Глава 12. Рождество.
Легкая прозрачная зеленая вуаль, словно перышко, колыхалась на ветру. Тихий шепот слышался с другой стороны, скрытой за ней. Чьи-то тени легонько, будто боялись быть замеченными, пробегали за ней.
И он хотел идти к ним, он поднял вуаль…
И шепот прекратился, тени скользнули прочь, подобно ночным призракам, что исчезают с рассветом. Но одна тень, закутанная в черную ткань, осталась, а потом медленно, выскальзывая из его рук, испарилась. И он остался один, но не чувствовал одиночества.
Зеленый свет, льющийся откуда-то сверху, стал черным, как ночь. Вуаль рвалась сама по себе. На пол упали обожженные куски ткани и быстро обернулись серым пеплом.
Потом где-то вдали послышался свист, холодивший кровь в жилах. Топот. Крики. Но он не почувствовал страха.
«Где я? Куда я попал?» - подумал он.
Неожиданно стало страшно. Страх, ярость, ненависть – все это нахлынуло на него. Это Зло. Зло в нем.
«Это не так» - прошептал он.
Незнакомый шелковый голос, похожий на равнинный ручей, ответил:
«Но это так. Глупо бороться. Ты ничего не можешь. Ты уже не спасешь его. Никого».
«Откуда ты знаешь?»
«Я просто знаю».
«Кто ты? Или что ты?»
«Ты не знаешь, кто я?», - равнодушно поинтересовался голос.
«Не знаю»
«Не спрашивай кто я. Я все равно не отвечу».
«Хорошо» - согласился он.
«Ты действительно готов его спасти? Готов на все?» - спросил голос.
«Да»
«Даже, если это будет столь опасно, что может стоить тебе жизни?»
«Да» - непоколебимо ответил он.
«Герой» - усмехнулся голос – «Я не могу его вернуть, но могу дать тебе возможность его вернуть».
«Дай»
«Дам, но это будет дорого тебе стоить».
«Сколько?»
«Узнаешь, когда придет время».
«Нет, скажи сейчас».
«Не могу, ты ведь сам сказал, что готов на все. Значит, на все, и я имею право позже взять с тебя любую цену» - сказал голос еще тише, так, что ему потребовалось напрячь весь свой слух, чтобы расслышать его.
Он почувствовал, что голос уже уходит. Все дальше и дальше.
«Стой» - попросил он – «Подожди».
Голос не ответил, но он знал, что голос остановился.
«Скажи, голос, почему я должен тебе верить?»
«Это твой выбор. Я на него не могу повлиять. Если хочешь спасти Сириуса, то верь. Если хочешь отомстить, то верь. Если хочешь победить Лорда Тьмы, то верь».
Теперь голос ушел насовсем. Что он имел в виду? Верить ли ему? Или нет?
Сомненья были готовы разорвать его на части, как тигр рвет свою добычу. Темнота заволакивала его, сидевшего где-то под вуалью.
* * *
Наконец-то, ранним морозным рождественским утром солнце заиграло на сугробах и заблестело на рисунках, выполненных зимой на окнах башен.
Рон проснулся первым, за ним поднялись Дин, Симус и Невилл. А Гарри продолжил спать. Юноши решили его не будить, пусть еще немного понаслаждается своими, наверное, чудными сновидениями.
* * *
В темноте блеснул луч солнца. Тьма расступилась, и Гарри проснулся от яркого солнечного света. В спальне уже никого не было, все ушли давно на обед. Встав с постели, он увидел рядом с ней подарки.
Миссис Уизли, как и всегда, прислала свитер. На этот раз он был красный с зеленым орнаментом по краям. Добби подарил носки собственного изготовления. Хагрид прислал упаковку печенья, на ощупь подозрительно твердого. Близнецы Уизли прислали еще «боеприпасов», а
также посоветовали опробовать их вечером на МакКенси или Дарке. К своему удивлению, Гарри
также обнаружил подарок от Миртл. Это были какие-то призрачные нити.
«И зачем Миртл делает мне подарок? Надо будет ее, кстати, навестить», - думал Гарри, аккуратно складывая их в ящик.
Рон и Гермиона подарили полироль для метлы. Это было очень кстати, так как старая практически закончилась. Но остался еще один неразвернутый подарок. От кого бы это?
