Глава 12. Проблемы на всех фронтах.
Вот опять эксперимент не получается,
Агрегат скрипит, трясётся и качается,
Мы вручную измеряет напряжение…
Почему лежит профессор без движения?
Песня студентов-физиков
Стрелки на стоявшем на прикроватной тумбочке Ремуса будильнике, который был сплошь покрыт трещинами, показывали четверть третьего ночи. А на календаре с физиономиями звёзд квиддича, висевшем над кроватью Джеймса, было уже четвёртое мая, что свидетельствовало о том, что до экзаменов оставался ровно месяц. Спальня пятикурсников Гриффиндора освещалась тускловатым светом, исходившим от магического светильника, который юноши сами и наколдовали. Пологи трёх кроватей из четырёх отвешены, а на самих кроватях вперемешку с постельным бельём, грязными носками, рубашками и прочими предметами одежды валялись свитки пергамента, перья и книги. По правде говоря, почти всё остальное пространство комнаты представляло собой такую же свалку. Из-за единственного задёрнутого полога доносился приглушённый храп, ясно говоривший о том, что один из обитавших здесь гриффиндорцев безмятежно спал. Остальные трое удобно устроились на пушистом бардовом ковре, негромко переговариваясь между собой и периодически помахивая палочками над старым, пожелтевшим от времени, прямоугольным куском пергамента.
– Джим, вот объясни мне, в какой помойке ты нашёл этот кусок? – морщась, поинтересовался изящный брюнет с волосами почти до плеч у сидевшего рядом друга. – По-моему даже самый дешёвый пергамент в Хогсмиде выглядит и то лучше!
Русоволосый юноша, водивший по пергаменту пальцем и что-то сравнивавший с лежавшей у него на коленях книгой, безнадёжно вздохнул. Нет, легче дождаться того, пока пресловутый Волан-де-Морт скончается от старости, завещав своим последователям заботу о сиротах, чем надеяться на то, что Сириус начнёт думать головой и видеть хоть что-то дальше своего носа. Третий гриффиндорец, к которому и обращались, ещё больше взлохматил свои чёрные волосы, и так пребывавшие в художественном беспорядке, и крепко сжал зубы, чтобы не нагрубить. Они с Блэком совсем недавно помирились окончательно после того неприятного осеннего эпизода, поэтому ссориться опять не хотелось. Тем более, юные Мародёры снова затеяли очередное предприятие, которое требовало от них слаженной работы. Питер, конечно, не в счёт, его можно использовать, в лучшем случае, в качестве мальчика на побегушках. Впрочем, сам Петтигрю сильно против явно не был – всё-таки за эти его заслуги он официально считался членом самой популярной и известной компании парней в школе.
– Эй, Сохатый, ты меня слышишь? – повторил попытку показать свою недалёкость Блэк. – Может быть, найдём что-нибудь поновее, а? А то этот кусок, такое чувство, рассыпается на глазах. У меня, по-моему, как раз был пергамент такого же размера!
– Сириус, я, конечно, не сомневаюсь в нашей общей гениальности, – как можно более терпеливо выдавил из себя Джеймс. – Но мы ещё немножко не доросли до того, чтобы творить магию такого уровня на пустом месте, без готовой основы. Ты не представляешь, каких сил нам с Марианной и Ремом стоило добыть этот жалкий кусочек. И поверь, нам пришлось побывать на самых разных помойках и пообщаться с не самыми приятными типами.
– И чего в этом пергаменте такого необычного?
– На него уже наложен определённый комплекс чар, – чуть хрипло заговорил Ремус. – Насколько я понял, первоначально эта штука была как бы основой системы для слежения. Вообще, для чар слежения нужен образец ДНК того, за кем…
– Образец чего? – перебил однокурсника Сириус.
– Кровь, волосы, ногти или что-то в этом роде, – пожал плечами Люпин. – Магглы называют это ДНК – у каждого человека оно своё, неповторимое. В общем, это неважно. Важно то, что наложенные на этот пергамент чары позволяют каким-то образом обойти это требование, если я не ошибаюсь, теперь требуется назвать только имя того, за кем хочешь следить, или представить его. Затем требуется всего лишь произнести особое заклинание. Не слишком сложное. Джеймс, оно ведь у тебя записано, так?
