Глава 14Глава 14. Вопросы и ответы
И вот Алиса принялась рассказывать обо всем,
что с ней приключилось с тех пор, как она впервые
увидела Белого Кролика.
Сначала она чуточку робела - уж очень близко подсели
оба чудища и уж очень широко они разинули глаза, а главное, рты;
но постепенно она увлеклась своим рассказом
и совершенно перестала бояться.
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)
Аль Хаджри отпустили из участка только под утро. Полицейские, надо отдать им должное, были предельно корректны. Перед ним даже извинились, помогли обработать порезы, напоили водянистым и приторным кофе и подвезли до школы. Вопреки опасениям Аль Хаджри, его иммиграционный статус стражей закона совершенно не интересовал. Поняв, что уже не заснёт, он переоделся и отправился к Ньют, чтобы хоть как-то разобраться в событиях минувших суток. Ему было немного стыдно вспоминать, что накануне он подозревал её в предательстве, но радость от того, что его подозрения не оправдались, и особенно от того, что он, вроде бы, не успел выдвинуть никаких обвинений, заглушала неловкость.
Секретарша выглядела немного невыспавшейся, зато нервная беготня накануне принесла свои плоды. Организованный ею обед и последовавшие за ним посиделки за французским коньяком в каком-то уютном загородном клубе умилостивили Мэллори и его комиссию до такой степени, что инцидент с навозом почти забылся, а претензий по части учебно-воспитательной работы у попечительского совета было на удивление мало.
- Макгиллиган как-то очень правильно сказала, - рассуждала Ньют. - Мы для этих людей что-то вроде шофёра или садовника. Нельзя, конечно, ожидать, что они будут относиться к нам, как к равным, но они прекрасно понимают, что без нас им не обойтись. Могут, конечно, напускать на себя грозный вид, но, если б не Дабл-Ди, с их отпрысками вообще никто бы не справлялся…
Об аресте Скворрела Мэллори уже сообщили, однако особых проблем из-за этого не ожидалось. Скандал вовсе не был в интересах учредителей, поэтому несколько членов попечительского совета с самого утра развили бурную деятельность, чтобы не допустить огласки. Кроме того, Мэллори помнил, что Дабл-Ди согласился на создание клиники, только уступив его давлению, и в глубине души не считал директора виновным в чрезвычайном происшествии. Формально школа выступала только в качестве владельца помещения, снимаемого клиническим отделением, а Скворрел даже не числился в штате.
Основным героем ночной битвы за спокойствие Ястребиного Двора почему-то был объявлен Снайд. В версии, дошедшей до Ньют, события складывались следующим образом. Измучив всех медсестёр придирками и разругавшись с лечащим врачом, профессор выписался из больницы под собственную ответственность и приехал к школе за своей машиной. Ситуация располагала к медитации и неторопливой прогулке - иначе говоря, после полутора дней воздержания ему нестерпимо хотелось курить. Вышагивая, по своему обыкновению, вдоль ограды, Снайд обнаружил автомобиль Норта, запаркованный прямо на обочине, и решил выяснить, что бывшему коллеге понадобилось в школе среди ночи. Первый выстрел прозвучал в тот момент, когда профессор входил в главное здание. Тогда он отважно закрылся в комнате отдыха на первом этаже и позвонил в полицию.
Заявление констеблей о том, что школа была оцеплена, оказалось блефом - по вызову их приехало всего двое. К тому времени, как прибыло подкрепление, Норт уехал, никем не замеченный. Это было неудивительно: все переходы здания бывший замдиректора знал, как свои пять пальцев. Впрочем, Аль Хаджри не исключал, что Нортом полиция ещё заинтересуется. Дадли, после краткой беседы со следователем, напоили успокоительным и уложили спать в запертом изоляторе под присмотром медсестры. Пуля только слегка оцарапала ему плечо, но Снайд и примчавшийся по тревоге Дабл-Ди резонно рассудили, что, во избежание неконтролируемых слухов, мальчику лучше было ни с кем не общаться до изобретения официальной версии событий.
- А ты его видела? - спросил Аль Хаджри. - Как он там?
Ньют потупилась.