Сев на краешек кровати, Гарри раскрыл сверток. Ни открытки, ни подписи, ничего кроме старой-престарой книги. Обложка была сделана из коричневой драконьей кожи и украшена изображением щита, скрещенных клинков и феникса со змеей, вместо языка выглядывавшей изо рта. Странно: где-то он уже это видел. Где? На корешке книги полустертыми буквами было написано «The R….ne sto….».
Гарри медленно провел ладонью по обложке, а потом неспеша открыл книгу.
На него повеяло запахом древности и дряхлости. Страницы книги кое-где были порваны и измазаны чем-то бордовым, напоминавшим кровь.
«Надо показать Гермионе» - решил Гарри.
Взяв книгу, он отправился на поиски друзей. Он нашел их как раз в Большом зале, ведь было уже обеденное время.
- С Рождеством, - поздравил всех Гарри, подходя к столу Гриффиндора.
- С Рождеством, Гарри.
Подсев к друзьям, юноша первым делом показал им свой подарок.
- А ну-ка, подожди, - Гермиона выхватила у него книгу.
К великому удивлению Гарри, обложка книги оказалось из черной кожи и без герба. А на корешке было написано «Книга Миров».
- Ты не знаешь, чей это герб? Мне кажется, мы его раньше уже видели, - спросил Гарри, еще не сообразивший, что с книгой произошла метаморфоза.
- Какой герб? – не поняла Гермиона.
- Ну, щит, клинки феникс и змея, - пояснил Гарри.
- Это герб Райне, но на этой книге его точно нет, - ответила Гермиона, показывая Гарри книгу.
Прямо на их глазах книга начала вновь меняться. Ее обложка засверкала разноцветными самоцветами. А на корешке появилась надпись «Everything about Death»
- И как это понимать? – поинтересовался Рон.
- Это книга трехликая, - пояснила Гермиона.
- Э, что? - не понял Гарри.
- Трехликими называют книги, которые в одно время являются одной книгой, в другое время их содержание и вид меняются. И в третье время они принимают еще один – последний – вид.
- Значит, это та самая книга из дома Райне, ради которой мы перерыли полбиблиотеки? – изумился Рон.
- И она же из библиотеки Хогвартса, которую мы потеряли на Хеллуин, - усмехнулась Гермиона. – Поразительно: теперь эта книга принадлежит тебе.
- Три книги в одной, - подытожил Гарри. – А с учебниками так поступить нельзя?
- С учебниками - нет, - ответила Гермиона. - Но откуда у тебя эта книга?
- Нашел в подарках. Странно все это. Сначала книга исчезает из дома Райне. Потом, приняв другое обличие, появляется в Ховартсе, а затем мы вновь ее теряем. А теперь в третьем обличии находим ее. Хм, мне это не нравится. Но, наверное, стоит почитать?
- Стоит, - согласился Рон, Гермиона промолчала.
Обед прошел в молчании. Только под конец заговорил Дамблдор:
- Я хочу поздравить вас с Рождеством и объявляю сегодня в восемь начало бала.
Бал? Без предупреждения? Вот так сюрприз!
Придя в гостиную, друзья открыли книгу, хотя им еще нужно было подготовиться к балу, но любопытство пересилило. Чем раньше они ее прочитают, тем лучше.
«Это книга Смерти. Если не боишься - то читай» - так гласила серебристая надпись на первой странице.
И чего тут бояться? Это же просто книга. Хотя, как когда-то говорил Рон, магические книги могут быть очень опасны.
Тем не менее, Гарри смело перевернул страницу. Сначала та показалась пустой, но потом по ней забегали маленькие красные буквы и, наконец, сложились в слова.
«Смерть - одно из самы….»
Страницы книги сами собой начали быстро перелистываться и остановились где-то на середине книги.
Друзья стали читать:
«Это зелье - одно из самых ужасных зелий. Оно может, как подарить жизнь умирающему, так и отнять ее у живого. Но и это не главное свойство зелья. Его главная особенность – это то, что оно может разжечь огонь Зеленого Факела.
С помощью факела можно не только переместиться в мир Мертвых, но и вернуть живых, заточенных в мир Мертвых силами Зла.
Факел является порталом между жизнью и смертью. Только его пламя может спасти человека от участи быть заживо погребенным в царстве Смерти».
