Глава 13Глава 13. О сквибах и кентаврах.
Гарри завис над северной трибуной стадиона, усиленно вглядываясь в пестрящее
Хаффльпуффскими игроками небо. До матча со Слизерином оставалось всего два
дня, и Захария Смит беспощадно гонял свою команду. Внизу на трибуне привычно
дремала мадам Хуч. Не дождавшись каких-либо новых непредвиденных случайностей,
профессора все больше остывали к идее охранять квиддичные тренировки. Где-то
на другом конце поля, закутавшись, как и он, в плащи-невидимки, парили Эрни
Макмиллан и Терри Бут. Это было уже третье его дежурство, но пока ничего
неожиданного не происходило. Поэтому ничто не мешало Гарри погрузиться в
размышления. А подумать действительно было о чем. За прошедшие два месяца
Гарри убедился в том, что печатное слово может быть оружием ни чуть не слабее,
чем Авада Кедавра. После того, как Джон Таккер опубликовал в "Ежедневном
оракуле" статью, в которой сообщал о побеге Пожирателей Смерти из Азкабана, и
фактически обвинял в этом Министерство Магии и Корнелиуса Фуджа в частности,
только ленивый не счел для себя возможным бросить свой камень в огород
Министра Магии. Каждое утро в газете можно было прочитать и о каких-либо
злоупотреблениях полномочиями министерских работников, и о халатности,
и о недальновидности, и о безответственности, и, наконец, просто преступной
бездеятельности Фуджа. Если в прошлом году "Оракул" делал все, чтобы как-либо
очернить в глазах всего волшебного мира Гарри и Дамблдора, то теперь на их место
встал Министр Магии. И результат не заставил себя долго ждать. Фудж стал
самой ненавистной и презираемой фигурой среди волшебников. Почти в каждом
номере "Ежедневного оракула" публиковались гневные письма читателей, призывающие
Фуджа уйти в отставку, а Дамблдора занять пост Министра. Сам директор,
по-видимому, тоже не знал, куда деться от писем с подобными просьбами. Апогеем
всего этого стал полученный Дамблдором прямо во время завтрака вопиллер, в
котором неведомая ведьма громовым голосом призывала его найти в себе мужество
и покончить с беспределом Фуджа. Дамблдор, конечно, сумел довольно быстро
заткнуть назойливый конверт, применив к нему какое-то неизвестное заклинание,
но главную суть послания все, кто в это время находился в Большом Зале понять
успели. И вдохновителем всего этого, безусловно, являлся Джон Таккер.
Его статьи с обличениями тех или иных действий Министерства появлялись с
завидной регулярностью. Не было ни одного события, ни одного нового закона,
принятого Министерством, которого бы не прокомментировал независимый
корреспондент Джон Таккер и не определил бы его, как очередное свидетельство
преступной деятельности Фуджа. Гарри никак не мог для себя уяснить, как он
сам относится к Таккеру и его действиям. С одной стороны он ему, безусловно,
нравился. В Таккере привлекала его бескомпромиссность суждений, уверенность в
себе, свободная манера поведения, а во время их совместной эскапады по поимке
Червехвоста, он не на словах доказал, что шляпа не зря поместила его в
Гриффиндор. Что же касается Фуджа, то вряд ли Гарри мог бы испытывать к нему
какие-то теплые чувства. Но его смущало то нездоровое молчание, которое
устанавливалось за преподавательским столом каждый раз, когда совы приносили
свежие выпуски "Ежедневного оракула". Он видел, как Дамблдор озабоченно
покачивал головой, а брови МакГонагл сходились у самой переносицы каждый раз,
когда появлялась какая-нибудь обличительная статья против Министерства.
Но не только события, происходящие в волшебном мире будоражили сейчас душу
парня.
Гарри все чаще замечал за собой, что он то и дело начинает думать о Джинни
Уизли. Как-то совсем незаметно она перестала быть для него просто младшей
сестренкой
Рона. Часто во время тренировок он ловил себя на том, что, напрочь забыв о
своих капитанских обязанностях и необходимости тренироваться со снитчем, он не
может отвести взгляда от изящной фигурки девушки, летящей с квафлом в руках.
