Глава 13ГЛАВА 13. В КОТОРОЙ СИРИУС РАССКАЗЫВАЕТ О ТОМ, КАК ТАЙНА ЛЮПИНА СТАЛА ОБЩЕЙ ТАЙНОЙ ГРИФФИНДОРСКОЙ ЧЕТВЕРКИ
Пляшут столетия танец огня на ветру,
Падает воск на пергамент под шелест пера...
Нас, бесконечных и разных, в магический круг
Вновь собирает негромкое пламя костра.
(Алькор «Пламя»)
Первый семестр пролетел со скоростью почтовой совы. Поскольку мы были большими любителями развлечься (из нас разве что Люпин уделял много времени изучению наук), то не обошлось без всякого рода шалостей. Особенно с таким подспорьем, как с фамильной мантией-невидимкой Джеймса, в которой очень удобно было шататься по Хогвартсу ночью.
А ещё у нас появился личный враг. Слизеринец с параллельного потока – Северус Снейп, которого Джим однажды очень метко обозвал Снивеллус*, постоянно доставал моего друга. Я не знаю, что послужило началом для этой вражды, но мне слишком хорошо известен результат: Снейп серьёзно калечил моего лучшего друга, и мне частенько приходилось тащить его на себе в лазарет. Я видел только одно – этот мерзкий сальноволосый ублюдок насылает проклятия на Джейми.
________________
*Сопливус, Нытик, Нюниус, Плакса – перевод выбирайте сами!
Я никогда не любил Снейпа, и вряд ли моё отношение к нему изменится в лучшую сторону. Он был любопытным мерзавцем и всё время ходил за нами по пятам. Не скрою, от нас (вернее, от меня и Джеймса – Римус никогда не участвовал в наших разборках) ему крепко доставалось.
Родители были в шоке от моего поступления в Гриффиндор. Должен сказать, что на следующий день (то есть второго сентября семьдесят девятого года) я получил вопилку от матери, которая проверещала, что я разбил её несчастное сердце, поскольку являюсь позором семьи и неблагодарным щенком. Рождество я провёл у Поттеров, которые приняли меня очень радушно.
Учебный процесс шёл весьма специфически: благодаря нашей четвёрке Гриффиндор то терял, то приобретал баллы. Приобретал – благодаря ответам на занятиях и хорошим домашним работам (вообще-то чаще всего делал домашнее задание один Римус, а мы у него списывали – не потому, что были дубинами, а из-за того, что было просто лень), а терял – из-за нашего поведения. Наша дружная четвёрка ставила на уши весь Хогвартс. Впрочем, назвать нас четвёркой было бы неправильно: нас было три с половиной. А точнее – трое и один лишний. Имя лишнему было – Питер Петтигрю.
Я не любил этого парнишку. Если быть совсем точным, то он своим желанием выслужиться, привычкой прятаться за спины более сильных и петь им дифирамбы напоминал мне Регулюса.
Подозреваю, что малыш Питти был тот ещё маменькин сынок, и к тому же у него не было отца – мать воспитывала его в одиночку.
Я терпел его потому, что за него постоянно вступались Джеймс и Римус, которые были мне как братья. О мои великодушные друзья! Знали бы они, к чему это приведёт!
***
Поведение Римуса стало нас настораживать. Каждый месяц он куда-то уходил. Вначале он говорил, что болеет. Но никто никогда не видел его в лазарете! Спустя какое-то время он стал говорить, что болеет его мать, но это происходило слишком часто, чтобы не выглядеть, как отговорка.
И вот однажды меня осенило. Это произошло, когда я листал толстую «Энциклопедию по Защите от Тёмных Искусств», а точнее, один из её томов, который был посвящён нелюдям.
Было это в библиотеке, когда мы с Джеймсом, обложившись книгами, писали реферат то ЗОТИ. Большая пятитомная энциклопедия (образец явного издевательства над студентами!) лежала у нас на столе. Я принялся листать её, раскачиваясь на стуле.
