Глава 15Восьмое ноября, около трех часов дня.
Это был уже четвёртый дом в её «странствиях». Но, в отличие от предыдущих, он был связан у Лили, по большей части, со светлыми воспоминаниями. Дом Сириуса, купленный им на дядино наследство, располагался в «полумагическом» пригороде Лондона. Рядом жила чета волшебников, что было приятно, но и создавало определенные «проблемы». Как-то раз на Рождество, Мародёры и Лили надумали спеть кому-нибудь традиционные праздничные гимны; жребий пал на соседей, и за это молодежь была накормлена килограммами вкусностей. Но однажды загулявшаяся до трёх ночи компания гриффиндорцев получила через окно двойное Агуаменти Максима…
Лили улыбнулась, вспомнив это. Идущий рядом Сириус спросил:
- Что такое?
- Как поживают мистер и миссис Грейпсы? Я просто вспомнила вечеринку в морском стиле…
- У них всё в порядке. Видишь, тебе не будет одиноко, и если что…
- Бродяга, не беспокойся за меня, ты хочешь побыть с братом, и я прекрасно тебя понимаю, - Лили хотела улыбнуться, но горечь вернулась на её лицо, и Сириус сразу это увидел.
- Это из-за Гарри или из-за Джеймса? - его голос был тих.
- Из-за многого, - речь Лили была лишена эмоций. – И из-за сообщения из Азкабана – тоже.
- Да эти уроды, глумившиеся над тобой, просто не пережили свержения… любимого Хозяина! – процедил Блэк, отпирая дверь.
- Я чувствую неладное. И Дамблдор тоже забеспокоился… Если появится информация, сообщишь? Ты ведь тоже хочешь пойти в аврорат, хотя я представляю, что сейчас там творит старший Крауч…
- Конечно, сообщу. Знаешь, а может ты и права, как тогда, насчет Рема, - Сириус тряхнул головой. – Я, вообще-то, не понимаю, почему Дамблдор распустил Орден, вместо того, чтобы разыскать, общими усилиями, Вольдеморта и запихнуть его в колбу с крышкой. Зря ты, что ли, попала под Аваду?!
- Поиски никто не собирался прекращать, - Лили пожала плечами. – Но все так измучились… У некоторых, как у Фрэнка с Алисой, - маленькие дети, - волосы упали на её лицо, когда Эванс понуро опустила голову.
- Пускай Альбус разменял вторую сотню лет! Это запрет на возвращение Гарри – такой же странный, как и ваше с Сохатым полуторагодовалое заточение. Через пару дней мы с Джеймсом зайдем за тобой и вместе отправимся к твоей сестре! И пусть потом директор снимает с нас баллы!
Ох, они всё же заговорили о Джеймсе! Направляясь в полдень к дому Джонсов, Лили уже чувствовала, что встретит там и Поттера. Так и оказалось: бледный, только что из больницы, Джеймс уже сидел в гостиной. Сириус, сопровождавший Лили, проявил несвойственный ему обычно такт и отправился справляться о судьбе своего мотоцикла и дома…
***
Взаимный обмен вопросами о самочувствии, тревожные восклицания и утешения, и всё – как через тонкую перегородку… Дамблдор «чуть задерживался», наверняка намеренно. После нескольких минут молчания Лили спросила у Поттера, чем он хочет теперь заняться.
- Хочу пойти в аврорат, Сириус тоже. И Ремуса обязательно вернём… Там очень нужны люди, - ответил Джеймс, теребя пальцам край салфетки, в его голосе звучали металлические нотки: - Всю эту мразь надо переловить быстрее, пока она не успела затаиться.
- А тебе здоровье позволит? У тебя же было сотрясение мозга…
- Я уже в порядке, - Джеймс резко откинулся на спинку дивана. – В любом случае, не время лежать в кровати. Когда я узнал, что ты побывала в плену и Лестрейнджей, мне захотелось отправиться в Азкабан и разорвать их всех на куски!
