Глава 12. Правда о последнем крестражеИногда близость двух людей вносит в их отношения напряжение и неловкость. Но между Северусом и Гермионой этого не произошло. Наоборот, их отношения стали легче. Они каждый день ложились в одну постель и просыпались вместе.
Северус отмечал, насколько она ему подходит. Их чувства не напоминали кипение готового взорваться котла или прорвавшуюся плотину, скорее спокойную реку, высвободившуюся из-подо льда, и это устраивало обоих.
Гермиона не болтала без умолка, не требовала каких-то романтичных выпадов от него. Ей, как и ему, нравились их неспешные беседы на любые темы, разбор записей и посиделки у камина в молчании. Если бы кто-то за ними наблюдал, то решил бы, что они давно и счастливо женаты, потому что легко понимают друг друга без слов.
От такого спокойствия их работоспособность возросла в разы. Они просматривали за день не меньше полусотни пергаментов, исписанных витиеватым, не слишком понятным почерком Дамблдора.
Однако несмотря на старания и прилежность, толка от монотонной работы не наблюдалось. Альбус писал обо всем, что приходило в голову: о своей дружбе, а затем вражде и дуэли с Гриндевальдом. О силе пророчества и собственном сожалении, что не настоял на своем в разговоре с Поттерами, когда чета выбирала хранителя. О том, как ошибся в Северусе, считая его закоренелым темным магом, в выборе опекунов для маленького Гарри, сетовал, что не понял, кто из двух Мародеров — Сириус или Питер — предал друзей.
Лишь к концу августа Гермиона и Северус наткнулись на то, что искали. Оказывается, умерший директор наложил на эту запись отвлекающее заклинание, и они вертели ее в руках уже не раз, но откладывали в сторону. В тот день Северус нечаянно порвал пергамент, чем и снял чары.
То, что там было написано, повергло их в шок и уныние:
«Чем больше я наблюдаю за Гарри, тем ясней становится: он — крестраж Тома.
Я заподозрил это, когда выяснил, что у Поттеров в роду никогда не было змееустов. Лили я не беру в расчет. Эвансы — стопроцентные маглы. Я проследил их родственников до десятого колена — ни одного волшебника, она — исключение.
Но один этот факт лишь заставил меня насторожиться. Второй был решающим: необъяснимая ничем связь Гарри и Тома.
Мальчик, не имея представления даже об азах легиллименции, с легкостью проникает в мысли темного волшебника, съевшего десяток драконов на окклюменции. Шрам Гарри… Сгусток темной магии так очевиден под ним.
Бедное дитя!.. В ушах стоит нереальный голос Сивиллы, изрекающей пророчество: «И ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой». С другой стороны — «Грядет тот, кто способен победить Темного Лорда».
Гарри — наш спаситель и наша погибель. Пока частичка души Тома находится в нем, этот темный волшебник сможет вернуться. Он просто не умрет. Его ядро останется на земле, где есть якорь — живой крестраж».
***
Дальнейшие откровения Дамблдора были еще ужасней:
«Сколько я не изучаю книг, но не могу найти способ, как уничтожить крестраж, не убивая мальчика. Гарри придется умереть. Но тут вступает в силу противоречие с тем, что именно на его плечи возложена миссия Избранного.
Я долго ломал голову, и вот что понял: в нем надо развивать жертвенность. Он должен быть готов добровольно пойти на смерть от руки Волдеморта. Лишь тогда есть шанс, что Гарри вернется в свое тело, а крестраж Тома останется за гранью».
– Он что, серьезно? — шокировано спросила Гермиона. — Дамблдор собирался растить из Гарри жертвенного барана?
– Более чем, — хмуро откликнулся Северус. — Только одна деталь: это были не измышления, он активно претворял свои намерения в жизнь. Смотри!
Он протянул еще одну запись:
«Раньше я сожалел, что отправил Гарри к Дурслям. Сейчас же считаю, что меня вело провидение. После возрождения Волдеморта я уже специально заставил его вернуться туда. Он должен был побыть в изоляции, мучаясь виной за смерть Седрика. В дальнейшем я хочу сделать так, чтобы у мальчика не было близких людей, которые могли бы отговорить его от жертвы. Ему надо радеть за всеобщее благо.
Сириуса я запер в доме на Гриммо. Промариновав его в заточении, я намерен направить крестного Гарри на поиски Петтигрю. Поймает и реабилитируется — поручу какую-нибудь миссию подальше от мальчика. Погибнет — еще лучше. Как бы это ни произошло, Гарри станет корить себя хотя бы за промедление, что Волдеморт до сих пор не побежден. А то, что это его задача, я донесу…»
– Мерлин, как низко! И это светлый волшебник! — прервавшись, возмутилась Гермиона.
– Ты дальше читай. Там еще интересней, — мрачно посоветовал Северус.
«Рон и Гермиона… Его верная свита. Друзья, которые никогда не бросят друга и лидера, почти брата. Мне нравится их преданность. Но можно и в компании чувствовать свое одиночество. У этих двоих есть предпосылки к взаимному интересу сексуального плана. Стоит их подтолкнуть».
***
– Что?.. Он собирался подлить нам амортенцию? — с отвращением произнесла Гермиона.
– Это все ради всеобщего блага, — процедил Северус. — Там дальше об этом написано.
Перед его глазами вспыхнула картинка, где рыжий недоумок Уизли обнимал его Гермиону. Справившись с накатившей ревностью, он продолжал бороться с другим чувством: ненавистью к умершему старику. Дамблдор так спокойно рассуждал о необходимости послать сына Лили на смерть, мальчика, которого называл почти внуком. А еще он планировал возложить на плечи Северуса обязанность передать Гарри необходимость такого шага, будучи не в силах, видите ли, сам сделать это!
– Жаль, что он погиб так рано. Я с удовольствием бы отправил Альбуса на тот свет, — с искренней ненавистью выплюнул Северус, пылая гневом и испытывая безысходность.
– Я бы тебе помогла, — мрачно заявила Гермиона. Затем в ее голосе появилась обреченность: — Его предположение, что Гарри крестраж… — это возможно? И что нам делать?
– Боюсь, в этом Альбус не ошибся, — глухо сказал Северус после недолгого раздумья. Затем с мукой в голосе воскликнул: — Но я не собираюсь убивать Гарри! Ни сам, ни подставляя под удар Волдеморта! — Затем более неэмоционально заметил: — А ведь у Альбуса все бы вышло. Скажи кто-нибудь Гарри перед той дуэлью с Волдемортом, которую мы считали последней, что надо позволить монстру убить себя ради победы, и он сделал бы это. Причем ему было бы гораздо легче умереть самому, чем убить.
Они надолго замолчали. Затем Гермиона повторила вопрос:
– Что мы будем делать, Северус?
– Как что?.. Искать способы, как извлечь крестраж, не убивая Гарри, и, разумеется, ничего не скажем ему, — твердо ответил он.
– Да уж, говорить ему не стоит, — согласилась она — Иначе он сам будет нарываться на встречу с Волдемортом, потому что и так считает: это его вина и недоработка, что монстр жив. А известие о живом крестраже лишь укрепит его в этом.
