Глава 11: Горькая правдаМордред вздохнул и откинулся на спинку стула, массируя глаза руками. Да уж, это гораздо сложнее, чем казалось. Закодировать исследования всей своей жизни в надежную и компактную форму не так-то просто, и он уже начинал полагать, что даже невозможно. Мордред попробовал использовать для шифра книги по геральдике, а потом коллекцию акварельных рисунков. Самой последней его попыткой стала серия карандашных рисунков с играющей дочерью. Однако это был не тот уровень сложности и искусности, чтобы передать суть работы его жизни.
В любом случае, бумага слишком ненадежна и со временем тлеет. Сколько древних манускриптов ему пришлось перебрать в попытках составить полную картину из бумаг, обращенных в пыль медленным течением времени, сыростью и книжными червями? И это еще ничто по сравнению с тем, какой урон может нанести его собственное изобретение. Мордред уничтожил черновики этим утром, попросту положив их в камин и отправив в небытие щелчком кремня.
Дверь в кабинет заскрипела, растворяясь настежь. Мордред понял, что это Риза. Наверное, дочке стало скучно – ее любимый друг по играм сегодня впервые отправился в школу. Мордред был бы рад уделить ей время и передохнуть.
— Что случилось, малышка? — спросил он, едва удержавшись от улыбки: радостное личико дочки всегда проливало бальзам на его душу.
Только вот в этот раз она не улыбалась.
— Пап? Ты занят?
— Немного. Тебе что-то нужно?
Пару мгновений Риза качалась с носка на пятку.
— Я кушать хочу, — наконец, сказала она.
— Уже? — Мордред глянул на часы – стрелка едва дошла до половины третьего. — Еще не время для полдника.
— Я не хочу полдничать. Я хочу обедать.
Спустя пару мгновений Мордред понял, о чем она говорит.
— Ты не обедала? — спросил он. — Где мама?
— Молится. Она рассердилась, а теперь молится.
Мордред вздохнул.
— И как долго она уже молится?
— Долго, — пожала плечами Риза. — Пожалуйста, можно мне что-нибудь пообедать?
— Конечно, иди на кухню, я только проверю, как там твоя мама, и приду приготовлю тебе что-нибудь поесть.
— Хорошо, — ответила Риза и ушла.
Мордред закрыл чернильницу, скомкал бумаги с последним шифром и покинул кабинет, закрыв за собой дверь на щеколду.
Уже в коридоре до его ушей долетело исступленное бормотание. Жена стояла на коленях перед журнальным столиком, склонив голову над сложенными в молитве руками. Она говорила очень быстро, перемежая слова небольшими паническими вздохами, а на ее пальцы капали слезы.
— Ишвара, будь милосерден, Ишвара, будь добр, — прерывисто выдыхала Лиэн. — Пощади моего ребенка, моего сына, единственного сына. Пощади его, спаси его, приведи его домой ко мне. Я молю Тебя, забери лучше меня вместо него. Пощади моего ребенка. Приведи моего сына домой.
— Лиэн? — тихонько позвал Мордред.
Яростные мольбы не стихли: или она и вправду не услышала его, или просто сделала вид. Эти ее попытки воплотить мечты в реальность могли длиться часами. Существовал только один способ вернуть Лиэн в нормальное состояние.
У него в кабинете была валерьянка. Быстро забрав заветную бутылочку, Мордред поспешил на кухню. Риза заметно оживилась, увидев его, но он не обратил на нее внимания. Мордред взял кружку и смешал лекарство с водой. Двух ложек сахара должно хватить, чтобы слегка смягчить горечь. Забрав свое снадобье, он поспешил обратно к жене.
Когда Мордред попытался удержать ее, Лиэн принялась вырываться.
— Тише, тише. — Он поднес кружку к ее губам, словно опытный санитар. — Выпей. Тебе станет лучше.
Еще одна страстная мольба прозвучала из уст Лиэн, но Мордред нажал на ее горло чуть левее гортани, и рот открылся. Теперь в него можно влить лекарство.
