Слезы королевы

Глава 12

Когда Моргана в первый раз рассказывала о Паломничестве Воды и Луны, в душе Гвен проснулось чувство, которое она считала потерянным навсегда. Хрупкий свет надежды. Надежды увидеть своего сына, поговорить с ним.
У Гвен ни разу не возникло ни малейшего сомнения в принятом решении. Если существовала возможность вновь обрести Галаада – пусть на несколько мгновений – она воспользуется ею, не раздумывая. Каковы бы ни оказались цена или испытания, которые надо преодолеть. Ее ребенок стоил любых жертв, она ничего не боялась. Ради счастья видеть его лицо не только во сне Гвен готова была пройти сквозь огонь и воду, и даже сто раз убитая, она поднялась бы снова, чтобы добраться до него.
Такой была ее любовь к Галааду: стойкой, глубокой и нерушимой. Если понадобится, она доведет Гвен до края света. Единственной ее тайной тревогой было обнаружить в конце путешествия не своего сына, своего принца, но страдающую тень, которая будет лишь выглядеть как он. Царство мертвых могло быть страшным, полным бесформенных чудовищ и жестоких разочарований.
Гвен помнила ледяное присутствие дорока и темного Ланселота, вернувшегося, чтобы околдовать ее. А вдруг у Галаада не такое лицо, как в ее снах, а другое – полное боли?
«По крайней мере, я узнаю, - решительно подумала Гвен, - кто он на самом деле, и страдает ли он там, где находится».
А если страдает?
Гвен вырвет его из небытия и боли, даже если для этого понадобится перевернуть мир мертвых с ног на голову. Черпая силы в этом решении, она слушала рассказ Морганы о правилах паломничества. Ни мяса, ни железа, ни магии. И они должны будут путешествовать пешком. Когда жрица произносила эти слова, Гвен вдруг поняла, от чего подруга собиралась отказаться ради нее.
Впервые за долгие годы, Гвен смотрела на ту, кого многие называли «ведьмой», отбросив сложившиеся представления, страхи, подозрительность, забыв на время свое горе и даже Галаада. И увидела перед собой необыкновенную женщину.
Эта женщина, которую за четыре года Гвен встретила лишь однажды, была готова отказаться от могущества, которое так старательно приобретала, чтобы сопровождать ее на пути, ведущем к сыну. За высокомерием и гордостью, за мраморным лицом у Морганы Пендрагон скрывалась самая щедрая душа, которую Гвен когда-либо встречала. Она была настоящим другом. Деяние любви, совершаемое Морганой, было столь велико, что слезы выступили на глазах, когда Гвен осознала степень ее преданности.
- Знаешь, - сказала она, покачав головой, - ты не обязана идти со мной. У тебя есть долг перед своим народом.
- Да, есть. Как и у тебя. Но я буду нужна тебе в Эдель Тереке, чтобы протрубить в Рог. И я хочу идти с тобой, Гвен. Дорога будет длинна и тяжела. Я хочу быть рядом с тобой, чтобы поддерживать тебя в пути. И… я прошу тебя: дай мне этот шанс. Оставь мне эту возможность быть рядом с той, кого я люблю, не только издалека, не только время от времени, но в каждый миг путешествия, как я хотела бы быть со всеми, кто мне дорог.
Гвен вздрогнула и взяла ее за руки:
- Я счастлива, что ты сопровождаешь меня.
И произнеся эти слова, она поняла, что это правда. Моргана улыбнулась. За ее лунной красотой Гвен почувствовала тепло, пыл и страсть. Словно груз прожитых лет вдруг упал с сердца, и вспомнились времена их юности, когда они были так близки. И тогда Гвен поняла, что путешествие будет ценно само по себе, а не только тем, что произойдет в источнике Эдель Терека.
Перед отбытием Гвен настояла, что должна предупредить брата. Когда она отправилась к нему в самый темный час ночи, Моргана предупредила:
- Если ты расскажешь Элиану о том, куда мы идем, можешь быть уверена, что еще до рассвета патруль отправится по нашим следам. Рыцари Камелота не позволят своей королеве уйти, не испробовав все средства, чтобы удержать ее. На пути до Авалонского озера мы можем запутать их, но как только мы произнесем обеты, я не смогу больше пользоваться магией, чтобы отвлечь их. А если они догонят нас, у нас будут трудности с продолжением паломничества. Они захотят вернуть тебя – добровольно или силой.
- Я скажу ему только, что хочу удалиться на некоторое время, - успокоила ее Гвен. – Он мой брат, я не могу оставить его в неведении о моей судьбе. А главное, я не могу позволить ему думать, что меня похитили. А если я поговорю с ним, он успокоит Артура, когда тот вернется.
