Глава 12Глава 12: Приглашение на ужин, или Иди нахуй, Дамблдор**
Прошла неделя. Неделя полётов, зелий, трансфигураций и постоянного, нарастающего напряжения. Я стал ещё более замкнутым, оттачивая Окклюменцию до автоматизма. Мысли Снейпа и Квиррелла теперь доносились до меня лишь как далёкий, надоедливый шум, словно соседи за стеной, которые слишком громко смотрят телевизор. Но я чувствовал их внимание. Постоянное, неотступное.
Рон и Гермиона пытались как-то «вернуть меня в строй», как они это называли. Рон таскал меня на тренировки по квиддичу (я летал хорошо, но без особого энтузиазма, что сводило Вуда с ума), а Гермиона пыталась вовлечь в зубрёжку. Я отмахивался от них, как от назойливых мух.
И вот, после очередного утомительного дня, когда я пытался заставить свой мозг забыть скучнейшую лекцию Биннса о Гоблинских восстаниях, ко мне подошёл Перси Уизли. Он выпрямился, откашлялся и произнёс с важным видом:
— Поттер, профессор Дамблдор просит тебя зайти к нему в кабинет. Сейчас.
Рон и Гермиона, сидевшие рядом, замерли.
— К Дамблдору? — прошептал Рон. — Но почему? Ты что, натворил что-то?
— Только то, что я обычно творю, — пожал я плечами, поднимаясь. — Наверное, хочет предложить мне пост министра магии. Или просто поинтересоваться, как мне нравятся его дурацкие леденцы.
Я вышел из общей комнаты, оставив их в состоянии лёгкого шока.
Дорога к грифу-хранителю кабинета директора была знакомой до боли. Я шёл медленно, наслаждаясь тишиной коридоров. Что ему нужно? Он что-то заподозрил? Или это просто очередной тест на прочность?
Я сказал пароль («Кис-кис» — Дамблдор всегда был оригинален в своей любви к сладостям), и винтовая лестница понесла меня наверх.
Кабинет директора был таким же, каким я его помнил: заставленный странными серебряными приборами, которые тихо позванивали и пускали дымок, и портретами бывших директоров, притворявшихся спящими. Феникс Фоукс сидел на своей жердочке и смотрел на меня умными, знающими глазами.
И сам Дамблдор. Он сидел за своим массивным столом, его длинные серебряные волосы и борода казались ещё белее в свете ламп. Он улыбался своей знаменитой, немного отстранённой улыбкой.
— А, Гарри, — сказал он, жестом приглашая меня сесть. — Рад тебя видеть. Не хочешь ли лимонного леденца? Или, может быть, желе из жаб? Оно сегодня особенно… упругое.
— Спасибо, профессор, я пас, — я уселся в кресло напротив него. — Последний раз, когда я ел что-то, что вы предлагали, у меня три дня был кислотный рефлюкс и голоса в голове.
Дамблдор мягко рассмеялся, его глаза behind полумесячных очков блестели.
— О, юность… такое прекрасное время для экспериментов. Но я вызвал тебя не для того, чтобы угощать сладостями.
Он сложил пальцы и посмотрел на меня внимательно. Не как на ребёнка. Как на равного.
— До меня дошли слухи, Гарри. Очень интересные слухи.
— В Хогвартсе всегда полно слухов, профессор, — парировал я. — Вчера, например, ходили слухи, что Филч и миссис Норрис — на самом деле муж и жена. И что они по ночам танцуют танго в Большом зале.
Дамблдор снова рассмеялся, но на этот раз смех был не таким искренним.
— Забавно. Но я говорю о других слухах. О том, что один из наших первокурсников проявляет… необычайные способности. Слишком необычайные для своего возраста.
Я не моргнул глазом.
— Вы о Лонгботтоме? Да, он удивительно талантливо падает с метлы. Это правда.
— Я о тебе, Гарри, — мягко сказал Дамблдор. — Профессор Снейп, например, сообщил, что твои познания в зельеваровании… впечатляют. Профессор Квиррелл remarked на твою не по годам развитую реакцию. Даже мадам Пинс заметила, что кто-то слишком часто посещает Запретную секцию библиотеки по ночам.
Я сохранял невозмутимость, хотя внутри всё сжалось. Старый хитрый лис.
