Глава 13
Не могу сказать, чтобы в наших с Невиллом отношениях что-то кардинально переменилось с тех пор, как я официально объявила себя его девушкой. Разве что он получил полное право брать меня за руку, когда ему вздумается, и обнимать. Ни один студент не выразил своего удивления -- по-моему, они и так считали нас парой, разве что засомневались в последнее время, когда к нашей компании примкнули Седрик и Виктор.
Папа никак не прокомментировал изменение невиллового статуса -- он уже сказал все, что имел, перед Святочным балом. На следующий день вышел "Ежедневный пророк" с эксклюзивными колдографиями со Святочного бала, так что, по-моему, уже вся Англия знала о сердечных предпочтениях своих героев. Нам-то ничего, а вот Гермионе пришлось несладко: вопиллеры и письма, начиненые бубонтюберовым гноем(и это только самое безопасное из того, что попадалось!), стали прилетать к ней с завидной регулярностью. Недолго думая, Гермиона завела магический почтовый ящик, содержимое которого раз в день аккуратно уничтожала, и таким образом обезопасила себя от покушений извне. А хогвартским фанаткам мешал сам Виктор -- он следовал за Гермионой по пятам, так что поймать ее наедине можно было только в кабинке туалета: там, гду не мог присутствовать Крам, всегда был кто-нибудь из нашей компании.
Загадка с яйцом прояснилась случайно: Седрик вспомнил прочитанную когда-то статью в "Придире" о русалках, и окунул яйцо в воду. Чем черт не шутит? Вдруг эти визги действительно превратятся в пение под водой?
Черт не шутил, и Луна неделю не могла съесть конфеты, которые мы все натаскали ей в знак благодарности. Бывает, оказывается, польза и от "Придиры", не только пирожки заворачивать.
Вой, если нырнуть в ванну и открыть яйцо, превращался в незатейливую песенку:
Ищи, где наши голоса звучать могли бы,
Но не на суше — тут мы немы, как рыбы.
Ищи и знай, что мы сумели то забрать,
О чем ты будешь очень сильно горевать.
Ищи быстрей — лишь час тебе на розыск дали
На возвращение того, что мы украли.
Ищи и помни, отправляясь в этот путь,
Есть только час, потом пропажи не вернуть.
Ну вот, просто замечательно. Они, значит, упрут у нас что-нибудь потихоньку, а мы ищи. Да еще и никаких гарантий на возврат. Интересно, можно ли подать на устроителей в суд за воровство? Три года Азкабана, между прочим...
Нырять в Черное озеро в феврале -- до такого могли додуматься только Крауч с Бегменом. Придется запастись перечным и мужеством -- от одной только мысли о холодной водичке пробирала дрожь.
Втроем мы долго гадали, что бы такое у нас могли стянуть, о чем нам придется сильно горевать, но так и не пришли к единому выводу. Лично я не была привязана ни к едной вещи, кроме разве что палочки, а памятное мамино кольцо постоянно носила на шее. У Виктора вообще не было с собой никаких личных вещей, кроме писчих принадлежностей и метлы, а Седрик заявил, что у него, пожалуй, стащат любимого плюшевого медвежонка -- как он потом без него уснет? Посмеявшись, мы стали решать другую проблему: как просидеть под водой час, не выныривая. Виктор сразу заявил, что у него способ имеется, только для нас с Седриком не подойдет, и посоветовал уже известное мне заклинание воздушного пузыря. Я отдала право воспользоваться им Седрику, а сама решила поискать способ пооригинальней.
Выход нашел Невилл: притащил книжку по гербалогии и ткнул пальцем в картинку с жаброслями. Те гарантировали -- в зависимости от количества -- от получаса до семи часов под водой плюс в бонус русалочий хвост и перепонки между пальцев рук. Интересно, как с перепонками, удобно палочку держать?
За то время, что оставалось до второго испытания, свою помощь мне успели предложить Грюм, Бегмен и папа -- но первым двум я отказала сходу, а Северуса попросила не поднимать шум, когда он обнаружит пропажу кое-чего из своей кладовки. Папа фыркнул и обещал не поднимать -- если взятое не будет ядовитым или запрещенным к использованию несовершеннолетними.
Хагрид наконец наигрался соплохвостами и привел на занятие единорогов: самца и самку с детенышем. Приятное разнообразие после обжиающе-жаляще-кусучих тварей -- даже если пытается наколоть тебя на острый рог.