– Да. Но если у нас получится то, что хотелось бы, оно нам не потребуется.
– Но мы ведь делаем карту! К чёрту нам эта самая база?! – продолжал недоумевать Блэк.
– Солнышко моё блохастое… – тяжело вздохнул Джеймс. – Мы ведь не просто так хотим тупо нарисовать карту Хогвартса и его окрестностей. Это есть и в «Истории Хогвартса».
– Ну да, я помню, карта должна будет показывать всех людей, находящихся в пределах школы.
– Во-от. А какие, как ты думаешь, чары лежат в основе этого? – закатил глаза Поттер, ожидая ответа. Не дождавшись такого, юноша ответил сам: – Правильно, следящие. Начинаешь соображать?
По туповатой физиономии Сириуса было видно, что не очень. Видя, что у друга уже не хватает терпения объяснять все эти тонкости, Ремус взял инициативу в свои руки.
– Сириус, – терпеливо начал русоволосый юноша. – Смотри, наша цель – создать карту, которая показывала бы всех, находящихся на территории школы и их перемещения. Конечно, нам придётся иметь дело с самыми разными видами заклинаний, но в основе всего лежат заклинания слежения, которые, между прочим, считаются достаточно сложным разделом магии – я, например, очень слабо понимаю, по какому принципу они действуют. Я уже не говорю о том, что более половины заклинаний, относящихся к нему, запрещены законом. Однако на этот пергамент уже наложен комплекс следящих чар, который нам просто предстоит немного подкорректировать и дополнить. А это во много раз легче, чем начинать с нуля.
– Стоп, стоп, – замахал руками Сириус. – Но ведь вы сказали, что тут принцип слежения как-то связан с именем или что-то в этом роде… Даже, если мы сможем назвать здесь имена всех, находящихся в школе, что сомнительно, то это всё равно не будет действовать! Ведь в школе постоянно появляется кто-то новый, кто-то уходит.
– Вот это нам и предстоит подкорректировать, – ухмыльнулся Джеймс. – Мы хотим как бы связать нашу карту с Хогвартсом, чтобы все новоприбывшие автоматически появлялись на пергаменте, а их передвижения согласовывались с самой картой школы.
– А разве такое возможно?! – выпучил глаза Блэк. – Это же… это же, должно быть, дико сложно!
– Нет ничего невозможного, – философски пожал плечами Ремус. За годы дружбы с Поттером и Блэком он научился как можно более спокойно реагировать на бешеные идеи своих беспокойных друзей, предпочитая идти по пути меньшего сопротивления, то есть не пытаться их остановиться. Впрочем, идея с картой юношу по-настоящему завлекла.
– Мы уже кое-что нашли в школьной библиотеке, – Джеймс кивнул на гору книг, возвышавшуюся на его кровати. – Остальное, то есть самое сложное, придётся искать на каникулах дома. В том, что такие чары существуют, я не сомневаюсь, я даже где-то слышал о существовании чего-то наподобие того, что хотим сделать мы. Однако чары, конечно, будут не из лёгких. Я не уверен, но возможно, что даже высшая магия. Но нас же трое!
– Да! – широко улыбнулся Сириус, радуясь, что всю пыльную работу, как всегда, сделали за него. – Когда мы вместе, нам никакая высшая магия не страшна!
Джеймс и Ремус переглянулись, обменявшись понимающими взглядами. На лицах обоих отразилось желание высказать третьему гриффиндорцу всё, что они о нём в тот момент думали. Однако уже согласно старой привычке они не стали этого делать. Друг, всё-таки.