Джинни определенно вызывала в нем чувства гораздо более глубокие, чем
дружеские. Но, осознавая это, Гарри решительно не знал, как ему себя с ней
вести. Ему казалось, что даже с Чу ему было значительно проще. Они учились на
разных факультетах, и поэтому любую незапланированную встречу с ней, любой
разговор один на один он мог считать для себя достижением. Но что делать с
Джинни, которую он видел каждый день напротив себя за столом в Большом Зале и
во время тренировок, он придумать не мог. Как дать ей понять, что он хочет
сделать их отношения более близкими, нежели приятельские? Ситуацию осложняло и
то, что Гарри не мог понять, как сама Джинни относится к нему. Если раньше
младшая Уизли не сводила с него восторженных влюбленных глаз, то теперь,
незаметно повзрослев и успев обзавестись поклонниками, она стала относиться к
нему, как ко всем остальным парням. Все это приводило к тому, что образ Джинни
Уизли постоянно присутствовал в его мыслях, порождая фантазии, которых Гарри
никогда бы не мог от себя ожидать. Эти фантазии нередко вызывали язвительные
замечания Снейпа во время их занятий Акклюменцией. Гарри пытался запрятать
подобные мысли как можно глубже, но они с завидным упорством выбирались на
поверхность его сознания, вызывая на губах у профессора презрительную усмешку.
Кстати, если уж говорить об Акклюменции, то здесь все было не так уж плачевно.
Конечно, о том, чтобы всерьез противостоять ментальным атакам Снейпа, пока не
было и речи. Каждый раз, когда Гарри пытался вытолкнуть профессора из своих
воспоминаний, тот словно специально усиливал давление, не давая ему
возможности к сопротивлению, и приводя Гарри в безнадежное отчаяние. Но Гарри,
по крайней мере, научился распознавать присутствие в своих мыслях чужого
разума и отделять мысли Снейпа от своих.
***
От размышлений его оторвал крик Захарии Смита, дающего указание своим
отбивающим начать работать с бладжерами. Гарри вынужден был признать, что
Захария сумел добиться от своей команды немалых успехов. Непрерывно атакуемые
бладжерами, Хаффльпуффские охотники умудрялись с легкостью уворачиваться от
них и разыгрывать в это время различные комбинации с квафлом. Мимо него
на своей метле пронесся Захария с квафлом под мышкой. Он передал пас одному из
охотников и изящно свернул от направленного на него бладжера. События
следующих нескольких секунд растянулись для Гарри на значительно более длинный
промежуток времени. Он увидел как со стороны запретного леса появились две
ящероподобные крылатые лошади. Тестралы пронеслись, чуть не задев метлу Смита.
Хуффльвуффец покачнулся и растерянно осмотрелся по сторонам. Видимо, решив,
что происходит что-то непонятное, он направил свою метлу к земле. Но в этот
момент еще одна крылатая лошадь упала сверху, сильно хлестнув его крылом.
Потеряв равновесие, Захария перевернулся и полетел вниз. Гарри отправил свою
метлу в отвесное пике. Только у самой земли ему удалось поймать за шиворот
ничего не понимающего Хаффльпуффца и обеспечить ему и себе относительно
мягкую посадку.
- П-Поттер? Что это было? - растерянно хлопал глазами Смит.
К ним уже бежали
другие игроки и проснувшаяся мадам Хуч.
- Тебя только что атаковал тестрал. - объяснил Гарри растерянному Захарии.
***
Дамблдор поднялся и окинул сидящих в его кабинете ребят веселым взглядом.
После того, как все разобрались в случившемся, Гарри и Захарию Смита, а так же
других участников армии Дамблдора отвели в кабинет директора, и Дамблдор еще
раз выслушал их рассказ.
- Мне остается только сожалеть о том, - заговорил директор, - что все взрослые
на этот раз оказались менее предусмотрительными, чем их ученики. Должен
признать, что никто из нас не отнесся серьезно к происходившим на ваших
тренировках несчастным случаям. Мы списывали все происходящее, если не на
случайности, то на межфакультецкую вражду и на попытки игроков одной команды
навредить игрокам другой. Обезопасить вас от этого было несложно. Достаточно
было лишь присутствия на каждой тренировке одного преподавателя вооруженного
сверхточным вредноскопом. В результате чего никто, имеющий недобрые
намерения не мог бы незамеченным попасть на стадион. Но вредноскопы, конечно,
не берут в расчет тестралов, и если бы вы своими силами не решились бы
обеспечить негласную охрану тренировок, неизвестно, чем все могло бы
кончиться. Каждому, кто принимал в этом деле участие я выношу благодарность от
всего Хогвартса и присуждаю по пятьдесят очков.
- Извините, профессор, можно у вас спросить, - заговорила Гермиона. Дамблдор
утвердительно кивнул.
- Мы в прошлом году проходили тестралов с Хагридом и он говорил, что они не
опасны для человека, если, конечно, их не разозлить, а, по словам Гарри,
выходит, что они нападали на тренирующихся игроков.
