Глава 13Немного слезливости на ночь глядя. Мне бы хоть представление иметь, нравится вам или нет. Хоть какое-то :)
Глава 13
Сжала руки под темной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
– Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка,
Все, что было? Уйдешь, я умру!»
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
А. Ахматова
POV Марлин МакКиннон
Мое состояние не поддавалось описанию. Я была просто несказанно рада снова вернуться в Хогвартс, увидеть друзей и убедиться собственными глазами, что с ними все хорошо. Втайне от родителей я несколько раз настраивала радио на магический мир, чтобы знать последние новости, но, слава Мерлину, знакомых имен не услышала.
Эти десять дней, как и говорил Сириус, прошли довольно быстро, но это не означало, что я не успела соскучиться. Отчасти меня спасали письма – от Алисы, от Лили и Джеймса, от Рема и даже одно письмо от Питера, хотя я была уверена, что никому другому он писать не отважился. Отчасти я просто старалась хоть ненадолго забыть о нашем военном положении и наслаждаться общением с семьей. Получилось. Ненадолго.
Мои нервы потрепала и поездка в Хогвартс-экспрессе, так как, зайдя в вагон, никого из друзей я там не обнаружила, а переходить в другой запретили из-за повышенных мер безопасности. Дважды на пути поезд останавливался, - может быть, какая-то проверка, но я этого точно не знала. Затем, как ни в чем не бывало, он продолжал путь, а я все так же неотрывно смотрела в окно.
Едва сойдя с поезда, я принялась искать их взглядом, но наткнулась только на Лили и Джеймса. Они, конечно же, были рады меня видеть, но мне тут же показалось, что они что-то от меня скрывают. То есть, скрывает Джеймс, потому что за Лили я ничего такого не заметила, или же она где-то научилась притворяться. Затем мы увидели Рема и принялись расспрашивать, как у него прошли каникулы. Я казалась веселой, я не должна была вызывать подозрений. Никто не должен был узнать, как мне страшно. Лунатик рассказывал, что они с родителями праздновали дома, так что все было не так уж и весело. По крайней мере, не так весело, как у Лили и Джеймса, тут у меня сомнений не возникало.
– Эй, а где же Бродяга? – спросил Рем, и я невольно вздрогнула. Весь день я пыталась загнать тревогу за него куда-нибудь подальше. Я не получала от него писем, я не видела Сириуса в поезде и сейчас его тоже нигде не видно.
– Сам удивляюсь, – невозмутимо ответил Джеймс, но глаза его были непроницаемы.
Точно скрывает, чертенок, мрачно убедилась я. Странно, почему-то я всегда была уверена – что-что, а лжет Поттер превосходно. Но или так было задумано, или я ошибалась, одно из двух.
Едва зайдя в замок, Лили отлеветировала чемодан в нашу комнату, а я от нечего делать потащила его сама, о чем потом крупно пожалела. Уму непостижимо – тащить чемодан на седьмой этаж гриффиндорской башни только для того, чтобы проверить, хватит ли на это сил. Хватило, да, но о том, как я себя буду чувствовать после, я не подумала. И это все равно не очень-то помогло мне отвлечься.
Солнце уже садилось, а я продолжала мучиться неизвестностью. Лили сидела на кровати и спокойно читала книгу, но как только в комнату зашла Алиса, Лилс тут же отложила ее в сторону и засыпала подругу миллионом вопросов. Едва переступив порог комнаты, Алиса начала рассказывать, как слетала с родителями и Фрэнком в Америку, но я не слушала.
Вообще-то мне и так свойственно все время переживать. Какой-никакой, но повод всегда найдется. А сейчас повод был самый что ни наесть подходящий – Сириус. Черт тебя возьми, Блэк, но никогда прежде я так не боялась. Никогда, ни-ког-да не было такого, чтобы мы не увиделись сразу же после возвращения. Да, может быть, я развожу панику на пустом месте, но последнее время мои нервы не выдерживают даже минимальной нагрузки, хотя не думаю, что я одна такая. В такие времена людям свойственно бояться собственной тени, и я даже не говорю о близком человеке, который уехал к семье, где важны лишь этикет, манеры и происхождение, а вовсе не чувства.
Собственно, я не понимала, чего именно боюсь. Если Джеймс так спокоен, значит, Сириус здесь, он в порядке, с ним ничего не случилось. Где? Это уже следующий вопрос. Факт в том, что я его не видела, а он меня не искал, чего наверняка я тоже утверждать не могла. Замкнутый круг и одни вопросы. Возможно, ему сейчас тоже страшно, но никто, естественно, никогда не узнает об этом.
