Глава 13. СтеныКлубничное мороженое быстро таяло на языке и совсем не отвлекало от навязчивых мыслей. Гермиона отколола ещё один кусочек от большого красного шарика, лежавшего в бело-голубой креманке, и перевела взгляд на порцию Одри — та выбрала десерт с апельсиновым вкусом.
— Если хочешь, можешь попробовать моё мороженое, — тут же предложила отзывчивая Одри.
Гермиона покачала головой:
— Нет-нет, спасибо.
Кромсая ложкой клубничное мороженое, она пыталась сосредоточиться на этом нехитром занятии, но вместо этого в голове мелькало:
«А какие десерты любит Малфой? Точно не шоколадные. Может, как и я, клубничное мороженое? Нет-нет-нет, почему я вообще об этом думаю, если этот идиот…»
— Знаешь, ты так странно трясёшь головой, — сказала Одри ей на ухо.
Гермиона смутилась и пробормотала:
— Спасибо.
Оставалось только радоваться, что Джинни, увлечённая разговором с Анджелиной, ничего не заметила. Новой порции расспросов и фирменных миссис-Поттеровских взглядов Гермиона бы точно не выдержала. Все эти десять дней она радовалась только тому, что журналисты «Пророка», вероятно, не смогли пробраться на рождественский приём: в скандальной газетёнке не появилось ни слова о её танцах с Малфоем. Да и видевшие их волшебники то ли не общались ни с кем из её друзей, то ли решили хранить молчание (к этим последним Гермиона относила Луну). В любом случае всё это было Гермионе на руку: она не хотела ни с кем обсуждать случившееся. Разве что с самим Малфоем, но тот — какая ирония — за прошедшие дни не написал ей ни строчки.
«Снова Малфой… что за напасть», — сокрушалась Гермиона, поймав себя на мыслях об этом самодовольном кретине.
А ведь предполагалось — Гермиона очень надеялась на это, — что поход в кафе-мороженое Флориана Фортескью с друзьями поможет ей развеяться и забыть о произошедшем.
Тяжело вздохнув, Гермиона решительно отложила ложку и громко спросила Одри:
— Как дела у Молли?
Одри тут же широко улыбнулась:
— О, всё прекрасно. Недавно она изрисовала доклад Перси. Видела бы ты, как он старался сохранять спокойствие.
Она так похоже изобразила насупленного Перси, нервно подёргивающего бровью, что Гермиона прыснула:
— Да у тебя талант.
— Эй, что мы пропустили из-за квиддичных дел? — поинтересовалась Джинни.
Она почти доела своё фиолетовое мороженое — может, со вкусом черники? — и, видимо, успела обсудить с Анджелиной исход последнего матча «Гарпий». Одри тут же пересказала невесткам свою незатейливую историю и ещё раз спародировала Перси. Джинни смеялась как сумасшедшая, Анджелина тоже развеселилась.
— Вообще, если бы Перси всё-таки пошёл с нами, то пародировать его было бы ещё забавнее. Он так умилительно злится, когда я это делаю, — заметила Одри, пробуя яблочное мороженое, которое взяла себе Анджелина.
Встретиться у Флориана Фортескью и хорошенько объесться мороженым предложили Поттеры. На встречу позвали всех родственников и ближайших друзей, детей по такому случаю отправили к Молли и Артуру — те нисколько не возражали. Правда, большая часть приглашённых идею не поддержала. Билл и Флер написали, что за день до этого уезжают на пару недель во Францию: они долгое время не знали, смогут ли навестить родителей Флер в этом году, но в итоге Биллу всё-таки дали отпуск. У Перси образовалось дежурство, у Сьюзен и Рона уже были планы («Судя по всему, крайне романтические», — прокомментировала Джинни), Луна отказалась, сообщив, что у неё много работы в редакции. Думали тогда позвать Лонгботтомов, но, как выяснилось, они недавно отбыли в Испанию, чтобы провести там выходные. В итоге в кафе собрались Джинни, Гарри, Джордж, Анджелина, Одри и Гермиона. Правда, мужчины на время оставили своих спутниц.
«Мы посмотрим мётлы», — сказал Гарри.