Гарри уже не читал, а только смотрел в пространство.
Вот он - шанс спасти Сириуса.
- Эй! – крикнул кто-то, но план уже успел созреть в голове Гарри.
Друзья захлопнули книгу. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел, что они читают.
Это был всего лишь Невилл.
- Вы еще не начинали готовиться к празднику? – поинтересовался он.
- А надо было? – тупо спросил Гарри, в голове которого все еще почти явственно звучали слова из книги. - Я-то думал, что мы просто придем и будем веселиться. Тем более что времени у нас все равно мало.
- Вы не представляете, что я только что узнала! - в гостиную вбежала Джинни, своим криком не дав Невиллу ответить ребятам.
- Что? – поинтересовалась Гермиона.
- Мы с Луной шли мимо Большего зала. Там были учителя и Райне, и они что-то колдовали. А когда увидели нас, то МакКенси сразу же нас прогнала. Они что-то готовят для нас на праздник.
- Ну, если тут замешена Райне, то что-то будет, - сказал Симус, входя в гостиную. – По-моему, очень интересная дама, забавная с одной стороны.
- Чувствуется, не зря мы тут остались, - произнес, входя вслед за другом, Дин.
* * *
Учителя и Райне в самом деле что-то творили в Большом зале.
Они уже наколдовали фигуры изо льда (очень похожие на те, которые были на Святочном Балу во время Турнира). Райне, вспомнив, что одно время очень хорошо играла, сотворила пианино. Хотя Снейп и подозревал, что она просто-напросто заранее стащила его из ближайшего маггловского магазина.
МакКенси вызвалась развесить омеловые венки. Райне, страшно не любившая виснуть под потолком, развешивая украшения, добровольно решила помочь своей сестре, а заодно и прочистить ей мозги.
- Ну, как, сестричка, у тебя дела с супругом? – весело, но все-таки тихо, спросила Райне.
- У меня нет мужа. И мне казалось, эту тему мы давно закрыли.
- Не имеет значения, я знаю, что произошло на Хеллуин.
- Все знают – Черная метка, - ответила МакКенси.
- Нет. Что произошло тогда, когда ты забирала книгу из зала. Ночью, - с явным намеком и усмешкой сказала Райне.
- А знаешь, сестра, это уже не твое дело, - огрызнулась МакКенси.
Она не хотела ссориться с кузиной, но ее бесило, когда кто-то лез в ее личную жизнь.
- Тогда я не понимаю, ради чего ты вернулась? Разве не ради него? Он ведь тебя любит, - Райне не спрашивала - она утверждала.
- Да, конечно. И поэтому он на Рождество вышвырнул меня из дома, - ответила МакКенси с презрением.
- Может, ты хочешь дать ему второй шанс? – поинтересовалась Райне.
- И зачем? Чтобы еще раз оказаться на улице?
- Думаю, это было глупое недоразумение.
- Ничего себе недоразумение! Да, я же могла умереть! – прошипела МакКенси.
- Я думала: раз ты вернулась – ты простила и… - Райне не договорила.
МакКенси спрыгнула на пол.
- Лайма, довольно. Мне надоело выслушивать твои нотации. Я и без тебя обойдусь! Ненавижу Рождество, - женщина поспешно удалилась из зала.
- Ха, если ты вернулась не за ним, то что же ты, черт возьми, скрываешь в своей душе такого, чего я не могу знать? – прошептала Райне. – Либо ты не хочешь признаваться, что любишь его, либо ты не Бриджит.
МакКенси быстрым шагом поднималась к себе в комнату.
Как она ненавидит Рождество! Как она ненавидит Снейпа!
«А, может, Лайма и права? Может, забыть все обиды и попробовать сначала? Да, как же, он ведь сам тогда хотел меня убить! И как такое можно простить? Но с другой стороны, все улики были против меня. Черт, что я несу? Во мне опять проснулась душа маленькой дурочки Бриджит? Мерзавка, слышишь, сгинь!
Ладно, пускай моя кузина думает, что мне нужен Снейп. Хорошо, я притворюсь. Они сами загоняют себя в ловушку!»
- Мам, что с тобой?
МакКесни остановилась. Оказывается, слезы уже давно текли по ее лицу, ибо как она ни старалась победить свою душу, та еще жила.