– Марлин, – позвала меня Лили, и я тут же с надеждой повернула голову. Движение вышло довольно резким. Лил оглядела меня пристальным взглядом, но я не могла понять, что он означает.
– Как прошли твои каникулы? – с радостными нотками в голосе спросила Алиса, ее глаза так и сверкали от заново пережитых впечатлений. Она не замечала моего состояния, и это было очень хорошо – значит, я все еще справляюсь со своей ролью.
– Все в порядке, – улыбнувшись, ответила я и бросила еще один взгляд в окно. – Они страшно обрадовались, что я смогла к ним приехать. Мы много гуляли, разговаривали с братом, и да, я действительно по ним скучала.
– Разумеется, – ласково улыбнулась Лили, но ее улыбка тут же погасла. – Твой брат любит тебя и гордится, а моя сестра…
– Я ее помню, – мрачно кивнула Алиса, взяв Лилс за руку. – Она и сейчас такая же невыносимая?
– Теперь их двое, – еще более мрачно, но с грустными нотками отозвалась Лили. – Хотя, пожалуй, этот Вернон надолго запомнит Джеймса. – Она криво, по-поттеровски, усмехнулась, а Алиса, едва сдерживая смех, добавила:
– Это действительно здорово, что ты привела его туда. Им, в самом деле, нужно было пообщаться.
– Скорее, это он меня привел, – пожала плечами Лили. – Зато я увиделась с мамой.
– Я тоже думала об этом, – призналась я, с сочувствием взглянув на подругу. – Скорее всего, твоя Петунья владеет самовнушением. То есть, когда-то в детстве она себе что-то внушила, а потом приняла это за правду, в которую сейчас свято верит. Это, кстати, ненормально, можешь так ей и передать при встрече.
– Не получится, – с тоской выдавила Лили, мотнув головой, отчего золотисто-рыжий локон выпал из-за уха, куда был ранее заправлен. – Я сказала ей, что больше она меня не увидит. Надеюсь, хоть сейчас она будет счастлива.
Я покачала головой, закусывая губу. Что ж, это благородно, вот только сомневаюсь, что эта особа того стоит. Если судить по рассказам девчонок, Тунья – редкостная стерва, а с такими нужно постоянно держать ухо востро. Но я была благодарна Лили – им с Алисой таки удалось на какое-то время отвлечь меня от гнетущих мыслей.
На какое-то время – это совсем не долго, поэтому, чтобы отвлечься от своих мыслей без ее помощи, я решила пойти прогуляться по замку. Привычное желание, я всегда так делала, стараясь убежать от тяжелых, преследующих меня мыслей. Спускаясь по лестницам, я сосредоточенно смотрела под ноги, пытаясь предугадать, когда именно с лестницы исчезнут две или более ступенек, но как назло ничего не происходило. Наверное, нужно было подняться на Астрономическую башню, чтобы ветер остудил лицо и привел в порядок мысли, но я об этом не подумала, а теперь подниматься обратно уже не хотелось.
Я шла медленно, пытаясь растянуть время и измерить его в ступеньках. Раз, два, три, четыре…
– Ну, перестань грустить, радость моя! Это всего десять дней, не месяц и не год. Мы скоро увидимся.
Пять, шесть, семь, восемь…
– Ты даже не успеешь соскучиться. К тому же, мы будем тебе писать.
Девять, десять, одиннадцать, двенадцать…
– Я хочу, чтобы у тебя была вещь, глядя на которую, ты всегда сможешь вспомнить обо мне.
Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – свистящим шепотом считала я, и, не отдавая себе в этом отчета, потянулась к фигурке черного пса, болтающейся на браслете. Шла и шла, подавляя желание зажмуриться, пока нога не провалилась в пустоту.
Ступеньки кончились, а я так и осталась стоять, закрыв глаза и сжимая в руке мой талисман, глаза которого тревожно блеснули, становясь привычно темными.
– Они и будут синими, когда ты со мной или просто чувствуешь себя счастливой.
– Никаких «или». Без тебя я не буду счастлива, Блэк. Просто не забывай об этом.
Я не ошиблась, говоря ему эти слова. Непроницаемая чернота глаз-кристалликов стала для меня привычной, иногда меняясь на темно-темно синий, но он мало отличался, демонстрируя лишь легкий оттенок.