– Перестань! – услышал я нервный голос друга.
– Это ещё почему? – озадаченно спросил я.
– Из-за тебя стол трясётся, – также раздражённо ответил он.
– Скучно, – протянул я. – Задолбался с этим чёртовым рефератом. Ну не съест же нас Рипли за то, что мы не подготовились и написали на два фута меньше!
– Съест, – строго отозвался он.
– Ну да, он у нас чудовище, – скептически заметил я, пролистывая книжку.
– Чудовище – не чудовище, но как минимум двести баллов с Гриффиндора он точно снимет, – проворчал Джим.
– Ты говоришь совсем как Римус, – хихикнул я. – Или как Эванс.
– Ничего не поделаешь, – проворчал тот, уставившись в очередной справочник. – И вообще, если бы Римус не уехал к матери, нам не пришлось корпеть в библиотеке над книгами – мы бы содрали реферат у него, – он зевнул. – А то спать хочется-а-а!
– А тебе не кажется, – вдруг спросил я, – что он слишком часто к ней уезжает?
Он пожал плечами.
– Ну, не знаю… Может, у неё какое-нибудь хроническое заболевание?
– Каждый месяц?! – ехидно спросил я, продолжая листать энциклопедию. – Что-то не верится!
– Только не говори мне, что записывал даты его отсутствия, – подколол меня друг. – Не верю, что ты настолько методичен!
– Я настолько любопытен, мистер Поттер, – парировал я, – а для того, чтобы удовлетворить моё неуёмное любопытство, нужно собрать факты.
– А не кажется ли мистеру Блэку, что, собирая факты, мы лишимся лучшего друга? – ответная реакция Джеймса оказалась неожиданной – его голос стал серьёзней, чем обычно. – Я дорожу им, знаешь ли!
– Я тоже. Значит, ты считаешь, я могу наломать дров?
– Не просто наломать, а повалить всю поленницу, сломать пилу и уронить дрова на голову кому-нибудь, – хихикнул мой друг. – Иногда ты напоминаешь слона в посудной лавке, честное слово!
– А вот это уже наезд, – рассвирепел я, начав раскачивать ни в чём не повинную парту.
– Ладно-ладно, Сири, – Джеймс отложил в сторону перо и поднял руки в извечном жесте «сдаюсь!». – Соображения есть?
– Есть! – радостно отозвался я. – Если его мать не имеет хронических заболеваний, которые обостряются каждый месяц, значит… ежемесячные отсутствия Римуса связаны с ним самим. Что лыбишься, четырёхглазый?!
Тот хихикнул:
– Да так, развиваю тему.
– Да-а-а? И что?!
Наклонившись ко мне, Джим зашептал:
– Слушай, а может он – гермафродит? И каждый месяц у него это… – он покраснел, – … ну это… которое у женщин, а?
Я прыснул:
– Ну ты и скажешь, старина! А посерьёзней?
– Так! – глаза Джима загадочно сверкнули: это означало, что у моего неугомонного друга появилась ещё одна шальная мысль. – Во-первых, давай-ка потише, а то здесь нарисуется мадам Пинс и ка-ак рявкнет: «В библиотеке должна быть тишина!». А во-вторых, посерьёзней – это к тебе, Шерлок Холмс местного разлива.
Я дурашливо склонил голову.
– О.К.! Я думаю, что он – оборотень.
(Прим. Крукшанса: Услышав это, я чуть не свалился с колен Сириуса. Так вот оно что! Это всё объясняет, в том числе намеки об опасности Люпина для окружающих и шутки про хвост… Значит, он не анимаг, как мне подумалось. Да, но я почти угадал! Я был так близко!)
Раздался чей-то писк, мы обернулись и узрели крысиную мордашку Петтигрю.
– Давно ты здесь, Питти? – строго спросил я.
– Ну-у-у… не особо, – смутился он. – Но я имею право знать – Римус и мой друг тоже!