- Мам, что случилось? – повторил свой вопрос Алан.
- Ничего, - ответила МакКенси.
Как он похож на своего отца. Может, все-таки начать все с начала? В конце концов, каким образом ее проклятая душа смогла выжить, прожить эти годы, будучи заточенной в глубине черного сознания? Теплые воспоминания семейной жизни, которые невозможно было стереть, заставляли душу жить.
Нет! Она слишком гордая, чтобы пойти к нему и просить прощения. Нет, нет. Тысячу раз нет. У нее теперь другая цель, иная судьба.
* * *
Райне с таинственной улыбкой развешивала омелу в коридорах и главном холле.
«Помню, я еще в школе мечтала о такой шуточке! - думала Райне, накладывая особое заклятие на омелу. – Хм, а я, наверное, действительно сумасшедшая, если занимаюсь такими вещами. Но какая разница? Меня и так многие считают безумной».
Ближе к вечеру прибыли гости из Ордена Феникса, а именно Люпин, Тонкс и еще несколько волшебников, которых Гарри видел несколько раз.
Наступил вечер Рождества. По замку разнесся нежный звон колокольчика, возвещающего о начале праздника.
Гарри, Рон, Гермиона, Джинни, Симус, Дин, Парвати, Лаванда, Мэри, братья Криви, Миранда, и еще несколько гриффиндорцев спустились вниз.
Это выглядело поразительно красиво. Пол Большого Зала и холла, в котором они находились сейчас, был усеян разбросанными по нему золотыми, красными, голубыми и зелеными звездочками - под цвет всех факультетов. Под потолками парили свечи, а из зала лилась чарующая музыка.
- Как красиво, - раздался чей-то голос сзади. Это была Чжоу.
Чжоу, которую Гарри так любил. Любил в прошлом году.
Вместе с ней спускались еще несколько человек и очень красивый юноша. Красивый, разумеется, по мнению девушек Райвенкло, ибо они заинтересованно на него поглядывали.
- Смотри, какой красавец, - зашептала Жанна своей подруге-семикурснице из Гриффиндора.
Стараясь не смотреть на Чжоу и на ее нового парня, Гарри присоединился к остальным в разглядывании украшений замка.
На окнах сверкали морозные рисунки, изображающие магов и колдуний на каком-то празднике.
- Ну, и чего вы здесь все встали? Двигаемся в зал! – это был, конечно же, голос Малфоя.
Слизеринец вышел из подземелий под руку с Пенси. За ними вышел Алан в отвратительной, как заметил Гарри, мантии, которая была на пару размеров ему велика. Его парой стала Милисента из Слизерина - та страшненькая девица, у которой Гермиона на втором курсе так неудачно украла пару волосков для многосущного зелья. Последними на свет божий вылезли Кребб и Гойл. Теперь было, похоже, что Алан стал лучшим другом Драко, а телохранители оказались практически не нужны.
До неприличия громко смеясь, слизеринцы прошли в Большой зал, остальные последовали за ними, все еще разглядывая сюжеты на окнах.
Зал был прекрасен. Уже знакомые им столики стояли по углам зала. А в центре была танцплощадка, освещенная лунным светом. Где-то, у учительского стола стояло пианино, за которым с явной неохотой играла МакКенси.
При входе всех встречала неестественно широко улыбающаяся Райне, в душе чувствовавшая себя неловко и почти глупо, и раздавала всем маггловские конфеты.
- Вот, тебе конфетка, Драко. Съешь и входи, - ведьма протянула ему угощение. Слизеринец, бросив на нее змеиный взгляд, прошипел что-то насчет больницы Святого Мунго и не взял угощения. Так же поступили и Крэбб с Гойлом.
Наконец, настала очередь Гарри. Немного сомневаясь, он все-таки принял угощение. На вкус конфета оказалась, совсем не маггловской, а очень даже волшебной. Странно, но такое впечатление, как будто жуешь резину со вкусом смолы и клубники, а по рту разлетаются мелкие искры.
С трудом проглотив непонятное угощение, Гарри и его друзья заняли места. На маленьких столиках с голубыми скатертями, помимо салфеток и пустых золотых тарелок, находились и книжечки-меню.
- Интересно, что у нас сегодня на ужин, - вслух подумал Рон, беря меню.