Друг. Ну да, конечно. Только вот почему от этого друга сплошные проблемы? Оборачиваясь назад, Джеймс всё чаще задавался вопросом, как вообще могло случиться, что Сириус стал его лучшим другом. Да, никто не спорит, эти двое были неслабо похожи друг на друга – недаром же про них говорили, что они ведут себя, как родные братья, – но всё же и различий было вполне достаточно. Просто для того, чтобы обратить внимание на эти различия надо было знать обоих беспокойных гриффиндорцев немного получше, чем этим могли похвастаться большинство соучеников и преподавателей. Да, Сириус и Джеймс были одинаково беспокойными, одинаково любили подшутить над другими, только вот Поттер в отличие от своего друга понимал, когда надо остановиться, чтобы не перегнуть палку. Ещё Блэк был слишком, порой необоснованно, жесток. Обычно шутки, которые он предлагал, отличались тем, что должны были обязательно причинить вред окружающим. И порой это уже переходило границы обыкновенного «отделаться лёгким испугом».
А ещё Джеймса раздражало отношение друга к девушкам. Тот факт, что Блэк обладал достаточно привлекательной внешностью, которую явно оценивали лица противоположного пола, в доказательстве не нуждался. А добавим к этому то, что компания Мародёров вообще пользовалась в школе популярностью. В общем, девушки любили Блэка, и он отвечал им взаимностью. Всем сразу. То бишь превратился в типичного бабника, который уже к своим шестнадцати годам разбил сердце не одной девице. Сириус принимал как само собой разумеющееся, что любая девушка, которой он предложит встречаться, тут же ответит согласием, да ещё и будет визжать от счастья. И не стоит уж говорить о том, что редкий роман длился больше полумесяца, после чего юноша, игнорируя косые взгляды друзей, принимался за поиски новой пассии, которые обычно много времени тоже не занимали. Нет, с одной стороны Джеймсу было глубоко наплевать на сердечные дела друга – сначала надо окончательно разобраться со своими. Но с другой стороны была Марианна. Обожаемая кузина, которая, как и добрая половина пустоголовых девиц Хогвартса, умудрилась влюбиться в Сириуса. Причём, судя по всему, влюбиться достаточно серьёзно. И хотя девушка усиленно делала вид, что ей наплевать, это было совсем не так.
Что же касается отношений самого Джеймса с девушками, то они всё ещё находились на стадии «Отловить Эванс, пригласить её в Хогсмид, пожаловаться на отказ Сириусу». Нет, при желании юноша мог начать встречаться с кем-нибудь другим, благо поклонниц у него было не намного меньше, чем у друга, но того самого желания как-то не было. А Лили… Нет, гриффиндорец, как ни силился, не мог её понять. Ну посудите сами: как должна себя вести девушка, в которую по уши влюблён богатый красавчик, а через пару лет – один из самых завидных женихов Англии? Уж явно не так, как ведёт себя Лили. И чего она так обозлилась на своего поклонника? А в том, что Эванс встречалась со Снейпом, Джеймс почему-то крепко сомневался, хотя об этих двоих уже давно ходили соответствующие слухи.
Вообще, признаться честно, ухаживания за Эванс уже просто вошли в привычку. Первая, самая сильная влюблённость уже успела пройти, однако желание заполучить эту девушку всё равно осталось. Джеймс Поттер, как и любой единственный наследник богатеньких родителей, просто привык с раннего детства получать то, что он хотел, абсолютно не признавая слова «нет». Из избалованного ребёнка, который получал всё желаемое от других, он превратился в целеустремлённого юношу, который уже хотел добыть желаемое сам. И до сих пор это у него за одним маленьким досадным исключением получалось. Он хотел иметь верных друзей, которые никогда не оставят в беде, – он их получил. Он хотел стать всеобщим любимчиком в школе – он им стал. Он хотел хорошо учиться, не прилагая к этому значительных усилий, – он этого добился. Он хотел стать капитаном сборной по квиддичу и несколько лет подряд добывать родному факультету Кубок Школы по Квиддичу – у него это получилось. И лишь один пункт наполеоновских планов юноши так и остался невыполненным. Так что теперь уже то, чтобы Лили согласилась с ним встречаться, стало просто делом принципа. Так, для галочки в блокноте.