Лили чуть поежилась, руки непроизвольно сжались в кулак:
- Я-то уцелела, а сколько пленников так и остались корчиться в предсмертных судорогах в том месте. Если сейчас же Пожирателей не начать арестовывать, то они не получат наказания за свои мерзости!
Подняв голову, Поттер очень внимательно посмотрел на бывшую любовь и сказал:
- Я рад, что ты осталась верна нашим идеям.
- О чём ты? – изумление было искренним.
- О твоих новых друзьях, - словно выплюнул он последнее слово, - гостеприимством которых ты пользуешься последнюю неделю.
- Если ты о Снейпе, то он мне не друг! Но он теперь тоже член Ордена, уж не знаю, из каких соображений, - тошнотворное чувство, будто они сплетничали, подступило к горлу Лили. – И он оказал нам с Гарри первую помощь в ту страшную ночь!
- Ну, прости, я в это время бился с четырьмя вольдемортовскими ублюдками! – Джеймс моментально взъярился.
- Я тебя хоть в чем-то упрекнула?! А жила я эти два дня в доме брата Сириуса и его жены! Дамблдор знает обо всём и…
- Да, Дамблдор! – Поттер вскочил, его лицо исказилось от гнева. – Я поговорю с ним о том, кого он притаскивает в Орден! Мало нам Питера? Я эту мразь найду и душу вытрясу! И с Сириусом поговорю. Прав старый Крауч, на войне нет ни родственников и возлюбленных!
Лили задохнулась от возмущения, но тут, будто он стоял под дверью, вошел Дамблдор, сразу наткнувшись на два горящих, злых взгляда…
***
В последние недели у Эванс не было вообще никаких хороших воспоминаний, будто дементор переворошил мозг своими склизкими руками, и это последнее было одним из худших… Тем не менее, Лили удалось убедить обеспокоенного Сириуса, что она не хочет и не нуждается в опеке. Глядя из окна в прихожей на его скрывающуюся за пеленой падающего снега спину, Эванс протяжно выдохнула, не зная, кого ещё может отнять неизвестность.
Разложив вещи, она отправилась в ванную. Опустившись в горячую пенную воду, Лили с силой скребла себя губкой и думала о «выступлении» Дамблдора. Основная его часть сводилась к тому, почему решительно невозможно сейчас вывести Гарри из-под защиты Чар Крови, то есть отдать матери.
- В его жилах течет НАША кровь, а не Дурслей! – Джеймс. – Лили, извини, но твоя сестра…
- Увы, но это так… Директор, послушайте…
Они с Джеймсом говорили об одном, но не вместе: сидя боком к нему и лицом к Дамблдору, Лили словно чувствовала прочную стеклянную стену. Нет, этот человек окончательно покинул её мир… Возможно, поэтому им так и не удалось уговорить Альбуса; в конце концов, он сам убедил родителей Гарри, что они до сих пор самая притягательная мишень для Пожирателей Смерти, попутно заставив Лили рассказать о плене.
К концу достаточно мучительного повествования Эванс достала сверток с чашей и осторожно развернула. По гладкому золоту проходила почти сквозная трещина.
- Могла ли Основательница Хельга предполагать, что её чаша, из которой поливались первые саженцы Хогвартского сада, будет превращена в мерзейший артефакт, - задумчиво и негромко протянул Дамблдор, взяв сосуд в руки и внимательно рассматривая его
- Да, это очень нехороший знак, - Лили стала мять мантию на коленях, в последнее время демагогия была ей неприятна, - но нам удалось повредить хоркрукс. Достаточно ли было Ресциндере Тоталус?
Бросив короткий «сверлящий» взгляд на девушку, Дамблдор достал свою палочку и произнёс то же заклинание, что и Мериел в своё время…
Загробный звук заставил отшатнуться Джеймса и побледнеть Лили, но он было гораздо тише и напоминал не крик, а слабнущий стон.
