Глава 12
Глава 12. Приезд Гермионы.
Молодая женщина вышла из поезда, и ветер тут же растрепал ее густые каштановые волосы. Она встряхнула головой, запустила в кудри пальцы, пытаясь усмирить их, и это только усугубило положение. Внезапно Гермиона почувствовала себя почти счастливой как когда-то, в школе. Когда они с Гарри и Роном могли нарушать школьные правила, когда она чувствовала себя свободной счастливой, когда пыталась объяснить другим суть трансфигурационных формул или зачитывала выдержки из своего проекта по зельям, а мальчишки кривились и плевались, и как она обижалась на них, а друзья тут же просили прощения.
Она не была в Хогсмиде почти двенадцать лет… Столько же она не была и в Хогвартсе. И если бы не Севостьян, то она бы никогда не приехала, совершенно точно… Слишком много воспоминаний, слишком.
Рон, рыжий улыбающийся паренек с веселыми глазами и добрым сердцем. Они не встречались, хотя многие подшучивали по этому поводу, он были Друзьями. Именно так с большой буквы. А как же иначе: хулиган, который перенял все черты старших братьев (кроме Перси, разумеется) и отличница, которая никогда не расставалась с книгами. Он погиб во время войны с Волдемортом. Гермиона не видела тела и не присутствовала на похоронах, поэтому он остался в ее памяти вечно живым и вечно восемнадцатилетним.
Гарри Поттер, Мальчик-который-известен-всему-миру и который при все при этом не задавака, он поддерживал Гермиону во всех начинаниях, например П.У.К.Н.И. Смешно даже вспомнить, как серьезно относилась она тогда к освобождению эльфов. А теперь Гарри ее муж, и слишком многое изменилось в их отношениях. Конечно, любви не было, Гермиона это понимала, но привычка и удобство совместной жизни устраивала обоих. К тому же мальчики должны жить в нормальной семье.
Женщина посмотрела на аккуратные часики на запястье и ускорила свой шаг, опаздывать она не хотела.
Севостьян с трудом разлепил глаза, зевнул, повернулся на левый бок, лицом к стенке, и вдруг подскочил на кровати, как будто его кто-то укусил. Тому было две причины: завтрак и сам сегодняшний день. Сегодня приезжает мама! А это значит, что мало не покажется.
Севостьян вздохнул, выскользнул из-под теплого одеяла и, потягиваясь, принялся одеваться. Он натянул черные брюки, застегнул рубашку и, не заправив ее, бросился к столу. О, Мерлин! Именно сегодня!
- Идиот! Сегодня же трансфигурация! – закричал он.
Теперь и мы знаем главную проблему: Севостьян забыл дописать работу. Он залез с ногами на кровать и стал судорожно пробовать уравнения, тема задания была не так уж сложна: описание превращения спички в иголку, но мальчик был слишком выбит из колеи этим неудачно начавшимся днем.
Дальше было не лучше. Овсянка показалась ему пересоленной, а бекон подгоревшим. Он с отвращением отбросил вилку и уставился в одну точку, подперев голову руками. Что же сказать маме?
Миранда удивленно смотрела на своего друга. Сегодня он был чересчур смурным, даже для своего характера, поэтому, кроме приветствия, она не лезла в душу. Молчит и пусть молчит.
Первым уроком шла сдвоенная трансфигурация с Гриффиндором. Севостьян занял свое место за партой, в последний раз развернул пергамент, чтобы проверить работу. Вроде бы все сделано – может пронесет? Мальчик усмехнулся, после зелья Кшиштофа Полотски это звучало двусмысленно. Он заметно нервничал, сейчас были первые занятия с Макгонаггл после того злосчастного сока. Интересно, что она сделает, может сразу поставит ноль, а может будет долго и нудно разглагольствовать о «воспитании отдельных студентов»? Севостьян хмыкнул и принялся крутить перо, несмотря на внешнее спокойствие он нервничал.
Наконец-то профессор Макгонаггл вошла в класс. Как обычно, волосы, забранные в аккуратный пучок и поджатые губы. Поприветствовав учеников, она села и заклинанием собрала свитки с домашним заданием. Сложив их аккуратной стопочкой, она сказала:
- Сегодня небольшая самостоятельная работа. Несложная, по вашим собственным схемам необходимо получить из спички иголку. Я пока просмотрю работы. Приступаем. Энни Харпер, Ричард Паркинсон, раздайте всем спички.
