Глава 1. Пролог.
Солнце садилось за верхушки деревьев Запретного Леса. Жаркий июльский день шел на спад, и в воздухе появлялись первые признаки вечерней прохлады. Легкий ветерок трепал длинные седые волосы идущего по лесной тропинке человека. Этот человек был худ, весьма высок ростом, почти до самого пояса ниспадала длинная седая борода. Шел он быстро, уверенно. По его виду сразу можно было сказать, что он точно знает, куда идет, и что не раз уже здесь бывал. Через некоторое время он вышел на широкую поляну и, прислушиваясь, остановился.
Тишина в Запретном Лесу была такой мирной и безмятежной, что Альбусу Дамблдору даже не верилось в то, что совсем недалеко отсюда, уже открыто, началась война. Здесь, в этом зеленом полумраке, среди столетних деревьев, которые могут простоять еще не один век, невероятным казалось, что где-то уже сейчас начинают погибать люди.
***
За деревьями раздался шум, и на поляну вышел черноволосый кентавр.
- Добрый вечер, Магориан.
- Здравствуй, волшебник. Что привело тебя сюда?
- Я пришел забрать человека, который не должен здесь находиться.
Кентавр нахмурился.
- Эта человеческая женщина сама пришла сюда, и сильно оскорбила всех нас. Она должна понести наказание.
Человек еле заметно улыбнулся.
- Эта женщина уже достаточно наказана и, поверь мне, теперь она десять раз подумает, прежде чем просто приблизится к вашему лесу. Я согласен, что любое деяние должно вести за собой последствие, и эта женщина, безусловно, заслужила наказание, но любое наказание должно быть соразмерно преступлению. А главное преступление этой женщины - ее глупость.
Магориан пожал плечами.
- Лично мне эта женщина не нужна, и я согласен с тем, что страх будет для нее лучшим наказанием. Но она оскорбила не меня лично, а весь наш народ. И ее дальнейшая судьба зависит от решения всего табуна. Я передам твою просьбу остальным, и мы сообщим тебе о своем решении.
С этими словами кентавр повернулся и скрылся за деревьями.
***
Альбус Дамблдор устало прислонился к ближайшему дереву. Теперь ему оставалось только ждать, надеяться на то, что кентавры примут свое решение по возможности быстро, не желая долго терпеть в своем лесу присутствие человека.
А ему еще столько предстояло сделать!
В школе за время его отсутствия накопилось много проблем, которые нужно было безотлагательно решать: Нужно было уладить вопрос с преподавателями прорицания, ведь теперь их было аж двое, и Дамблдор совершенно не знал, что ему с ними делать. По-хорошему, и одного-то было бы много. И еще надо было как-то отвечать на письма обеспокоенных родителей. После обнародования известия о том, что Вольдеморт вернулся, его просто завалили совами. А вопрос в письмах был один и тот же: не опасно ли в сложившихся условиях их детям находиться в школе?
Предстояло решить ещё очень-очень много различных вопросов. И еще Гарри...
Сегодня утром он, наконец, решился рассказать мальчику о его предназначении. Но вот выдержит ли он груз этого знания? Дамблдор понимал, что скрывать от Гарри правду дальше бессмысленно. Да разве и сам он, Альбус Дамблдор - директор одной из самых известных в мире магических школ, один из самых сильнейших белых магов этого столетия, глава Ордена Феникса - все эти годы не готовил мальчика к этому знанию? Но должен ли он был говорить ему об этом именно сейчас, когда его сердце и так разрывается от скорби по ушедшему навсегда другу? Не был ли он чрезмерно жесток к Гарри этим утром, и простит ли Гарри когда-нибудь директору эту жёстокость?
Он знал, что поступить по-другому не имел права. Это тоже испытание. И, возможно, более сложное, чем испытание храбрости. Это испытание взрослением. Да... Гарри взрослеет. Он уже далеко не ребенок, и говорить с ним нужно уже не как с ребенком, а как со взрослым. Через несколько дней Гарри отправится домой, к своим родственникам. Туда, где, как до сих пор считал Дамблдор, он может находиться в полной безопасности. Но не ошибался ли он? Не были ли все его планы, так или иначе связанные с Гарри, одной большой ошибкой? И не случится ли с ними то же, что случилось со всеми планами, которые они разрабатывали в течение всего этого года после событий в Отделе Тайн?
***
На поляну вышло сразу несколько кентавров.
- Мы приняли решение, - начал Магориан. - Женщина останется здесь. Мы не будем трогать ее, пусть сама выбирается, если сможет. А ты, волшебник, должен уйти прямо сейчас.