Джинни и Анджелина тут же возмутились: в мётлах они разбирались ничуть не хуже своих мужей. Увидев, что Джордж начинает нервничать, Гермиона вмешалась в спор.
«Девочки, мы с Одри умрём без вас», — заявила она, в очередной раз вырвав себя из этих пакостных, отравляющих настроение мыслей.
И вот Гермиона доедала клубничное мороженое, слушала Одри и Джинни — разговор переключился на детей и их причуды — и медленно сходила с ума. Если бы каждый раз, когда она произносила про себя фразу «Всё это ничего не значило, я не должна волноваться», ей давали по кнату, Гермиона уже была бы сказочно богата.
Кивая в ответ на историю о новых словах, которые выучила Молли, Гермиона заметила, что кто-то подходит к их столу. Уже через секунду она поняла, что это Симус Финниган.
— Привет, — он поздоровался с присутствующими и вернулся взглядом к Гермионе.
Вспомнив, как Малфой почти насильно увёл её от Симуса во время приёма, Гермиона покраснела. Она молилась, чтобы Финниган не ляпнул лишнего. Но пока он, кажется, не сделал ничего страшного, только попросил разрешения присоединиться к ним — конечно же, ему не отказали, — и спросил:
— Как дела у прекрасных дам?
— Всё отлично, — заверила его Джинни и тут, резко развернувшись к Гермионе, подмигнула ей. — Разве что Гермиона немного грустит.
— Вовсе нет, — возразила Гермиона.
Но тут её подставила Одри:
— Да ещё как. Даже головой трясёт от печали.
Гермиона бросила на неё тяжёлый взгляд, брюнетка ответила ей точно таким же подмигиванием, как и Джинни.
— Кхм… правда? — Симус чуть склонился к Гермионе, и той показалось, что он сейчас потянется к ней через стол, но этого не произошло.
— Нет, — резко ответила Гермиона.
Наверное, даже слишком, потому что получила сразу несколько недоумённых взглядов.
— А мы можем поговорить наедине? — поинтересовался Симус.
«Нет, не надо», — молила его мысленно Гермиона, но наяву, конечно, кивнула, и, сделав вид, что не замечает подбадривающих улыбок подруг, прошла вслед за Симусом к дальнему окну. Финниган облокотился на подоконник, на котором стояли несколько цветов в горшках — кажется, это были азалии.
— Слушай, Гермиона, я ещё на приёме хотел пригласить тебя куда-нибудь, но тогда… — он сделал рукой неопределённый жест, будто пытался показать, что именно произошло. — Из-за Малфоя даже потанцевать не получилось. С какими-то рабочими делами приставал, да?
Она кивнула, опасаясь, что голос выдаст её.
«Рабочие дела — трижды „ха“».
— Давай прогуляемся, когда у тебя будет время, а?
— Не думаю, что это хорошая идея, — сказала Гермиона, скрестив руки на груди.
Симус обворожительно улыбнулся:
— Не бойся, Грейнджер, это не свидание, просто прогулка двух старых знакомых, что-то вроде встречи выпускников. Ну я с тобой свяжусь, ага? У меня, помнится, и номер твой есть...
И прежде чем она успела возразить, Симус буквально выбежал из кафе. Гермиона недоумённо смотрела ему вслед: вот только Финнигана с его сомнительными предложениями ей и не хватало для полного счастья.
— Договорились, да? — спросила Джинни, когда Гермиона подошла к своему стулу.
— Не особо.
— Ой, ладно, сходи, развейся, — тут же стала убеждать её Джинни. — Рон обмолвился, что у тебя кто-то есть, но это ведь не так?
Гермиона не успела ответить («Рон, что всем рассказал о моей мифической личной жизни?»), двери кафе открылись и в помещение вошли Гарри и Джордж. Стоило им приблизиться к столу, как Джинни беспечно заявила:
— А Гермиона пойдёт на свидание с Симусом Финниганом.
Поймав удивлённые взгляды ребят, Гермиона пожала плечами.
— Я жертва, — шепнула она и сама рассмеялась.
***
Малфой снился ей всю следующую ночь: он то угрожал Симусу, то целовал её под этой чёртовой омелой.
