Глава 12
Капля сока кубышки желтой, трижды размешать по часовой стрелке – зелье в чаше начинает светиться, а теперь – всыпать смесь толченой бирюзы и медного порошка, и состав начинает переливаться, как солнце на морском мелководье. Когда Лили училась в школе, девочки заполняли этим зельем хрустальные шарики и делали серёжки, благо оно было достаточно простым, состав от обезвоживания.… Несколько секунд понаблюдав за игрой голубых и зеленых искр, Лили повернула голову и взглянула на Северуса, сосредоточенно склонившегося над другой чашей, отбрасывающей красноватые блики на его бледную кожу. Рядом с ним в серебряной сфере, наполненной дымом, мрачно зеленела та самая отрава, унесенная из пещеры. Всего за пару часов Снейпу пришлось провести научное исследование, а Лили доверили только лекарство из школьной программы.
Девушка накрыла зелье крышечкой и отошла от кухонного стола. Окна были широко открыты, но ни неожиданно приветливое солнце, ни ветер не могли полностью изгнать тяжелый, тошнотворный запах гари. Всю одежду Регулуса и бесконечные мотки бинтов пришлось сжечь, так как мантия оказалась пропитана черной испариной, которая, высыхая, мгновенно осыпалась серой коркой. Никто из четырех «реаниматоров» не сталкивался с подобным, поэтому им оставалось только наколдовывать новые и новые метры полотна, окунать их в волшебный расплав серебра и раз за разом смывать проступающий на коже юноши черный пот. Вид и запах его были таковы, что Лили с трудом удержалась от того, чтобы броситься прочь из комнаты, причем такая реакция проявилась только у неё. Причиной комы, по мнению Снейпа, была именно эта жидкость; к счастью, опасение, что это – измененная кровь Регулуса, не подтвердилось. Северус удивил всех познаниями в медицине, несколькими заклинаниями соорудив что-то вроде волшебной капельницы. Наспех сваренная первая порция зелья от обезвоживания тела заставила восковую кожу немного порозоветь, однако обнаружилось, что особого истощения от нехватки воды и не было, все заключалось в магическом влиянии отравы на душу и мозг. Здесь они могли двигаться только на ощупь, везти же Регулуса в клинику святого Мунго было бы безумием из-за Метки, нагло скалившейся с предплечья.
С того времени прошло около трёх часов. Лили присела на стул и смотрела, как Снейп заканчивает состав, который, по его словам, мог помочь. Сириус и Мериел безвылазно сидели наверху, в спальне, куда осторожно перенесли Регулуса. Придирчиво рассмотрев раствор на просвет и кивнув самому себе, Северус впервые заговорил с Лили:
- Готово. Если оно не поможет, то мы попросту не там копаем.
- Представляю, где тогда находится «там». Никогда не видела ничего подобного, - устало ответила девушка.
- Так и Темному Лорду подобных нет, - задумчиво протянул Снейп.
- Подобных монстров – и впрямь, - ответила девушка, и он тут же весь подобрался, ожидая вспышку гнева, но Лили положила подбородок на сложенные руки и молча повернулась к окну. Окно…
- Прости меня, но могу поинтересоваться: всё было в порядке ночью? Пока ты была одна? Этот дом надежно защищен, но… - проговорил Северус, одновременно умудряясь кусать губы.
Худенькие плечи Эванс еле заметно качнулись:
- Да, - соврала девушка. Тревожить кого бы то ни было своими кошмарами она не желала.
- Ты уверена? Такие испытания…
- Все в порядке! – в голосе Лили прозвучала не ярость, а дрожь, но Снейп всё равно умолк, чувствуя непонятную вину. Оставаясь с ней наедине, он терялся, боясь сделать что-то не так, снова разрушить очень хрупкое доверие, возникшее между ними, но как быть дальше, не знал. Парень вздрогнул, когда Лили встала и подошла к нему ближе, пусть только чтобы взять обе колбы с зельями.
- Я, пожалуй, отнесу их туда.