- Много чего, - Гермиона уже читала меню. – Здесь можно выбрать абсолютно любое блюдо, какое хочешь. Нужно только произнести название и вот это заклинание.
За соседним столиком сидела Мэри в окружении Джинни и Луны. Ее огненно-черные волосы не были безвкусно разбросаны по плечам, а были откинуты на спину. Пара желтых заколок не давали им упасть обратно на лицо. Девушка сидела спиной к Гарри, и тот не мог видеть выражения ее лица. Но был уверен: она счастлива. Ведь в этот вечер она не одна.
Юноша вновь поймал себя на мысли, что слишком часто смотрит в ее сторону, слишком часто о ней думает.
Бред - пора с этим кончать.
Райне сменила МакКенси за пианино и заиграла вальс. Сегодня внешность Райне превзошла все ожидания. Надо отдать ей должное, волшебница сменила темные наряды на светлые. В тот вечер на ней была светло-желтая мантия. Ее волосы не были растрепаны, а были уложены волнами, спадающими на плечи.
Райне замечательно умела играть. Казалось, она и музыка – это одно целое. Что-то неделимое и нерушимое. Ее тонкие пальцы быстро и легко касались клавиш, создавая чудесную музыку.
Ученики разбивались на пары и начинали танцевать. Рон предложил Гермионе станцевать. Дин кружился с Парвати, а Симус с Лавандой, Невилл с Джинни.
На этот вечер Гарри, похоже, остался без пары. Даже Кребб и Гойл танцевали. Только Гарри сидел один. Впрочем, юношу это вполне устраивало, ибо после прочтения книги ему хотелось только одного – подумать о том, что он собирается сделать.
Учителя и гости тоже отправились танцплощадку. Только МакКенси и Снейп, демонстративно отвернувшись друг от друга, бездействовали.
От нечего делать Гарри принялся наблюдать за ними. Это оказалось достаточно необычно.
То и дело МакКенси легонько поворачивала голову в сторону профессора Зелий, а потом резко отворачивалась к стене, словно вместо мага ее взор успевал окинуть нечто омерзительное.
Снейп пару раз бросил взгляд на МакКенси, но потом с отвращением отворачивался, как будто на ее месте была большая противная и уродливая крыса. Взгляд профессора бесцельно упирался в пустую тарелку.
Пару раз Райне оборачивалась на стол учителей, при этом не переставая играть.
Казалось, все трое о чем-то думали.
«Может, почитать их мысли? А что? Неплохое развлечение. Хотя с другой стороны, если они заметят, то не миновать беды и снятых баллов», - размышлял Гарри.
- А почему ты не танцуешь? – раздался голос позади Гарри.
Юноша обернулся. Мэри.
- Я не умею, - ответил Гарри, слегка покраснев.
- Тебе не кажется, глупо вот так вот сидеть? – поинтересовалась Мэри и, не спросив разрешения, присела на свободный стул.
- Ну, мне как-то и не хочется, - отмахнулся Гарри. – К тому же не я один не танцую.
- Намекаешь на моих родителей?
- Почему они поссорились? – Гарри перевел свой взгляд с пустой тарелки на девочку.
Та резко изменилась в лице. Улыбка сменилась усмешкой.
- Не знаю, - ответила Мэри. Призадумавшись, она добавила, - Он выгнал ее за какое-то злодеяние.
Выгнал. Выгнал. Эти слова эхом отозвались в мозгу Гарри.
- На Рождество, - добавила Мэри.
Теперь Гарри стало ясно, отчего МакКенси так ненавидит веселье, праздники и жизнь.
- Я плохо это помню, - начала рассказывать Мэри, глядя в потолок. - Мне было очень мало лет. Может два года или три. Не помню. Скорее всего, два. Была ночь. Может, час или два. Или полночь. Да и какая разница? Я не спала. Алан тоже не спал. Он лучше это помнит. И…. Как и отец считает мать виновной во всех смертных грехах.
- Мне казалось, он ненавидит их обоих, - заметил Гарри.