– И с чего ты взял, что он… то, что ты говоришь?! – Джим, похоже вышел из ступора.
Я поскрёб в затылке:
– Скажем так, я действительно отмечал дни отсутствия Римуса, а однажды, сверившись с календарём, обнаружил, что все его отлучки выпадают на полнолуние.
– И что нам делать? – испуганно спросил Питер.
– Думаю, нам стоит поговорить, – немного подумав, отозвался я. – Всё-таки, он – наш друг. Во всяком случае, мой.
Рука друга детства легла на моё плечо. – Я с тобой, Сири. Римус НАШ друг, а друзей не бросают в беде.
***
Мы долго не знали, как подойти к этому разговору. Но стоило Римусу вернуться из «поездки к матери», как мы тут же мобилизовали свои мыслительные способности.
Бедняга выглядел нездоровым: чрезмерная бледность, осунувшееся лицо (я уж не говорю о кругах под глазами)... Мы с Джеймсом переглянулись. Неужели?..
– Мы думаем об одном и том же? – тихо спросил я.
Тот поправил очки:
– Надеюсь, что да. Это должно сработать.
***
Был поздний мартовский вечер. Мы с Джимом стояли у окна в спальне, которую делили с Питером и Рэмом. Снег, освещаемый убывающей луной, отливал грустным голубым цветом. Спать абсолютно не хотелось, и в моей голове, как надоедливые осы, роились различные варианты разговора – мой очкастый друг почему-то решил, что у меня получится лучше – и ни один из них меня не устраивал.
Бросив проверять домашнюю работу, Римус закрыл учебник и развалился на кровати. Стоя у окна, мы могли незаметно понаблюдать за ним, благо полог его постели был откинут.
Через некоторое время объект наших наблюдений поднялся, подошёл к окну и задёрнул шторы.
– Эй, ребята! Спать не пора? – угрюмо спросил он.
Джеймс толкнул меня под рёбра. Я повернулся в его сторону и показал кулак. В ответ друг подмигнул мне. Я развёл руками.
Гений из рода Поттеров тяжело вздохнул. Его вид говорил об одном: «Если хочешь что-то сделать – делай это сам».
Ну, Джейми, ты у меня получишь пиндюлей! Замечательных, волшебных пиндюлей! Так подставить друга детства!
Я раздвинул шторы и повернулся к нашему скромному другу:
– Рэми, ты ничего не хочешь нам сказать? – Я всегда ненавидел этот тон, но иного варианта беседы у меня просто не оставалось. Римус удивлённо уставился на меня своими большими золотисто-карими глазами.
– Что ты имеешь в виду, Сириус? – пролепетал он.
– Почему ты задёрнул шторы?
– Потому что пора спать, – спокойно ответил мой скрытный друг. – Это всё, о чём ты хочешь спросить меня?
На помощь пришёл Джеймс. Притом сделал он это весьма неделикатно, приперев бедного Люпина к стенке в прямом и переносном смысле.
– Я думал, мы – друзья, Римус.
Тот сжался в комок, словно защищаясь от удара.
– Оставь его в покое, Джейми, я сам с ним разберусь, – резко одёрнул я друга детства, которого явно понесло. – Рэм, я не буду ходить вокруг да около. Ты боишься луны, потому что ты – оборотень?
Наш друг еле слышно вздохнул и опустил глаза.
– Что вы от меня хотите? – почти прошептал он.
– Правды, - коротко ответил Джеймс.
– Итак, приступим к разбору полётов, – я мерил комнату шагами. – Ты каждый месяц куда-то пропадаешь…
– Но я…
– Спокойно, Рэми. Вынужден тебе сообщить, что отмазы про болезнь и поездки к маме не помогут, – отрезал я. – Во-первых, никто не видел тебя в лазарете. А во-вторых, нам известно, что единственный раз в году, когда ты бываешь у матери – летние каникулы. Ты дёргаешься всякий раз, стоит кому-то хотя бы упомянуть о луне. После твоего возвращения ты выглядишь так, будто тебя долго били. У тебя даже круги под глазами!