Северус украдкой проводил взглядом поднимающуюся по лестнице Эванс, затем перевел взор за окно, в маленький сад, а затем – на ящик с чашей-хоркруксом, на который наложили антимагический колпак и поставили на шкаф. Когда пытались привести в чувство младшего Блэка, Снейпу пришлось выскочить из дома в пристройку за горючим для спиртовки. Как ни надо было торопиться, но он успел увидеть вмятину в грязи, будто от падения чего-то большого, а также отпечатки босых ног, ведущих от окна в гостиной в кусты и обратно…
***
Лестница на второй этаж оказалась не скрипучей, но шаткой, с узкими и высокими ступеньками, так что Лили едва донесла поднос с зельями, не расплескав их. Второй этаж был залит желтым и красным светом, льющимся из витражного окна. На подоконнике сидел Сириус, держа в руках куртку и зашивая её рассеянными тычками палочки. Свернув куртку и снова развернув, он поскреб ногтем металлическую нашивку. Что бы там ни говорили родители, шипел Кричер и обиженно ни выкрикивал в лицо Регулус, Бродяге было отнюдь не наплевать на семью. Но дело было не в гербе и замшелых побрякушках, которыми так гордилась мать, а в людях. Юноша осознавал, что как только умрёт Регулус, часть мира навсегда исчезнет. Когда Сириус прошлым утром навещал Джеймса, лежащего в Мунго с сотрясением мозга и переломом, такого ощущения не было, несмотря на чувство вины и боль за тот поганый план. Бледный Сохатый в бинтах был и остался близок, а Регулус мог уйти, никогда не узнав, что всё-таки дорог старшему брату, что тот не презирал его. Сириус возненавидел себя за историю с Фиделиусом и хорошо мог представить, что думал о себе раскаявшийся и прозревший Пожиратель Смерти; неудивительно, что Рег был готов умереть…
Блэк настолько ушёл в себя, что заметил Лили и поднял на неё взгляд только тогда, когда она подошла совсем близко. Серые глаза Сириуса казались погасшими, похожими на запотевшее стекло, Эванс впервые видела друга таким. Девушка покосилась на закрытую дверь в спальню и тихо спросила:
- Без изменений?
- Без. Мериел меня выставила: у нас с ней маленькое соревнованьице, кто кого сможет заставить лечь спать; пока счёт ноль-ноль, - медленно ответил Блэк, при этом он постоянно морщился, будто от боли, и неотрывно смотрел на дверь. В любую секунду оттуда мог раздаться голос брата или сдавленные рыдания Мериел.
Лили почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы: и от сострадания, и от того, что она в очередной раз не знала, что сказать в утешение теряющим родных, не ощутив такой боли на себе.
- Кстати, Джеймса скоро выпишут, можешь не переживать, - проговорил Сириус. Лили осталась спокойной:
- Я знаю, это хорошо. Я… мы.., - девушка запнулась, - сварили ещё лекарства.
- Не могу понять, чего он хочет, - задумчиво протянул Блэк. Прекрасно понимая, о ком идёт речь, Лили только и смогла сказать:
- Знаешь, люди могут меняться в лучшую сторону, даже Пожиратели Смерти.… Ох, прости!
Мысленно пнув себя за бестактность, девушка невольно отшатнулась. Сириус без выражения взглянул на неё и, странно тряхнув головой, встал с подоконника и протянул руки:
- Но брататься с ним я не собираюсь. Давай, я отнесу зелья. Я и сам должен перед тобой извиняться.
Смущенная Лили отдала ему поднос, мысленно укоряя себя за трусость, но ничего не могла с собой поделать: не в состоянии она была зайти в комнату, где лежал в беспамятстве Регулус, хотя ей неоднократно приходилось залечивать серьезные раны. Она стояла неподвижно, пока Сириус не открыл, постучав, дверь, за которой мелькнул ковер и занавеси, и не скрылся в полумраке.
Снова спустившись на кухню, девушка увидела, что Снейп успел убрать со стола все ингредиенты и оборудование, а сейчас сидел и сосредоточенно рассматривал золотую чашу, сложив руки на груди.