* * *
Сентябрь 1975 года, поместье Поттеров
Натали Поттер размешала сахар в чае маленькой узорчатой ложечкой и в упор посмотрела на сидевшую перед ней старшую сестру, которая усиленно делала вид, что рассматривает свадебную фотографию хозяйки дома, виденную, однако, сотни раз. В Малой гостиной висело молчание. Сёстры не виделись уже достаточно давно, и им, казалось, надо было многое друг другу рассказать – как в прежние дни, – однако ни одна из них никак не могла заговорить первой. То ли, женщины не знали, с чего можно начать, то ли за прошедшие годы они слишком отдалились друг от друга и пытались отсеять то, о чём можно говорить, от того, о чём лучше умолчать.
– Ты изменилась, – тихо проговорила старшая из сестёр, отрываясь от созерцания фотографии. – И Джон изменился.
– А ты осталась прежней, Джулия, – улыбнулась в ответ миссис Поттер, заправляя за ухо непослушную прядь.
Джулия Нуаре и вправду практически не изменилась. По крайней мере, внешне. Всё те же большие карие глаза, в глубине которых всегда таилась грусть, всё те же блестящие светло-каштановые волосы, доходившие почти по пояса, загорелая кожа, лёгкая одежда, в которой щеголяют первые красавицы и модницы Парижа, потрясающе стройная фигура и личико ангела. Да, природа наделила старшую из дочерей Альбуса Дамблдора просто потрясающими внешними данными – её сестра, считавшаяся тоже вполне привлекательной, просто меркла рядом. Однако судьба оказалась куда более милостива всё-таки к Натали, которой удалось выйти замуж не просто за одного из самых богатых и влиятельных людей Англии, а в первую очередь за мужчину, которого она любила. Брак по любви – практически неслыханная в то время в среде аристократов роскошь. Ну а Джулия… Она вышла замуж за французского графа. Чтобы насолить любимому папочке, который на дух не переносил Жустьена Нуаре, что, впрочем, было взаимно. Пожалуй, неприязнь к Дамблдору была единственным, если не считать фамилии, что впоследствии их дочь унаследовала от отца.
– Натали, что с тем талисманом? – поинтересовалась мадам Нуаре, резко вспомнив о чём-то. – Помнишь, тот…
– Помню, тот, который ты мне давала, – кивнула Натали, после чего встала, подошла к буфету и, достав из инкрустированной драгоценными камнями шкатулки небольшой предмет, положила его на стол перед сестрой.
Предмет этот оказался достаточно массивной подвеской, которая представляла собой причудливо переплетающиеся между собой линии разной ширины, сделанные из абсолютно чёрного металла. При желании среди этих переплетений можно было разглядеть самые разные узоры, но единой картины они не представляли. Работа была выполнена необыкновенно искусно – если приглядеться, можно было заметить на переплетающихся полосках металла миниатюрные, наполовину стёршиеся знаки, однако прочесть их уже не представлялось возможным.
– Я перерыла всю библиотеку, но так и не нашла ни одного упоминания о чём-либо подобном, – грустно покачала головой миссис Поттер. – Джон тоже не имеет ни малейшего представления о том, что бы эта штука могла значить. По его совету я сделала магическую иллюзию, в точности повторяющую оригинал, и Джон отдал её Серому Графу, чтобы тот разобрался.
– Серый Граф? – вздрогнула Джулия. О да, она неплохо помнила этого человека, но приятными те воспоминания назвать было трудно.
– Да. Джон сказал, что если кто и может разобраться, то только он.
– И?
– Серого Графа убили несколько месяцев назад.
Джулия охнула и в ужасе прикрыла рот рукой. Да, старый специалист по артефактам не был ей очень приятен, но уж смерти она ему никак не желала. Более того, этот человек вызывал у неё ассоциации с чем-то вечным, всезнающим, всепонимающим – именно поэтому мадам Нуаре его и побаивалась, – а его смерть могла означать только…
– Кто его убил? – сухими губами спросила женщина.
– Джон думает, что люди Ордена. Мне хочется верить, что он ошибается.