— Мой сын, мой единственный сыночек, — шептала жена, не отрывая глаз от фотографии Дэвелла.
— Да, я знаю, — устало отозвался Мордред. Как же он ненавидел всё это! И особенно себя – за то, что не может помочь. — Давай уложим тебя спать.
— Нет, нет, — всхлипнула Лиэн, вновь пытаясь вырваться из его хватки. — Мне нужен мой малыш, мой сын.
У нее не случалось таких рецидивов уже несколько недель. Мордред прижал ее к груди и принялся слегка раскачиваться из стороны в сторону, гладя жену по длинным красивым волосам. Со временем Лиэн затихла и свернулась в клубочек. Успокоительное наконец начинало действовать. Прошло почти пятнадцать минут, когда она согласилась пойти прилечь. Мордред помог жене подняться на ноги и повел ее к лестнице.
В спальне он без труда раздел и уложил Лиэн. Засыпая, она совсем не протестовала, когда Мордред подоткнул одеяло. Достав платок, он стер следы слез с ее лица. Его бедная любимая жена. Даже в хорошие дни вызванное скорбью безумие Лиэн оставалось поблизости, а затем выбирало день вроде этого, чтобы вырваться наружу стремительным потоком. Это убивало ее. И сейчас, стоя над женой, Мордред осознал, что и его тоже. Было невыносимо наблюдать за ее страданиями. Должно же быть что-то, что он может сделать, чтобы помочь.
Однако Мордред не мог продолжать размышлять, потому что внизу сидела голодная дочь. Он торопливо нагнулся и поцеловал жену в лоб, но та никак не отозвалась.
— Я думала, ты забыл про меня, — сказала Риза, когда он зашел на кухню. — Кушать хочется.
— Я же говорил, что сначала проверю твою маму, — с легким раздражением ответил он, проходя к хлебнице. Взяв из нее буханку, Мордред оторвал ломоть хлеба. — Хочешь хлеба с молоком?
— Я хочу суп! С морковками и картошками.
— У нас нет супа. Ты можешь поесть или хлеб с молоком, или просто хлеб. Я могу порезать яблочко, если хочешь, но супа у нас нет.
— Но мамочка готовит суп, — плаксиво сказала Риза.
— Не сегодня. Мамочка заболела, и сейчас она спит, — Мордред достал миску из шкафа. — Так чего будешь кушать?
Нижняя губа дочки задрожала.
— Ты злишься, пап?
Мордред прикрыл глаза и усилием воли взял себя в руки.
— Нет. Нет, малышка, я не злюсь. Просто устал.
— Угу, — ответила Риза. Она положила пухлый палец в рот и заговорила вновь: — Можно вопрос?
«Это что-то новенькое», – подумалось Мордреду, и он даже улыбнулся. Обычно дочка просто разражалась миллиардом вопросов, словно полицейский-энтузиаст.
— Ну ладно, что за вопрос?
— Мамочка бы все равно болела, если бы у нас был младенец?
Мордред положил перед ней хлеб и взял яблоко и нож для чистки.
— А почему ты спрашиваешь?
— Младенцы хорошие, — ответила Риза. — Они не ходят в школу. И приносят радость женщинам. И с ними здорово играть.
— Это все хорошо, малышка, но младенцы не падают с небес.
Мордред сел напротив дочери и принялся очищать фрукт.
— Хорошо, что не падают! — воскликнула она с искренним ужасом в голосе. — Они же поранятся!
Мордред вздрогнул: следовало подумать дважды, прежде чем говорить подобные вещи. Если бы Лиэн услышала эту бездумную фразу из его уст...
— Я хотел сказать, что дети не появляются просто от того, что тебе так захотелось.
— А из-за чего тогда?
— Ну... — Мордред потер бровь тыльной стороной ладони. Как ему только удается сводить тему разговора с трехлетним ребенком к этому? Дэвелл и в девять не вел себя так требовательно и сообразительно. Впрочем, он всегда медленно соображал.