- Артура? Он будет в печали и ярости, какими бы ни были объяснения, - рассудительно заметила Моргана. – Но и ему мы не можем ничего сказать. Паломничество Воды и Луны – женский путь, спрятанный от мужчин. Ни один из них не должен знать, что мы затеваем.
Это включало и Солеля. Моргана знала, что он плохо воспримет ее отсутствие. Но у нее был долг перед Гвен – священный долг, долг сестры. Более того – помогая ей достичь источника Эдель Терека, Моргана не только поддержит подругу: если все пройдет хорошо, она вернет женщину, которую любит ее брат. Конечно, Моргана делала это для Гвен, но также и для Артура. Даже если он никогда об этом не узнает. Чтобы он снова мог быть счастлив. Чтобы он снова обрел ту, кого выбрал…
Она должна была это сделать – хотя бы отчасти загладить свою вину за все беды, что принесла Артуру в прошлом. И если Солель будет страдать во время ее отсутствия, значит – пусть страдает. Тем хуже. В конце концов, его страдания не будут длиться вечно. Что значат несколько месяцев разлуки по сравнению с целой жизнью вместе? А вернувшись, Моргана расскажет ему обо всем.
Попрощавшись с Элианом, Гвен вернулась в спальню, чтобы забрать вещи. Она почти ничего не взяла с собой: каравай хлеба, несколько яблок, круг сыра, бокал меда, да свежей воды. Это все, в чем она нуждалась.
Тяжелые, вышитые шелком платья остались в шкафу. Никакой роскоши в траурном путешествии. Никаких юбок во время быстрой ходьбы по дорогам. Гвен надела шаровары, сапоги, темную рубаху, черную накидку. Она не могла взять доспехи, но выбрала посох и, прежде чем уйти, обрезала и заплела свои густые волосы, чтобы они не мешали ей.
- Практично, - одобрила Моргана.
- Многое изменилось с прежних времен, - весело ответила Гвен. – Я тоже возглавляла армию. Я знаю, какими бывают мужчины.
Моргана понимающе улыбнулась. Гвен покосилась на нее:
- Лучше не быть слишком красивой во время путешествия, как ты считаешь?
- Действительно, - рассмеялась Моргана. – Если мы не хотим, чтобы нас задерживали предложения неуклюжих претендентов – ведь мы должны изображать анонимных путешественниц.
Гвен кивнула, слегка улыбнувшись:
- Твоя очередь?
- О! Со мной все просто.
Моргана использовала магию, чтобы измениться. Впервые за долгие годы на ней были шаровары и простая белая рубаха, но удобство мужской одежды показалось ей до странности приятным. Прежде она еще носила кольчугу и меч, но железо давно перестало быть ее любимым оружием, и в этом путешествии оно было запрещено.
Моргана взяла посох – такой же, как у Гвен – и две женщины обменялись заговорщицкими взглядами.
- Я долго буду жалеть, что не родилась волшебницей, видя преимущества, которые предоставляет ваш с Мерлином дар, - вздохнула Гвен.
- Ты не захотела бы родиться волшебницей во времена Утера, - ответила Моргана, протягивая ей руку.
- Утер Пендрагон был идиотом, - прошептала Гвен и про себя подумала: «Он утопил бы собственного внука».
- Согласна с тобой, - кивнула Моргана. – Но он может похвалиться тем, что произвел на свет двух детей, которые таковыми не являются. Хотя… что касается Артура, это еще не факт.
Гвен невольно улыбнулась:
- Осторожно. Ты говоришь о моем муже…
- Знаю. И о своем брате.
Королева вложила ладонь в руку жрицы, и Моргана открыла коридор перемещения. В следующее мгновение они оказались на берегу озера Авалон.
При виде черных вод, окруженных высокими горами, разум Гвен опустел. Ей казалось, что она вырвалась из тюрьмы, и она удивилась этой мысли. Когда дом стал для нее темницей? Когда ее душа начала задыхаться в стенах Камелота? Гвен не знала. Но с первого же мгновения дуновение свежего ветра на лице свело ее с ума.
- Это место великолепно, - произнесла она, глядя на молчаливый лес и неподвижную воду.
- Так и есть, - согласилась Моргана.
Гвен закрыла глаза, наслаждаясь ощущением покоя, витавшим здесь.
- Я забыла, до какой степени дикая природа может быть целительна для души, - выдохнула она.
- Когда я жила в лесу Асетир, я чувствовала то же самое. Величественность деревьев успокаивала мое сердце. Зелень листвы уравновешивала мою кроваво-красную ненависть.
