Глава 12. Новые планы.1396 год.
Ноттингем. Англия.
Первая неделя декабря выдалась ожидаемо морозной. Скоро будет снег; его позабытый и в то же время знакомый запах витал в воздухе. Дорожная грязь застыла – скоро она покроется белоснежным ковром.
Ноттингемский шериф, завернувшись в шерстяной плащ да сидя за рабочим столом, старательно выводил латинскими буквами очередной ежемесячный отчёт о делах в графстве Ноттингемшир и его столице, который прямиком должен был попасть в руки Королевского секретаря-советника Гарольда Поттера. Было раннее зимнее утро, поэтому в старой двухэтажной цитадели шерифа было ещё довольно-таки темно. Ночь, не спеша, переливалась в предрассветные сумерки, уступая позиции очередному дню.
Как же здесь было тоскливо! Даже на войне Рональд не тосковал так, как здесь. И тоска его усугубилась ещё больше после того, как на прошлой неделе он погостил у себя дома.
Он вдоволь провёл время в компании матери, сестры, невестки и любимой племянницы, помог им по всем бытовым и прочим делам – после кровавых событий в лесу ему хотелось отдохнуть от своей работы в приятных домашних хлопотах, чем он и занялся. Только тогда Уэсли бесповоротно осознал, насколько ужасно всё изменилось в их поместье. До войны дом всегда был украшен большим количеством людей: Артур, Молли, Уильям, Флёр, Персиваль, Рональд, Джиневра. Двоих уже нет, один забылся в недрах мелочных интриг королевского двора. Удивительно, но с момента приезда Рональда, Персиваль даже не поинтересовался ни своим выжившим младшим братом, ни убитым старшим братом, ни погибшим отцом, ни подрастающей племянницей Мари-Виктуар, никем. Молли и Джиневре, должно быть, было ещё хуже, чем Рональду. Единственное утешение было в дочке покойного Уильяма и его благородной вдове, что даже в самые тяжёлые времена не покинула семью своего мужа.
Между разговорами Флёр поведала своему деверю, что Гарольд посещает их всё чаще и чаще, при этом больше времени проводя в компании Джиневры, отчего сама рыжеволосая лишь смущённо заулыбалась и поспешила ретироваться в свои покои. Для Рональда это было открытием! Он даже предположить не мог, что Гарольду симпатизирует его сестра, хотя, если призадуматься, все признаки были на лицо. Видимо сам Рональд был слишком поглощён собой и своими проблемами, чтобы заметить что-то подобное. В честных и благородных намерениях лучшего друга он не сомневался, да и рано или поздно Джиневре придётся выскочить замуж и уйти в чужой дом. И всяко лучше и надёжнее, если это будет дом хорошо знакомого и, как говорится, своего человека, коим и являлся Гарольд. Однако, как и любого брата, заботящегося о благополучии и чести своей сестры, Рональд немало насторожился. Каким бы прекрасным человеком и другом не был Поттер, этих качеств мало, чтобы осчастливить единственную и любимую дочь и сестрёнку семьи Уэсли. По крайней мере, так казалось самому Рональду. Он решил пока пустить всё на самотёк. Если друг и надумает связать свою жизнь с Джиневрой, то просить её руки он будет у того из братьев девушки, которому на неё не наплевать, то есть у Рональда. И Рональд был далёк от уверенности насчёт того, какой ответ подать Гарольду.