Я много думала в эти каникулы, думала обо всем на свете. Пожалуй, это самый долгий срок, на который я расставалась с друзьями – раньше мы то и дело были друг у друга в гостях. Я стала казаться себе более суеверной, чем была когда-либо раньше, я стала обращать внимание на разные явления, которые могут быть знаками. Казалось бы, о каких знаках речь, когда ты и так волшебница, но я думала, что как раз поэтому и стоит ко всему приглядеться внимательней. Может быть, я и ошибаюсь, но, скорее всего, во всех этих предрассудках виноваты сны.
К собственному счастью, я давно не видела никаких снов, как я и надеялась, эти каникулы прошли очень спокойно, если не считать того, как я по всем скучала. Кажется мне, или раньше я гораздо спокойнее относилась к расставаниям разного рода? Да, скорее всего, так и есть.
Решив продолжить мысль о свежем воздухе, я вышла из замка, спустилась по мраморной лестнице и замерла в нерешительности. Куда пойти? Какое-то странное ощущение, будто откуда-то издалека меня кто-то зовет, кто-то невидимый. Да, это уже чересчур, поэтому, решив отогнать от себя эти суеверные страхи, я отправилась прямо на поле для квиддича. Что странно, так это сгустившиеся над ним тучи. Как будто мой сон неожиданно решил сбыться.
Я на мгновение остановилась, но затем решительно продолжила путь. Если я не испугалась, когда думала об этом, то и сейчас не должна бояться. И я смело шагнула на территорию стадиона, пребывая в полной уверенности, что ни на поле, ни на трибунах никого нет.
Однако, несмотря на мои предположения, на поле меня уже ждали. На губах сама по себе появилась улыбка, нервная, на мой взгляд, и я ускорила шаг, но он остановил меня прежде, чем я приблизилась к трибуне, на которой он сидел. Я знала, должна была знать. В конце концов, он бы все равно искал меня, он бы непременно меня нашел, но ведь я не видела его целый день. Поднявшись с места, Сириус смотрел на меня долгим серьезным взглядом синих глаз, а я замерла, не понимая, что происходит.
Я действительно не понимала, или очень хотела так думать. Он был слишком хмур для человека, радующегося встрече со своей девушкой, которую не видел почти две недели. Он был так мрачен, что, казалось, он зол на весь мир, и на меня в том числе. Улыбка начала медленно гаснуть на моих губах, я искала любой проблеск привычной нежности, которую он показывал только мне. И не находила.
– Стой на месте, – жестко произнес Бродяга, хотя я и так уже и не думала подходить.
Несколько мгновений я была неподвижна, клянусь, мне казалось, что под его взглядом я примерзла к земле, лишь вглядываясь и не в силах отвести глаз от лица, на котором не было улыбки, от глаз, будто покрывшихся льдом. Что-то было не так, и я уже знала это, боясь представить самое худшее.
– Если ты хочешь сделать что-то, чего делать не хочешь, то не делай этого, – осторожно произнесла я, поднимая на него глаза. Мне бы впору последовать собственному совету - лучше бы я этого не делала. Глупая гриффиндорская отвага, впервые я ненавидела ее за то, что увидела. Выражение его лица не изменилось, глаза смотрели холодно и равнодушно, такое сочетание до сих пор было мне незнакомо.
Готова поклясться чем угодно, он знал, как сильно ранит меня этот холодный, чужой взгляд. Знал, но, тем не менее, продолжал смотреть, не отводя синих глаз, таких родных и любимых глаз, от моего лица. Я бы подумала, что он запоминает, если бы не это ко всему равнодушное выражение.
Черт.
Я была зла. Странно, но ярость вспыхнула во мне словно искра и, наверное, он видел ее в моих глазах.
– Хочу, – твердо произнес он, не пытаясь сделать хотя бы шаг мне навстречу. Что-то обжигающе холодное растекалось по венам, и время застыло. Сердце замерло. Я по-прежнему не могла пошевелиться, не могла выговорить ни слова. Подумать только, я лишь беспомощно смотрела на него, ожидая продолжения, точно чего-то страшного и неминуемого. Я полыхала изнутри, яростный огонь взвивался, казалось, в самом сердце, но, черт побери, я молчала.
– Хочу и должен, – услышала я будто сквозь подушку, словно через туман, через километры. Я не чувствовала его, я не могла понять, о чем он думает. Я ждала, я просто ждала, не в силах произнести ни слова, не чувствуя под собой ног и желая одного – закрыть глаза и услышать любимый голос. Прежний. Но следующие его слова просто поставили меня в тупик, отключая все эмоции.
Даже злость замерла во мне в этот миг.
– Мы должны расстаться, – медленно, с расстановкой произнес Сириус. Совершенно хладнокровно, точно сказал что-то само собой разумеющееся.