– Ты до сих пор уверяешь себя в святости нашего отца? – нервно усмехнулась старшая из сестёр. – Мерлин, Натали, нельзя быть такой наивной!
– Можно, Джулия, можно, – донеслось со стороны двери. Обе женщины разом обернулись и узрели стоявшего в дверном проёме хозяина дома. – Если это может спасти мою семью, то пусть лучше Натали будет так наивно верить в святость Дамблдора. Просто все, кто в ней начинали сомневаться, уже на том свете. Интересное совпадение, не правда ли?
Джонатан Поттер пересёк комнату и устало опустился на диван рядом с женой, обнимая её. Однако смотрел он в упор на её сестру, которой как-то сразу стало неуютно под тяжёлым взглядом старого друга.
– Ты сегодня рано, – тихо пробормотала Натали, прижимаясь к мужу.
– Я послал Грюма, – лаконично объяснил мистер Поттер. – Сказал, что меня достало его отношение. Ноги моей в Мракоборческом Центре не будет.
Говорил он ровным, спокойным голосом, который означал, что это не пустые угрозы, выкрикнутые в пылу ярости, а взвешенное решение, которого Джон, скорее всего, будет придерживаться. А если это так, то Натали могла впервые за долгое время вздохнуть с облегчением.
– Джулия, откуда ты взяла этот талисман? – таким же спокойным голосом поинтересовался он у сидевшей напротив женщины.
– А это так важно? – нахмурилась та.
– Да, – хмуро кивнул Джонатан. – Возможно, я ошибаюсь, но есть подозрения, что Серого Графа убили из-за него.
– Ты уверен? – ахнула Натали.
– Нет, – ещё сильнее нахмурился мужчина. – Полная уверенность будет только тогда, когда я узнаю, что это за штука, откуда она взялась и каковы её свойства.
– Каковы свойства этой штуки, я не знаю, если бы знала, не стала бы обращаться к вам за помощью, – пожала плечами мадам Нуаре, а потом крайне неохотно продолжила: – А нашла я его в одном из… сейфов отца.
– Так-так-так, – задумчиво произнёс Джонатан. – Вот с этого момента, пожалуйста, подробнее.
– А что подробнее? Вы же знаете, что этот старый хитрюга держит всё самое ценное в маггловских банках, где его самого никогда и не видели. Причём, не под своим именем. В общем, мне кое-что удалось разузнать, а попасть к сейфу уже труда не составило.
– Ты заколдовала охранников? – испуганно поинтересовалась Натали.
– Разумеется, нет. Я ещё не совсем сошла с ума. Я пришла туда, зная все коды и пароли. А банк тот – далеко не знаменитый швейцарский, на лицо и документы не особо смотрят, хотя кое-что объяснять им всё же пришлось. Но это неважно.
– Что тебе понадобилось в сейфе отца?
– Его воспоминания, – сжала кулаки Джулия. – Я хочу доказать всем, что это он убил Лоренса и всех остальных.
– Джу… – почти жалобно прошептала миссис Поттер. – Это ведь уже ничего не изменит. Их не вернуть.
– Пусть так. Но я не хочу, чтобы появились другие жертвы. Я хочу, чтобы моя дочь была жива.
– Возвращаясь к сейфу… – вмешался Джон.
– В общем, воспоминаний там я, вопреки тому, что говорилось в моих источниках, не нашла, зато нашла вот этот талисман. Должно быть, это что-то важное, раз он держал это в сейфе.
– Такое чувство, что по этим линиям что-то течёт, как по венам кровь, – проговорила Натали, накрывая талисман рукой. – То ли энергия, то ли магия.
– Может, этот талисман – что-то типа накопителя магии, – предположила Джулия.
– Нет, – очень медленно произнёс мистер Поттер, убирая руку жены с подвески и приподняв её до уровня глаз. – Это вообще никакой не талисман.
– А что это? – одновременно поинтересовались женщины.
– Возможно, я ошибаюсь. Но, по-моему, это самый настоящий хоркрукс.