- Надо немедленно отнести это Дамблдору, - бросил он.
- Ну, я бы сначала выслушала Регулуса, когда он очнется, - возразила Лили, опускаясь на стул и тоже глядя на чашу. Золото странно переливалось, будто под его поверхностью что-то струилось. Снейп покачал головой:
- ЕСЛИ он очнётся, а до Хендрейк снова невозможно достучаться.
Эванс возмутилась его черствости:
- Какой же ты… непрошибаемый!
«Конечно, а что можно ждать от поганого Пожирателя!» - хотел ответить Северус, но сдержался. В его памяти снова всплыли окровавленные ноги Лили и полопавшиеся от Круцио сосуды в её глазах, как бы она не пыталась их скрыть. Он не верил, что подобное может случиться с ней в реальности, не верил, что она может умереть, что её можно ломать… Печаль и странное разочарование заставили его опустить взгляд на ковер и перевести разговор на другую тему.
- Скорее всего, Дамблдор в ближайшее время снова вызовет меня на «важный разговор», - сказал он без выражения. – Что мне рассказать ему?
Лили выглядела недоумённо:
- Всю правду, в том числе и про хоркрукс, и про Регулуса.
- Ты так доверяешь ему?
Уже собравшаяся снова возмутиться, Лили вдруг лишь резко выдохнула вместо слов. Дело в том, что она вспомнила, как убедила Джеймса вежливо отказаться от предложения Дамблдора стать их Хранителем, после того как узнала о юношеском увлечении Директора темной магией. Опасение, недоверие возникло в её душе ещё тогда и только укрепилось после недавней странной беседы в Хогвартсе. Поэтому вместо ответа Лили стала молча водить пальцем по гранитной столешнице; через несколько секунд она вспомнила, как Крауч «рисовал» на её теле, и отдернула руку, как от раскаленной плиты. Незаметно наблюдавший за ней Северус сжал руки в кулаки и прикрыл глаза. Он хотел ей помочь, но давно потерял право расспрашивать о её внутреннем состоянии. Ненавидя себя, Снейп встал и быстро взял со стула плащ:
- Я пойду. Если Блэк очнётся, сообщите?
Лили кивнула. Когда Снейп вышел из дома, она вздохнула и запустила пальцы в волосы. Как и Сириус, девушка не могла понять, чего же Северус хочет. За его верными, но несколько пафосными словами о лживости Тьмы явно стояло что-то серьезное, но Лили не могла разобраться, что именно, слишком давно они не общались. Впервые за долгое время она вспомнила тот вечер, когда он пытался вымолить прощение за оскорбление, день, когда Снейп возмущался симпатией Поттера, а также ту недавнюю безумную ночь в саду. Только сейчас, накопив жизненный опыт, Эванс смогла предположить, что крылось за тем отчаянным, будто дрожащим, взглядом.
Девушка вскочила со стула и сделала круг по кухне, пройдя на цыпочках по витому узору на ковре.
"Неужели он покинул Вольдеморта из-за... меня?" При этой мысли Эванс застыла и почувствовала, как чуть заалели щёки. Отвращения или страха девушка не ощутила, а выражение изможденного лица Северуса сделалось более понятным, но у Лили сейчас не было сил думать о подобных вещах.
Осенний день уже угасал, незаметно пролетев в переживаниях, первый этаж погрузился в розоватый сумрак. Дом Мериел казался на удивление необжитыми, напоминая мебельный магазин, а в маленькую библиотеку Лили не решилась зайти без разрешения хозяйки. Резные деревянные часы прозвенели семь раз. От неожиданности Эванс чуть вздрогнула, потом подошла к ним, чтобы рассмотреть. Циферблат и стрелки были вырезаны нарочито просто, будто на обычном куске коры кто-то сделал насечки. Зато с каждым звоном из маленького окошечка вылетел ярко светящийся алым кленовый листочек, медленно распадаясь на искорки в воздухе. Простое, но очаровательное волшебство.