- И все же, - заговорил более молодой кентавр, - правильно ли мы делаем, что отпускаем этого человека? Та женщина просто глупа и ничтожна, и марать о нее руки - занятие, недостойное кентавра. Но этот человек сильный маг и он общается с предателем Фиренце. Что, если Фиренце рассказал ему наши тайны? Что, если он рассказал ему о том, что предначертано и то, о чем людям знать не положено?
Дамблдор словно стал выше ростом, глаза его горели синим огнем. Теперь он уже не походил на усталого старика, как пять минут назад.
- Ты хочешь попробовать задержать меня здесь, Бейн? Я никогда не говорил этого в лицо ни кентаврам, ни людям, но тебе скажу: ты просто глуп. Я тебе не та женщина и даже не Хагрид, чтобы пытаться мне указывать или запугивать меня. А тебе, Ронан, скажу лишь одно, - теперь он обращался только к самому старому рыжебородому кентавру, - слишком быстро, оказывается, вы, кентавры, забываете о своих долгах.
- Я помню о своих долгах, белый волшебник, и поэтому сегодня ты уйдешь из нашего леса, и эта женщина уйдет с тобой.
- Но Ронан, - попытался было возразить Бейн, - этот человек опасен.
Однако, Ронан посмотрел на него так, что Бейн даже отступил назад.
- Что ж, волшебник, уходи и забирай с собой то, за чем пришел. И не забудь передать предателю Фиренце, что дорога в этот лес для него закрыта навсегда. И за жизнь свою он может не опасаться только за пределами этого леса.
***
Долорес Амбридж, определенно, была не в себе. Когда Дамблдор нашел ее, она была привязана к стволу высокого дерева на уровне десятка футов над землей, взгляд ее был расфокусирован, глаза смотрели в пустоту. Она мотала головой и тихонько, на одной протяжной ноте, выла. На все попытки Дамблдора заговорить с ней она никак не реагировала. Один взмах волшебной палочки и тело, больше не удерживаемое веревками, безвольно плюхнулось на землю.
- Мобиликорпус.
Под действием заклинания тело Амбридж медленно поплыло впереди Дамблдора. Он двигался очень аккуратно, стараясь, чтобы парящая перед ним женщина не сталкивалась с деревьями.
- Эй, волшебник, - его нагнал рыжебородый Ронан, - хочу сказать тебе еще несколько слов. Ты сегодня пристыдил меня, сказав, что мы, кентавры, не помним про свои долги. Я помню, поэтому и хочу дать тебе еще один совет. Ты не в силах изменить того, что предначертано другим, если не изменишь вначале того, что предначертано тебе.
- Это было пророчество? - спросил Дамблдор.
- Нет, это просто совет. Но я могу, если хочешь, сделать для тебя и одно предсказание. Тот, на кого ты возлагаешь все свои надежды, сможет сделать то, чего ты от него ждешь только, если...
И тут он наклонился к самому уху Дамблдора и что-то прошептал.
- Что ж, - улыбнулся волшебник, - возможно, это будет только справедливо.
ГЛАВА 1. Последний мародёр.
Гарри придвинулся к мокрой стенке гаража и втянул голову в плечи. Дождь был холодный и липкий, из тех, что будут идти весь день, вызывая в душе чувство безысходности и желание закрыться в своем доме, забиться куда-нибудь подальше и не видеть никого. Но Гарри Поттер не спешил прятаться от погоды за теплыми стенами своего жилища. Его вообще не особенно волновали капли холодного дождя, стекавшие ему за шиворот. Никакой дождь не сравнится с тем, что каждая минута, проведенная в доме у Дурслеев, невыразимой болью отзывалась в душе юноши. Те две недели, которые прошли с начала каникул, показались Гарри самыми худшими в его жизни. Находиться рядом с родственниками, которые решительно ничего не понимали в волшебном мире, и не знали, какая страшная война может вот-вот начаться, а потому продолжающие жить своей обычной жизнью, было невыносимо. А главное, что не давало Гарри покоя все это время - мысли о том, что если бы не его самонадеянность и безрассудство, его крестный Сириус Блэк сейчас был бы жив. Ведь если бы он не был столь самоуверенным, если бы он, прежде чем сломя голову мчаться в Министерство Магии, просто спокойно подумал, и, наконец, не забыл бы о подарке крестного, Сириусу не пришлось бы мчаться спасать его в Отдел Тайн, и все могло бы повернуться совсем по-другому.