* * *
Начало июня 1976 года, Хогвартс
– Звиздец подкрался, как всегда, незаметно, хоть и виден был издалека, – процитировал где-то услышанную фразу Джеймс, задумчиво оглядывая своих однокурсников, которые все, как один, сидели, уткнувшись носом в учебники по Заклинаниям.
Весна в этом году пролетела до неприличия быстро, и теперь час расплаты для пятикурсников практически наступил – уже на следующий день их ждал первый в череде экзаменов на СОВ – Заклинания. И, разумеется, у подавляющего большинства подготовка свелась к судорожному пролистыванию учебника в ночь перед самим экзаменом. Хотя, конечно, и на их курсе оказались те, которые начали бурно готовиться к предстоящим СОВ уже за полгода. На Гриффиндоре такой сумасшедшей была в первую очередь Лили Эванс. Джеймс не относился ни к той, ни к другой категории. В принципе уверенный в своих силах, он взялся за учебники только в начале мая и занялся повторением в первую очередь того, что вызывало у него большие трудности. То есть, Зельеварения. Юноша был уверен, что остальные нужные ему предметы он сдаст без особых проблем, благо талант у него имелся. А нужны Джеймсу были в первую очередь Трансфигурация, в которой, благодаря опытам с анимагией, он чувствовал себя, как рыба в воде, Заклинания, которые вообще особой сложностью не отличались, Защита от Тёмных Искусств, что вообще без комментариев, ну и многострадальные Зелья, бывшие в этом списке самым слабым звеном. Ещё гриффиндорец планировал сдать на высокий балл Древние Руны, к которым у него имелся чисто личный интерес. А остальное уже как получится.
Наряду с пятикурсниками в гостиной Гриффиндора судорожно пытались что-то выучить семикурсники, которым предстояло также сдавать министерские экзамены, только вот уровень у них был намного серьёзнее. Выпускники сдавали ЖАБА, результаты которых должны были решить их дальнейшую судьбу. Периодически между столами тихо, чуть ли не на цыпочках проходили представители других курсов, которым в этом году предстояло сдавать только обыкновенные школьные зачёты. Впрочем, они предпочитали либо сидеть у себя в спальнях, либо коротать время вне гостиной, так как нервные выпускники могли накинуться на любого без видимого повода. Лишь бы на кого-то наорать. Особенно тяжело приходилось первокурсникам, на которых их старшие товарищи чаще всего сливали злость.
Однако ничто не может длиться вечно. Закончился и этот летний вечер, проведённый под девизом «Учиться, учиться и ещё раз учиться!». Около одиннадцати часов в гостиную заглянула МакГонагалл, которой многолетний опыт работы в школе подсказывал, что её обожаемые подопечные, если самолично их не разогнать, разойдутся лишь утром. По классам, в которых им предстояло сдавать экзамены, разумеется. Зевая, потягиваясь и пытаясь на ходу что-то читать, студенты пятого и седьмого курсов стали под строгим взглядом любимого декана разбредаться по своим спальням. Более половины из них ждала бессонная ночь. Разумеется, как показывала многолетняя практика, за одну ночь нереально повторить весь материал семи или даже пяти лет, однако из года в год сотни учеников и студентов во всех школах и университетах мира пытались этого добиться.
На следующее утро перед завтраком гриффиндорцев в их гостиной опять встретила МакГонагалл, которая прочитала своим подопечным длиннющую лекцию, суть которой сводилась к тому, что шпаргалки – это зло, а тем, кто будет пытаться списывать, добрый дядя экзаменатор устроит такое, что незабвенный Гриндевальд на пару с Волан-де-Мортом покажутся парой подвыпивших слесарей, которые немного побуянили после бурной гулянки. Аудитория с умным видом кивала, растирая сонные физиономии, а профессор переводила свой подозрительный взгляд с одного несчастного на другого, словно пытаясь уже сейчас понять, кто из собравшихся намеревался столь нечестным образом, способным подорвать престиж факультета, сдавать экзамены. Почему-то особенно пристально она вглядывалась в лица Мародёров, которые честно делали вид, что не понимают, чем вызвано такое внимание к их скромным персонам. Наконец, более или менее удовлетворившись в честности студентов самого смелого факультета, МакГонагалл покинула гостиную, а вслед за ней в Большой Зал на завтрак потянулись и не выспавшиеся пяти- и семикурсники, некоторые из которых пытались что-то на ходу повторять. Сессия в Хогвартсе началась.