– Допустим, это правда, – услышали мы сдавленный голос Рэма.
О взгляд Джима можно было порезаться.
– Без «допустим», – холодно сказал он. – Тебе не кажется, что поздно играть в прятки?
Люпин шумно вздохнул. Это сильно смахивало на попытку подавить всхлипывание:
– Хорошо. Очень хорошо. Вы своего добились. Да, это правда – я оборотень.
«Упс, кажется, мы перестарались», – подумал я.
– Если вам неприятно делить комнату с оборотнем, то я завтра же попрошу профессора МакГоннагал переселить меня в другую, – кажется, он сердился. И я был не вправе его осуждать.
– Но никто из нас не… – начал я, но Джеймс прервал меня:
– Погоди, Сири. Кажется, наш друг нас совсем не понимает.
– Почему же? Всё очень просто: вы не желаете иметь со мной ничего общего. – Лицо Римуса стало безжизненным, как изваяние. – И я окажу вам эту любезность – перейду в другую комнату, дабы вынужденное соседство с таким, как я не было вам в тягость.
– Да я… – начал я, но Джим перебил меня:
– Разве мы говорили, что не хотим тебя больше видеть? – строго спросил он Римуса. Тот опустил глаза, но наш очкастый лидер не унимался:
– Я надеялся, что ты поймёшь, что твоя судьба нам небезразлична. Сириус не хотел ничего плохого – лишь вырвать у тебя признание. Согласен, методы у него – не очень… Но зато – от всей души!
Римус молчал.
– Ты пойми, дурья голова, что мы просто не можем тебя бросить! – не выдержал я. – И нам совсем не важно, кто ты, главное – какой ты. Ты классный парень, Рэм! Да, действительно – классный парень, и не потому, что помогаешь нам делать домашку и рефераты, а потому что ты – это ты. С тобой интересно разговаривать и здорово молчать. Вот. Прости – мне просто нечего больше сказать. Слов не хватает.
– Его звали Фенрир Грэйбэк, – тихо выдохнул Люпин.
– А? Что?! – мы, как по команде, уставились на него.
– Фенрир Грэйбэк – оборотень, который меня укусил, - уже значительно громче сказал наш друг. – Мой отец – чистокровный, но небогатый волшебник Джон Оуэн Люпин, мать – магглорожденная ведьма. Однажды Грэйбэк явился к моему отцу с каким-то сомнительным делом. Подробностей не знаю, мне было всего шесть лет. Помню только, что дело касалось каких-то влиятельных друзей, которые у него водились. Не знаю, кто именно имелся в виду. Как бы то ни было – отец выставил Грэйбэка за дверь. Через некоторое время… Был поздний зимний вечер, взошла луна… да, тогда было полнолуние… – он закрыл лицо руками. – Мне было всего шесть, и я безумно хотел доказать кузену Арчи, что не боюсь темноты…
– Прости нас, – прошептал Джим.
Я обалдел: мой друг впервые в жизни попросил у кого-то прощения!
Рэм улыбнулся:
– Забей. Мы ведь друзья!
– Ну что, вы уже закончили?! – раздался из-под одеяла приглушённый голос Питера.
– Шёл бы ты баиньки, любопытный мыш, – проворчал я. – Мы с Римусом говорили о серьёзных делах.
– А я? – Петтигрю подпрыгнул на кровати. Сон мигом слетел с него. – Я тоже друг Римуса!
– Вот что, малявка… – начал было я, но Рэми оборвал меня:
– Спокойно, Сири. Питер тоже имеет право знать.
Я закатил глаза:
– Да-да, конечно.
Люпин уставился на нас. Его взгляд был почти умоляющим:
– Ребята, а может не надо ссориться из-за меня?!
– О.К., – страдальчески выдохнул я. – Ради тебя, Рэми.