- Почему в тебе было столько ненависти? – спросила Гвен, садясь на берегу.
- Моргауза соединила с моей душой демона, - ответила Моргана, глядя на озеро. – И демон, о существовании которого я не подозревала, управлял всей моей жизнью. Когда я узнала, что сделала моя сестра, я получила урок, который никогда не забуду.
- Какой урок? – задумчиво спросила Гвен.
- Больнее всего ранят те, кого мы любим, - грустно произнесла Моргана.
Гвен долго молчала, прежде чем ответить:
- Когда я была юной девушкой, я верила, что доброта может быть без пятен. Но, возможно, все мы имеем демона в глубине сердца, которого обнаруживаем, когда взрослеем и все усложняется. Демона, полного горечи и гнева, который с криком поднимается во время испытаний, чтобы попытаться управлять нашей жизнью…
- Так и есть, - кивнула Моргана и не без иронии добавила: - Но мой – хуже, чем у большинства людей. Даже сейчас, когда я говорю с тобой, я слышу, как рычит эта тварь, которой не нравится то, что она скованна.
- Пусть она сотрясает свою клетку, сестра. Она пленница, в то время как мы свободны, - прошептала Гвен.

***
Следующие три дня они провели на берегу озера, следуя очистительному ритуалу, предписанному друидами, и питались лесными фруктами и сотами дикого меда.
За эти три дня Гвен видела такие вещи, которые никогда не думала увидеть, и они наполняли ее восхищением и почтением. Она смотрела, как дриада спускается с дерева, сливаясь кожей с корой, чтобы устроиться на плече Морганы, отдыхающей в тени. Она любовалась духами воды, танцующими в свете звезд, и замечала воздушных созданий, почти невидимых человеческому глазу, различая крылья с прожилками. Ей казалось, что вся тайная красота мира спустилась к ней благодаря дару Морганы.
- Где ты научилась всему этому? – спросила Гвен.
- От мудрых, от друидов, через традиции. Но когда я начала взаимодействовать с источником, сама магия учила меня некоторым тайнам.
- Я никогда не видела, чтобы Мерлин делал то, что делаешь ты.
- Мерлин – урожденный маг, но только женщины могут принять священное призвание. Раньше великие жрицы воспитывались старшими, которые с детства обучали их тайнам видимого и невидимого мира. Но Утер во времена Великой Чистки разрушил порядок. Остались лишь две великие жрицы – Нимуэ и Моргауза. Однако их сердца были наполнены местью… Вместо того, чтобы открывать мне секреты нашего призвания, Моргауза учила меня манипулировать и убивать, развивая мой талант для разрушения и войны. Когда я начала восстанавливать святилище, мне самой пришлось узнавать, какими были истинные функции великой жрицы. Сегодня я обучаю этим ритуалам моих девочек – урожденных волшебниц. В следующем поколении будет множество великих жриц…

Когда Гвен спала на берегу озера, ее сны о Галааде становились сильнее и яснее. Порой в них царила ночь, в других случаях – день. Гвен слышала смех сына среди листвы, видела его кудри среди ветвей, различала его силуэт у воды.
На второй вечер Гвен услышала, как он шепчет:
- Мама.
Она вскочила от звука его голоса и заметила, что Моргана, лежавшая напротив, тоже только что проснулась, и ее глаза переходили от золотого к зеленому.
- Ты слышала его? – с благоговением спросила Гвен.
Моргана потрясенно кивнула:
- Я видела его лицо. Он шаловливый ребенок… прошел через твой сон, чтобы появиться в моем…
- Я никогда не вижу его целиком, - прошептала Гвен. – Он танцует, точно тень, на краю моего сознания и исчезает. Ты видела его… Скажи, какой он?
Моргана покачала головой:
- У него глаза Артура и твои черты… и нежная спокойная сила Мерлина. Твой сын прекрасен. Какая душа, какая судьба, какая сила… какой свет. Я понимаю, почему он не оставляет твои мысли. Теперь, когда я увидела его, он навсегда останется и в моих.
Гвен ничего не ответила, но душу накрыла грусть. Даже если она, в конце концов, увидит Галаада, судьба ее ребенка была разбита, когда прервалась его жизнь. Она никогда не познает счастья прижать его к себе. Никогда не увидит, как он растет и исполняет свою судьбу.
Слова Морганы напомнили Гвен, что ее потеря навсегда оставит ее безутешной, и что цель их путешествия – траур, а не возрождение.
- Почему мои сны становятся такими ясными на берегу Авалонского озера? – спросила она, чтобы не думать о том, что причиняло боль.