Нельзя было сказать, что пустынная, мокрая от дождя улица помогала Гарри избавиться от этих мыслей. Просто, когда он находился дома, ему каждую секунду хотелось бежать без оглядки, бежать как можно дальше от Дурслеев, которым наплевать на все, что с ним происходит. Бежать от чувства вины, которое не оставляло его все это лето. Бежать к кому-нибудь, кто понял бы его и разделил с ним его горе… Но бежать было не к кому! Он был совсем один. Один со своим чувством вины. Один с мыслями о том, что могло бы случиться, но теперь никогда уже не случится. И поэтому Гарри каждый день бродил по улицам Литтл Уингинга почти до самого вечера, пока вконец не уставал.
Дурслеи не возражали против того факта, что Гарри нечасто попадается им на глаза. К тому же, после того, как члены Ордена Феникса стали периодически навещать его, чтобы справиться о том, как ему живется, и рассказать последние новости, Дурслеи вообще старались по возможности не заговаривать с ним, и сразу замолкали, как только он оказывался где-нибудь поблизости.
Сейчас Гарри тоже не просто бродил по улицам городка, а ждал назначенной встречи с кем-нибудь из членов Ордена. Раз в три дня кто-нибудь из них обязательно оказывался недалеко от его дома, предварительно прислав Гарри сову с сообщением о месте и времени встречи. В первый же день, когда Мундугнус Флетчер аппарировал прямо посреди кухни дома №4 по Прайвет Драйв, стало ясно, что подобные встречи с Гарри членам Ордена лучше проводить не на территории Дурслеев. Непрерывные вопли тети Петунии вряд ли оставляли возможность переговорить о чем-либо. С тех пор Гарри приходил в назначенное место и дожидался, когда с громким хлопком перед ним возникнут Тонкс или все тот же Мундугнус (как правило, это были именно они), и расскажут ему о том, что сейчас творится в волшебном мире. Впрочем, ничего того, о чем он не мог узнать из "Ежедневного Оракула", они ему не рассказывали. Никаких достоверных сведений о Вольдеморте, кроме тех, что наверняка были навеяны встревоженным воображением испуганных домохозяек, не поступало.
Слово Дамблдора вновь стало истиной, в которой никто не имеет права сомневаться.
О самом Гарри писали не иначе, как о герое, который, несмотря ни на что, продолжал говорить всем правду о возвращении Темного Лорда. Для самого же Гарри это было чуть ли не противнее обвинений во лжи и намеков на его нездоровый рассудок. Появления Мундугнуса или Тонкс, ожидаемые Гарри в первые дни с ужасным нетерпением, теперь не приносили ему ничего, кроме разочарования.
Каждый раз, надеясь услышать о том, что Орден начинает какую-нибудь широкомасштабную операцию против Вольдеморта, или хотя бы узнать об аресте кого-нибудь из Пожирателей Смерти, Червехвоста, к примеру, что позволило бы оправдать Сириуса хотя бы после смерти, он слышал только такое: "Вольдеморт затаился, он, наверное, накапливает силы перед очередным ударом. Орден готовится к тому, чтобы встретить этот удар, и отразить его".
Вот и сейчас Гарри стоял в тупике между гаражом и забором у поворота на Магнолия Кресчент, где он впервые увидел Сириуса, и равнодушно раздумывал о том, кто же на сей раз появится перед ним.
***
Темная фигура появилась прямо посреди пустынной улицы, и направилась к юноше.
- Профессор Люпин?
- Здравствуй, Гарри! Рад тебя видеть.
Люпин выглядел все таким же худым и изнуренным, но на его лице Гарри видел искреннюю радость. Улыбаясь, он пожал Гарри руку и внимательно осмотрел его.
- Ты сильно вырос за это лето.
Гарри встретился с ним взглядами. В этом "вырос", было нечто большее, чем констатация тех физических изменений, которые действительно произошли с ним. Гарри чувствовал, что он действительно вырос. События, произошедшие с ним на пятом курсе, окончательно уничтожили в нем того мальчика, который с восторгом входил в мир волшебников и думал, что в этом мире он будет счастлив. Он просто ответил Люпину:
- Да, профессор, я вырос…
Но уже следующая фраза Люпина заставила его испытать по-настоящему детскую радость.
- Скажи, Гарри, как ты смотришь на то, чтобы до конца лета оставить дом своих дяди и тети?
- То есть, уехать от Дурслеев? - удивленно переспросил Гарри. - Но ведь Дамблдор сказал, что я...