Как же здесь было тоскливо! Единственную стоящую компанию шерифу могли составить Невилл и Колин, ну и казначей МакЛагген, временами. После разговора с Гермионой, Рональд видел её лишь пару раз. Что-то у неё случилось с рукой; как рассказывал Колин, неудачно сошла с лошади и повредила предплечье. Всякий раз, как Рональд замечал её на улицах города, шла она с перевязанной ручкой и… без Кормака МакЛаггена. Он вообще куда-то запропастился! И Уэсли, по большому счёту, было плевать куда. Может она и вправду отказала назойливому шотландцу? От этих мыслей в сердце затеплилась маленькая, но всё же надежда, что ещё не всё потеряно. Рональд несколько раз пытался с ней побеседовать, но всякий раз она его будто избегала и пыталась побыстрее от него «ускользнуть». Странные они – женщины…
Что же касается Лесной Братии… охота на них так до сих пор и продолжалась, однако, после сражения в лесу разбойники стали действовать крайне осторожно и значительно реже. Они не лезли самоотверженно на казначейские обозы, как было это прежде. А после того, как ноттингемские стражники вернулись в город с победой, здешние нормандские аристократы стали более симпатизировать новому шерифу, а саксы и прочие простолюдины – просто сохраняли своё безучастие. Видимо, им не нравилось, что репутация Робина Гуда, как непобедимого принца воров и друга всех бедняков, прервалась! Но ведь и Рональд теперь не позволял ни одному местному чиновнику обирать их. Поэтому саксы и другие крестьяне да бедные горожане стояли на распутье.
Неторопливую работу с пергаментом прервал скрип дверных петель; на пороге кабинета «засияла» фигура Колина.
– Сэр, у нас гости!
– Чего? – неохотно вскинув рыжие брови, рыцарь взглянул на подручного. – Кого там ещё принесло в такую рань?
– Сэр Финниган-младший, вместе с леди Браун, сэр! – чуть ли не торжествуя улыбнулся Колин.
– Чёрт возьми! – лицо Рональда засветилось улыбкой, он вскочил на ноги, откинув в кресло плащ. – Где они?
– Карета во дворе.
Выйдя из-за стола да поспешив вон из кабинета, Уэсли спустился на первый этаж с казармами, затем вышел на улицу. Там, посреди двора, уже стояла, запряжённая четвёркой лошадей, карета с кучером. Рядом местный конюх уже уводил в стойло рысака Финнигана. Сам же Симус, подав руку сестре, помог ей сойти на мёрзлую землю.
– Симус, дружище! – воскликнул Рональд, подбежав и покрепче обняв старого друга. – Как же я тебе рад! Будто сто лет не виделись!
– Меньше полугода, – улыбнулся Финниган, в ответ также приобняв боевого товарища. – Рад тебя видеть, брат.
Разомкнув объятья, рыжий сразу же перевёл своё внимание на Лаванду, с улыбкой любовавшуюся на встречу двух рыцарей. Казалось, с последней встречи она ещё пуще похорошела; фигура стала более утончённой, голубые глаза сверкали ярче аквамарина, а светлые волосы на свете факельных огней переливались всеми оттенками жемчуга.
– Сэр Уэсли, – одарила она мужчину скромным приветствием и слегка присела в реверансе.
– Леди Браун, – не сводя с неё довольного взгляда, Рональд с улыбкой ответил кивком. – Несказанно рад видеть Вас снова и уж тем более принимать в роли гостьи!
– Благодарю.
– Хотя признаться, – уже обращаясь к обоим, добавил шериф, – было бы более уместно принимать столь дорогих гостей у себя дома, а не в этих казарменных лачужках.
– Ладно тебе, – всплеснул Симус руками, – не скромничай. Очень даже приличное местечко. Значит, ты у нас в Ноттингеме устроился, да? Шерифом заделался. Слышал о твоих первых успехах! Поздравляю.
– Спасибо! Ну, а ты как?.. Хотя подожди! – Уэсли обернулся к Колину, что находился в стороне и приказал идти к управляющему, дабы тот готовил места отдыха и стол для гостей, после чего он снова посмотрел на Финнигана и Лаванду. – Идёмте в мой кабинет, там позавтракаем и вы мне всё расскажете!
Рональд принял друзей со всем подобающим английскому рыцарю гостеприимством: усадил в удобные кресла с овечьей шерстью, накрыл сытный стол и так они и беседовали, пока солнце окончательно не взошло на небосклон. Утомившись долгой поездкой, Лаванда ушла в подготовленные покои, дабы отдохнуть. Перед уходом она окинула Рональда заинтересованным и благодарственным взглядом.
Оставшись наедине, как подобает старым боевым товарищам, Уэсли и Финниган стали более откровенны друг с другом.