— Я больше так не могу, — объявила Гермиона шару, как и раньше стоявшему на столе. — Нам нужно встретиться, и если Малфой собирается дальше прятать свою трусливую задницу в мэноре, это его проблемы, а не мои.
— В конце концов, это он поцеловал меня, — сказала она, садясь за стол.
Гермиона не знала толком, как относится к произошедшему на приёме. Ей это понравилось определённо, тут она себе не врала, но поцелуй — поцелуи — ведь не говорил том, что между ней и Малфоем происходит что-то серьёзное.
«В любом случае мне необходимо поговорить с Малфоем, чтобы проверить…»
Она и сама бы с точностью не могла сказать, что именно собирается проверять. В глубине души Гермиона всё же признавалась самой себе: она успела соскучиться по Малфою. Осознание этого пугало даже похлеще, чем воспоминания о рождественских танцах и поцелуях.
Тяжело вздохнув, Гермиона стала привязывать письмо к лапке своей совы.
***
Увидев сову Грейнджер, стучащуюся в его окно, Драко непроизвольно охнул. Нет, он, конечно, знал, что Грейнджер рано или поздно напишет ему, но всё-таки надеялся ещё на два-три дня отсрочки.
«На неделю, на месяц», — признался себе Драко, отвязывая письмо.
Драко не стал сразу разворачивать пергамент. Он и без того знал, что Грейнджер предлагает встретиться. Зачем ещё она стала бы писать ему?
Он положил пергамент под книгу, отослал сову прочь — ответ и его птица сможет доставить — и позвал домовика. Явился Феси, Драко велел ему принести бутылку огневиски и стакан. Сейчас только так.
Уже через пару минут он проглотил обжигающую жидкость и посмотрел на ту самую книгу. Нужно было прочитать письмо, ответить что-то, но Драко медлил. Он прошёлся по комнате, выглянул в окно: домовики расчистили садовые дорожки от снега и вылепили несколько композиций на клумбах. Драко окинул тяжёлым взглядом витиеватую «М» и маленькую копию мэнора, потом отвернулся от окна. Послание Грейнджер никуда не исчезло, оно оставалось под книгой. Как выяснилось, это был португальский разговорник.
Налив себе ещё один стакан огневиски и тут же опустошив его, Драко всё-таки достал пергамент из-под книги. Всё оказалось так, как он и предполагал: Грейнджер хотела встретиться. Правда, в каком-то кафе, а не в доме.
— Может, это и к лучшему, — пробормотал Драко, прежде чем достал перо.
Ему понадобилось ещё два стакана огневиски, чтобы написать ответ. Драко испортил несколько пергаментов, пока вывел это проклятое: «Да, хорошо». Рука тряслась то ли от выпитого, то ли от того волнения, которое мучило его все эти дни, а с письмом Грейнджер обострилось.
«Значило ли хоть что-нибудь случившееся на приёме? Что думает об этом Грейнджер? И как я должен поступить, если окажется… если вдруг это всё всерьёз?», — Драко размышлял на эту тему снова и снова, но не находил ответа.
В итоге он решил переждать бурю.
«Если мы с Грейнджер не увидимся подольше, всё сгладится, и нам не нужно будет что-то с этим делать», — рассудил он.
И почему Грейнджер не думала так же?
***
Название кондитерской, в которой они с Грейнджер должны были встретиться, вылетело у Драко из головы, как только он переступил порог одноэтажного здания с полосатой — оранжево-синей крышей. Он сразу заметил Грейнджер, та сидела за самым дальним столом. Её волосы торчали во все стороны — видимо, после шапки, — и она безуспешно пыталась пригладить их ладонью.
Лёгкая улыбка пробежала по губам Драко. Он направился к Грейнджер, надеясь, что хорошо скрыл своё волнение.
Она обернулась, заслышав его шаги, и улыбнулась так, что у Драко перехватило дыхание. Он вдруг понял, что если сейчас подойдёт и поцелует Грейнджер, та не станет сопротивляться. Может, смутится, спросит о чём-то, но возражать точно не будет. Это осознание было восхитительным и пугающим.
Драко приближался к ней, но ещё не знал, как поступит, что сделает.