- Нет, не ненавидит. Просто мать он, возможно, презирает. Но в тоже время старается подражать отцу – делает вид, что ненавидит ее. А отец…. Он холодный сердцем человек. Ему никто не нужен. И в этом Алан тоже ему порой подражает. Мой брат, может быть, и немного любит отца, но никогда этого не признает. А, может, я и ошибаюсь. Знаешь, мне всегда было трудно разобраться в отношениях нашей семьи. Поэтому насчет Алана сильно не уверена: может, он и в самом деле обоих ненавидит.
- Почему? – поинтересовался Гарри.
- В ту ночь, - продолжила Мэри, - мы слышали только крики, мольбы о пощаде, проклятия, звук падения перевернутой мебели…. Помню, Алан тогда сказал, что никогда не простит им их поведения и не будет их любить, а будет ненавидеть.
Мэри замолчала и не произнесла больше ни слова о своей семье.
Теперь, когда Гарри знал ужасную правду, то многое ему становилось понятным. Жизни и души Мэри, Алана и их матери стали более понятны и близки ему. МакКенси больше не казалась парню злой и бесчеловечной, напротив, в ней появилось что-то от обиженной и оскорбленной женщины. Стало понятно, почему Алан в Слизерине, а его сестра в Гриффиндоре. Они оба пережили такое, что и в кошмарном сне не приснится. Только в Алане эти события закалили темную сторону души, а в Мэри силу воли и жизни.
- Я бы хотела, чтобы они помирились, - произнесла Мэри. Она все еще смотрела в одну точку – на стол учителей. Моргнув, она перевила взгляд на своего собеседника. - Может, все-таки потанцуем, пока тетя играет. А то, как глупо так сидеть.
- Идем, - Гарри не мог не признать, что Мэри права.
Танец начался. Мэри танцевала так, что казалось, это была дано ей с кровью, что течет в ее жилах. Ее легкие и плавные движения заставляли и парня двигаться в такт музыке. Создавалось ощущение, что танец, страсть и талант даны ей от рождения.
Ребята веселились до позднего вечера, пока ноги не стали заплетаться от различных па, а мантии не стали слишком узки из-за большого количества съеденной пищи. Райне доиграла последнюю мелодию, а Дамблдор объявил об окончании бала.
Довольные и усталые ученики разбрелись по своим гостиным, а учителя, по их словам, остались навести порядок в Большом Зале.
***
Драко и Гойл отстали от остальных слизеринцев, так как решили напоследок заглянуть на кухню в поисках того вкусного иностранного напитка, который они заказывали за ужином. Но ничего не обнаружив, юноши возвращались в гостиную с пустыми руками.
- А все-таки что же это был за напиток? – рассуждал Драко. – Наверное, такой пьют аристократы в других странах. Как ты думаешь, Гойл?
- Угу, - сонным голосом отозвался телохранитель.
- Я на это надеюсь. Потому что если простые магглолюбы пьют его, то я предпочитаю повеситься, чем еще хоть раз в жизни его отведать.
Раздался звук, словно разбилось стекло. Драко и Грегори врезались в какую-то невидимую преграду всего в метре от входа в их гостиную. Пока юноши потирали ушибленные носы, таинственная преграда показалась. Перед ними плавали в воздухе тонкие нити магической энергии, образовавшей плотный круг, в котором они теперь пребывали, и выбраться из которого не предоставлялось возможности.
- Что это такое? – недовольно произнес Драко. – Что за фиолетовая…
- Не знаю, - отозвался Гойл. – Может, чья-то шутка.
- Хорош шутник. Найду – уши пообрываю, - злился Малфой. – О, черт! Омела.
Над их головами и в самом деле висела омеловая ветвь, одна из тех, что так старательно развешивала Райне.
- И что это означает? – поинтересовался Гойл.
- Это значит, что нам отсюда не выбраться, - полным раздражения голосом отозвался Драко, опускаясь на корточки. – Мне мать про такие рассказывала. Называются омелы-шутилы. Еще хуже, чем выходки эти рыжих переростков близнецов Уизли.
Черная злоба переполняла Драко. Он чувствовал себя униженным, раздавленным, как дождевой червяк. Юноша был готов убить любого, кто увидит их сидящими под заколдованной омелой. Такого позора Драко просто не смог бы пережить! Ведь единственный способ выбраться – поцелуй.
***
- Что тебе опять от меня нужно? – раздраженно поинтересовался мужчина.
