Глава 13Я четко улавливаю момент, когда Китнисс видит его. Сначала замирает, а потом бросается вперед. Холодный воздух разрезает её крик:
- НЕТ!
Она закрывает Гейла своим телом, и взмах плети приходится прямо на ее лицо. Я не думая, кидаюсь к ней. Ей больно. Ей лицо рассекает ужасный красный след. Половина лица вспухшая, удар пришелся на глаз. Злость вскипает мгновенно и мне хочется убить этого незнакомца. Куда делся наш старый глава миротворцев Крей? Палач опять замахивается плетью, Китнисс не собирается отступать. Гейл без сознания. Его кровью залита мостовая вокруг него. Ситуация вышла из-под контроля.
- Тихо!
Рык раздает откуда-то сзади, рука палача замирает. Я добегаю до Китнисс, готовый прикрыть ее, лихорадочно ища, чем бы отвязать руки Гейла. Сквозь толпу пробирается Хеймитч. Он поднимает Китнисс и внимательно разглядывает ее лицо, я стою рядом, ожидая знака о том, что делать дальше.
- Ну вот, замечательно. Ей через неделю фотографироваться в свадебном платье. Что я скажу стилиста?
В его голосе праведное возмущение. Кажется, что ему действительно важны какие-то съемки. Рука с плетью опускается. Я не уверен, что новый глава миротворцев узнал нас с Китнисс, но уж Хеймитча не узнать не мог. Одно дело избить незнакомую девчонку и другое дело победительницу Голодных игр, всеобщую любимицу.
- Она прервала публичное наказание сознавшегося преступника.
И тут я замечаю, что рядом с Гейлом лежат тушка убитой им индейки. Охотиться было запрещено законом. Вся дичь принадлежала Капитолию. И выходить за пределы забора тоже нельзя. По идеи забор вокруг дистрикта должен был быть постоянно под током. Но наши миротворцы крайне редко включали напряжение. Видимо, Гейл после охоты с Китнисс пошел к прежнему главе миротворцев, который всегда покупал у него свежих индеек и нарвался на нового главу. Который тут же обвинил его в браконьерстве.
- Да пусть хоть подорвала Дом правосудия, мне плевать! – рычит ментор. – Посмотри на щеку! Думаешь, такой шрам заживет за неделю?
- Меня это не касается. – Но я вижу, что начальник сомневается.
- Ничего, дружище, коснется. Вернусь домой – первым делом звоню в Капитолий, - Хеймитч переходит к прямым угрозам. – Пусть выяснят, кто вас уполномочил портить прелестное личико моей победительницы!
- Схвачен браконьер. Зачем она вообще вмешалась? – ворчит мужчина.
- Это ее двоюродный брат. – Я считаю, что сейчас наступает лучший момент и прижимаю Китнисс к себе, глажу по руке. – А я – жених. Так что если у вас к нему претензии, сначала придется иметь дело с нами.
Из толпы миротворцев выходит какая-то женщина.
- Осмелюсь доложить, сэр: преступник получил достаточное число ударов – для первого правонарушения. А смертные приговоры приводятся в исполнение особым отрядом.
- Это местный стандартный протокол? – уточняет глава миротворцев.
- Так точно, сэр.
Многие из команды миротворцев согласно кивают.
- Отлично, девушка. Забирайте своего брата. А когда оклемается, пусть не суется на земли Капитолия, иначе я лично соберу особый отряд.
Все миротворцы уходят с площади, возглавляемые своим новым начальником. Мы победили. Но какой ценой. Как только последний из команды скрывается из виду, Китнисс снова кидается к Гейлу, пытаясь развязать его руки.
- Гейл!
Кто-то сует мне в руки нож, и я быстро перерезаю веревки. Гейл валится мешком на землю.
- Отнесем его к твоей матери, - командует Хеймитч.
Мать Китнисс раньше работала в аптеке и сейчас лечит многих людей из Шлака бесплатно. Потому что настоящие врачи стоят очень дорого. Толпа на площади расходится. Остаемся только мы четверо и несколько незнакомых шахтеров. Я пытаюсь сделать найти что-нибудь под носилки. Одна из продавщиц Котла дает свой прилавок, прося никому об этом не говорить. Мы укладываем Гейла на импровизированные носилки лицом вниз и несем в Деревню Победителей.
По дороге шахтеры, оказавшиеся друзьями Гейла, рассказывает что случилось. Оказывается сегодня наш старый глава миротворцев Крей бесследно исчез. И на его месте появился этот незнакомец по имени Ромулус Тред. А дальше все было именно так, как я и подумал. К тому времени, когда мы появились на площади ему нанесли около сорока ударов плетью. После тридцатого Гейл просто потерял сознание.
- Хорошо еще, птица была всего одна, - говорит один из парней. – Появись он с обычной сумкой трофеев…
- Парень соврал, будто нашел индейку на территории Шлака: дескать, она сама перепорхнула через забор, а он добил ее палкой, - добавляет другой. – Это тоже против закона. НО если бы Тред узнал, что Гейл шастал по лесу с луком, - убил бы на месте.
- А Дарий? – я знаю, что Дарий был «своим» среди миротворцев. И я видел, что он лежал возле помоста, на котором избивали Гейла. И не могу не спросить.
- Он уже на двадцатом ударе сказал, что пора прекращать. Только не так любезно, как Пурния: вывернул Треду руку, и тот его стукнул кнутовищем в лоб. Теперь бедолаге не поздоровится, - отвечает мне первый парень.