«Если я поцелую её, это всё изменит. Ведь тогда я признаюсь, что Грейнджер и правда… и правда занимает мои мысли. Но что будет потом? — размышлял он. — Мы… начнём встречаться? Да это даже звучит абсурдно. А дальше? Ужин с моими родителями? Грейнджер и отец за одним столом, — Драко чуть не фыркнул. — Или, может, я начну дружить с Уизли, а она — с Ноттами?»
И Драко вспомнил те письма, которыми Панси заваливала его в последние дни. Она хотела знать, что происходило на приёме. Если бы он мог ответить на этот вопрос хотя бы самому себе.
«И даже если — вдруг — я и Грейнджер выдержим всё это, то разве мы не разбежимся через пару недель, мы ведь во всём разные».
Он знал, что это не совсем правда. Как показали прошедшие недели, их с Грейнджер часто смешили одни и те же вещи, у них были схожие представления об идеальном отдыхе да и некоторые вкусы в плане книг или развлечений совпадали, но всё это не имело значения. Был ещё один аргумент — тот, что Драко старался не озвучивать даже про себя, но скрыться от него не выходило: как бы гладко всё ни шло сейчас, через некоторое время Грейнджер бы поняла, с кем связалась.
Она вспомнит о его прошлом, она не сможет забыть. Да и он тоже. А если Грейнджер вдруг узнает о его снах, об этих кошмарах, которые приходят раз-два в месяц и сводят с ума…
«И она начнёт относиться ко мне, как к какому-нибудь домовику, будет жалеть, а потом не выдержит и свяжется с тем же Поттером и Уизли».
Видимо, он молчал слишком долго. Улыбка Грейнджер давно погасла, она смотрела на него с беспокойством:
— Привет, Малфой. Всё нормально?
Он постарался, чтобы прозвучало как можно холоднее:
— Привет.
И проигнорировав её вопрос, сел за стол, закинул ногу на ногу, оглядел Грейнджер. Она выглядела хорошо, но почему-то снова была в красном.
— А что гриффиндорцы не знают о существовании других цветов? — протянул он, стараясь не думать о том, какой привлекательной становится Грейнджер, когда возмущается из-за чего-то.
— А что слизеринцев не учат хорошим манерам? — в тон ему ответила Грейнджер, хотя слова растягивала довольно бездарно.
Вообще она вся была какая-то поникшая, разочарованная.
«Из-за меня?», — подумал Драко, не понимая радость или грусть, охватывает его при мысли о таком раскладе.
— И почему ты хотела меня видеть? — нахально поинтересовался он, жестом подзывая официантку.
— Я не хотела тебя видеть, — отчеканила Грейнджер. — Вообще-то у нас есть дело.
— Ах, точно.
Драко боялся, что играет ужасно, но, кажется, Грейнджер ему всё-таки верила. Она уже по-настоящему сердилась, а к моменту, когда Драко принесли кофе, Грейнджер пришла в бешенство. Она, конечно, старалась по возможности сдерживаться, но Драко всё видел. Определённо — он хорошо поработал.
— Что сказал тебе Блейз, когда вы танцевали? — нарочито небрежно спросил Драко, отхлёбывая кофе.
— Ничего важного, — быстро ответила Грейнджер. — А ты о чём говорил с Луной?
Драко помолчал, подыскивая верную формулировку.
— Она сказала, что всё происходящее между ней и Блейзом ничего не значит. Думаю, она врала.
— Конечно, — пылко подхватила Грейнджер. — Мне кажется, они врут даже сами себе, притворяются, потому что боятся открыться друг другу.
Грейнджер смотрела ему прямо в глаза, и Драко стало не по себе. Этот её взгляд был таким пристальным, таким откровенным, что Драко уже решил собраться с силами, объясниться, хотя бы попробовать, но тут раздалась мелодия.
Грейнджер охнула и полезла в свою сумочку. Как оказалось, звук шёл оттуда.
«Телефон», — понял Драко.
За прошедшие дни он выучил инструкцию к этой штуке чуть ли не наизусть и даже сделал парочку застывших колдографий. Как оказалось, не все магловские изобретения были идиотскими.
Грейнджер тем временем нажала на какую-то кнопку — наверное, ответа, — и заговорила:
— Привет.