«Гарри бы такие в комнате повесить… Гарри…», - тоска по сыну резанула Эванс по сердцу. Впервые несчастная мать по-настоящему поняла, что разлучена с сыном, и разлучена надолго. Два абсолютно безумных дня временно заглушили материнскую тоску, но сейчас Лили снова была готова выскочить из дома и пешком броситься в Суррей. Увы...
«С другой стороны, а если бы я взяла его в тот день с собой прогуляться?» - подумала девушка, раскладывая для сна кресло. По ногам пронёсся холод, когда Эванс представила истошно кричащего Гарри в руках у Беллы, а рядом, на полу, Крауча с Лили.… Уткнувшись лицом в подушку, девушка чувствовала, как от усталости мгновенно отяжелели веки.
«Гарри, мой маленький. Петунья… ты же обрушишь на него всю свою ненависть и накопившуюся желчь … И все из-за наших детских ссор и разногласий …»
***
Когда Сириус зашёл в комнату, Мериел до сих пор сидела на краешке кровати, такая же неподвижная, как и укрытый одеялом Регулус. Девушка держала его за руку, медленно поглаживая и перебирая пальцы. Глухая коричневая мантия с длинными рукавами и распущенные волосы делали её похожей на богиню Скорби с готического собора, побитую дождями и изъеденную эрозией.
Поставив поднос с чашами на тумбочку, Сириус опустился на ворсистый ковер рядом с постелью. Не в силах посмотреть на не-живое и не-мёртвое лицо брата, Блэк перевёл взгляд на его руку, выпростанную из-под одеяла; зря, так как с неё скалился череп, выплевывая изо рта змею. Сириус не выдержал и спросил:
- Давно?
- С семьдесят девятого, седьмой курс, - низкий шёпот, губы еле двигаются.
В это время уже закончивший школу Сириус с головой окунулся в вольную жизнь.
- Вместе?
- Нет. Я – через несколько месяцев.
- А давно вы?..
- Летом мы тайно обвенчались, а вообще с седьмого курса. И я знаю, что ты ещё хочешь спросить. Я могу говорить только за себя – меня погубила жажда мести.
«Ах да, Хендрейки, аврор с женой», - вспомнил Блэк, проглотив вопрос, а вслух сказал:
- Извини.
- О, не стоит. Хуже уже не будет. Тогда нам только и придётся, что всем постоянно извиняться друг перед другом.
«Да уж, дочь аврора – Пожиратель Смерти, хотя это теперь не единственный случай. Но это - потом», - подумал Сириус, носом утыкаясь в покрывало. Усталость сменила горячку боя, но права закрыть глаза он себе не дал. Потом, он, может быть, и потолкует с братом по-мужски, как говорил Лили в ту проклятую ночь.
Неожиданно Мериел заговорила первой, хотя Блэк решил, что она теперь надолго замолчала:
- Надо бы написать вашей матери, она наверняка сходит с ума…
- Для неё это почти нормальное, повседневное состояние, - проворчал в ответ Сириус. Хендрейк нахмурилась, а сам он на мгновение вдруг ощутил себя той самой блохастой скотиной. Блэк осёкся, и оба надолго замолчали.
***
Осеннее небо выглядело бездонным, на ослепительно голубом фоне клубились золотисто-розовые облака, настолько яркие, что казались нарисованными. Ветер нёс с собой аромат цветов, растущих за десятки миль отсюда. Но сейчас это неважно, надо мчаться вперёд, слегка касаясь пальцами мокрого, чуть теплого асфальта. Рядом появляется машина, она, должно быть, едет с большой скоростью, но её так легко обогнать.… Только подумаешь об этом, и автомобиль уже посверкивает фарами далеко за спиной.
Небо и воздух стремительно становятся фиолетовыми, надо спешить. Конистон, мерцающий в вечерних сумерках золотистыми огнями, скрывается из виду… Мост через реку далеко, но пробежать на другой берег, не потревожив водной глади, оказалось совсем просто. Быстрее, быстрее, на юго-восток. Хочется взлететь, но тело недостаточно легкое.