Что такое экзамены? Большинство просто и честно ответит, что это зло, однако найдутся и такие, кто скажет, что это отличный способ проверить усвоенные студентами знания. Но они, как правило, в меньшинстве. Также есть категория тех, чей ответ на этот замечательный вопрос был бы просто вырезан цензурой из-за слишком большого количества мата. Поэтому мы и не станем в подробностях описывать, как наши любимые герои сдавали свои экзамены, ибо они относились как раз к последней категории, а такого количества мата эта история не предусматривает. К тому же обычно экзамены – это достаточно скучная процедура, хоть какую-то толику веселья в которую вносят лишь такие инциденты, как «перепутал заклинания», «взорвал котёл», «попался на списывании» или «случайно убил экзаменатора». Как несложно догадаться, в таком случае результаты обычно не слишком удовлетворяют бедного студента. А мы ведь хотим, что у наших Мародёров было в порядке, верно?
Две недели пыток, как охарактеризовал это дело Сириус, пролетели на удивление быстро. Не успели ребята оглянуться, как все экзамены остались позади, а до отбытия домой оставалось меньше двух недель. Результаты СОВ пятикурсникам предстояло узнать позднее – лишь в середине-конце июля. А вот семикурсники узнают, как сдали свои ЖАБА, ещё до своего выпускного бала. Официально занятия ещё шли, но на деле большинство профессоров махнуло на своих подопечных рукой и позволило им наслаждаться прекрасными погожими деньками на берегу озера. Другие же, хоть и продолжали держать учеников в душных классах, ничего особо серьёзного не рассказывали. Никто уже не хотел напрягаться. Идиллию не портили даже события внешнего мира – казалось, Пожиратели Смерти тоже послали всех по известному адресу, скинули свои балахоны и маски и во главе с Волан-де-Мортом отдыхали на каком-нибудь солнечном пляже на южном побережье. Дождливая Англия в кои веки радовала своих обитателей хорошей погодой.
Однако ничто хорошее долго не длится. Как водится в таких случаях, судьба устроила студентам Хогвартса подлянку. Наших героев она, правда, затронула лишь косвенно, однако неприятный осадок остался и у них. А напрямую это касалось семикурсников, которые в числе прочих экзаменов сдавали Заклинания. То есть, большинства. Всё началось с того, что в холле вывесили списки выпускников со всеми их результатами. Сначала вокруг, разумеется, скопилась огромная толпа, из которой вскоре стали доноситься удивлённые, а порой и гневные возгласы.
– Что там у вас случилось? – Джеймс с трудом выловил из общей толпы Риту Скитер, с отрешённым видом направлявшуюся к лестнице.
– Господа экзаменаторы, – презрительно проговорила семикурсница, – забыли отметить в списках результаты экзамена по Заклинаниям.
– Забыли? – подозрительно сощурился Джеймс. Уж он-то знал, что экзаменаторы – это не те люди, которые что-то забывают.
Ответить Рите не дали. Замок наполнился усиленным в несколько раз голосом профессора МакГонагалл, которая сообщила о том, что все семикурсники, сдававшие экзамен по Заклинаниям, должны пройти в соответствующий кабинет. Рита скривилась, пожала плечами и быстро взбежала вверх по лестнице, оставляя друга детства гадать, в чём же дело.
Узнать это Джеймс смог лишь в самом конце дня, когда Рита в числе прочих семикурсников, еле держась на ногах, вернулась в гостиную. Выглядели бедные выпускники так, как будто их весь день пытали. Когда мисс Скитер приземлилась в кресло рядом со своим старым другом, из её уст вырвалось лишь одно слово:
– Ненавижу!