Оказалось, что Симус нанялся на очень важную должность в Лондоне. Он служил инструктором и наставником в боевой подготовке и готовил к службе новобранцев столичного гарнизона. Его боевой опыт понравился Гарольду, который и предложил ему весьма выгодную и востребованную работу. И Симус и Рональд в очередной раз восхитились благородством и добродушием своего общего друга, который, помимо других важных дел, занимался обустройством на чины своих старых товарищей, вернувшихся с войны. Уэсли вспомнил недавнюю фразу Поттера о том, что ему на ключевых местах нужны «свои люди». Видимо, он знал и готовился к чему-то, что было неведомо остальным.
Позже Рональд рассказал Симусу абсолютно всё, что приключилось с ним за все эти месяцы: о Гермионе, о заключении в темницу, об истории с Барнсли, затем о назначении Рональда на его место и о недавних событиях в Шервудском лесу.
– Понимаешь, мне кажется, что этот Робин Гуд знает меня, – задумчиво произнёс рыжеволосый рыцарь, вглядываясь из окна на улицы города.
– С чего это ты взял? – удивился Финниган.
– Ещё там, в лесу, – Рональд отпрянул от окна и, вернувшись обратно к столу, сел в мягкое кресло, – он мог убить меня, но не сделал этого.
– Просто не успел. Вот и радуйся.
– О, нет-нет. У него был шанс и он уже замахнулся, чтобы заколоть меня, но когда увидел моё лицо, застыл. Будто осёкся, будто вспомнил меня или узнал, понимаешь?.. Будто бы он не хотел меня убивать. В бою я был разгорячён и не обратил на это внимание и ранил его в руку, но когда мы вернулись в Ноттингем, только тогда я и вспомнил эту странность.
– А пленных у вас нет? Не кого спросить, кто этот Робин Гуд?
– Нет, к сожалению. Одних мы перебили в сечи, другие сбежали.
Промолчав в размышлениях с минуту, Симус махнул рукой:
– Ладно, дружище, не забивай свою голову лишней несуразицей. Вот я – редкостный дуболоб. – В этот момент от стукнул себя ладонью по лбу. – За нашим разговором я совсем забыл сказать зачем приехал.
– Кстати, и я забыл спросить. – удивлённо призадумался Рональд. – Давай, говори. Чего там у тебя?
Симус порылся в складках своего дорожного жюпона и достал оттуда небольшой свёрток пергамента со шнурком и железной, блестящей эмблемой на конце. Она напоминала щит, разделённый вертикально на две части; левая – зелёного цвета, правая – красного. На зелёной полосе была изображена серебристая змея, хищно раззинувшая пасть, а на красной – золотой лев, в атаке восставший на задние ноги. Этот герб Уэсли знал с самого детства, ибо он принадлежал величественному замку Хогвартс и символизировал собою партии Слизерина и Гриффиндора.
– Откуда это у тебя? – с неким трепетом спросил рыжий.
– Я ведь теперь часто вижусь с Гарольдом, вот он и передал мне послание из Хогвартса на имя Финниганов, а также по дороге просил занести тебе послание на имя Уэсли. Сам он не смог сюда приехать. Учитывая положение с Персивалем, в Хогвартсе считают, что род Уэсли должен представлять именно ты!
Симус протянул свиток другу, который принял его как-то неуверенно, будто с опаской.
– Намечается созыв партий? – спросил он, неспешно снимая с него шнурок и разворачивая пергамент.
– Да, и уже через неделю.
Ничего не ответив, Уэсли опустил взор на лист и первое, что попалось на глаза – нарисованный дорогой андалусийской краской тот же самый герб Хогвартса, под которым так же красовался фамильный герб Уэсли. Ещё ниже красивым почерком и пером были выведены слова:
«Его Милость, Верховный председатель палат Тайного совета Хогвартса – Лорд-командор Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор объявляет 370-й созыв Совета партий для великоанглийских семейств-участниц и данным письмом приветствует и призывает явиться в Хогвартс Вас, Сэр Рональд Биллиус, дабы представлять на Совете гриффиндорский Дом Уэсли 15 декабря 1396 года. В случае неявки Вас или Вашего доверенного лица из Дома Уэсли, дворянский род Уэсли будет исключён из Тайного совета Хогвартса до ближайшего рассмотрения причины неявки Лорд-Командором Дамблдором!»