Она выглядела очень забавно, когда произносила слова, вжимая в ухо телефон. Драко усмехнулся, глядя на эту картину.
Всё стало не таким весёлым, когда спустя несколько секунд Грейнджер произнесла:
— Нет, Симус, сейчас я не могу.
«Симус? — пронеслось в голове у Драко. — Так вот оно что».
Потом он вспомнил, как увёл её от Финнигана на приёме. Кажется, Грейнджер тогда не особо сопротивлялась, хотя…
— Спасибо… да звони, если хочешь, — продолжала Грейнджер.
Она оторвала телефон от своего уха через несколько секунд, перед этим нежно сказав Финнигану «пока». Драко захотелось проблеваться.
— Нашла новую жертву? Женатый Поттер тебя больше не устраивает? — не удержался Драко.
Грейнджер нахмурилась:
— Всё не можешь угомониться, Малфой? Почему тебя вообще так волнует моя личная жизнь?
Драко хмыкнул:
— Да боюсь, что ты опять свяжешься с каким-нибудь нищебродом.
— Перестань вести себя как… урод, честное слово.
Кажется, она действительно просила его. Но Драко не мог остановиться, к тому же ему только что пришла в голову ещё одна важная мысль: «А что если Грейнджер вовсе не так наивна и специально устроила всё это, захотела испытать меня этим… звонком? И я поддался, как идиот, и теперь она узнает правду».
Если подумать, эта теория не была такой уж невероятной. В конце концов, Грейнджер могла вычитать о таком приёме в каком-нибудь тупом дамском журнальчике — как показала история с Блейзом, она ими увлекается.
Он встал из-за стола и подошёл к Грейнджер, та последовала его примеру. Теперь они стояли совсем близко друг к другу, и Драко процедил холодно и зло:
— Не указывай мне…
— Грязнокровка? — так же тихо подсказала Грейнджер. — Ты ведь это хотел сказать?
Её голос дрожал от гнева. Драко растерялся на секунду, вообще-то он даже не вспомнил это, когда-то привычное ругательство. Впрочем, своей «догадкой» Грейнджер только подтвердила то, о чём он думал в начале вечера.
— Нет. Но ты всё не можешь переключиться, да?
Она смешалась, замолчала, Драко фыркнул:
— Не стоило тратить на тебя вечер.
И аппарировал, не оставив деньги за кофе: Грейнджер решила испытать его, так пусть платит за свои эксперименты.
***
Гермиона смотрела на то место, где ещё секунду назад стоял Малфой, и ничего не понимала. Пусть он вёл себя так, точно ничего не было, кажется, вообще забыл обо всём — она признавала, что, возможно, он прав, — но почему вдруг так разозлился и исчез?
Она пыталась понять это, когда вернулась к себе домой — по сути они так и не обсудили ситуацию с Луной и Блейзом и потратили время на пререкания и тупую ссору, которая казалась Гермионе донельзя обидной и какой-то вымученной, — и когда стучала в дверь дома на Гриммо 12.
Этой ночью жёны братьев Уизли, а заодно Джинни и Сьюзен, которая скоро должна была стать полноправным членом этого клуба, устраивали ежегодную сходку. В этот раз все, кроме Флер, собрались в доме у Анджелины. Видимо, Джордж остался ночевать в магазине.
Гарри, Рон и Гермиона ещё пару лет назад — когда, кажется, никто уже не сомневался, что Грейнджер не войдет в клуб уизлевских жён — договорились, что в такие дни будут собираться своей компанией. Гермионе нравилась эта традиция.
На пороге её встретил Гарри. Он сообщил, что Рон опаздывает и сразу же спросил, как у неё дела. Чувствовала себя Гермиона неважно.
«Может, Малфой подумал, что я буду на него вешаться после произошедшего, и решил спасти свою свободу?», — размышляла она, устраиваясь на любимом диване в гостиной. Гарри пока укладывал Джеймса.
Когда мальчик заснул, Гермиона помогла Гарри накрыть на стол: Джинни оставила им пожаренную ветчину с картошкой и большой тыквенный пирог.
— Джинни просила передать тебе вот это, — сказал Гарри и подал Гермионе лежавшую на комоде страничку из газеты.