Незаметно подкралось четырнадцатое февраля. Погода как нельзя лучше подходила для прогулок, потому неудивительно, что все студенты, кому было позволено, подались в Хогсмид. Мы с Невиллом тоже сперва поткнулись туда, но обилие знакомых лиц заставило нас переменить свое решение. Немного побродив по улицам, мы убедились, что студенты наводнили все пабы и кафе, начиная заведением мадам Паддифут и заканчивая мрачным баром "Кабанья башка", где собиралась весьма сомнительная публика.
-- А давай вернемся, -- предложил Невилл. -- Я покажу тебе одно замечательное место.
Заинтригованная, я согласилась. Интересно, действительно ли в хогвартских окрестностях есть место, до сих пор не виденное мною?
Мы пошли к школе короткой дорогой, которую знали немногие студенты, поскольку шла она через самую чащу, а там порой бывало небезопасно. Зато так путь сокращался вместо сорока минут до двадцати -- если, конечно, не плестись нога за ногу.
Невилл сперва шел по тропинке, а потом попросил меня закрыть глаза и свернул куда-то направо, прямо в сугробы. Уцепившись за его руку, я медленно продвигалась вперед, с любопытством вынюхивая, куда же меня ведут. Пахло лесом, снегом и немножко водорослями. Запах воды становился все сильнее, и я заключила, что Невилл ведет меня к Черному озеру.
Он поставил меня в строго определенное место и, обхватив руками за талию, немножко подвигал в стороны -- очевидно, ища самый выгодный ракурс для обещанного места. Наконец мне разрешили открыть глаза, и я ахнула: он привел меня на крутой берег незамерзающего озера, прямо напротив виднеющегося вдали замка. Морозный воздух просто звенел, снег ярко искрился на солнце, огромные деревья стояли, будто великаны в песцовых шубах и шапках. Дурмштранговский корабль, неподвижно стоящий на якоре, был сегодня особенно похож на "Летучий Голландец" -- снег и сосульки на мачтах, отражающие солнечные лучи, напоминали огни Святого Эльма, палуба и бока обросли инеем.
-- Волшебно, -- я не находила слов, чтобы описать свой восторг. Взвизгнув, я упала на снег, утянув с собой Невилла. Всласть набарахтавшись в сугробах, мы сделали по снежному ангелу путем укладывания на спину и махания руками-ногами. Невиллов ангел вышел лучше -- он был в брюках и коротком полушубке, а я -- в мантии и длинном плаще, подбитым медвежьим мехом.
Глядя в ультрамариновое небо, я чувствовала себя легче пушинки. Казалось, еще немного -- и я взлечу без метлы.
-- Я услышал от профессора Спраут, что когда-то на берегах Черного озера рос редчайшй Helichrysum minor, эндемик, больше нигде не встречается, и я пошел посмотреть, действительно ли он выродился. Ой, прости, тебе, наверное, неинтересно...
Я перекатилась на живот и оказалась с Невиллом лицом к лицу.
-- Ну почему же неинтересно? Бессмертник малый, входит в состав многих универсальных антидотов а также лекарственных зелий... Папа сетовал, что его крайне сложно достать. Значит, он рос тут? Наверное, студенты повыдергали.
Невилл засмеялся:
-- Рон советовал, чтобы я ни в коем случае не говорил на свидании о гербалогии.
-- Слушай его больше, -- возмутилась я. -- Он тебе еще не то посоветует. Небось, повел свою Ромильду в кофейню мадам Паддифут, подарил букет роз и накормил шоколадными пирожными.
-- А разве это плохо? -- удивился Невилл.
-- Это банально, -- заявила я. -- На меня подобное впечатления не произвело бы. Так что я с удовольствием послушаю о бессмертнике.
Он улыбнулся и послушно продолжил:
-- Так вот я обошел все озеро по периметру, и на этом берегу наткнулся на малюсенький пятачок этих самых бессмертников. Их, конечно, придется долго размножать, прежде чем удастся полностью возродить популяцию, но дело того стоит. Сейчас я тебе кое-что покажу.