- Авалонское озеро – врата в мир духов, - ответила Моргана и, немного помолчав, добавила: - А также святилище, которое избрал Мерлин, чтобы оставить здесь навсегда единственную женщину, которую он любил.
- Мерлин был влюблен? – удивленно спросила Гвен.
- В духа-хранителя, которого мы встретим завтра. В те времена, когда этот дух еще был женщиной. Она давно умерла, и они любили друг друга лишь мгновение, но я думаю, что она навсегда останется в его сердце, как единственная любовь. Это грустная история. Там, где она сейчас находится, он никогда не сможет присоединиться к ней. Даже в вечности они будут разлучены.
- Все истории любви грустны, - прошептала Гвен.
- Мне хотелось бы верить в обратное, - произнесла Моргана, мягко коснувшись щеки королевы. – Мне хотелось бы верить, что, по крайней мере, для некоторых из нас они заканчиваются миром и радостью.

***
На третий день луна была полной. Моргана и Гвен распустили волосы и нагишом вошли в озеро, полностью погрузившись в холодную воду. Вынырнув лицом к лицу, каждая положила правую руку на сердце другой, и они произнесли клятву.
- Посвящаю себя тебе, Хранительница врат Авалона, до тех пор, пока не протрубит рог Эделя в священном источнике Эдель Терека. Я буду придерживаться правил Паломничества Воды и Луны. Я не возьму с собой железа. Я не буду есть мяса. И я не стану использовать магию, пока не протрубит рог Эделя в священном источнике Эдель Терека.
Вода вокруг них замерцала сверкающими пузырьками, в которых улыбались лица вилий.* Серебряный свет озарил глубины озера, и сияющая фигура появилась в медленном фонтане на поверхности воды. Разлетевшиеся капли застыли в воздухе, тогда как появившийся жидкий силуэт полетел к двум женщинам. Приблизившись, силуэт сгустился, превратившись в изящную девушку, одетую в сверкающее серебряное платье, чье безмятежное лицо было отмечено нежностью.
- Добро пожаловать, паломницы Воды и Луны, - тепло произнесла она. – Я Фрея, дух озера и Хранительница врат Авалона. Вы исполнили ритуал очищения, и я пришла благословить ваше путешествие. К какому духу вы собираетесь взывать?
- К духу моего сына, Галаада, - ответила Гвен.
Дева Озера нежно улыбнулась ей:
- Руны священного обета будут начертаны в ваших сердцах до тех пор, пока воды источника Эдель Терека не смоют их. Дух принца света будет ждать вас там – в конце вашего паломничества, по ту сторону врат Авалона.
Пальцы Морганы и Гвен засветились, и когда они опустили руки, друидский символ начертался на их коже серебряными чернилами. Свет, исходивший из озера, начал гаснуть, а лицо Фреи – превращаться в воду.
- Могу ли я спросить вас, госпожа? – осмелилась Моргана, когда Фрея уже готова была исчезнуть.
Женщина-фея кивнула.
- Я знаю, что прежде вы были смертной … - прошептала Моргана. – И что вы любили…
- Мерлин рассказал вам обо мне?
- Да… госпожа… - кивнула жрица.
- Каков ваш вопрос, Моргана Пендрагон?
- После вашей смерти… почему вы согласились стать Хранительницей врат Авалона? Почему не перешли по ту сторону, чтобы ждать его? Вы могли бы встретиться снова в вечности. Но теперь, когда вы являетесь госпожой Озера и Хранительницей врат, это невозможно. Даже если Мерлин умрет… вы будете разлучены.
Фрея задумчиво посмотрела на Моргану:
- Иногда интересы мира следует предпочесть своим личным, даже если приходится отказаться от самого дорогого желания. Однажды настанет день, Моргана Пендрагон, когда все будет казаться потерянным, и я буду нужна Мерлину. В этот день, являясь Хранительницей врат Авалона, я смогу помочь ему сделать кое-что, с чем он не справится один. Поэтому я согласилась стать Девой Озера.
- О чем идет речь? – с любопытством спросила Моргана.
Фрея улыбнулась и загадочным тоном ответила:
- Исполнить его судьбу.
Моргана вздрогнула:
- Вы, знающая все тайны, можете ли сказать… какой будет моя судьба?
- Ваша судьба – сделать выбор. Но Айтуза уже говорила вам об этом. И не мне говорить больше. Разве что, вот это: добро, которое вы совершите однажды, будет происходить из вашего желания загладить свои ошибки. Оттого что вы познали великую тьму, вы сможете подарить миру великий свет, что вы и сделаете… если будете следовать сердцу. Никогда не теряйте надежду, Моргана. Перед концом вы будете нужны Мерлину, также как и я. Я не смогу сыграть свою роль, если вы не исполните свою.