Гермиона сразу узнала простой, легкочитаемый шрифт «Волшебного зеркала». Она посмотрела на обведённую красным заметку.
— О, так это Джинни написала, — поняла она. — Дома прочитаю обязательно.
— Хорошо. Пока всё это проходит как эксперимент, но потом… — Гарри улыбнулся.
Видно было, что его очень радуют успехи жены.
«Какой же он искренний, прямодушный человек, не то, что некоторые», — подумала Гермиона, пряча страницу в сумку.
Тут в дверь снова позвонили. Пришёл Рон с шестью бутылками сливочного пива. Гарри забрал у него пакет, а Гермиона обняла друга, вдохнув хорошо знакомый аромат одеколона.
Потом они сидели втроём, как в старые добрые времена. Гермиона облокотилась на спинку дивана, Гарри пристроился рядом, обняв подушку. Рон сел на пол — по другую сторону стола, чтобы лучше их видеть.
— Мы выяснили, кому ещё угрожали преступники, — сказал Гарри, открыв бутылку сливочного пива. — Список довольно большой.
— Что расспросили всех, кто в последнее время как-то помогал маглорождённым волшебникам или выступал в защиту маглов? — поинтересовалась Гермиона.
В последний раз, когда они говорили об этом тёмном деле, она настаивала именно на таком варианте.
— Вроде того, — кивнул Гарри. — Правда, мы не только «расспрашивали».
В подробности он вдаваться не стал, повисло молчание. Его нарушил Рон:
— А это ведь будет моё последнее дело в аврорате.
— Что? — Гермиона подавилась пивом и закашлялась.
Уловив её недоумённый взгляд, Гарри поспешил оправдаться:
— Я просил его остаться, но он непреклонен.
— В министерстве в вашем отделе, кстати, — Рон покосился на Гермиону и совсем по-поттеровски взъерошил свои рыжие волосы. — Решили создать сектор по борьбе с, так сказать, бытовой преступностью. Не понимаю, почему раньше эту работу выполнял обычный патруль, всё-таки задача важная.
Гермиона кивнула, открыла вторую бутылку пива и продолжила слушать. По правде говоря, её немного печалило то, что новости о жизни своего отдела она узнавала только сейчас, к тому же — от работающего в аврорате Рона.
«Ну хоть не от Малфоя», — тут же подумала она и поспешила отмахнуться от этой неудобной мысли.
— Короче будет новый сектор, в аврорат послали запрос, не хочет ли кто перевестись. Согласился только я, так что…
Он выдержал театральную паузу, Гарри прыснул:
— Думаю, ты уже поняла, кого сделали начальником.
— О, поздравляю, — Гермиона протянула через стол руку, и Рон крепко пожал её ладонь.
— Но ты ведь не из-за повышения решил перевестись? — осторожно поинтересовалась она после того, как они выпили за назначение Рона.
Тот помотал головой:
— Обижаешь, Гермиона. Просто мне понравилась эта идея: знаешь, защищать простых людей, помогать тем, кого обворовали, например. То есть это не так круто, как охота за опасными преступниками, но по сути не менее полезно.
Она кивнула:
— Ты молодец. Я очень за тебя рада.
Рон добродушно улыбнулся. В такие моменты Гермиона его просто обожала: Рон становился похож на милого плюшевого мишку, всем довольного и совершенно безобидного.
— Да ты тоже там всех сразила. Думаешь, я не знаю о твоём триумфе? Папа читает мне вслух все статьи, которые «Зеркало» печатает на эту тему.
Гарри притворно вздохнул:
— Как же мне повезло, в друзьях — одни знаменитости.
Теперь они уже смеялись втроём. И допивая вторую бутылку сливочного пива, Гермиона думала, что её друзья — лучшие в мире люди, общение с которыми делает её по-настоящему счастливой.
«А Малфой может страдать ерундой, сколько ему угодно», — подытожила она, откидывая в сторону сомнения.
В конце концов, он ей совершенно не нужен. А то, что сердце ноет, ни о чём не говорит. Всё у неё сложится хорошо, и если будет необходимо, она сама справится с заданием: Луне и Забини точно стоит поговорить.