- Поговорить. Просто, понимаешь, с некоторых пор мне не дает покоя одна мысль, - женщина схватила его за руку. Они остановились посередине темного коридора в подземельях. Лишь тусклый свет факелов и его блики на колокольчиках под потолком освещали пространство, придавая ему загадочности.
- Ладно, говори, МакКенси, только быстро, - произнес Снейп.
- Понимаешь… Я много думала, - начала она то и дело замолкая на некоторое время. – Я просто не могу не спросить этого… Я думала о прошлом… И… И тебе не жаль, что все так получилось?
- Нет, - раздраженно ответил Снейп. – Ни капельки.
- Вообще?
- Да.
- И даже не желаешь попробовать еще раз?
- Не желаю.
- Считаешь, что я во всем виновата?
- Разумеется, - жестко, почти жестоко ответил он.
- Ну, а если бы это было не так?
- «Если» в данном случае невозможно.
- Просто представь, что ты ошибся.
- Ну?
- Мы могли начать с начала? У нас могло бы быть будущее?
Снейп не торопился с ответом. Собравшись с силами, он взглянул в ее глаза, полупустые, полумертвые.
- Знаешь, это никогда не было любовью. Юношеское увлечение, переросшее в ошибку взрослого. Ты была ребенком, я – почти. Твоя красота свела меня с ума, твоя душа меня пленила. Но видишь, как все вышло? Ты оказалась не готова к этому. В тебе горит огонь, во мне – лишь лед. Ты ведь не смогла остаться мне верной, а я не смог пережить измены. Любовь умерла… Знаешь, быть может, это изначально вообще было просто увлечение, а затем жалость. Не любовь. Будущего никогда не было. Это все было огромной ошибкой.
- Значит, нет?
Он промолчал в знак согласия.
- Ты рад, что все так получилось?
- С одной стороны – да.
- А с другой?
- Если бы не твой характер, мы могли бы жить хоть и без любви, но в мире и согласии, заменяющими любовь.
- Меня тебе не жаль?
- Нет.
- Ты отвергаешь сейчас, как и тогда, мое раскаянье?
- Твое раскаянье тогда было достойно лишь презрения. К тому же, знаю, ты не раскаиваешься.
МакКенси опустила глаза. Ни боль, ни горе не читались в них. Только ненависть, гнев и серый пепел окончательно умершей души.
- В таком случае, - произнесла ведьма, стараясь сделать голос расстроенным, - нам больше не о чем говорить.
Она отпустила его холодную руку, развернулась и врезалась в невидимую преграду.
- Что за…
- Хм, похоже, на шутку, о которой твоя кузина мечтала очень давно, - задумчиво произнес Снейп, глядя в потолок. – Омела-шутиха.
- О замечательно! – воскликнула МакКенси и мысленно прибавила. – «Лайма, будь проклят тот день, когда ты сошла с ума, будь прокляты те люди, что сотворили это, но клянусь, ты за эту шутку заплатишь, ибо ты мне более не кузина».
- К нашему с тобой счастью, я знаю заклинание, чтобы уничтожить омелу, - усмехнулся Снейп.
- А что, мог и не знать заклинания? – ядовито поинтересовалась ведьма.
- Вообще, эту «шутку» Лайма узнала от странствующего мага-фокусника, а тот, по всей видимости, забыл ей сообщить обратное заклинание. Суть этой шутки в том, что в нее могут попасть только те, кто заранее не принял противоядия. Чаще всего оно бывает в виде конфет. А так как фокусники редко раскрывают свои секреты, мало кто знает это заклинание. Или ты предпочитаешь поцелуй, чтобы выбраться отсюда?
- Спасибо. Но я лучше флоббер-червя поцелую.
- Тогда не мешай мне, - пробурчал Снейп и принялся рисовать небольшую фигуру, подозрительно напоминающую пентаграмму, под омелой. Омела заискрилась, покрылась фиолетовыми пятнами и, как только профессор закончил произносить заклинание, растворилась в воздухе, а вместе с ней пропала и невидимая перегородка.
- Спокойной ночи, - МакКенси тут же отскочила в сторону и быстрым шагом удалилась.
- Всегда пожалуйста. Будут еще проблемы с омелами, обращайся – помогу, - прошипел ей вслед Снейп. – Хм, некоторые слизеринцы вроде бы не брали у Райне конфет-противоядий, надо найти их.