— Дети появляются, когда мама и папа здоровы, а наша мама болеет, поэтому ребенок и не может прийти в наш дом, — наконец, нашелся Мордред.
— А я знаю, как у нас может появиться ребенок, — сказала Риза и откусила хлеб.
Сейчас она предложит что-нибудь фантастически абсурдное, вроде покупки волшебного цветка у мудрой старушки или похода в страну фей, чтобы спасти несчастного малыша. Мордред порезал яблоко дольками и дождался, когда дочка перестанет жевать.
— И как же?
— Ты можешь использовать мою куклу. Это теперь кукла-мальчик, потому что мамочка сшила ему штаны. Он выглядит совсем как настоящий, так что ты можешь превратить его в маленького мальчика своей алхимией!
От неожиданности Мордред выронил нож и уставился на дочь. Да уж, не такого ответа он ожидал.
— Это... это так не работает, малышка. Я не могу превратить неживое в живое.
— Но ты же чинишь сломанные вещи! — возразила Риза.
— Да, но... — здесь Мордред остановился.
Как объяснить трехлетнему ребенку принцип равноценного обмена? Для нее сломанная вещь не была равноценна целой, и разница между ними ничуть не отличалась от разницы между живым и неживым.
— Пожалуйста, пап? Можешь попробовать? — просила Риза.
— Нет, — отрезал Мордред. — Это не сработает. Извини, малышка, но у тебя не будет настоящего ребенка. Только обычная кукла.
— И мой мальчик, — добавила Риза и с хрустом откусила яблоко.
— И твой мальчик, — согласился Мордред, смутно подозревая, что связал себя обязательством, которого избегал уже которую неделю.
«Вспомнишь солнце», – подумал Мордред, когда задняя дверь отворилась, и на кухню зашел Рой. Он волочил ноги и выглядел еще худее в болтающейся одежде Дэвелла.
— Мой мальчик! — радостно завопила Риза, мгновенно позабыв про поздний обед, и выскочила Рою навстречу, чтобы обнять. Он негромко вскрикнул, пытаясь удержать равновесие и не уронить вещи, которые держал в руках. — Ты вернулся из школы! Я соскучилась.
Мордред поднялся с места, чтобы отобрать у подопечного контейнер для обеда, прежде чем тот выскользнет на пол.
— Смотри не сломай доску.
Рой кое-как выбрался из объятий Ризы, сложил все свои вещи на стол и только после этого позволил ей обнять себя вновь. Мордред ощутил странный укол ревности. Ей не пришло в голову обнять его нынче днем, а теперь она поливала своей любовью этого дикого чужака.
— Иди переоденься, — велел он мальчику. — Риза, а ты доешь яблоко.
— А потом пойдем играть, — пообещала Риза Рою почти что заговорщицким тоном.
Тот кивнул и покинул комнату. Если бы только все проблемы в этом доме решались так просто.
Вздох облечения вырвался из груди Роя, когда ему наконец удалось скинуть ботинок с ноги. Сделанная из толстой кожи обувь доставляла ему кучу неудобств целый день: она много весила, а еще нагревала и сдавливала ступни, которые не знали подобного обращения уже много лет. Сняв ботинок и носок, Рой с наслаждением расправил пальцы. После краткой борьбы с другим ботинком вторая нога тоже оказалась на свободе. Аккуратно сняв рубашку и штаны Дэвелла, Рой надел рубашку мистера Хоукая.
— Ты все?
Из-за угла выглянула Риза.
— Я хочу поиграть в солдатиков.
— Хорошо, — кивнул он.
Риза за руку повела его к лестнице, и Рой заковылял следом, стараясь не обращать внимания на свежие мозоли на пятках.
Какое-то время они тихо играли в оловянных солдатиков, пока мистер Хоукай не позвал ужинать. А потом Рой остался в одиночестве, когда он забрал Ризу, чтобы уложить в постель. Посидев на кухне, Рой отправился наверх, в туалет – еще одна из тех вещей, к которым он никак не мог привыкнуть. До сих пор это все казалось ему странным.