Опрятная улица, тихий благовоспитанный вечер, почти все обитатели городка уже закончили ужин и либо сидят у телевизора, либо готовятся ко сну. Отчего же на втором этаже одного из солидных даже на вид коттеджей плачет ребёнок? Вжимающийся в стену плачущий мальчик и сам не понимал, почему так страшно на него кричит эта чужая женщина, размахивая руками и тыча пальцем в полупереваренный ужин, заливший ковёр в коридоре. Устав визжать, она пребольно сжимает худую ручку, чуть ли не забрасывает малыша в комнату и захлопывает дверь. В комнате темно, на кровать с решеткой самому не залезть, остаётся только, глотая слёзы, свернуться клубком на паласе, подтянув коленки к подбородку… Белый кот любил так спать, один раз Гарри незаметно уснул рядом с ним, пока мягкие руки другой женщины не унесли его. Но мама исчезла…
Петунья Дурсль зашла в гостиную и сходу обрушила на мужа поток возмущения:
- Новый ковёр! Он стоил бешеных денег, ты же помнишь! Его же можно чистить только в ручную, а этот… мальчишка взял и вытошнил на него весь ужин! Сил моих нет, теперь полночи всё оттирать!
- Ну, это твоя вина. Нечего было соглашаться принимать мальчишку, - заметил в ответ её супруг, открывая банку пива.
- Да, Вернон? – похоже, костлявая блондинка вновь собиралась раскричаться. – А попробовал бы ты отказаться! Они же все полубезумны…
- Штиль! – махнул на неё полной рукой супруг. – Надеюсь, твоя сестра скоро заберет своего отпрыска, иначе придется с неё стребовать все наши расходы.
Жена еле заметно хмыкнула и подошла к зеркалу, поправляя рукава на платье.
- Ну, она же моя сестра, всё-таки я не такая постыдная личность, как она обо мне думает. А такое ведь с каждым может в жизни случиться, не так ли? Уходишь, чтобы стать великой светлой волшебницей, а потом приползаешь назад такой обычной матерью-одиночкой, бездомной, - промолвила Петунья, с трудом скрывая в голосе удовлетворение. Вдруг её руки замерли на заколке: ей послышалось, будто что-то стукнулось об стекло.
- Ты ничего не слышал? – встревожено спросила она.
Вернон, молодой, но уже встающий с дивана с некоторым усилием, подошёл к окну и выглянул наружу. Всё было тихо, только шумел ветерок, но едва мужчина повернулся назад, как его жена взвизгнула:
- Там какая-то тень, в нашем саду, Вернон!
В идеально вылизанной комнате с дорогой мягкой мебелью повисла мертвая тишина, в которой было слышно, как покачиваются от ветерка хрустальные подвески в люстре. Дурсль уже собрался сказать, что всё показалось, но тут в безмолвии довольно громко стукнуло окно, заставив Петунью зажать от страха руками рот, а его самого побелеть.
- Иди и проверь входную дверь, - дрожащим голосом сказала женщина, - а я посмотрю, как там Дадли и этот.
В эту секунду по всему дому разнёсся звонкий детский смех. Вернон чуть не подпрыгнул на месте и пробурчал:
- Вот уж действительно ненормальный. И главное чуть что, так именно нас начнет жрать социальная служба и эти…
Петунья, превозмогая страх, истинной причиной которого был визит директора ТОЙ школы и бредовое сестричкино письмо, поднялась в детскую. Зайдя, переступая разбросанные игрушки, к Дадли, крепко спавшему на разноцветных подушках, она чуть успокоилась, зато дверь в комнату, где на ковре спал Гарри, миссис Дурсль открывала долго и медленно, не решаясь заглянуть внутрь…
Маленький Гарри почувствовал сквозь сон, как его подняли с холодного пола и прижали к чему-то тёплому и мягкому, но непонятному, будто его вдруг закружил ветерок. Кто-то бережно опустил его на одеяльце, и оно, хоть и купленное в ближайшем супермаркете, сразу стало тёплым и мягчайшим, но ещё мягче была рука, перебиравшая растрепанные волосы, гладившая по спинке. «Я так тебя люблю, мой маленький, скоро мы снова будем вместе», - успел услышать малыш, прежде чем крепко уснул…
Он не услышал, как раздался скрип, и в тёмную комнату прокралась Петунья. Увидев, что внутри никого нет, женщина широко распахнула дверь и чуть ли не бросилась к открытому окну. Отодвинув мотающуюся под порывами ветра занавеску, Петунья выглянула на улицу и успела заметить в свете уличного фонаря странное облачко тумана, слишком быстро исчезнувшее в дождевой мороси. Резко захлопнув окно, она повернулась к детской кроватке и приоткрыла рот: племянник спокойно спал, укрытый одеялом, причём решетчатый бортик был поднят, чего никак не мог сделать полуторагодовалый ребенок.… Как и самостоятельно забраться внутрь.