Хогвартс... Как же давно не видел Рональд это великолепие. Самое удивительное место во всей Британии. Ещё в детстве он посещал его вместе с семьёй. Уэсли были одними из древнейших заседателей Тайного совета. Сперва войти в партии могли только чистокровные дворянские семьи норманнов, но после Гриффиндорской реформы 1244 года такая привилегия стала доступной и немногим саксонским аристократам, что крайне возмутило слизеринцев, которые и поныне пускают в свои ряды только норманнов, причём желательно из богатейших родов. Состоять в Тайном совете Хогвартса было большой честью! Его члены пользовались множеством привилегий – от ежегодных выплат из королевской казны и наделения землёй, до права обращения лично к Его Величеству, государю. Туда попадали за особые заслуги, по-другому это было просто невозможно. Не все короли и королевы Англии имели доступ к Хогвартсу, что уж говорить о «простых смертных»... Бывало и так, что некоторые правители, уязвлённые тем, что Хогвартс не подчиняется им напрямую, объявляли его членам войну и осаждали величественный замок, однако, в очередной раз нерадивый носитель короны ломал об эту затею зубы.
До того был велик в стране статус этой организации!
– Колин! – дочитав послание, во весь голос воскликнул радостный Рональд. – Колин! Где тебя носит?!
Шериф вскочил с кресла и, сжимая в руке письмо, кинулся к входной двери, которая, однако, распахнулась и на пороге оказался запыхавшийся сквайр.
– Вы меня звали, сэр?
– На, читай! – Шериф сунул ему в руки письмо. – Не даром тебя учили читать, мой друг! А когда прочтёшь, беги собирать вещи и провиант – мы едем в Хогвартс!
Брови юноши поплыли вверх от столь радостной новости. Взор опустился на кусок пергамента, а сам он отступил назад, дабы поспешить исполнить приказ рыцаря.
Симус со смехом наблюдал, как его друг, скинув с себя тёплый плащ да оставшись в одной рубахе, штанах и с шерифским орденом на груди, стал рыться в своих платяных сундуках, лихорадочно выискивая свой бордовый жюпон с родовым гербом Уэсли. Носить герб семьи на одежде – одно из обязательных требований для присутствующих на Совете.
– Давно не видел тебя таким заведённым! – произнёс Финниган сквозь сдержанный смех.
– Такая новость каждого взбодрит. – Рональд оглянулся назад и снова зашагал к выходу. – А где Лонг, чёрт бы его...
– Я здесь! – со стороны лестницы вышел Невилл, в отличие от своего командира, находящийся в полной служебной форме.
– Ага, ну, проходи! – Уэсли по-дружески обнял его за плечи и, будто демонстрируя товар покупателю, встал рядом с ним перед Симусом. – Вот, знакомься, Симус. Мой доблестный помощник и капитан стражи Ноттингема, сэр Невилл Лонг.
– Рад знакомству, капитан Лонг, – Финниган поднялся на ноги и пожал ему руку. – Мне кажется мы уже когда-то виделись.
– Да, в поместье Уэсли. Ещё в детстве.
– Да-да, верно. Ну что ж, раз и Вы здесь, – Симус вынул из складок одежды ещё один, точно такой же свиток с печатью Хогвартса, – это на Ваше имя. Тоже через Поттера от Дамблдора.
Приняв послание, Невилл не стал его разворачивать, ибо содержимое написанного он знал наизусть. Почитает потом.
– Как я слышал по твоим крикам, Рональд, нас ждёт прогулка до Хогвартса?
– Совершенно верно! Думаю, завтра с утра выйдем в дорогу, а сегодня нашим гостям необходимо отдохнуть.