Я не шевелилась, не опускала глаз и могла лишь чувствовать, как что-то с силой сжимается внутри меня. Я не могла всерьез воспринимать то, что он только что сказал. Я не могла предугадать это заранее. А если даже такая мысль мелькнула где-то в уголке сознания, я лишь презрительно отогнала ее прочь. Серьезно, Блэк? После всего, что мы пережили?
С губ сорвался прерывистый вздох, и я поняла, что все это время почти не дышала. Сказать, что я была поражена и растеряна, значит, не сказать ничего. Я пребывала в состоянии до этого момента мне незнакомом, и я никогда не хотела бы о нем узнать. Видимо, не судьба, МакКиннон.
Он действительно только что это сказал.
Ты слышала.
– Ты… – Голос прозвучал хрипло и неразборчиво, поэтому пришлось откашляться и начать заново: – Ты шутишь, да, Блэк?
Я почти готова была засмеяться. Знаете, недоверчиво вскинуть бровь, растянуть губы в ухмылке и услышать в ответ знакомый чуть снисходительный смех. Но ответом мне был молчаливый прямой взгляд, и я испугалась, что засмеюсь на самом деле.
– Что случилось? – произнесла я спокойно, пытаясь найти в себе силы не опускать взгляд. По тени, промелькнувшей в его глазах, я поняла, что недалека от истины. – Скажи мне! – настаивала я, твердо глядя ему в глаза. В чужие глаза. Чёрт. Чёрт, пожалуйста, Блэк.
Я знала этот взгляд! Упрямый, решительный.
Он отрицательно мотнул головой, нахмурившись, и я невольно оперлась на перила, чувствуя, что...
Да ничего я не чувствовала. Я не понимала. Не могла понять.
– Я серьезно, Сириус, – начала я, но он перебил меня на полуслове все тем же жестким, ничего не выражающим голосом:
– Я ничего не скажу. Я не собираюсь ничего тебе говорить, ты просто должна уйти. – Он смотрел на меня как на идиотку, я же, в свою очередь, отвечала ему тем же. Я не верила ему, ни одному его слову.
Но смысл этих его слов постепенно доходил до моего сознания, мысли появлялись как-то вяло и тут же исчезали, потому что мне не хотелось думать. Весь мой мир рушился на моих глазах, хотя я пока еще даже не осознавала этого. Вот я оглядывалась назад и видела знакомую улыбку, и голос подобно эху откуда-то издалека произнес: «Это всего десять дней…». Что же, черт возьми, могло произойти за эти десять дней, если я перестала быть его радостью?
– Я хочу, чтобы ты восприняла это всерьез, потому что я не шучу, – как будто издалека услышала я голос, который вроде бы был тот же самый, вот только звучал по-другому. Инстинктивно я подняла на него озадаченный взгляд. Такая интонация была мне незнакома, и я никогда в жизни не хотела бы ее услышать.
– Я поняла, – почти что с вызовом отозвалась я, прищуриваясь. Откуда взялась эта ярость? – Значит, не хочешь меня видеть.
Не знаю, что нашло на меня тогда. Осознание начало медленно проникать в самую душу. Он обещал вернуться ко мне, и он вернулся. Только вот не ко мне. Он обещал не оставлять меня одну. И, видимо, солгал. Мерлин, я была слишком зла, чтобы думать об этом. Я была слишком зла, чтобы просто сесть на скамейку и разрыдаться как нормальная брошенная девчонка.
Блэк сделал два шага назад.
Развернулся.
И я не выдержала.
– Ты просто возьмешь и уйдешь? – закричала я, игнорируя жжение в глазах. Я не могла сдаться. – Ты всерьез думаешь, что можешь так просто дождаться меня здесь, сказать, что больше не желаешь иметь со мной ничего общего, и уйти? Думаешь, я поверю тебе? – Я смотрела ему в глаза, теперь уже боясь оторваться, а он почему-то не спешил уходить. – Считаешь, ты убедил меня, Блэк?! – Казалось, мы ведем безмолвный поединок, только исход был более чем предсказуем.
Упрямый осел. Если что-то решил, то и с места его не сдвинуть.
«Зачем, зачем ты это делаешь?» – мысленно кричала я, пытаясь заставить его объяснить. Была причина, я уверена, что была.
«Так надо». – Его взгляд был тверд и непреклонен, словно он был полностью уверен, что поступает правильно. Бросая меня, поступает правильно.
Я тихо всхлипнула, держась из последних сил. Не вздумай, МакКиннон. Ты злишься. Ты так зла, что просто не можешь плакать.