Проверив, надежно ли закрыто окно, Петунья выскочила в коридор, заперев на ключ дверь.
Ветер к ночи поднялся нешуточный и снова принёс с собою дождь. Разносящиеся в ночи рыдания с трудом заглушались его порывами…
***
- Очнитесь, пожалуйста.
Лили вскочила с кресла так быстро, что Мериел, встряхивавшая её за плечо, едва успела отскочить. На абсолютно круглые глаза смотрящей на неё Эванс, она ответила:
- Прошу прощения, но вы разрыдались прямо во сне, и я испугалась.
Хендрейк отошла от кресла и зажгла масляный светильник. Встав с кресла и помотав головой, Лили переспросила:
- Я действительно плакала? Не помню.
Однако, проведя руками по щекам, девушка почувствовала, что они намокли. Раковина была поблизости, умываясь, Эванс попробовала вспомнить, что же такое ей снилось, но не смогла. Мериел села на стул, на котором днём сидел Северус, и уставилась в одну точку. Лили вспомнила про «соревнованьице» и подумала, что уж лучше бы Сириус оступефаил девушку. Задавать дежурные вопросы смысла не имело. Просидев так несколько секунд, Хендрейк, словно проснувшись, встала, но Лили заговорила с ней:
- Надеюсь, я не доставляю хлопот? Я сама не понимаю, что со мной…
Мериел ответила ей изумлённым взглядом.
- Зачем вы такое говорите? Пережить подобное, плен Пожирателей…
Присев на краешек разложенного кресла, Лили обхватила руками колени и выпалила:
- Дело не в этом, а в моей слабости. Я-я оказалась совершенно бессильной и никчёмной и ничему не смогла сопротивляться: ни Легилименции, ни… - девушка поспешно умолкла, причем она хотела сказать вовсе не «Круциатусу».
- Сопротивляться легилименции сложно, нужно специальное обучение. Мы потратили больше месяца, при мощнейшем… - хмык, очень похожий на всхлип, - стимуле, - лица Мериел не было видно. – Малейшая брешь…
За окном чернела ночь и шуршали невидимые деревья, на столе мерцал светильник, по полу и стенам тихонько порхали тени и блики, наверху Сириус сидел рядом с еле живым братом, внизу две девушки вели странный разговор.
- Да, - протянула Лили, как и Хендрейк, мыслями плавающая где-то не здесь. – Иногда коралл можно сломать одним касанием, да что там, даже отравить химикатом, не прикасаясь… Могу спросить одну вещь? Вы знали, что сын Бартемиуса Крауча – Пожиратель?
- Да. Я тоже была шокирована. Братья его привели.… А почему вы спрашиваете? – с этими словами Хендрейк снова села.
- Я старше от силы на полгода, давайте на «ты». Пытаюсь понять, - честно призналась Лили.
- Зачем? – Мериел хотела приподнять брови, но пошевелилась только правая, впрочем, девушка догадывалась, о чем думает бывшая лучшая ученица Гриффиндора, и не ошиблась.
- Чтобы не появлялись новые. Не на грядках же он их выращивает. Он... он жалел меня, - тихо добавила Лили, чувствуя особый, женский, страх, - но при этом...