Моргана ничего не ответила, но сохранила эти слова в сердце.
- Желаю вам счастливого паломничества, дочери Воды и Луны, - заключила Дева Озера. – Мы увидимся снова у источника Эдель Терека. И, если вы будете верны своим обетам, я открою для вас Врата Авалона.
Ее силуэт растекся, воды озера погасли, и переливающаяся поверхность вновь стала неподвижной.

____________________________
*Вилии, вилы, самовилы — в северной мифологии женские духи, очаровательные девушки с распущенными волосами и крыльями. Они одеты в волшебные платья – кто отнимал у них платье, тому они подчинялись.
Вилии владели колодцами и озерами, обладали способностями «запирать» воды. Если отнять у них крылья, они теряют способность летать и становятся простыми женщинами.
К людям, особенно к мужчинам, они относятся дружелюбно, помогают обиженным и сиротам. Если разгневать вил, они могут жестоко наказать, даже убить одним взглядом. Они могут лечить, предсказывать смерть, но и сами они не бессмертны.
Подобные девушки, называемые Vilia, встречаются и в кельтской мифологии.

***
Выйдя из воды, Гвен и Моргана подкрепились медовыми сотами и, взяв посохи, сразу же отправились в путь через лес. Гвен все еще была под впечатлением от чарующего видения Девы Озера и размышляла о вопросах, которые Моргана задала о Мерлине.
- Ты часто видела Мерлина в последние годы? – спросила она некоторое время спустя.
- Очень часто, - с улыбкой ответила жрица.
- А между вами…
- Нет. Никогда, - отрезала Моргана. – Он был моим наставником, советником и другом. Он никогда не был влюблен в меня.
- Но прежде он был влюблен… в Деву Озера. И он рассказал тебе об этом.
- Когда Килгарра умер, он пришел ко мне и тогда рассказал о ней.
- Значит, вы должны быть очень близки.
- Так и есть. Артур – мой брат по крови, и я люблю его… но Мерлин – мой брат по магии, и я восхищаюсь им.
- Как умерла Фрея?
- Артур убил ее.
Гвен попыталась представить себе Артура, убивающего единственную любовь Мерлина, и вздрогнула.
- Почему он это сделал?
- Потому что она была проклята. Потому что он не знал, что Мерлин ее любит.
- Мерлин не злился на него за это?
- Он злился бы на кого угодно, но не на Артура. Мерлин не может злиться на Артура. Они для этого слишком тесно связаны.
- Мне спокойнее от того, что они сейчас вместе, - прошептала Гвен. – Я знаю, что с Артуром ничего не случится, пока Мерлин с ним.

***
- Сожалею, - в пятнадцатый раз повторил Мерлин.
Он был бледен и расстроен, в глазах стояли слезы, но он отказывался сдаваться. Артур видел, как он снова концентрируется, пытаясь призвать магию и открыть коридор… безрезультатно.
У Мерлина вырвался придушенный вскрик, и он в отчаянии прикрыл рот ладонью. Артур обменялся с Гавейном обеспокоенным взглядом. Вот уже три дня Мерлин напрасно упорствовал, и они оба уже начали бояться за него. Недавно, собирая хворост, они обсуждали это.
- Надо что-то делать, - сказал тогда Гавейн. – Он топчется на одном месте, и если так будет продолжаться, он заболеет.
- То есть, ты хочешь сказать, что я должен действовать? – ответил Артур.
Гавейн весело приподнял бровь:
- Если кто-то и может вытащить Мерлина из шокового состояния от потери магии… так это вы, принцесса.
Теперь пришло время взять все в свои руки. Артур перевел дыхание и успокаивающе произнес:
- Мерлин. Прекрати упорствовать, это ничего не дает.
- Но я не понимаю, что случилось… я действительно не понимаю! - слезы текли по щекам Мерлина – он выглядел совершенно потерянным. - Моя магия… не может просто… исчезнуть вот так. Это невозможно!
Он снова потянулся к источнику, наверное, уже в сотый раз пытаясь открыть коридор в Альбион. Они оставались на том месте, куда он их перенес, последние три дня. Пока остальные охотились, рыбачили и поддерживали огонь, Мерлин все время проводил, пробуя снова и снова. Невозможно вернуться в Камелот…
И если бы только это! Со времени его первой попытки – три дня назад – его власть над магией значительно уменьшилась. Заклинание мгновенного перемещения было далеко не единственным, которым он больше не владел! Попытавшись использовать другие, Мерлин с ужасом заметил, что три четверти заклинаний стали для него невыполнимы!