Сириус прошел мимо меня, чуть коснувшись руки, но я этого не почувствовала. Я сумела заставить себя обернуться уже тогда, когда он спустился с трибуны и пошел по полю, на ходу превратившись в собаку. Я молча смотрела ему вслед, пытаясь осознать то, что только что услышала. Невероятно. Мерлин, что он только что сделал? Неосознанно облизнув губы, я ощутила солоноватый привкус и провела рукой по щеке, стирая слезы. Да. Теперь можно.
Я просто стояла, не в силах отвести глаз от далекой черной точки, мчащейся к Запретному Лесу. Все мысли куда-то улетучились, я не чувствовала совершенно ничего, как будто находясь в оцепенении. Ноги словно ватные, дрожат и подкашиваются под весом моего тела. Я упала на скамейку и, разумеется, не стала кричать, звать его, потому что понимала – это бесполезно, и если он решился на такой шаг, значит, случилось что-то ужасное или же я просто не хотела признавать, что давно ему надоела. Безумие. Я знала, что когда-нибудь произойдет что-то такое, что заставит меня очнуться. За такое долгое счастье обязательно пришлось бы платить, и вот подошел час расплаты. Но до этого самого момента я считала все это не более чем моей личной паранойей.
И, кажется, ошиблась.
Я долго сидела, не шевелясь и глядя в одну точку, возможно, разговаривала сама с собой или все-таки звала Сириуса, честно говоря, даже не помню. Внутри не осталось ничего, даже воздуха было самое минимальное количество – хватало, чтобы делать прерывистые вдохи между короткими бесшумными всхлипами. Внутри все сжалось, и временами я просто зажмуривала глаза, надеясь, что вижу очередной кошмар.
Какая жестокая ирония. Все это время я боялась проснуться, боялась открыть глаза и понять, что его нет рядом, что все это был только сон, а что теперь? Теперь я мечтала уснуть и никогда не просыпать в том мире, где не осталось ничего, кроме обиды, пустоты и непонимания, непрошеных воспоминаний, то и дело, лезущих в голову.
Мне тринадцать, и это был мой второй поход в Хогсмид с Мародерами, да и вообще второй поход в Хогсмид. На мне мантия-невидимка, которую Джеймс одолжил мне еще вчера, просто для эксперимента, ведь мне было ужасно интересно. Я спряталась под мантию и незаметно подкралась к мальчишкам.
– Привет, ребята, – звонко приветствовала я, выставляя из-под мантии озорной светло-серый глаз. – Вы идете сегодня в Хогсмид?
– Конечно, Марлс! – Сердце болезненно сжалась от этого искренне веселого голоса. – Пойдешь с нами?
Я снова зажмурилась, спрятав лицо в ладонях и пытаясь хоть немного успокоиться. Кажется, пошел снег, но мне было все равно, я и так не могла заставить себя шевельнуться, а если бы все-таки поднялась, то тут же опустилась бы обратно. Я совсем не чувствовала ног, может быть, замерзла, не знаю. То и дело вздрагивая, я пыталась заглушить возвращающиеся эмоции, но не очень-то в этом преуспела. Память – коварная штука, если нужно что-то вспомнить – это удастся с большим трудом, но если хочешь забыть, то никогда не забудешь.
Стадион… метель… и голос, голос, пророчащий, что я останусь одна. Совсем одна… Мерлин, зачем он это сделал? За что? Я закрыла глаза и опустила голову на руки, будто это помогает. Меня трясло, не знаю, от холода или оттого, что душило меня изнутри, сдавливало горло все сильнее и сильнее. Мне казалось, что я не могу дышать, казалось, что умираю. Сейчас я была бы даже рада этому, потому что на данный момент дальнейшая жизнь казалась мне наихудшим вариантом.
Хотелось… разобраться? Да, кажется, именно эта мысль только что пронеслась в голове, но вот ее уже нет. Какой в этом смысл? Он уже ушел, а когда Сириус Блэк решает уйти, его никто не сможет остановить.
Что я сделала не так?..
Примерно в таком состоянии меня нашел Джеймс. Кажется, он звал меня довольно долго, но я не могла ответить ему, и скорее почувствовала, чем услышала его шаги. Что-то теплое опустилось мне на плечи, Джеймс присел рядом, и я через силу повернула голову в его сторону, силясь что-то увидеть, но все расплывалось перед глазами. Не говоря ни слова, он притянул меня к себе, и я тут же разрыдалась, положив голову ему на плечо. Да, теперь было больно, гораздо больнее, чем я могла себе представить, но, похоже, стоило к этому привыкнуть, ведь этот мир больше не был моим, не был нашим. Все яркие краски растворились, точно их и не было с того самого момента, когда я осталась одна.