- Да уж, теперь нам всем придется несладко, - говорит Хеймитч.
На улице валит и валит снег, мокрый и липкий. Мы бредем в сумраке к дому Китнисс. Мать Китнисс ждет нас на пороге. В ее глазах вопрос.
- Новый глава, - говорит Хеймитч и она понимает его.
Тут же в доме начинает кипеть работа. Гейла уложен на стол, его раны быстро промываются. Маме Китнисс помогает Прим. Никогда не думал, что у нее талант к врачеванию. Но они действуют с матерью быстро и слаженно. Попутно она велит приложить Китнисс еще снега к ее глазу. В свете комнате я вижу лицо Китнисс. Мне становится дурно, ее лицо обезображено. Она стоит в углу комнаты в мокрой одежде, у нее абсолютно потерянный вид. Я сажу ее в кресло, выхожу во двор, набираю в тряпицу побольше снега, возвращаюсь в дом и прикладываю снег к ее лицу. Хеймитч отсылает шахтеров, засовывая им в руки деньги. Прибегает какая-то женщина. Судя по всему мать Гейла. Она, молча, садится рядом с ним и держит его за руку. Долгое время в дома стоит тишина, нарушаемая лишь короткими указаниями для Прим. Снег подтаивает и я заменяю его на более свежий. Стараюсь не смотреть на Гейла. В отличие от Китнисс, которая не отрывает взгляда от него. По ее глазам я понимаю, что происходит что-то, что очень не нравится ей.
- Этого мало.
Ее мама и Прим смотрят на нее в недоумении. Что-то не то, губы Китнисс начинают подрагивать. Она упрямо повторяет:
- Этого мало. Я представляю себе, что он чувствует. А ваши травки хороши от мигреней.
Ах, вот в чем проблема. Китнисс считает, что Гейлу нужно обезболивающее. Но любое обезболивающее очень дорого и оно есть только у городских врачей, да и то не у каждого. И естественно у мамы Китнисс нет обезболивающего, максимум настойки трав, облегчающие боль.
- Добавим успокоительного сиропа. Настойка скорее от воспаления, Китнисс… - ее мать привыкла к вспыльчивому характеру клиентов.
- Дай же ты ему нормальное лекарство! – Китнисс срывается на крик. – Дай! Кто ты такая, чтобы решать, вытерпит он или нет!
- Уведите ее, - велит мать.
Китнисс вскакивает, начинает орать. Причем ее выражения вызывают у меня шок. Она кроет мать площадной бранью. Мы с Хеймитчем выносим ее из комнаты. Тащим в ближайшую спальню, она вырывается, плачет, орет. Хеймитч смотрит на нее в шоке. Теперь он не в курсе ситуации. Я быстро рассказываю ему все, что знаю. Все, что рассказала мне она. Договаривая, я добавляю:
- Она предлагает бежать.
Мы продолжаем держать Китнисс придавленной к кровати. Она уже не сопротивляется, тихо всхлипывая. Хеймитч молчит. Непонятно что он думает. Приходит мать Китнисс и обрабатывает ее лицо. Она садится на кровать рядом с Китнисс.
- Значит, опять началось? – говорит она. – Как раньше?
- Похоже, кто бы мог подумать, что мы когда-нибудь вспомним старину Крея добрым словом?
Они говорят о чем-то своем, о том, что было еще до нашего с Китнисс рождения. Я не вслушиваюсь в их разговор, наблюдая за Китнисс. Она успокоилась, но все еще продолжает тихонько всхлипывать.
Стук в дверь заставляет нас всех подпрыгнуть. Кто мог придти ночью, да еще и в снег? Только миротворцы.
Звонок повторяется еще и еще. Дверь сама открывается. На пороге стоит Мадж, дочь нашего мэра и подруга Китнисс. Она прижимает к груди какую-то коробку. Мадж протягивает коробку Китнисс.
- Для твоего друга. Это мамины. Она разрешила вам передать. Возьмите, пожалуйста.
Мадж убегает обратно в ночь. Мы не успеваем даже сказать спасибо ей.
- Сумасшедшая, - бормочет Хеймитч.
Мама Китнисс быстро набирает один из пузырьков в шприц и делает Гейлу укол. Стоны прекращаются.
- Что за лекарство? – мне становится интересно.
- Это из Капитолия. Морфлинг, - отвечает она.
- А я и не знал, что Мадж – знакомая Гейла, - бросаю я. Ну да. Ревность. Все любят Гейла. А кому нужен я.
- Мы продавали ей землянику. – Китнисс отвечает зло. Тоже ревнует? Гейла к Мадж?
- Ясно, любительница ягод, - Хеймитч подливает масла в огонь.
- Она мне подруга, - Китнисс еще злиться.
После того, как Гейл уснул под действием лекарства, нам становиться спокойнее. Прим кормит нас ужином. И после этого нам с Хеймитчом приходится уйти. Хотя мы бы и хотели остаться с ними на всякий случай. Если бы за Гейлом на самом деле пришли миротворцы. Но нас даже не слушают. И мы уходим в ночь. На улице все продолжает идти мокрый снег. Холодно и мерзко. Мы останавливаемся с Хеймитчем на крыльце. Опять ночь. Опять кошмары. И наши дома выглядит такими мрачными и неприветливыми в темноте. Особенно по сравнению с уютно светящимся золотым светом домом Китнисс. Но делать нечего. Нужно идти домой. И коротать очередную ночь.