Теперь ему была доступна только низшая магия, которой он владел еще ребенком: перемещать объекты силой мысли, вызвать искру, чтобы зажечь огонь… Но ничего, кроме этих маленьких фокусов! Как они вернутся в Камелот при таких условиях?! Не говоря уже о защите Артура. Мерлин никогда еще не чувствовал себя столь беспомощным… и никогда еще ему не было так страшно. Он всегда жил с магией, она всегда была для него так же естественна, как дыхание, и невозможность добраться до нее повергала его в шок. Словно он лишился руки или ноги.
И надо же было этому случиться на другом краю света, когда они были уязвимы как никогда!
- У меня не получается, - в панике произнес Мерлин.
- Мерлин. Прекрати пытаться, - приказал Артур.
Тот с ужасом покачал головой:
- Это моя вина. Моя вина, что мы заперты здесь и не можем вернуться в Камелот. Я был так глуп! Как можно быть таким глупым?
Артур смотрел, как он мечется, вцепившись пальцами в волосы, и устало подумал: «Ну вот, опять». Гавейн был прав: пора уже его остановить. Он поднялся и направился к другу, чтобы помешать тому метаться из стороны в сторону. Такое самобичевание ни к чему не приведет.
- Мерлин. Хватит, - Артур схватил его твердой рукой. – Прекрати винить себя. Это не твоя вина. А моя. Если бы я не напился, если бы не вел себя как болван, ты не был бы вынужден переносить меня сюда, чтобы дать мне время успокоиться.
- Я не был вынужден, - в отчаянии ответил Мерлин. – Я был зол. Я действовал по первому импульсу. Я никогда не должен был открывать такой длинный коридор! Почему я не подумал?
- Что сделано, то сделано. Перестань мучить себя.
- Ни один из вас не виноват. Только я в ответе за все, - мрачно заявил Гавейн, сидевший у костра. – Я – тот идиот, что таскал вас по всем тавернам Галлии.
- А я тот идиот, что радостно за тобой последовал, - кивнул Артур.
- Возможно. Но я – тройной идиот, перенесший нас всех на другой край земли и неспособный вернуть обратно, - покачал головой Мерлин.
- Мерлин, все будет хорошо.
Маг бросил на короля испуганный взгляд:
- Ты не понимаешь. У меня ощущение, что чем больше проходит времени, тем хуже становится. Что я буду делать, когда совсем лишусь магии? Что со мной будет, если она никогда не вернется?
Он клацнул зубами.
- Но пока что это не так, - напомнил Артур. – Твоя магия не исчезла. Она просто… уменьшилась. И ничто не говорит о том, что это не временное явление. Так что перестань портить себе кровь. Хорошо?
Мерлин кивнул. Он отчаянно хотел верить в эту версию происходящего. Но не мог не думать о возможности… Он вздрогнул.
- Попробуем задать себе правильные вопросы, - снова заговорил Гавейн. – Из-за чего это могло произойти? Наверняка есть объяснение… Ты уверен, что с тобой такое впервые случается?
- Да!
- Ты чувствуешь себя слабым или больным? – с беспокойством продолжил Артур. – Может быть, причина в этом.
- Нет, я хорошо себя чувствую, - Мерлин покачал головой. – Не думаю, что я умираю…
- А когда ты пытаешься использовать магию, что происходит?
- Я тянусь к источнику, но поток… поток столь тонок, что я с трудом его улавливаю, - несчастным голосом ответил Мерлин.
- А может быть, что источник иссяк и магия начала исчезать? – спросил Артур.
Мерлин посмотрел на него с выражением абсолютного ужаса в глазах и воскликнул:
- Нет!
- Ладно, хорошо, забудь, - Артур успокаивающе сжал его ладонь и, подумав, снова спросил: - Ты говорил однажды, что источник находится на Острове Блаженных…
Мерлин кивнул.
- Может такое быть, что мы оказались слишком далеко, чтобы ты мог из него черпать?
- Нет, это смешно. Когда мы охотились на симбу, у меня не было никаких проблем с магией. Однако в тот момент мы были очень далеко от Альбиона.
- Но вы оставались там всего лишь один день, - заметил Гавейн. – А в этот раз прошла неделя…
- Гавейн прав. Возможно, мы слишком давно в отлучке, - подтвердил Артур. – Возможно, поэтому у тебя не получается поймать поток…
Мерлин одарил его пустым взглядом. И, вырвавшись из хватки Артура, снова принялся кружить, размышляя вслух.
