Ч. 2. Откровение. Гл. 9. С.С. Некоторые особо нежные персоны из числа преподавателей очень возмущались бестактностью Бейлиса. Особенно кипятилась профессор Синистра.
- Да как он мог так поступить с бедным Люпином! Бедный Ремус! Этот Бейлис – просто чудовище!
- Снейп хмыкнул:
- Тем не менее, с точки зрения общепринятой классификации, именно Люпин считается чудовищем.
- Профессор Снейп! – негодующе взвыла Макгонагал.
- Я сказал правду. И вдобавок, у мистера Бейлиса нет причин для сентиментального отношения к милейшему Ремусу Люпину. Он всю свою жизнь боролся с подобными существами.
- Это не оправдание поведения Бейлиса. Ремус – больной человек, и обращаться с ним таким образом – грубо и бесчеловечно!
- Верно! – подхватила Синистра. – К тому же Люпин пьет зелье. Он совершенно безвреден!
- Не рассказывайте мне о зелье. – раздался тихий голос незаметно вошедшего Бейлиса. -
- Я видел резню в Санта-Фе, так что я осведомлен о вашем хваленом зелье.
- Что Вы имеете в виду?
- Казус Нью-Мексико – за Бейлиса ответил Снейп.
- Казус Нью-Мексико... Казус Нью-Мексико! Называйте это так, если Вам угодно, но я был там, и помню, каким кошмаром это было!
- Когда зелье только появилось, специалисты Агентства изучали его несколько месяцев и пришли в восторг. Вот она, панацея, спасительное средство, то, что поможет нам в нашей нелегкой борьбе с чудовищами! Все пребывали в эйфории. Всеми возможными методами до сведения оборотней доносили, что есть способ излечить их от их кровожадности. Их звали, и они пришли. И их было много. Мы даже не подозревали, как же их на самом деле много. Всех, кто явился на зов, мы собрали в одном месте, чтобы за ними было легче наблюдать. Мы собрали их в Санта-Фе, штат Нью-Мексико. И несколько месяцев зелье работало. Полнолуние за полнолунием, и все оставалось спокойно. За ними наблюдали тщательным образом и восхищались, как все замечательно устроилось. Мне было одиннадцать. Я учился в школе мракоборцев при Агентстве. Всех нас, учеников привезли в Санта-Фе, чтобы мы своими глазами увидели торжество Разума над Бессмысленным Злом. Я видел этих... людей. Такие усталые, нервные, потрепанные, жалкие, побитые жизнью. Мы, ученики, говорили с ними, общались. Нам даже становилось их жалко, за крест, который они несли. Пока не пришло Сентябрьское Полнолуние. В ту ночь они все словно сорвались с цепи, на которой сидели несколько месяцев. Зелье перестало действовать, хотя мы и внимательно следили, чтобы они принимали его вовремя. Но... Звери уже получили небольшую свободу. Их уже перестали запирать в период полнолуния, они могли гулять по городу, а зелье... зелье перестало действовать. Около пятисот оборотней оказались на воле, во власти своего звериного безумия. Мы пытались защитить людей, за оружие взялись даже мы, недоучившиеся дети. В ту ночь школа потеряла больше трети своих учеников, от десяти до пятнадцати лет. И погибло почти две с половиной тысячи мирных жителей. Никогда еще потери в одном инциденте не были так велики. Нам пришлось пойти на беспрецедентные методы работы с памятью, чтобы замолчать эту трагедию. Мы стирали память так, что дети забыли о своих родителях, братья больше не знали, что у них когда-то были сестры, родители больше не помнили, что у них когда-то были дети. Мы сделали так, чтобы близкие забыли о жертвах. Но мы их не забыли. У нам в Агентстве есть обычай - если кого-то не удается спасти - имя жертвы записывается на стене здания агентства. Некоторые мракоборцы делают себе татуировки с именами тех, кого они не смогли спасти. В тот день никто не сделал татуировок, но на стенах Штаб-квартиры появилось около двух с половиной тысяч имен. Имен тех, кто погиб из-за нашего легковерия. Имена тех, кто погиб из-за нашего чрезмерного благодушия. Имена тех, кто погиб от зубов и когтей оборотней. В тот день улицы Санта-Фе были мокры от крови. Не говорите мне об этом зелье!
Профессора потрясенно молчали, пока Джон пытался отдышаться, потому что охватившее его волнение здавило его грудь и перехватило дыхание.
После долгой паузы Снейп произнес.
- Я участвовал в консилиуме алхимиков, посвященном этому инциденту. Зелье не при чем. Нельзя было найти менее подходящего места для Эксперимента, чем Нью-Мексико. Эта земля имеет очень сильный магический фон, который повлиял на действие зелья. Развилось привыкание, и оно стало бесполезным.
- Расскажите это тем несчастным из Санта-Фе. Не надо оправдывать оборотней. Они - живая воплощенная угроза. Я бы предпочел взять на душу смертный грех и наложить на себя руки, чем жить, подвергая опасности других!
Профессора вновь ошарашенно замолчали. Что можно было сказать на эти страшные слова? Что самоубийство - не выход из положения?
- Но ведь они пришли... - прошептала Спраут. - Те несчастные. Они пришли, когда вы их позвали. Они хотели излечиться...
- Кого Вы называете несчастными? Убийц? Мы уничтожили их всех. Всех, кто приехал в Санта-Фе. Всех до единого. Даже тех, кто успел сбежать, мы нашли их и стерли.
У профессоров перехватило дыхание.
- Вы, Вы так просто об этом говорите! - вскрикнула профессор Синистра.
- Почему это должно быть непросто? Такой была моя работа. Так я жил. Так живем мы все. Это война, а не великосветская вечеринка. Я могу лишь сказать, что на моих руках нет крови невинных. Каждая из этих тварей была ВИНОВАТА!
Вновь повисло молчание, и в этот момент в гостиную преподавателей влетел запыхавшийся Вуд, видимо только вернувшийся из Лондона.
- Простите... А что, у нас собрание? В воскресенье? Я не знал... А какая тема? Да что вы на меня так странно смотрите?
- Оливер, у тебя губная помада на воротнике. - сладенько пропела Синистра.
- Вы в таком виде прошли через весь Хогвартс? - поинтересовался Снейп.
Подходит к концу суматошный вечер. Завтра снова - бестолковые ученики, испорченные зелья... С каждым годом переносить это все тяжелее. Неужели старость подкрадывается? Какое все-таки наслаждение - посидеть в удобном кресле, в одиночестве, в своей комнате, с чашкой кофе.
Бейлис... Странный человек. Сама доброта, справедливость и благородство, и вдруг просыпается в нем этакое... Где-то там на дне есть и первобытная ярость, и злость, и какое-то стремление к интригам и крючкотворству, пусть он и старается выжечь это из себя. Или наоборот, "выледенить". Но темперамент у него не отнимешь. И это странное движение рук...
Уже автоматически Снейп начал повторять так беспокоивший его жест. Тепло камина и горячий кофе разморили его, он откинулся на спинку и почти задремал, продолжая и продолжая повторять странный жест, когда...
Чашка полетела вниз, обжигая профессора огненно-горячей жидкостью, упала на пол и разлетелась на мелкие осколки, но профессор сидел выпрямившись и уставясь в одну точку, ничего не замечая.
Он вспомнил, где видел этот жест.
