Последние полчаса- Вот ты где?
Тень резко повернулась и изумленно уставилась на него. Во взгляде ее было столько достоинства и неподдельного холодного возмущения, что Блэк на миг устыдился и припомнил свой недавний разговор с нею. Вместе с воспоминанием пришла и крамольная мыслишка: «Может, я ее все-таки обидел?» - и, как оказалось, зависла она у него в голове надолго.
Замявшись и смутившись, покраснев от стыда, Блэк хотел сказать ей что-то. Но как назло – забыл. И теперь, как последний двоечник и хулиган, стоял и смотрел на нее виновато и живо.
- Вас так в Азкабане говорить учили, - не без удовольствия сказала она улыбнувшись. – Ну да, там не забалуешь, там же ваши…
Но, недоговорив, грустно улыбнулась и отвернулась.
- Я ведь вначале думала, что так на тебя двенадцать лет одиночества повлияли… Но нет… А жаль, жаль…
Она села на непонятно откуда взявшийся стул, старый и шаткий, какой-то ненадежный. И он скрипел под нелегким весом тени. Что и говорить, а тень была существом особенным, слишком увесистым . Но пронырливым. И если бы она была человеком, то, наверное, стала бы вором. Маленьким уличным воришкой, с пегими волосами, торчащими в разные стороны. и постоянной детской ухмылкой.
Однако она всего лишь тень – лишь жалкое подобие человека.
Хоть и более достойным подобием, чем он сам.
- Этот день слишком долгий, - голос у нее охрип, и теперь она лишь удрученно шептала, покачиваясь из стороны в сторону… - Не день - ночь… Длиною в год. И жалко, что это все мне снится. Ты мне снишься, понимаешь?
Он не понимал. И от этого непонимания появился еще и страх, медленно перерастающий в панический ужас.
- А ты-то думал, что я только «смутное виденье, миров далеких и пустых»… все как в стихах… Вот только вопрос, кто ты? Кто, если не призрак, такой же, как и я? Кто? – она усмехнулась и встала. – Не знаешь? Вот и я не знаю… Этот сон был слишком длинным. Слишком, что я поверила в его реальность. Тем больнее расставаться. Но сказке свойственно когда-либо кончаться. Скоро Биг Бэн отсчитает двенадцать. И твоя Арка рухнет…
- Не спра-вед-ли-во, - по слогам сказал он. – Ты это понимаешь?
- Справедливо… Принцип бумеранга. Ты ведь сам рушил чужие миры…
- Чушь.
- Разве? – она фыркнула и поморщилась. - Вспомни хотя бы свою мать…
Теперь настала его очередь фыркать.
- Правда? Что я ей сделал? Она сама… да она…
- Она любила тебя. Как никто другой не любил. Понимаешь? Так только мать любит. С болью, с горечью. Но я бы все отдала за такую любовь. Понимаешь? Когда ты сбежал, она день и ночь не отходила от окна, ждала. Ты не приходил. А ведь когда ты оказался в этом… прости не помню, как та крепость называется…
- Азкабан, - подсказал он
- Да, именно. Знаешь, ведь она была единственной, кто пытался тебя оттуда вытащить. Лишь перед смертью она смогла упросить Фаджа, чтобы тебя к ней привезли. Она хотела тебя увидеть в последний раз. А ты ведь не пришел. Тебе было противно. А когда-то ты называл ее ежиком … забавно…
- Бред, - усмехнулся Блэк. – Нелепый и пустой бред. Причем не без излишнего романтизма. Из тебя плохой оратор, рассказчик тоже так себе…
- А Питер? А Джеймс? Регулус? – не унималась она, по-кошачьи щурясь и стараясь заглянуть ему в глаза. – Они ведь тоже тебя любили… А ты изображал из себя Маленького принца и беззаботно выкинул их из своей жизни, будто бы и не было ничего.
- Джеймс мертв, а те два – предатели…
- Нет, в них было больше благородства, чем в тебе… Предательство – это, когда ты, зная, что от тебя зависят люди, не обращаешь на них внимания. Когда ты толькаешь их на подлые поступки…Это слишком сложно….
- Вот именно… сложно…
Она закрыла лицо руками и вдохнула тяжелый, пропитанный ржавчиной воздух. И Сириус понял, что ей так же тяжело здесь находиться, как и ему. Фонари мерцали далеким нежно-голубым светом. И где-то недалеко, за соседним домом, текла Темза. Здесь, помнится, они часто гуляли с матерью и стариком Мюрреем. Вот только жив ли он сейчас? Здесь он гулял и с Сохатым, Лунатиком, Хвостом… И даже пару раз с Эванс… И если пересечь две улицы, то можно найти и старый особняк на площади Гриммо… Его особняк. Его и родителей…
Но это было уже в прошлом. Хотя и осталась какая-то надежда сбежать, Блэк понимал, что стоит один единственный раз остановиться и принять все как есть, может, со страхом. Но принять. И раз в жизни быть честным. Прежде всего с собой и тенью…
- Я ведь умру? Так? – спросил он ее. Ответа не требовалось. Но, черт возьми, ему было необходимо, чтобы тень ответила. Необходимо было слышать голос. И неважно, насколько этот голос человеческий. Главное – родной.
- Не думай об этом, - ответила тень. – У тебя есть еще полчаса. Полчаса жизни. Чтобы запомнить все…
- - - - - - - - - - -
Это были самые длинные и в то же время самые короткие полчаса. И Блэк не знал уже чего хочет больше: чтобы они прошли или чтоб не кончались никогда. Но как назло стрелки Биг Бэна двигались. И двигались медленно, будто наслаждаясь ситуацией. И кто знал, что это был его последний день. Приговоренного к смерти.
Тень умоляла его отвлечься, но Сириус продолжал сосредоточенно считать минуты.
- Тебе пора, - заметил вдруг он, поднимаясь с холодной земли. – Минут осталась.
- Нет, -ответила она. – Не надо. Я останусь.
- Почему?
- Ведь глупо терять мечту? Еще глупее терять надежду. Но мечта… Ей у меня было подчинено все.
- И о чем же ты мечтала?
- О звезде.
Биг Бэн начал бить двенадцать. Земля заходила под ногами. И Блэк чувствовал, как камень, на котором они сидели, начал медленно подниматься в воздух. А внизу рушился его последний мир. Мир снов. Но Блэк уже не глядел вниз. Только вверх, только в бездну, чувствуя как пальцы тени, впившиеся ему локоть ослабляют хватку…