- В Галлии я почти не использовал магию. А когда мы возвращались в Камелот, коридор открылся только со второй попытки… Мы оставались в замке очень недолго, после чего я перенес нас сюда. Потом мы два дня спали, прежде чем я предпринял первую попытку уйти отсюда. Значит, в течение недели моя магия постепенно слабела… и чем дальше я буду от источника, тем меньше будет моя сила. Действительно – способности детей Морганы удваиваются, когда они действуют на Острове. Но я никогда не думал, что верно и обратное. Что по мере удаления от источника способности мага уменьшаются. Тогда… это означает… что моя магия связана с землей Альбиона?
- Что может быть логичнее? – с сияющими глазами воскликнул Гавейн. – Магия Альбиона связана с землей, из которой она произошла и которую предназначена защищать. Если подумать, это даже очевидно.
- Самые грандиозные проявления магии у тебя всегда происходили, когда Альбион был в опасности, - подтвердил Артур. – Гавейн прав. Земля и магия связаны.
- Но тогда… - потрясенно произнес Мерлин. – Я не обрету вновь свои силы, пока мы не вернемся. А у нас нет ни одного способа вернуться.
- Если твоя магия не может нам помочь… тогда мы пойдем пешком, - бодро заявил Артур.
- Пешком? Но мы даже не знаем, где мы! – воскликнул Мерлин. – Альбион может быть на севере, юге, востоке или западе. Мы ничего об этом не знаем. Мы можем быть отделены от него океанами… возвращение может занять целую жизнь! А если мы не сможет вернуться? Представьте себе: никогда больше не увидеть Камелот! Никогда… не вернуться… И все из-за меня!
Артур почувствовал, как дрожь пробежала по позвоночнику. Он подумал о том же три дня назад. Сначала он ругал Мерлина полным идиотом, потом обвинял его во всех бедах мира, пока не понял, что сам несет гораздо большую ответственность за сложившуюся ситуацию, и заключил, что, по сути, не так важно, кто виноват.
Потом, видя, что, вопреки всем усилиям, Мерлину ничего не удается, Артур испугался. А если он больше не увидит Камелот? А если он больше не увидит Гвиневру? А если он подведет свой народ? А если он останется в памяти как исчезнувший король? Артур думал о своем последнем появлении перед Солелем, о своих пьяных речах, о своем идиотском поведении. И он был в отчаянии, поскольку знал, на что будет похоже, если его отсутствие затянется: король, как трус, бросивший свой трон, отрекшись от власти. Правитель, забывший свой народ и передавший свои обязанности другому человеку…
Одна только эта мысль сводила Артура с ума.
Но самое худшее – Гвиневра. Что она подумает? Что он сбежал? Что, вместо того, чтобы отправиться искать ее, найти и вернуть… он бросил ее, потому что не хотел больше быть ее мужем?
Но, уступив отчаянию на один день, Артур ощутил новую решимость, когда понял, что не имеет ни малейшего намерения все потерять: свое королевство, свой народ, свою любимую жену. Он вернется домой. С Мерлином и Гавейном. Даже если придется провести в пути остаток жизни. Надеясь, что земля не столь велика, и что они не так далеко от дома.
Он вернется к себе, потому что ради достижения этой цели он отдал бы все оставшиеся силы, энергию и храбрость. И когда он это сделает… он найдет способ снова завоевать сердце женщины, которую любил, сколько бы времени это ни заняло.
Приняв это решение, Артур торжественно пообещал себе: я больше никогда не буду таким кретином. И собирался сдержать его… потому что последний случай явно был лишним, и теперь он пожинал плоды.
- Надо поспать, - решительно заявил Артур. – Завтра на заре мы начнем возвращение. Пешком. Лучше будет, если мы хорошо отдохнем к тому моменту.
Они растянулись у костра, и Гавейн вскоре захрапел. Артур хотел бы последовать его примеру, но слышал, как Мерлин ворочается неподалеку, вертясь с боку на бок. Артур подошел к нему, и они оказались лицом к лицу в темноте.
- Перестань дергаться, - сказал он. – Попытайся не думать о своей магии, или ты никогда не уснешь.
Мерлин издал саркастичный звук. Длинные ресницы коснулись щек, когда он опустил взгляд.
- Я не могу не думать о ней, - выдохнул он. – Это моя магия… это все, что я есть… и я теряю ее.
- Неправда, - Артур дружеским жестом взлохматил ему волосы. – Ты гораздо больше, чем твоя магия, Мерлин. Ты – это ты.