- Это действительно очень странно, - ответил директор. - В Хогвартсе уже очень
давно используют тестралов для перевозки учеников со станции и еще для
некоторых нужд, но еще ни разу не происходило ничего подобного. Их
действительно либо что-то очень сильно разозлило, либо их кто-то настроил.
Сейчас мы это и постараемся установить.
С этими словами он подошел к камину, и, бросив туда горсть порошка, крикнул:
- Рубеус, не могли бы вы сейчас зайти ко
мне в кабинет? И, если не сложно, прихватите с собой мистера Филча.
- Теперь все могут расходиться по своим гостиным, - заговорила молчавшая до
этого профессор Макгонагл.
- Да ладно вам, Минерва, - улыбнулся в бороду Дамблдор. - Я уверен, что ребятам
интересно узнать, чем все кончится. И, на мой взгляд, они имеют на это право.
Декан Гриффиндора нахмурилась, но спорить с директором не стала. Хагрид и Филч
появились через несколько минут. Увидев в кабинете директора большое скопление
учеников, Филч изобразил злорадную улыбку.
- Эти негодники опять что-то натворили? - поинтересовался он у Дамблдора. -
Если вы хотите их наказать, директор, это как нельзя кстати. Пивз устроил
настоящий разгром в совятне и было бы неплохо заставить этих малолетних
негодяев там убраться. Работы до утра им точно хватит.
- Нет, Аргус, - улыбнулся Дамблдор, - ребята, напротив, нам очень сильно
помогли. А вас я хотел бы попросить об одной небольшой услуге. Я бы хотел,
чтобы сейчас вы с Рубеусом отправились к тестралам. Нужно выяснить, по какой
причине они нападают на учеников.
На лице Филча появилась гримаса отвращения.
- Вы не можете просить меня об этом директор! - взвизгнул он. - Я и так
постоянно терплю унижение от учеников, которые пакостят здесь повсюду с
помощью своей магии, а я вынужден прибираться за ними. А эти существа, это же
не домашние животные, и, даже если они снизойдут до того, чтобы общаться со
сквибом, вряд ли я смогу их понять.
- Но это действительно очень важно, Аргус, - вкрадчивым голосом заговорил
Дамблдор. - И потом, ни к кому, кроме вас, я не смогу обратиться с подобной
просьбой. К тому же с вами будет Рубеус и бояться вам совершенно нечего.
Когда Филч и Хагрид ушли, директор повернулся к недоуменно переглядывающимся
ребятам. Никто из них не понимал, какую помощь Дамблдору может оказать
смотритель, неспособный даже на простейшую магию. Только Гермиона,
кажется, о чем-то догадывалась.
- Не можете понять? - обратился Дамблдор к ребятам.
Все яростно закивали.
- Тогда, может быть, мисс Грейнжер скажет, что она об этом думает.
Гермиона
смущенно улыбнулась.
- Ну, я не уверена, что моя догадка верна... Но, ведь у сквибов тоже волшебная
кровь, и, возможно, у них тоже есть какие-то врожденные способности, просто о
них не все знают.
- Ты как всегда права, Гермиона, - улыбнулся ей директор. - Все сквибы обладают
одной очень редкой способностью, которая не присуща больше никому в
магическом мире.
- Они могут понимать язык животных? - внезапно осенило Гарри. Он припомнил,
сколько раз выходило так, что появление где-нибудь миссис Норис, кошки Филча,
предшествовало появлению самого смотрителя. И сколько раз они задумывались о
том, не сообщает ли каким-то образом миссис Норис своему хозяину о том, где он
может поймать нарушителей порядка. И еще миссис Фигг в прошлом году говорила,
что она отправила наблюдать за ним своего кота, который сообщил ей о том, что
Мундунгус ушел с дежурства.
- Ты почти прав, Гарри, - ответил ему директор. - Только животные не обладают
языком, как таковым. Потому и то, каким образом сквибам удается их понимать,
для всех остается загадкой. Можно лишь предположить, что существа, живущие
рядом с людьми, более приспособлены к такому общению, а также, возможно, у
магических существ способность понимать людей выше, чем у всех остальных.
Тестралов, конечно, нельзя в полной мере относить к домашним животным, но они
все же живут рядом с людьми, и к тому же являются магическими существами.
Поэтому, я надеюсь, что мистеру Филчу удастся понять, что их так разозлило.
***
Но в этот день они так и не узнали, удалось ли Филчу "поговорить" с
тестралами. В девять часов МакГонагл настояла на том, чтобы все студенты
разошлись
по своим гостиным, и спорить с ней на сей раз никто не решился. На
следующий день Гарри решил отправиться к Хагриду и все выспросить у него.