– Так что у вас там случилось? – сочувственно поинтересовался юноша.
– Они хотят аннулировать наши экзаменационные работы по Заклинаниям, – устало ответила Рита. – Поэтому в списках результатов и не было.
– С чего это?! – возмущённо воскликнул Поттер.
– Им, видите ли, показалось, что мы все друг у друга списали.
– В смысле? Там разве можно списать? Ведь у каждого свои вопросы!
– На ЖАБА есть одно задание, которое для всех одинаково. Нам показывают дважды комбинацию чар и нужно написать её элементы, как и что делается и так далее. Самое тяжёлое задание, на самом деле. И, в общем, там так получилось, что где-то у пятнадцати или двадцати человек очень схожие исправления.
– И у тебя тоже?
– Да вроде бы нет, – пожала плечами девушка. – Я сама полностью всё писала.
– Стоп, ты сказала, что ошибки сходные у человек пятнадцати. А аннулировать хотят все работы, так?
– В том-то и дело.
– Но это же полный бред!
– Ты это экзаменаторам скажи. Им глубоко наплевать на здравый смысл – они как внушат себе какую-то чушь, так не успокоятся, пока в эту чушь не поверят остальные.
– И что с вами делали сегодня весь день? – как можно более спокойно выдавил из себя Джеймс.
– Играли в ФБР, – фыркнула семикурсница. – Устроили нам письменный допрос. Приходилось отвечать на придурочные вопросы типа «Что у вас было слева?», «Что у вас было справа?», «Кто сидел позади вас?», «Вы кому-нибудь давали списывать?». А что самое страшное, нас заставили потом в индивидуальном порядке на эти вопросы устно отвечать. Знаешь, самым сложным было не начать острить. И не захихикать от тупости ситуации. Потому что слева у меня было окно, справа какой-то парень из Пуффендуя, сзади пустая парта, а списывать я давала разве что экзаменатору, который сидел прямо напротив меня.
Джеймс бы рассмеялся от абсурдности ситуации, если бы не осознавал, чем это всё могло для бедных семикурсников обернуться. К тому же, никто не мог гарантировать, что с их работами не повториться что-то подобное.
– И как думаешь, они действительно аннулируют? – участливо поинтересовался юноша.
– Мерлин их знает, – скривилась Рита. – Если аннулируют, я вообще не знаю, что делать. Вообще финиш будет.
– Подожди, но ты ведь сама говорила, что в ГУМИ на факультете журналистики твои результаты ЖАБА никого не интересуют!
– Не интересуют. Но их единственное условие – чтобы я ничего не завалила. А если аннулируют Заклинания, то это будет считаться, что я их завалила.
– Но это же бред! Просто абсурд!
– Джеймс, сделай милость, успокойся, без тебя тошно.
– А что говорит Дамблдор?
– Он много чего говорит, но всё не по делу, – фыркнула девушка. – МакГонагалл честно пыталась внушить экзаменаторам, что у них начался старческий маразм, но они вежливо её послали.
– Но…
– Всё, я не хочу больше говорить на эту тему! Я устала и хочу спать. Спокойной ночи, Джеймс.
– Спокойной, – пожал плечами юноша, наблюдая, как подруга детства идёт в направлении спальни.
Гриффиндорцы сегодня были какими-то притихшими. Весть о том, что седьмым курсам грозят аннулировать экзамен, быстро разнеслась по всей школе и вызвала сочувственные отклики и у младших студентов, которые прекрасно понимали, что рано или поздно им тоже придётся сдавать ЖАБА и им тоже вполне могут устроить нечто подобное. Мрачное настроение витало среди школьников ближайшие несколько дней, а развязка этой истории наступила лишь вечером четвёртого дня, когда в гостиную Гриффиндора зашла профессор МакГонагалл, чтобы сообщить, что несколько работ всё же были аннулированы, и назвать имена тех из несчастных, кто учился на её факультете. К огромному облегчению Джеймса, который искренне беспокоился за подругу, работу Риты Скитер всё же засчитали и, к слову говоря, написала она этот экзамен на Превосходно.