– Совсем холодная, Марлс… – пробормотал Поттер, сжимая мою руку своей. – Марлин? Марлин, ты слышишь меня?
Я слышала, но не знала, как это показать. Я пыталась посмотреть на него, но почему-то не могла пошевелиться. Кажется, какой-то промежуток времени просто выпал из моей памяти, но затем я вновь услышала успокаивающий голос Джеймса.
– Я знаю, что слышишь, – шепнул он, ласково поглаживая меня по волосам. – Мерлин, я говорил ему, что это неправильно… – Я протестующе дернулась. – Прости, Марлс… – с сожалением отозвался Джеймс, крепче прижимая меня к себе. – У него не было выхода, ты должна мне верить. Ты веришь мне?
Он встряхнул меня еще раз, и я инстинктивно закивала головой.
– Умница. Нам надо уходить отсюда. Марлин, пожалуйста… Ты совсем замерзла.
Мне было все равно, я не сопротивлялась, когда он заставил меня опереться на его плечо и медленно пойти в замок. Я не знала, сколько прошло времени, помнила лишь, что у сарая с метлами я остановилась. Я чувствовала себя оглушенной. Резко обернувшись, я посмотрела на Джеймса. Я должна знать точно.
– Он ушел? Действительно ушел?
Показалось мне, или он не ожидал, что я спрошу? Неужели, я и правда выгляжу так плохо? Эмоции возвращались. Может быть, не все потеряно, и у меня есть надежда… Может быть…
– Скажи мне! – наверное, я закричала. – Скажи мне правду, Джеймс!
– Я… я не знаю, – наконец выдавил Поттер, медленно покачав головой.
Я замерла.
– Он не мог. Так просто. Уйти.
Мне хотелось опуститься на землю, но Сохатый тут же решительно подхватил меня, с тревогой заглядывая в глаза. Я слабо кивнула, попыталась улыбнуться, мне вдруг стало все равно, куда он ведет меня. Я не заметила, когда мы вошли в замок. Джеймс неторопливо поднимался по лестницам, я послушно переставляла ноги, опираясь на его руку, иногда спотыкаясь. Я совсем не видела, что происходит вокруг и, хотя ни о чем конкретно не думала, была где-то далеко. Потом я не могла вспомнить, как оказалась в гостиной, но важно ли это было на тот момент?
Неожиданно меня отпустили, и я медленно повернула голову в сторону Джеймса. Казалось, он наблюдает за мной, в его глазах застыла тревога. Я хотела поблагодарить его, но, едва открыв рот, снова закрыла его. Джим не сводил с меня встревоженных глаз.
– Марлс, я не смогу проводить тебя до комнаты, – услышала я его голос, по которому поняла, что ему совсем не хочется оставлять меня одну. – Ты дойдешь сама? Марлин? – В его голосе надежда, что-то ободряющее, не доходящее до моего сознания.
Я едва заметно кивнула, и он повернулся к выходу из гостиной. Стоило ему отвести этот тревожный взгляд обычно веселых карих глаз, как я обессиленно съехала по стене, обхватив руками колени. Слишком рано, вяло подумала я, услышав приближающиеся шаги. Мгновение – и Поттер сел рядом со мной.
– Марлин… – Его беспомощный взгляд переместился куда-то вверх, и то, что он увидел, заставило его облегченно выдохнуть. – Слава Мерлину, Лили. Как же я рад тебя видеть.
POV Лили Эванс
Я так и замерла на месте, увидев то, что происходило в гостиной, хотя и рассчитывала найти Марлин здесь. Я долго прождала ее в спальне, а затем, не выдержав, вышла из комнаты и, как оказалось, очень вовремя.
Марлин сидела, обхватив тонкими руками колени, бледная и ничего не замечающая вокруг. Нет, она не плакала, глаза абсолютно ясные, но без единой мысли, она выглядела измученной и какой-то…
Не в силах стоять на месте, я быстро приблизилась к ним и села рядом. Никогда бы не могла подумать, что увижу ее такой… отрешенной. Всегда живая и жизнерадостная, полна идей, как разнообразить скучные школьные будни… Я неуверенно положила руку ей на плечо, но она даже не заметила.
Взглянув на Джеймса, я увидела полные тревоги карие глаза и испугалась еще больше. Черт возьми, он знал, что я знаю, с чем это связано – знал, но ни словом не обмолвился о тайне Сириуса, которая как будто так и осталась в Годриковой Впадине.