Когда он приблизился к хижине лесничего, он заметил, что Хагрид не один. Он
сидел на крыльце и говорил что-то стоящему рядом Фиренце. Кентавр всем своим
видом выражал предельное внимание. Он периодически кивал головой, а в
отдельных случаях даже ударял по земле копытом.
- А! Наконец то! - воскликнул Хагрид, увидев приближающегося к ним Гарри. - А я
уж думал, что ты совсем позабыл про меня. Все не заходишь и не заходишь.
Гарри
стало стыдно. Действительно, за прошедшие два месяца он так и не нашел
времени навестить Хагрида. Уроки боевой магии с Ремусом, занятия акклюменцией
со Снейпом и квиддичные тренировки отнимали почти все его свободное время.
- Прости, - смущенно сказал он, - я хотел зайти к тебе раньше, но тут столько
всего навалилось...
- Да ладно, не волнуйся, - улыбнулся Хагрид. - Я не обижаюсь. Я же вижу, как ты
в квиддич тренируешься. Это же надо, капитан! А ведь, когда мы с тобой впервые
повстречались, ты даже и не знал, что это за штука такая квиддич. А как вы с
этой охраной придумали... Просто молодцы! Ведь мы бы еще долго не понимали,
что это тестралы озоруют.
Гарри не мог поверить своей удаче. Хагрид сам
заговорил с ним на ту тему, ради которой он и пришел к нему.
- Кстати, о тестралах, - спросил Гарри, - удалось вам с Филчем вчера узнать
что-нибудь?
- Да все в пустую, Гарри, - сплюнул Хагрид. - Ни черта мы с ним не узнали. Они
даже не подпустили к себе этого старого ворчуна. А заодно и на меня чуть не
набросились. Никогда еще такого не было. Вот и Фиренце говорит, что нехорошие
дела начали твориться в этом лесу.
- Но этого давно следовало ожидать, - подал голос кентавр. - Издавна мой народ
подчинял себе все в этом лесу. А сейчас там все очень озлоблены против
волшебников, и не удивительно, что и остальные живущие в лесу создания
недружелюбны к людям.
- Но разве кентавры не понимают, что, выступая против волшебников, они играют
на руку Вольдеморту? - спросил Гарри. - Вы ведь все предсказатели, и можете
видеть, чем все это кончится.
- Ты ошибаешься, Гарри Поттер, - ответил Фиренце. - Для кентавров нет большой
разницы между светлыми и темными магами. Когда-то давно нас истребляли и те,
и другие, а у моего народа очень хорошая память. И потом, далеко не все
кентавры могут видеть грядущее. Как правило, в роду рождается один или два
прорицателя за сто лет. Такой прорицатель становится главой рода, и к его
мнению прислушиваются все остальные. Сейчас глава нашего рода Ронан. Но он уже
очень стар, и не в силах повлиять на молодых кентавров.
- Но ведь ты тоже можешь предсказывать? - спросил Гарри.
- Да, я могу, и еще немного может Бейн. Но я изгнан из своего рода, а Бейн
ненавидит волшебников и будет только рад, если они перебьют друг друга.
***
Возвращаясь в свою гостиную, Гарри не мог перестать думать о словах Фиренце.
"Трудно же нам придется в этой войне, - думал он. - Как можно бороться с
Вольдемортом, если даже не знаешь, в какой момент ты получишь удар в спину от
того, от кого и не ожидал? Волшебники непостижимым образом сумели настроить
против себя всех существ волшебного мира. Гиганты, гоблины, а теперь еще и
кентавры будут воевать не на одной с нами стороне. И неизвестно, кто еще
захочет отомстить волшебникам за былые обиды".,
- Лорд Вольдеморт. - Сказал он съежившейся на своем портрете Толстой Даме и
прошел в гостиную.
"Вольдеморт... Дамблдор говорил, что он обладает удивительной способностью
разъединять и разобщать. Но разве один, пусть даже очень сильный и хитрый
темный маг может заставить различных существ так ненавидеть друг друга?
Вольдеморт, если взять всю магическую историю, появился сравнительно недавно,
а кентавры издревле ненавидели волшебников. А первые войны с гоблинами, если
верить профессору Бинзу, начались еще в одиннадцатом веке. Кто же тогда
разъединял и разобщал? Или тогда тоже был свой Вольдеморт?". Эти мысли не
оставляли Гарри, когда он поднимался к себе в спальню.
"Надо будет завтра поговорить об этом с Гермионой, - подумал он, задергивая
полог на своей кровати. - Она наверняка что-нибудь об этом читала".