— Профессор Снейп, как мне кажется, путает познания с наглостью. Профессор Квиррелл, судя по запаху, вообще мало что может адекватно оценить. А насчёт библиотеки… Может, это призрак? Говорят, они любят почитывать.
Дамблдор смотрел на меня, и его улыбка постепенно исчезала.
— Гарри, — сказал он тихо. — Я старый человек. Я многое видел. И я научился чувствовать… anomalies. Сбои в ткани реальности. И вокруг тебя их целая россыпь.
Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе.
— Ты не похож на обычного одиннадцатилетнего мальчика. Ты смотришь на мир глазами человека, который видел слишком много. Говоришь как тот, кто потерял больше, чем должен был. Кто ты, Гарри Поттер?
В кабинете повисла тишина. Даже приборы перестали звенеть. Фоукс перестал чистить перья. Все портреты на стенах приоткрыли глаза и смотрели на меня.
Я медленно выдохнул. Вариантов было немного. Солгать — бесполезно. Он бы не поверил. Сказать правду… но какую правду? Что я из будущего? Что я знаю, как он умрёт? Что всё, во что он верит — это лишь часть большого, fucked up плана?
Я решил пойти по middle ground.
— Я тот, кем я являюсь, профессор, — сказал я наконец. — Просто… я получил немного больше информации, чем положено по контракту. Ранний доступ, так сказать.
— Информации? — переспросил Дамблдор. — О чём?
— О жизни, — я пожал плечами. — О смерти. О том, что не все, кто улыбается, — друзья. И что не все монстры носят маски. Иногда они носят тюрбаны. Или преподают зельеварение.
Дамблдор откинулся на спинку кресла. Его взгляд стал тяжёлым, проницательным.
— Ты говоришь загадками, мой мальчик.
— Это вы начали, профессор, с вашими леденцами и «anomalies», — парировал я. — Послушайте, я не враг. Я не несу угрозы этому… — я обвёл рукой его кабинет, — цирку. Я просто хочу пройти этот квест с минимальными потерями. И желательно — без необходимости ещё раз умирать в конце.
Я сказал последнюю фразу почти шёпотом, но Дамблдор услышал. Его глаза расширились. На мгновение в них мелькнуло что-то… понимание? Ужас?
— Умирать? — повторил он.
— Фигурально выражаясь, — я махнул рукой, отступая. — Просто поговорка.
Но было поздно. Он что-то понял. Что-то щёлкнуло в его мозгу.
— Гарри, — сказал он очень серьёзно. — Были ли у тебя… видения? Странные сны? Ощущение, что ты… не в своём времени?
Я замер. Вот оно. Он почти догадался. Оставалось лишь подтвердить.
— Профессор, — я посмотрел ему прямо в глаза. — Если я вам всё расскажу, вы мне поверите? Или решите, что я сошёл с ума от славы и стресса и упрячете меня в палату Святого Мунго? Потому что, честно говоря, второй вариант звучит заманчивее. Там, говорят, тихо и кормят нормально.
Дамблдор смотрел на меня долго-долго. Потом медленно покачал головой.
— Нет. Я бы не стал этого делать. Я… чувствую, что твоя правда, какой бы она ни была, очень важна.
— Отлично, — я поднялся. — Тогда давайте договоримся. Вы оставляете меня в покое. Я не творшу тут особого хаоса. А вы… вы присматриваете за теми, кто действительно представляет угрозу. Например, за нашим другом в тюрбане. И за тем, кто прячется у него на затылке.
Я повернулся к выходу.
— И, профессор? — я остановился у двери. — Лимонные леденцы — это shit. Попробуйте лучше виски. В вашем возрасте это полезнее для сердца.
Я вышел, оставив его сидеть в ошеломлённом молчании. Лестница понесла меня вниз.
Сердце колотилось. Я сказал слишком много. Намного too much. Но… что-то подсказывало мне, что это был правильный ход. Дамблдор не был врагом. Он был… союзником. Сложным, манипулятивным, но союзником.
Теперь оставалось лишь ждать. Ждать, что он сделает с этой информацией.
И готовиться. Потому что если Дамблдор что-то знает, то и Волан-де-Морт скоро может что-то заподозрить.
Игра вступала в новую фазу. И ставки становились всё выше.