Невилл встал и отошел к покрытой снегом березке. Присев на корточки, он осторожно расчистил от снега маленький участочек земли и навел на него палочку. Тихонько шепча себе под нос слова заклинания, он водил палочкой над землей, и, повинуясь волшебству, на ней вырастала молодая трава. Зачарованная невиданным доселе зрелищем, я медленно подошла и опустилась на колени напротив Невилла. Недели проходили для травы в считанные секунды, и вот она уже поднялась сантиметров на пятнадцать. Среди зелени был один стебелек темно-зеленого цвета, опушенный серебристыми паутинно-тонкими волосками. Тонкие узкие листья тоже были опушены, а на верхушке стебелька распускалась цветочная корзинка. Сами цветы оказались шариками величиной с ноготь на мизинце, лепестки-чешуйки плотно прилегали к серединке. Волчица осторожно подступила к поверхности, словно всплыла из глубин моего тела, и медленно повела носом: цветок пах солнцем и летом, пряный запах слегка горчил на языке.
Я встретилась глазами с Невиллом, и он шепнул:
-- Твои глаза сейчас не желтые и не зеленые -- и то, и другое вместе. В общем, я потому и хотел показать тебе эти цветы -- они совсем как твои глаза. Такие же красивые.
Кто еще сумеет так оригинально сделать комплимент?Держу пари, одна девушка из сотни слышит в свой адрес такое...
-- Спасибо, -- прошептала я, и впервые за долгое время почувствовала, что я действительно освободилась от Драко. -- Ты даже не представляешь, что ты сейчас для меня сделал.
Невилл сорвал бессмертник и осторожно заткнул пышное соцветие в волосы над моим левым ухом.
Мы долго сидели молча на берегу озера, глядя на Хогвартс. Не нужны были никакие слова, никакие действия -- только ощущение теплоты от его ладони, сжимающей мои пальцы.
Двадцать четвертого февраля я вместе с остальными чемпионами стояла на деревянном помосте и злилась. Дамблдор долго и пространно вещал о возрождении традиций, потом Людо Бегмен разглагольствовал о том, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, потом нас долго и нудно наставляли, напоминая правила: никакой помощи от преподавателей, только палочка, бла-бла-бла... Хотелось превратиться и пооткусывать всем судьям носы. Так, ради собственного извращенного удовольствия.
Куда-то с утра пораньше запропастился Невилл, и Виктор не мог найти свою ненаглядную Гермиону, так что мы друг друга понимали, и хотели как можно скорее покончить с испытанием. Что там у нас в озере, русалки и гриндилоу? Может, водяные. И Гигантский кальмар -- существо почти мифическое, но исправно отпугивающее младшекурсников от водных глубин. А теперь нам предстоит нырять в эти самые глубины и сама не знаю где искать сама не знаю что.
Не делал меня добрее и тот факт, что нас сперва заставили раздеться, а уж потом начали произносить речи -- я была бы не прочь постоять в теплой мантии, но ее уже унесли куда-то вместе с вещами остальных. Так что мы стояли у всех на виду, облаченные в одни только купальные костюмы, и мерзли. Особенно Флер, вырядившаяся в расшитый бисером маггловский купальник. Зато ее рассматривали куда пристальней, чем нас.
Наконец Бегмен прокричал заветное:
-- Сонорус! — его голос тут же понесся через озеро к высоким трибунам, возведенным на берегу для зрителей.
-- Ну, что ж, наши участники готовы ко второму испытанию. Начнем по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счет три: раз... два… три!
Холодный неподвижный воздух огласил пронзительный свист, трибуны взорвались криками и рукоплесканьями.
Я с облегчением сунула в рот скользкий комок жаброслей и разжевала. По вкусу они напоминали сырую капусту, а по консистенции -- резину. Так, теперь нырять...
Вода была ледяная, и в первую секунду мне показалось, что я шагнула в огонь -- но в следующую секунду жабросли, будь они благословенны, начали действовать. Шею справа и слева будто ножом полоснуло, и от неожиданности я пустила пузыри -- вот, наверное, судьи перепугались! Зачесалось между пальцами рук, ноги свело вместе и скрючило, а в следующую секунду я уже являлась счастливой обладательницей хвоста и покрывшей все тело, кроме головы и кистей рук, чешуи. Что интересно -- черной. В волчьей ипостаси я тоже была черной, видимо, цвет волос определял и масть зверя. Или, в данном случае, рыбы.
Я разинула рот в беззвучном хохоте. Как же здорово! Рисуясь, я стремительно вынырнула на поверхность и, сделав кувырок в воздухе, в туче брызг вошла под воду.