- Видела. Знаешь, Ру, он немного... да нет, он сильно не в себе! Родители приехали, так он их прогнал. Они сейчас у директора, миссис Дурсли рыдает - он её называл “тётя Петуния” и заявил, что домой с ней не поедет. И вообще, что-то такое городит немыслимое. Будто у нас тут волшебная школа для волшебников, и сам он великий волшебник.
- Это, может, транквилизаторы так действуют? От них, я читал, чего только не бывает, даже вкусовые ощущения искажаются, а уж сны...
- Вот, я его и спросила: "Это тебе такой сон снился, да?" - а он говорит, нет, не сон. Тут Дабл-Ди меня выставил.
- А мне-то можно к нему?
- Да, директор вообще-то так и сказал, чтоб я тебя ввела в курс дела, а потом сразу к Дадли отправила. Только чтоб ты говорил поменьше, а просто послушал, если он захочет тебе что-нибудь рассказать.
Аль Хаджри почувствовал было прилив гордости от того, что директор всерьёз обратился к нему за профессиональным мнением, однако запретил себе обольщаться. Скорей всего, важное поручение Дабл-Ди объяснялось тем, что стажёр просто был единственным, кому Дадли доверил бы свои секреты. Следующие слова Ньют подтвердили, что положение Аль Хаджри было шатким, как никогда:
- Ты ещё вот что... У Дадли чей-то пропуск нашли, так если это твой, ты не вздумай сознаваться! За это запросто с работы вылететь можно.
В коридоре растерянно переминались Эмма и Рекс, пускать которых к "внезапно заболевшему" приятелю было не велено. Аль Хаджри с трудом уговорил их идти на занятия, пообещав передать Дадли мешок конфет, которые они собрали со всего общежития. Больше поводов оттянуть посещение находившегося "не в себе" воспитанника не оставалось. Собравшись с духом, он позвал из соседнего кабинета медсестру, и та впустила его в изолятор. Для ребёнка, накачанного лекарствами после того, как его чуть не застрелили, Дадли выглядел вполне сносно, только смотрел с необычной серьёзностью.
Аль Хаджри аккуратно прикрыл за собой дверь и, как мог бодро, сказал:
- Привет, Дадли. Ну, как ты?
Мальчик приподнялся на локтях.
- Ты можешь называть меня Гарри.
- Хорошо, - сказал Аль Хаджри и сглотнул слюну. Видеть Дадли, встречающего его взгляд без улыбки, было непривычно и жутковато. - Хорошо, Гарри.
- Это моё настоящее имя. Теперь можно не скрывать - я больше не буду прятаться у Дурсли.
Аль Хаджри передёрнуло.
- Не думал же ты, что они мои настоящие родители? - удивился Дадли. - Мои родители давно умерли. Я их совсем не помню. Но я знаю, что они были необыкновенные.
Глядя на то, как просветлело круглое лицо мальчика, Аль Хаджри не решился возразить.
Вместо этого, он вывалил принесённые конфеты на тумбочку, где уже находилась солидная гора карамелек и шоколадных батончиков - по-видимому, школьная медсестра или Ньют тоже верили в лечебную силу сладостей.
- Смотри, это тебе от друзей.
Дадли со знанием дела выудил из кучи что-то ядовито-розовое, сунул в рот и скривился:
- Тушёная капуста. Фу.
И тут же смиренно добавил:
- Хорошо хоть, не ушная сера...
Аль Хаджри молчал.
- Ты не беспокойся, всё ведь обошлось, - сказал Дадли ровно. - Ты же понимаешь - это было нужно, чтобы забрать Волшебный Камень.
- Забрать - что?
- Волшебный Камень, - терпеливо повторил Дадли, - который превращает всё в золото.
“Понятно, Момси со своими ночными сказками, - подумал Аль Хаджри. - Или Эмма?”
- Его может взять только тот, кому он не нужен, - продолжал Дадли. - Тебе нужен, потому что ты нищий, - “Мэллори”, догадался Аль Хаджри. - Я помню, когда ты его привёз в железном ящичке, директор сказал, что спрячет сам. Не обижайся, я не мог тебе это доверить, раз он не доверял.
- И... где теперь этот камень? - спросил Аль Хаджри, лишь бы что-нибудь спросить.
- Он рассыпался, когда этот... Уолденорт его потрогал, остался только футляр, - вытянувшись на кровати, Дадли неуклюже повернулся на бок и выудил из кармана пижамных штанов какой-то маленький блестящий предмет. - Я подобрал его на лестнице. Он
почти превратился в золото - видишь?