– Ты отведешь ее?.. – наконец спросил Джим, многозначительно кивая на лестницу, которая вела в спальню девочек. – Я боялся оставлять ее здесь одну, но ты пришла…
– Что случилось? – все-таки прошептала я, вновь переводя взгляд на Марлин. Искусанные в кровь губы слишком ярко выделялись на фоне бледного как мел лица и точно хрустальных остановившихся глаз. Пустые, как будто остекленевшие. Я вновь посмотрела на Джеймса. – Джеймс…
Но он уже поднялся на ноги, видимо, гонимый какой-то внезапно полученной идеей.
– Помоги ей подняться и проследи, чтобы она уснула, – в последний раз попросил он, внимательно глядя на меня. – Пожалуйста, Лили, это важно.
– Куда ты? – безнадежно спросила я. Как долго будут продолжаться эти вечные секреты?
– Искать Бродягу, – коротко отозвался Джеймс, быстро поцеловав меня в макушку. – Не думаю, что он сейчас выглядит многим лучше нее.
Я замерла, молча глядя, как он почти бегом бросается к выходу, и вздрогнула от звука закрывшейся двери. Невольно пришел на память тот обрывочный разговор, подслушанный почти неделю назад в доме Джеймса. Сириус что-то хотел сделать… Кажется, сделал. Вспыхнув от ярости, я вновь повернулась к Марлин, но ни взгляд, ни выражение лица, ни поза – ничего не изменилось. Она сидела как фарфоровая кукла, неживая и печальная.
Не в силах больше смотреть на это, я подняла ее на ноги и повела в спальню. Если это шок, тогда ей нужен лишь отдых, если что-то другое... Впрочем, отдых ей нужен в любом случае – в конце концов, я проходила курс медицинской подготовки вмести с Мэри и Алисой, я знала, что делать.
Уложив Марлин на кровать, я вернулась к своему месту, наблюдая, как она поворачивается на бок, судорожно обхватывая рукой подушку. Она не плакала и вообще находилась в состоянии, подобном оцепенению. Я не хотела спать, боялась, что если усну, с ней может что-нибудь случиться. Не знаю, почему, но я так думала. Поэтому осталась безмолвно сидеть на кровати и неотрывно следить за Марлин, казавшейся как никогда хрупкой и беззащитной.
Едва покинув замок, он уже знал, куда нужно идти дальше и невольно поежился от устрашающей тишины, повисшей в воздухе. Далекие темные кроны деревьев Запретного Леса колыхались от ветра, придавая еще более темных красок и без того мрачному пейзажу.
Пожалуй, снег в эту ночь был единственным светлым пятном, будто посыпанный алмазной крошкой и неярко сверкающий в темноте, однако Джеймсу некогда было любоваться красотой окружающей его природы. За шесть лет он так привык к этим местам, что научился не замечать довольно очевидных деталей. Он не бежал, но шаг его не был и медленным, что-то среднее и немного осторожное, на случай, если его не ждут. Где-то недалеко он уже слышал знакомый вой, от которого все сжималось внутри и подгоняло вперед, но он сопротивлялся. Оттуда же доносилось неравномерное уханье сов и легкий шелест травы, колышущейся от ветра.
Дойдя до первых деревьев, отбрасывающих на снег длинные тени, Джеймс решительно шагнул под их кроны и в тот же миг скрылся из поля зрения непрошеных наблюдателей, если таковые имелись. В любом случае, осторожность не повредит.
Он прошел совсем немного, постоянно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к обычному шороху. Он никого не звал, прекрасно зная, что если Бродяга захочет быть найденным, то покажется сам. Если нет – то и искать бесполезно, зови, не зови. Вот и сейчас, едва углубившись в лесные дебри, он увидел на холме знакомый черный силуэт с запрокинутой вверх головой. Из горла пса вновь вырвался душераздирающий вой, и Джеймсу неожиданно захотелось закрыть уши руками.
– Бродяга… – низким голосом произнес Джеймс, делая два медленных шага в сторону друга. Затем резко развернулся в противоположную сторону, запустив обе руки в торчащие черные волосы. Он просто не мог выносить этого зрелища и одновременно осознавать, что ничем не может помочь.
– Спасибо, что помог ей, – услышал он за спиной глухой, ничего не выражающий голос, похожий на эхо шуршащих верхушек деревьев.