Так-с, ну и где моя пропажа? Если слудовать логике -- на глубине, где-нибудь поближе к центру озера. Вильнув хвостиком, я поплыла в нужном направлении, легко рассекая толщу воды.
Тишина давила на уши. Вода у дна была мутная, и видела я теперь метра на полтора вокруг. Подо мной расстилался удивительный мутный пейзаж, новые виды словно выскакивали из темноты, по мере того, как я быстро плыла вперед. То вырастали целые леса черных трепещущих водорослей, то широкие илистые луга с редкими валунами. Я заплывала все ниже и ниже, к середине озера, широко раскрыла глаза и старалась заглянуть подальше, туда, где за серой пеленой воды смутно маячили тени.
Маленькие серебристые рыбки стрелами проносились мимо. Раз или два мне казалось, что впереди меня поджидает чудище, но, подплыв ближе, я обнаруживала либо почерневшее бревно, либо ком водорослей. Других участников турнира, русалок с водяными, гриндилоу и — к счастью — Гигантского кальмара видно не было.
Картина подо мной сменилась, теперь, насколько хватало глаз, внизу простиралась долина светло-зеленых водорослей высотой фута в два, казавшихся переросшей травой. Я смотрела вперед, не мигая, стараясь различить, что ждет впереди, по очертаниям в полутьме.В воде нюх не мог мне помочь, и оставалось полагаться только на зрение. Вдруг кто-то схватил меня за руку. Обернувшись, я увидела гриндилоу. Маленькое, рогатое водное чудище вылезло из водорослей, крепко схватило длинными пальцами и оскалило острые клыки. Из зарослей появились еще два гриндилоу, схватили меня за волосы и потащили ко дну.
Я шарахнула по ним Релассио и гриндилоу вместо искр из кончика палочки обдало кипятком. Красные то ли от злости, то ли от кипятка гриндилоу выпустили мои волосы и я, извернувшись, смачно хлестнула их хвостом. Нечисть взбулькнула и устремилась в водоросли.
Дальше мне пришлось проплыть над целой долиной черного ила, от сильных движений хвоста поднимавшимся мутной тучей и закручивавшимся маленькими смерчиками. Наконец я услышала обрывок русалочей песни из золотого яйца:
Ищи, где наши голоса звучать могли бы,
Но не на суше — тут мы немы, как рыбы...
Поплыв быстрее, я вскоре оказалась в подводной деревушке. Сложенные из камней домики, некоторые окружены водорослевыми садами, цепные гриндилоу у своих конурок...
-- Минуло полчаса -- спеши, скорей пропажу забери, -- пропели мне в лицо две русалки, вынырнув из дверей ближайшего домика. Они ни капли не напоминали рисунок из книги -- разве что наличием хвоста. Грязно-бурые волосы, похожие на ленты водорослей, бесцветные глаза навыкате, широкие безгубые рты, костлявое тело -- русалку от тритона можно было отличить только по длине волос и наличию/отсутствию остро заточенного копьеца из чего-то, напоминающего рыбью кость.
Русалки выплывали из своих домиков и следовали за мной, любопытно рассматривая мой хвост и перепончатые, как у них, руки.
Я проплыла в самый центр подводного поселка, и увидела на площади группу(стайку? косяк?) местных жителей. Когда я приблизилась, они расступились (расплылись?), и я чуть дар речи не потеряла.
Прямо передо мной возвышались четыре шеста, к которым за ногу были привязаны погруженные в странное состояние Невилл, Гермиона, Чжоу и Роджер Дэвис. Их глаза были закрыты, легкие не дышали, и, если бы это было возможно, я бы сказала, что они стали жертвами отраженного взгляда василиска. Прогнав прочь страшную ассоциацию, я подергала за веревку -- крепкая, зараза. Скользкая, наверное, из водорослей свита. Чем бы отрезать? Режущего заклятья, кроме Сектумсемпры, изобретенной папой, я не знала, а Сектумсемпра отрезала бы не только невиллову, но и гермионину веревку, а это будет не по правилам. Плюнув на условности, я перегрызла веревку -- на вкус она оказалась гораздо гаже жаброслей -- и, схватив Невилла в охапку, стрелой вынырнула на поверхность.