- Дамблдор знает, что я приехал за тобой. Обстоятельства изменились, и теперь лучше, если за тобой будет присматривать кто-нибудь более осведомленный во всех делах, чем твои родственники. Впрочем, ты не находишь, что для более обстоятельного разговора подошло бы более теплое и сухое место?
***
Гарри с интересом смотрел на Люпина. Вот уже больше часа они пили чай на теплой кухне миссис Фигг, а его бывший учитель еще и словом не обмолвился о причине столь стремительного изменения положения Гарри. У Дурслеев все заняло не более пятнадцати минут. Вначале, когда дядя Вернон увидел, что Гарри пришел домой в сопровождении подозрительного незнакомца, он хотел вызвать полицию, чтобы она забрала и проклятого мальчишку и его ненормальных друзей, но узнав, что Гарри и сам не собирается задерживаться у них дома дольше времени, чем требуется для того, чтобы собрать вещи, сильно сопротивляться не стал.
И вот теперь Гарри смотрел на Люпина, пившего уже третью чашку чая, и не находил ответа ни на один из вопросов, роившихся у него в голове. То, что он до конца лета покинет Прайвет-Драйв, ничего кроме радости не вызывало, но почему это произошло так внезапно, и почему Люпин, не перестававший подгонять Гарри, пока он собирал свои вещи, теперь сидит и никуда не торопится?
Наконец, Люпин закончил с чаем и пристально посмотрел на Гарри.
- Ты, конечно же, ждешь объяснений всему происходящему?
Гарри молча кивнул. Лицо Люпина приняло страдальческое выражение, словно он не знал, с чего начать.
- Видишь ли, на то, чтобы тебе как можно скорее покинуть Прайвет-Драйв есть несколько причин. Одна из них связана с тем, что я лично намерен обучать тебя…
- Обучать?.. - удивленно переспросил Гарри.
- Да, обучать Защите от темных искусств, - улыбнулся профессор, - если ты, конечно, не будешь против.
- Я? Против? Вы были лучшим из всех, кто учил нас Защите! Но почему вы вдруг решили обучать меня?
- Профессор Макгонагалл сказала мне, что ты решил избрать для себя карьеру аврора. Твой отец, несомненно, одобрил бы твой выбор, а я, как последний из оставшихся в живых его ближайших друзей, считаю своим долгом должным образом подготовить тебя к этой профессии, если, конечно, ты все еще хочешь стать аврором. Итак, ты согласен учиться у меня?
- Конечно же, - быстро ответил Гарри, - но вы сказали, что есть несколько причин. Значит, я покидаю Прайвет-Драйв не только для того, чтобы учиться у вас?
Гарри видел, что Люпин не знает, как лучше начать, и попытался подтолкнуть его.
- Не пытайтесь уберечь меня от того, что я все равно рано или поздно узнаю, каким бы неприятным это для меня не было.
Люпин покачал головой.
- Я и не пытаюсь скрыть от тебя что-либо. Просто я сам не знаю, с чего бы лучше начать… В общем, это касается Сириуса.
Гарри понял, что профессор не хотел напоминать ему о Сириусе, чтобы не травить, еще не успевшую затянуться, душевную рану. Было видно, что Люпин и сам с трудом вспоминает о погибшем друге, но говорить было надо, и он продолжил:
- Ты теперь единственный наследник рода Блэков. Несколько месяцев назад Сириус составил магическое завещание, в котором объявил тебя единственным после его смерти обладателем прав на все магическое и немагическое имущество Блэков. Завтра тебе предстоит предстать перед Визенгамотом для официального вступления в права наследия.
- Но Сириуса же все еще считают преступником? - удивился Гарри, - и как будет оглашено завещание, если Сириуса не считают мертвым?
- Видишь ли, - сказал Люпин, - когда речь идет о магическом завещании, любые законы перестают играть какую-либо роль. Подобное завещание невозможно отменить или отсрочить его исполнение. Каждый член Ордена в свое время составил такое завещание и оглашено оно может быть не позже, чем через месяц после смерти завещателя. В Министерстве, конечно, знают об этом и не могут как-либо помешать.
Но вся проблема заключается в том, что уже сегодня вечером новость о том, что ты стал наследником рода Блэков, станет достоянием общественности. Я не удивлюсь, если уже сейчас к твоему дому направляется толпа журналистов, а привлекать излишнее внимание к тебе и к месту твоего нахождения, сам понимаешь, не стоит. Кроме того, как только ты вступишь в права наследования, желание лишить тебя жизни появится не только у Вольдеморта.