- О да, в этом весь Барти, - резко отбросила с лица волосы Хендрейк. – Он всегда говорил, что в жертвах на самом деле повинно Министерство. Ненавижу министерских, но уж эти убийства были чисто для удовольствия. Хотя, Снейпу едва не отрезали голову за Кардифф, так что… Мне лично Барти всегда напоминал умирающего дементора.
Мериел явно в очередной раз заговорилась, Лили мало что поняла из её слов и при этом не хотела тревожить, но две вещи слишком привлекли её внимание.
- Что значит «умирающего дементора»? – Эванс недоуменно склонила голову набок. Её собеседница посмотрела на неё с откровенным удивлением:
- Ты не знаешь? Вам не рассказывали о дементорах? Странно, вам же наверняка приходилось бороться с ними, - и Мериел вдруг умолкла, закрыв лицо руками, но через пару секунд добавила относительно нормальным тоном:
- Есть книга, греческого автора, Левкиппа Родосского. В переводе называется «Описание волшебных Британских земель». Странно, верно? Британцы вынуждены узнавать правду о себе из книги, написанной греком несколько сотен лет назад. У меня, правда, её нет, читала в Хогвартсе, в Запретной.
Долго оставаться здесь Мериел не могла. Поднявшись, она хотела уйти, но у лестницы повернулась и несмело сказала:
- У многих проклятий бывают последствия на всю жизнь. Ты бы поговорила с… Дамблдором.
Укоряя себе за бестактность, Лили вскочила и подошла к Хендрейк.
- Ты упомянула Снейпа и Кардифф. Могу я узнать, что там произошло? Я просто слышала и раньше об этом…
Мериел прищурилась и сложила руки на груди. Помолчав, она ответила:
- Я не имею права пересказывать подобные вещи. Пусть Снейп сам… Скажу только, что «частично светлых» Пожирателей Смерти не бывает: либо ты светлый, либо ты Пожиратель.
Фраза была двусмысленная и заставила Эванс задуматься… Вернувшись к креслу и укрывшись одеялом, Лили попробовала снова уснуть, но светильник светил прямо в глаза. Встав, девушка аккуратно дунула на фитилек… Едва он погас, как сон моментально вспыхнул в её памяти. Эванс схватилась за голову, чтобы справиться с потоком видений: Гарри, Петунья, дом, Литтл-Уингинг, запачканный дорогущий ковёр, окно, лежащий на полу малыш, машины, дождь, река, - всё было настолько отчетливо, что не могло быть сном, не могло… Слёзы брызнули из глаз, а ветер в вереске завыл в тон застонавшей душе.
В конце концов, усталость взяла верх, и Лили сползла на подушку, но перед этим она твёрдо решила поговорить с Дамблдором, и о возможных последствиях Непростительных, и о своём сне, и о том, что Гарри надо немедленно забрать из Литтл-Уингинга.
***
А где-то в темноте мчалась лодка. Подземная река билась в протоке между скалами с такой силой, что голова лежащего на дне юноши с силой билась о борта. Ледяные брызги стегали бледное лицо с плотно закрытыми глазами. Всё тело было туго спеленато бинтами. Поток с рёвом падал в пропасти, а юноша оставался неподвижным, чудом не выпадывая из лодки, хотя она уже наполовину наполнилась водой. Но когда вода достигла самых губ человека, река резко вильнула, и лодку вынесло в пещеру, освещенную светом. Здесь было абсолютно тихо. Мерцание ряби на сталактитах создавало в воздухе переливчатую занавесь. Кристально чистая вода была неподвижной, но лодка двигалась по голубоватой глади прямо вперед, к выходу из пещеры, за которым расстилалась морская гладь. Рассеянное жемчужное свечение озарило лицо юноши, а лодка и бинты, будто восковые, внезапно распались на части и растворились в морской воде. Свежая, чистая, соленая влага брызнула в нос, рот и глаза юноши, разгоняя по телу кровь и вымывая остатки яда…
Продолжение следует.