Дик и маленькая гриффиндорка принялись раздавать наглядное пособие. Когда Энни подала Севостьяну спичку, он достал палочку и сосредоточился, вспоминая то, что он настрочил утром. Вскоре он взмахнул палочкой, сказал заклинание – ничего не произошло. Но мальчик упорно раз за разом пробовал, точнее выписывая пассы и выговаривая заклинания.
Все-таки задание было сложным: к концу занятия только у Энни Харпер и Уильяма Криви иголки получились нормальными, у остальных же были либо толстые металлические брусочки, либо заостренные спички. У Миранды вообще ничего не вышло, она тихонько сидела, ожидая, когда Макгонаггл посмотрит на ее «произведение», которое деревянной спичкой лежало на парте. Иголка Севостьяна не желала заостряться.
Наконец, профессор стояла, склонившись, над их столом.
- Мисс Малфой, отвратительно на практике, работа, скорее, выше ожидаемого, мистер Грейнджер…
Севостьян внутренне сжался.
- … выше ожидаемого на практике, работа хорошо…
Севостьян был ошарашен столь высокой оценке, как бы он не относился к преподавателям, но справедливое отношение ценить умел, мальчику было стыдно…
С еще более ухудшившимся настроением наш герой двинулся на зельеварение. Время тикало, и вскоре Гермиона Грейнджер должна была появиться в школе. Поэтому оставим пока Севостьяна на его любимом уроке, и проверим, как идут дела у его мамочки.
Как выяснилось, шли не ее дела, а она сама, причем по грязной размокшей от дождя тропинке к главным воротам школы. Да, что-то совсем не меняется со временем. Школа, настоящий дом, в котором она провела семь лет жизни. Гермиона вошла в тяжелые двери.
- Миссис Грейнджер, - проскрипел над ухом ведьмы давно забытый голос, - меня обязали встретить вас.
- Здравствуйте, мистер Филч! – сказала Гермиона, чувствуя себя снова провинившейся школьницей под тяжелым взглядом завхоза. Он выглядел уставшим и определенно сильно постарел, на руках же у него сидел ободранный черный котенок с пронзительно-зелеными глазами. – Какая у Вас кошка! – искренне восхитилась она.
Читатель помнит, конечно же, что миссис Грейнджер всю свою жизнь питала необъяснимую страсть к некоторым представителям кошачьих («Пострашнее…» - нашептывает второе «я» автора).
- Это кот, - желчно заметил Аргус. – Его зовут Мефистофель, красавец, правда? Мне ученики подарили, когда дорогая миссис Норрис покинула этот мир.
Филч промокнул глаза. Он спустил свое облезлое чудище на пол и спросил:
- Вас проводить к профессору Снейпу?
- Нет, я помню, где его кабинет, к тому же я бы хотела зайти у профессору Макгонаггл.
Нет, читатель, Гермиона вовсе не хотела узнавать, какие проблемы возникли у Севостьяна с деканом Гриффиндора, и тем более она не хотела просить за него или обвинять свою старую учительницу в несправедливости. Целью ее было общение, поэтому первым делом наша героиня рванула в сторону кабинета Макгонаггл, ей не пришлось даже спрашивать у кого-нибудь пароль, потому что Минерва встретилась ей в коридоре с вечным ворохом пергамента в руках.
- Профессор Макгонаггл, здравствуйте, - широко улыбаясь, воскликнула Гермиона.
- Мерлин мой, кого я вижу! – профессор тоже была искренне обрадована. – Гермиона, я читала твою последнюю монографию. Есть интересные мысли, но с применением уравнения Фламеля в трансфигурации неметаллических предметов я коренным образом не согласна.
Декан оставалась именно такой, какой ее помнила Гермиона. Суховатой, деловой и любящей своих львят и после выпуска…
Обе женщины пошли по коридоре дальше, оживленно обсуждая события, произошедшие в жизни обеих за те годы, которые они не виделись. Научные исследования Гермионы, успехи новых студентов Гриффиндора, жизнь школы.
- Гермиона, ты приехала из-за Севостьяна? – спросила Минерва, с тревогой глядя на лицо своей бывшей ученицы.
Каштановые брови сошлись на переносице.
- Да. У него проблемы с трансфигурацией? – достаточно сухо спросила она.
- Нет, с учебой у него, по-моему, все нормально. А вот поведение…
- Я думаю, мне пора к профессору Снейпу… обсуждать дисциплину.
Гермиона свернула за угол и, пройдя еще несколько шагов, решительно постучалась в дверь.
- Входите, миссис Грейнджер.
Она вошла в кабинет и увидела их в двух мягких креслах, обоих, Северуса Снейпа и Севостьяна Грейнджера, сидящих двух напротив друга. Третье кресло было свободным.