Аль Хаджри опустил глаза. На ладони Дадли лежала пистолетная гильза.
- Я опоздал, - продолжал Дадли. - Из-за того, что испугался. Сначала прятался в левом крыле от великана, а потом, когда он ушёл, ходил на второй этаж за люмосом...
- За чем ходил? - переспросил Аль Хаджри, как заворожённый глядя на гильзу. По крайней мере, он сразу догадался, кого мальчик принял за великана.
Дадли молча кивнул в сторону тумбочки. Аль Хаджри пригляделся к вороху сладостей и уже пустых обёрток и вытащил “волшебную” авторучку профессора Снайда. На гладком боку фонарика было выгравировано “LUMOS”. Он дважды рассеянно щёлкнул выключателем, и бледное пятно будто нехотя расползлось по простыне и растаяло. Дадли поморгал и сообщил:
- Директор Дерфел сказал, что это ничего, что камень пропал. Главное, что он не достался вражьей силе.
- Да, - сказал Аль Хаджри. - Конечно, это главное.
- И то, что мы спасли единорогов.
Выбравшись от Дадли, потрясённый Аль Хаджри, как было велено, уселся записывать впечатления. Чем больше он писал, там яснее ему становилось, что только что услышанное складывалось в единую картину с теми заметками, что он вёл в течение года. Тогда он вернулся в свою избушку, чтобы собрать всё вместе, и к обеду у него набралось на диагноз шизофрении с бредом происхождения, раздвоением личности и прочими украшениями. Впрочем, для того, чтобы написать внятный отчёт, Аль Хаджри явно не доставало опыта, так что получалась какая-то довольно сумбурная повесть, приправленная догадками и сомнениями самого автора. В конце концов, он махнул рукой и отправился к Дабл-Ди с тем, что вышло.
К директорскому кабинету Аль Хаджри вернулся как раз в тот момент, когда оттуда выходил Снайд. Новоявленный герой всё ещё сильно напоминал ожившего покойника.
- Послушайте, Аль Хаджри, - сказал он, закрывая за собой дверь и становясь к ней спиной. - Насчёт позавчера... Я, разумеется, был прав в принципиальном вопросе, но, если вы подумали, что я вам угрожал, то... я сожалею.
Аль Хаджри смутился. Судя по всему, это можно было считать официальными извинениями, и благодарить следовало Ньют.
- Я тоже, наверное, наговорил лишнего.
Снайд болезненно поморщился и потёр виски.
- Да нет, вы-то как раз ничего вразумительного не сказали, - пробормотал он, пропуская Аль Хаджри в приёмную.
Дабл-Ди сразу пригласил его к себе и выслушал, не перебивая. Вскоре выяснилось, что их выводы во многом совпадали. Впрочем, директор был настроен более оптимистически: он не сомневался, что за следующий учебный год ему удастся если не рассеять бредовые идеи Дадли, то, по крайней мере, научить мальчика-волшебника мирно сосуществовать с миром, в котором жили мистер и миссис Дурсли. Уверенность наставника несколько успокоила Аль Хаджри, и его мысли вернулись к собственным проблемам: студенческая виза истекала через два месяца, а он всё ещё не задал директору самого главного вопроса - собирается ли тот продлевать его стажировку. Теперь, после конфликта со Снайдом и истории с Дадли, оказавшимся в смертельной опасности по вине Аль Хаджри, затрагивать эту тему казалось неуместным. Он молчал, не сводя глаз с белой карточки с магнитой полоской, которую директор рассеянно вертел в руках. Аль Хаджри узнал свой пропуск, как только вошёл: на пластике была отчётливая царапина, напоминавшая молнию.
Дабл-Ди, казалось, забыл о присутствии стажёра и думал о чём-то своём, словно взвешивая неизвестные аргументы и пытаясь принять какое-то решение. Вдруг он выдвинул ящик стола, уронил туда злосчастный пропуск и поверх очков посмотрел на Аль Хаджри.
- Вы, Рубез, отдайте свои записи секретарше, чтоб напечатала для меня. Нет, постойте... Я давно собираюсь задать вам один вопрос...
Аль Хаджри затаил дыхание, уверенный, что его судьба будет зависеть от его ответа.
- Вы ведь играете в шахматы?