– К слову говоря, есть ещё одно письмо, Рональд, – в руках Симуса оказался ещё один свиток, – на этот раз от Гарольда...
* * *
Шервудский лес. Ноттингем.
Полдень того же дня.
Гермиона торопливо шла по скрытой тропе до деревушки Локсли, что находился в чаще леса. Эту дорогу она знала очень хорошо и прекрасно ориентировалась на местности. Холм и Чёрный овраг она уже прошла да свернула налево, значит, осталось пройти около ста пятидесяти ярдов и она доберётся до деревни.
Вскоре девушка почуяла запах костра, а до слуха донеслись звуки активной деятельности людей. Преодолев путь, взору Грейнджер, наконец-то, открылся давно знакомый массив из лачуг местных лесорубов и наскоро сколоченных стоянок бойцов Лесной Братии.
Только завидев девушку, всякий встречный, будь то житель деревни или разбойник, с почтением здоровались.
– А где Джон? – спросила она у одного юноши, не сумев розыскать друга.
– Я видел его на лесопилке...
– Здесь я, – со стороны послышался знакомый бас.
Отпустив мальчишку, Гермиона пошла навстречу громиле, что помогал местным с работой.
– День добрый, – произнёс он, немного запыхавшись от нагрузки.
– Привет, Джон. Как у вас тут дела?
– Более-менее, ребята отдыхают и снова рвутся в дело.
– Это хорошо! – хмуро пожала плечами девушка, припомнив бой в лесу, от чего рана на руке снова засаднила.
– Ну, а ты как?
– Весьма сносно. Есть разговор.
Оглянувшись по сторонам в поисках уединённого места, мужчина махнул рукой в сторону новенького навеса, что был сколочен прямо над большим уличным столом и деревянными стульями.
Пройдя за стол, Гермиона опустилась на табурет. В это время, стянув с себя старую рубаху да оголив грозные мышцы, Джон Литл подошёл к бочке с водой и стал смывать с себя пот, несмотря на декабрьский мороз.
– Ну, о чём ты хотела поговорить? – мужчина принялся мыть руки до локтей, затем до плеч, а также шею.
– Ты знаешь, тянуть я не люблю. – Гермиона не обращала на него внимания, всё её внимание было поглощено новым замыслом, а строгий взгляд направлен на шершавую поверхность стола. – У нас впервые появилась возможность вынести казну Ноттингема подчистую. Мы можем озолотить народ, да и себя на долгое время и, наконец-то, окончить пролитие крови. Люди уже не будут нуждаться в Лесной Братии.
– Каким образом мы всё это провернём? – Джон уже мыл грудь и лицо.
– И Рональд, и капитан Лонг, и, возможно, даже казначей Тиберий МакЛагген скоро покинут город.
– Да? И откуда такая информация?
– Просто знаю. У всех норманнских и части саксонских дворян скоро будет нечто шабаша. Это скрытая весть, я поклялась не раскрывать её и не могу сказать всего. Моя мать и дядя тоже поедут. Это, впрочем, и не столь важно. Важно то, что город на время останется обезглавленным. Осталось уточнить и довести до совершенства план операции.
В ответ Литл лишь опустил голову в воду, после чего вынырнул и, утирая с лица воду, покосился на девушку:
– А как же герцог?
– А что герцог? – она обернулась на месте и с недоумением посмотрела на товарища. – Что может сделать этот надменный дурак? Запереться в своём замке? Он не опасен, как шериф.
– Ну, ты у нас главная! Тебе видней. Значит, нас ждёт крупное дело? Отлично. Мы набрали много рекрутов, посмотрим на что сгодятся. – Джон перевёл взгляд на перевязанное предплечье Гермионы и на секунду замолчал. – Как рука-то? Не болит?
– Заживает, спасибо.
– Хорошо же приложил твой рыжак. Совсем рядом с артерией. Держишь на него обиду?
Промолчав с минуту, темноволосая девушка снова повернулась спиной к другу и с долей боли в голосе ответила:
– Нет. Когда он ранил меня, он ранил Робин Гуда, а не Гермиону Грейнджер. Я сама его чуть не убила...