Резко обернувшись, Джеймс остановился молчаливым взглядом на своем старом друге, с которым к этому моменту они пережили немало и хорошего, и плохого. Сириус сидел в позе, идентичной недавно виденной Джеймсом позе Марлин МакКиннон, с той только разницей, что в его глазах еще оставались какие-то признаки жизни. Длинные волосы были непривычно растрепаны, рубашка местами порвана, он также был непривычно бледен и напряжен. Костяшки на руках сбиты в кровь.
– Вот и все, друг, – тихо произнес Блэк, и, слабо усмехнувшись, запрокинув голову назад и зажмурив глаза. – Представляешь? Все. – А затем, порывисто развернувшись, вдруг рассмеялся, и громкий смех заставил Джеймса поёжиться. - Я должен радоваться, да? – выкрикнул Сириус, запрокидывая голову. – Она свободна от меня! От моей чокнутой семейки, верно? В безопасности! Проклятье, я же должен быть счастлив!
Джеймс в бессильной ярости ударил кулаком по стволу дерева и точно в ответ услышал протестующий шепот верхушек. Он и сам не понимал, на кого именно злится – на себя за свою беспомощность или все также на треклятого Волан-де-Морта и его сумасшедших сторонников.
– Это неправильно! – прошипел он, запрокидывая голову и вновь яростно взъерошивая волосы. – Твои слова уничтожили ее, Бродяга. Вы оба этого не заслуживаете.
– Это единственный выход, Сохатый, –Бродяга придушенно хмыкнул, не открывая глаз от далёкого неба. В его голосе прозвучала горечь. – Моя храбрая девочка. Она разозлилась, Джим, она была так прекрасна, что я чуть было не сорвался. Такая храбрая. Но я должен был сделать это, чтобы спасти ей жизнь. Если она не будет связана со мной, то останется жива, понимаешь?
– Я знаю, дружище.
В мгновение ока Джеймс оказался рядом с Сириусом и с силой сжал его плечо. Сириус повернул голову и посмотрел на него знакомыми с детства синими глазами, он искал поддержки, и Джеймс готов был остаться с ним до конца. Сохатый знал, что только ему позволено видеть друга в таком состоянии, только он может быть рядом в такие минуты. Марлин сейчас в надежных руках Лили.
– Ты… вернешься обратно? – чуть помедлив, спросил Джеймс, заранее зная ответ.
– Не сейчас, – отрицательно покачал головой Блэк, с силой сжимая переносицу и проводя рукой по лицу. – Иди уже, Сохатый. Тебе вовсе не обязательно все это слушать. Псом мне легче. Можно выть, и никто этого не услышит. – Сириус отвернулся, и окончание последнего слова растворилось в шелесте высокой травы и крон деревьев. Где-то снова ухнула сова. – Что если моя семья хотела оказать на меня давление и раньше? Что если семья Марлин была вовсе не отвлекающим маневром, а самой настоящей целью?
– Сириус…
– Нет. Ответь. – Казалось, Блэк готов был расхохотаться. Синие глаза вспыхнули безумным огнем. – Что если отряд твоего отца спас ее родных, когда моя семья хотела их уничтожить, чтобы уничтожить меня? Это конец, Сохатый… Это… – Сириус замотал головой, махнув рукой. – Тебе пора идти. Давай, иди! Возвращайся, Поттер!
– Я прикрою, – лишь отозвался Джеймс, последний раз сжимая плечо друга. – И присмотрю за ней.
Вставая, он поймал молчаливый взгляд Бродяги, говорящий ему обо всем, о чем друг не смог сказать вслух. Джеймс кивнул и пошел обратно по знакомой тропинке, но через пару метров вновь обернулся. Среди деревьев мелькнул и исчез черный кончик хвоста, и лишь эхо негромко топающих лап раздавалось вокруг. Вскоре исчезло и оно.
Джеймс молча побрел в замок, больше не оглядываясь и полностью погруженный в свои мысли. Как бы ему хотелось, чтобы все это побыстрее закончилось, чтобы все вокруг вернулись к нормальной, привычной жизни, забыв ныне происходящее, как страшный сон. Звук его шагов с каждым новым разом все больше растворялся среди поднимающегося ветра и, уже заходя в замок, Сохатый услышал неровное эхо, сказавшее ему о том, что он уже знал и сам. Плотнее закрыв за собой дверь, Джеймс резко прислонился к прохладной стене и, уже в который раз за этот вечер, запустил руку в многострадальные черные волосы.
Увидев на стене у главного входа пустой подсвечник, он схватил его и с силой швырнул в темноту, наслаждаясь резким звуком бьющегося стекла, разорвавшего тишину, и эхом, отскакивающим от стен пустынного коридора...