Трибуны взревели -- я оказалась первой. Стоило только мне всплыть, как Невилл очнулся и едва не ушел под воду от неожиданности.
-- Гарри? Что с тобой? -- надо же, его больше волнует, что со мной, нежели тот странный факт, что мы находимся посреди озера.
-- Жабросли, -- пробулькала я. Вполне членораздельно, между прочим.
-- Я не умею плавать, -- вспомнил вдруг Невилл и я, засмеявшись, поднырнула под него так, чтобы он лег на мою спину.
-- Держись! -- отсюда до помоста было метров двести, и я проплыла их так быстро, как могла, уподобившись дельфину, спасающему утопленника.
Зрители рукоплескали, мадам Помфри уже бежала к нам с одеялами и полотенцами.
-- Браво, Гарри! -- Бегмен, как всегда, фонтанировал энергией. -- Вылезай к нам!
-- Спасибо, у меня еще действие жаброслей не закончилось. Так что я в водичке посижу.
Медиведьма немедленно высушила мокрого, как мышь, Невилла и напоила его Перечным зельем. Укутавшись в одеяло, он сел на край помоста и свесил ноги, а я высунулась из воды по пояс и откинула назад мокрые волосы.
-- Ты такая красивая, -- мечтательно произнес Невилл. -- И мокрая. Тебе не холодно?
-- Не-а. Что ж так долго никто не всплывает? -- до окончания состязания осталось всего пятнадцать минут. -- Я сплаваю, посмотрю, как там дела.
Тут на поверхность, кашляя, всплыла Флер -- без Роджера -- и по-собачьи забултыхала к берегу. Я мигом оказалась возле нее и помогла доплыть до помоста, а пребывающая в шоке девушка кашляла и отрывисто говорила о страшных гриндилоу.
-- Надо поднять мальчика, -- обеспокоенно сказал Дамблдор, и Перси немедленно встал на колени, зашлепал рукой по воде, подзывая русалок. Не став ждать, чем закончится дело, я ушла под воду. Мне вдруг стало совершенно ясно -- если не вытащить Дэвиса, он так и останется у подводных жителей, те скормят его гриндилоу или сами сьедят за праздничным столом.
На русалочьей площади все так же покачивались три оставленных мною тела. Одновременно со мной туда подплыл Седрик, чья голова была заключена в серебристый пузырь. Он показал мне большой палец и сказал одними губами: "Я заблудился". Вместе мы подплыли к шестам и он, взмахнув палочкой, освободил Чжоу. Я махнула рукой: плыви, мол, а он спросил: "А ты?". Одними губами я сказала: "Дождусь Виктора." Седрик кивнул и стал всплывать на поверхность.
Виктор появился минут пять спустя, и я едва не приняла его за подводного монстра -- он частично превратился в акулу, и только босые ноги в спортивных шортах выдавали его. Он попытался перекусить веревку, но его челюсти были не приспособлены для такого тонкого предмета (он скорее перекусил бы пополам Гермиону), и мне пришлось второй раз жевать противную водоросль. Потом я подплыла к Дэвису, освободила его и собиралась всплывать, но воинственно потрясающие копьями тритоны вовсе не собирались выпускать меня. Я вынула палочку и дала понять, что настроена серьезно. Хвосатые презрительно забулькали в ответ и попытались ткнуть в меня копьями. Разозлившись, я расчистила себе дорогу Ступефаем и парой мощных гребков вынесла нас на поверхность.
Дэвиса я на себе не катала, а просто отбуксировала к помосту и с облегчением поняла, что час как раз истек. Я взобралась на дощатый настил и выпрямилась уже вполне человечной, в спешно накинутом на меня Невиллом одеяле -- при превращении я растеряла всю свою одежку.
Дамблдору наконец удалось подозвать русалку, и сейчас они гневно переговаривались, причем русалка злобно тыкала в мою сторону пальцем и потрясала костлявым кулаком. Сильно дернув напоследок директора за бороду, она в туче брызг нырнула под воду.
Судьи долго совещались и наконец Бегмен обьявил результат. Мне, как вернувшейся первой, дали пятьдесят очков -- уж тут-то придраться было не к чему. Седрика, вернувшегося вторым, оценили в сорок семь, а Крама -- сорок пять очков. Флер же, не выполнившая задания, но "продемонстрировавшая отменное заклинание воздушного пузыря", удостоилась двадцати пяти баллов.