Рой как раз собирался спуститься обратно на кухню, когда услышал голосок Ризы.
— Пап, а сказку?
— Не сегодня, — ответил мистер Хоукай. — Засыпай.
— Но пап...
— Не сегодня.
Он вышел из комнаты и нахмурился, увидев Роя.
— Ты тоже иди в постель, — сказал он и потом исчез в их с миссис Хоукай спальне.
Пару мгновений Рой медлил, а потом ему в голову пришла замечательная идея. Он спустился вниз, чуть не подпрыгнув от неожиданности, когда одна из ступенек скрипнула в тишине. Вместо того чтобы направиться в гостевую комнату, как велел мистер Хоукай, Рой вернулся на кухню. Там на столе все еще лежала хрестоматия – ее-то он и взял с собой наверх. На этот раз Рой считал ступеньки, поэтому вовремя переступил скрипучую. Конечно, ему пришлось приложить немалые усилия, но в конце концов он оказался в коридоре. Открыв дверь комнаты, где спала Риза, проскользнул внутрь.
— Рой! — обрадовалась она, садясь в постели.
— Ш-ш-ш, — отозвался Рой, осматривая сумрачную комнату.
У него бы не получилось дотянуться до вентиля газовой лампы, чтобы огонь разгорелся ярче, но снаружи светила луна. Рой ударился пальцем ноги о коробку с игрушками, пока шел к окну, но это не помешало ему раздвинуть шторы.
— Что ты делаешь? — захихикала Риза.
Рой тем временем забрался на постель и сел рядом с ней. Книгу он положил себе на колени.
— Ты хочешь сказку?
Риза вздохнула.
— Папа сказал, что ее не будет, — грустно ответила она, и тогда Рой раскрыл книгу.
— Я могу рассказать тебе сказку.
Риза посмотрела на него с уважением.
— Правда?
Рой кивнул и продолжил листать страницы, пока не наткнулся на ту, которую им велели прочитать сегодня в школе.
— «Маленькая черепашка», — произнес он и прикрыл глаза, вспоминая слова, которые много раз слышал на уроке. — Жила-была маленькая черепашка. Она жила в коробке. Она плавала в луже. Она забиралась на камни.
Риза тихо засмеялась и удобнее устроилась на подушке.
Рой медленно и осторожно продолжал рассказывать.
— Она гонялась за москитом, за блошкой, за рыбешкой, а потом и за мной.
— И за мной, — эхом повторила Риза, причмокивая губами, словно сама была черепашкой.
— Она поймала москита. И блошку, и рыбешку... Но она не поймала меня!
— Хорошая сказка, — захихикала Риза. — Еще?
Рой покачал головой. Ему бы очень хотелось прочитать еще что-нибудь, но это было единственное, что он выучил, а читать он пока не умел.
— Пора засыпать, — сказал Рой.
Риза кивнула, а затем зевнула, широко раскрыв рот.
— Ты останешься здесь?
— Нет, — тихо ответил Рой. Ему не было позволено спать на втором этаже. А еще он не хотел ссориться с миссис Хоукай, которая куда-то делась.
— Ладно, — без тени расстройства сказала Риза и перевернулась на бок, удобно устраиваясь на подушке.
Кажется, она не была против, так что Рой закрыл шторы и тихонько выбрался из комнаты.
Пока он шел по коридору, его босые ноги мягко шуршали по длинному тонкому ковру. Держась за перила, Рой принялся спускаться по лестнице, на этот раз совсем позабыв про коварную ступеньку. Она скрипнула так громко, словно кто-то стрелял из ружья, и он поскользнулся от неожиданности. Книжка выпала из его рук и скатилась к подножию лестницы. Сам Рой тяжело приземлился на копчик и соскользнул на несколько ступенек вниз, прежде чем сумел как-то затормозить. Пару мгновений он просто сидел на месте, ошеломленный и испуганный, что кто-нибудь мог его услышать. Потом с трудом поднялся на ноги и добрался до конца лестницы.