Он верил в каждое свое слово. Тем более, когда они были так близко, что Артур различал выделяющиеся в темноте резкие черты друга. От Мерлина пахло цветами и полевыми травами – солнечный запах, заставлявший думать о деревне летом, к которому примешивалось золотистое тепло его магии. Этот запах успокаивал Артура. Как и тысяча мелочей, которые одновременно веселили и умиляли его. Звуки, которые Мерлин издавал во время еды. Его манера сопеть, когда он был не согласен с Артуром. То, как он напрягался, точно струна, когда метался из стороны в сторону, размышляя над очередной проблемой. Как много он мог говорить, возмущаясь, шутя, или успокаивая его тревогу, разворачивая свои размышления фраза за фразой.
Мерлин был гораздо большим, чем его магия: он был Мерлином. Мальчишка из Эалдора, не умеющий держать язык за зубами и порой ведущий себя как девчонка. Друг, которого Артур выбрал бы, если бы его попросили выбрать только одного человека, чтобы сопровождать его в самом последнем приключении.
Артур всегда удивлялся, как от одного человека может исходить нечто одновременно столь сильное и хрупкое. Десять лет спустя после его первого: «Довольно, мой друг», - брошенного во дворе замка, чтобы помешать заносчивому принцу издеваться над слугой, Артур не переставал удивляться этой тайне.
- А если она исчезнет полностью? Если она никогда не вернется? Артур… - Мерлин взволнованно поднял на него глаза. - Без своей силы я ни на что не гожусь, я прекрасно это знаю…
- Обычно глупости говорю я… - сказал Артур, прижавшись своим лбом к его.
- Это правда, и ты знаешь это! Что бы ты сказал… если бы у тебя не хватало руки, чтобы держать меч? Без магии… во время драки я не продержусь и двух секунд.
- Мерлин… - проворчал Артур низким угрожающим голосом.
- Ты сам это сказал. И был прав. Без магии я ничего не стою. Я всего лишь крестьянин из Эалдора, потерявшийся на другом краю света…
- Нет ничего плохого в том, чтобы быть крестьянином из Эалдора, - произнес Артур, положив ему ладонь на затылок. – Но ты далеко не только это. Так что, пожалуйста, перестань говорить глупости. Потому что с магией или без, ты всегда будешь лучшим другом, о котором только мог мечтать такой кретин как я – с гораздо большими мозгами, чем когда-либо были у меня. И если твоя магия не вернется… что ж, я буду первым королем, у которого будет маг без магии. Но в любом случае, ты всегда будешь собой, и ты всегда будешь важен для меня, идиот.
- Кретин, - ответил Мерлин, закрыв глаза, чтобы скрыть слезы, текущие по щекам.
Он был глубоко тронут тем, что сказал Артур. Должно быть, друг почувствовал это, потому что обнял его сильнее. Мерлин вздрогнул и выдохнул:
- Не покидай меня.
- Никогда, - ответил Артур, прижавшись подбородком к его макушке.
Порой Артур вел себя как кретин… Но в другие моменты, вроде этого, он был словно непоколебимая скала, на которую Мерлин мог опереться, не боясь, что все рухнет. И знание, что друг будет рядом, что бы ни случилось, что он не откажется от него, не оставит, успокоило тревогу, которую Мерлин не смог бы иначе преодолеть.
Он вспомнил, что лет пять назад сам готов был отказаться от своей силы, чтобы остаться рядом со своим королем. Теперь, когда он, казалось, был обречен ее потерять, Мерлин обрел уверенность, что возможность оставаться рядом с Артуром поможет ему перенести удар.
Как Артур мог быть таким важным в его жизни? Как он мог занимать столько места в его сердце? Возможно, все было связано. Земля Альбиона, питающая источник магии, магия источника, трепещущая в Мерлине, король Былого и Грядущего, защищающий землю Альбиона, магия в Мерлине, защищающая короля. Возможно, они с Артуром в глубине были действительно единым целым. Одним существом, одной тайной, одной судьбой.
Мерлин услышал в своем сознании веселый голос Артура, шептавший: «Ты такая девчонка». Но он мог только сильнее вцепиться в него, и Артур не оттолкнул его.
- Ты всю жизнь заботился обо мне. Теперь моя очередь, - пообещал король, не размыкая объятий.
- Ненавижу быть таким. Ненавижу быть обузой для других.
- Как ты можешь так говорить! После всех лет, что ты заботился обо всех нас… сделать для тебя то же самое – меньшее, что мы можем сделать. И я уверен, Гавейн будет счастлив помочь мне в этом.
- Естественно, - проворчал Гавейн с другой стороны костра. – Но среди всех этих прекрасных слов я заметил… что никто никогда не приласкает меня!
Мерлин в объятиях Артура тихонько рассмеялся. Король не мог не присоединиться к нему.