– А мы и не ссорились, – широко улыбнулся Джеймс.
Я рассмеялся:
– Разве это ссора?!
– Мы ведь друзья, правда? – пискнул Петтигрю.
Я щёлкнул его по носу:
– Так точно, мелкий.
Рэм посмотрел на меня, затем на Джейми, довольно улыбнулся и обнял нас обоих. – Ребята, вы не представляете, что для меня сделали! Вы…
Джим хлопнул его по плечу:
– Забей, Лунатик. Мы ведь друзья.
– Конечно-конечно… Как ты меня назвал?! – изумился он.
– Лунатик, – довольно ухмыльнулся этот невозможный лохматый очкарик. – А что? Тебе подходит.
– Ну, Лунатик, так Лунатик, – засмеялся он. – Только вот что, парни… – он огляделся по сторонам, – …надеюсь, вы понимаете, что…
– Конечно! О чём речь, Рэми! Слово мужчины – я буду молчать как могила, – я пожал его руку.
– Слово мужчины, – повторил за мной Джеймс.
– Слово мужика! – пискнул Питер, стукнув себя кулаком в грудь. Заслышав наш смех, он надулся как мышь на крупу:
– Ничего смешного!
Это было так мило и искренне. И несмотря на это, я так и не смог полюбить этого крысёныша. Была в пареньке некая червоточина, заметная даже в неполных двенадцать лет. Но что это, я объяснить не мог. Питер таскался за нами хвостиком, потому что Римус помогал ему в учёбе, а мы с Джейми могли защитить, если что. О да, он обожал прятаться за чужими спинами и всегда лебезил перед теми, кто хоть в чём-то превосходил его – по уму, по силе… Он любил подчиняться. Я никогда не понимал этого.
После совместного принесения клятвы мы стали думать, как облегчить участь друга.
Наконец в голову Джеймса пришла сумасшедшая идея: он предложил нам стать анимагами!
Если честно, я обалдел:
– Джейми, а ты в курсе, что для того, чтобы достичь таких высот, надо учиться до опупения?!
– Ну да, – невозмутимо отозвался этот потрясающий парень. – Но думаю, ради нашего друга Римуса мы готовы на жертвы. Или я чего-то не так понял?
Тот засмущался, впервые утратив дар речи:
– Ребята, я… я думаю… не стоит для меня идти на такой риск?
Тут уже не выдержал я:
– Так. Я не понял. Вы что, меня на понт берёте? Мол, слабо Сири, да?
Наш очкастый друг долго переводил взгляд с меня на Римуса и, наконец, не вытерпел.
– Рэми, я читал книги на эту тему, и выяснил, что оборотни более опасны для людей, чем для животных: они охотятся только когда хотят есть и не нападают на анимагов в их зверином обличье. Я читал старинные исследования, там приводился пример: в присутствие анимагов оборотень в период полнолуния практически не теряет человеческий разум.
– Но на это может уйти несколько лет! – Должен сказать, что мне не улыбалось нагружать себя горой знаний из учебников, часть из которых вполне может оказаться ненужным хламом по части сведений.
– Ну и что? – не унимался Джим. – Разве игра не стоит свеч?!
– Конечно, стоит! – Чёрт! Кто тянул меня за язык?! – Даже если это займёт много лет…
– Есть вопрос: регистрироваться будем? – перебил меня друг детства.
– А оно нам надо? – пожал я плечами. – Будет клёво, если при этом мы покажем фигу этим надутым леди и джентльменам из Министерства!
– Ход твоих мыслей мне определённо нравится, дружище, – задумчиво прищурился Поттер.
– А как же я? – обиженно пропищал Питер. – Я тоже хочу стать анимагом!
– Вот что, мелкий… – начал было я, но Джеймс меня перебил:
– Ладно, придётся и с тобой возиться, Пит. Учишься ты плохо, но не беда – мы тебе поможем!
С этого дня в нашей жизни прибавилось тайн.