Подобрав книгу, Рой принялся старательно разглаживать погнувшиеся страницы. Он боялся, что вот-вот взрослые придут посмотреть, что тут за шум, и еще раз оглянулся через плечо. Никого. Успокоенный, Рой доковылял до гостевой комнаты и лег спать.
Мордред слышал, как кто-то наступил на скрипучую ступеньку, после чего что-то упало. Он уже почти выскочил в дверь, чтобы посмотреть, кто виновник шума, когда зашевелилась Лиэн.
Обычно валерьянки хватало, чтобы усыпить ее до утра следующего дня. Видимо, сегодня был немного другой случай. Лиэн издала тихий звук, и Мордред поспешил обратно к ней.
— Мордред?
— Я здесь, милая. Как ты себя чувствуешь?
— Он вернулся домой из школы?
— Да, он дома, — ответил Мордред, удивившись, отчего тощий найденыш первым всплыл в ее сознании.
— Он в порядке? — спросила Лиэн с искренней озабоченностью. — Они дразнили его?
— Не знаю. — Такого вопроса Мордред не ожидал. — С чего бы им его дразнить?
— Дети... они такие жестокие. Он такой хороший мальчик. Мы не можем позволить им вновь дразнить его. Тебе нужно поговорить с учителем.
Сердце Мордреда ухнуло в пятки. Она говорила не о Рое, а о Дэвелле.
— Да, я... я поговорю с ней.
Лиэн послушно кивнула, потянувшись, чтобы провести рукой по его щеке.
— Ты хороший отец, Мордред. Я люблю тебя.
Он попытался ответить, но слова застряли в горле.
Мордред смахнул слезу: ему не доводилось слышать таких слов уже очень, очень долго – как раз с тех пор, как умер Дэвелл. Да и сейчас она говорила их только потому, что лекарства затуманили разум. Ей казалось, что их сын еще жив и что это он, а не сопляк с улицы, вернулся сегодня домой из школы.
— Лиэн, — начал Мордред, но Лиэн уже заснула. Тогда он поднялся на ноги и с трудом дошел до двери.
Это был мимолетный отзвук их прошлых отношений. Мордред знал, что это глупо и нелогично, а главное – ненаучно, но он любил ее. Полюбил, как только увидел её впервые на фестивале в Централе, и это чувство не выветрилось до сих пор. Больше всего на свете ему хотелось завоевать ее сердце вновь.
Но он не мог. Они похоронили ее сердце десять месяцев назад, на кладбище на холме, когда короткий и широкий гроб с телом Дэвелла положили в землю. Мордред не мог получить свою жену обратно, точно так же, как и не мог вернуть к жизни сына. И одного никогда не будет без другого.
Мордред прошел в свой кабинет и достал кремень из кармана. Искры дугой разошлись в воздухе, перепрыгивая со свечи на свечу, пока комната не заполнилась пляшущим светом. Мордред тем временем подошел к столу, где лежали записные книжки, окруженные остатками черновиков. Хлопнул ладонями по столу в порыве бессилия. Работа всей его жизни – и та не закончена. Да, он достиг того, о чем мечтал. Сумел обуздать самый грозный из всех четырех элементов. Стал лордом огня, вольным давать жизнь и тепло, так что сам Фюрер хочет использовать его силу.
Но вся эта работа, все усилия, теперь ожидающие только увековечивания – все бессмысленно. Ничего во всей науке алхимии, которой Мордред посвящал себя с пятнадцати лет, не могло бы помочь сейчас. Как он и сказал днем дочери, невозможно создать жизнь из неживого. Невозможно вдохнуть душу обратно в Лиэн, точно так же, как и нельзя вернуть их сына из мира мертвых.
Всхлипнув от отчаяния, Мордред соскользнул на стул. Никогда прежде ему не приходилось чувствовать себя таким беспомощным.