- Мда, любопытно, - со спокойным интересом сказал Дамблдор, но тут же нахмурился: - Однако, хоркрукс потерял лишь восстановительные способности, часть души он держит по-прежнему…
Должно быть, выражение лица Лили заставило его добавить:
- Но сегодня же я уничтожу его окончательно. Меч Гриффиндора способен разрушить и подобный артефакт.
- Что значит – «восстановительные»? – ледяным тоном спросила Эванс.
- Это значит, что на основе хоркрукса уже нельзя воссоздать новое тело.
Неожиданно заговорил доселе молчавший Джеймс:
- А я читал о таком. Одного черного ведьмака в восемнадцатом, кажется, веке бросили в костёр, но он вернулся в теле голема, как-то так…
***
… Губка отлетела в сторону, Лили с головой погрузилась в воду. Возможно, её последующие слова ещё больше отсрочили возвращение сына, но она боялась за них обоих. Тут что-то кольнуло в спину, между лопаток, снова…
«Как вчера, у чаши…» - почти кипяток в ванной будто остыл. Вылезя из воды и скользя по кафелю, Лили попыталась рассмотреть в зеркале свою спину; когда вертеться юлой надоело, стукнула себе по лбу и отлевитировала назад – с волшебной палочкой Эванс перестала расставаться – ещё одно маленькое зеркальце. Отражение запотело, она провела по нему рукой, увидев свою распаренную кожу, острые лопатки и красный шрам между ними, напоминающий трещину. Когда Лили потрогала ногтем кожу вокруг него, та оказалась уплотненной и онемевшей. За полтора года на службе Ордена Феникса у Эванс накопилось много шрамов от проклятий и ножей, но этот был ни на что не похож…
***
- Лили, ты мне лично ничего не хочешь сказать или спросить? – мягко поинтересовался Дамблдор, под каким-то предлогом выведя её из комнаты, где сидел мрачный Джеймс.
- Я хотел бы… посоветоваться, - неловко начала Эванс. – Я нормально себя чувствую, но после Авады Вольдеморта…
И она рассказала, в первую очередь, о своём сне про Гарри и Петунью, об удивительной его реалистичности, о серебряной луже во дворе у Хендрейк и провале под ней, о голосах и кровавой руке из чаши-хоркрукса. Под конец Лили добавила, что стала хуже различать цвета, но зрение стало гораздо острее, а также о своём отвращении к проявлениям темной магии:
- Понимаете, я ведь неоднократно промывала раны, снимала темные заклятья, даже приходилось отсасывать яд, но сейчас меня чуть ли не выворачивает от вида крови!
При её словах Дамблдор всё сильнее и сильнее мрачнел. Он провёл по носу пальцем, на лбу пролегли морщины, и Альбус как никогда стал похож на могучего мага в раздумьях, а не чудаковатого дедушку-директора.
- Когда это началось у тебя, Лили? Сразу?
- После Легилименции… Они вчетвером вгрызались в мой мозг…
- Не вспоминай больше этот ужас, не береди заживающие раны. Не думаю, что это последствие Легилименции, точнее, она усугубила действие Авады. У тебя очень усилилась чувствительность…
- Я уверена, что была рядом с Гарри в Литл-Уингинге, оставаясь в доме Мериел. Это нельзя назвать «чувствительностью»! – глаза Лили засверкали.
- Ты не дослушала меня, - терпеливо оборвал её Дамблдор. – Речь идет о чувствительности к тонким материям, к нематериальным проявлениям волшебства. И, кончено, к твоей связи с сыном.
- Это… опасно?
- Увы, случай исключительный и требует изучения… Но я дам тебе название одного хорошего зелья, которое поможет тебе прояснить сознание…
- Знаете, я уже с неделю живу на разных зельях, - недовольно ответила Лили, отворачиваясь к окну и складывая руки на груди. Всё чаще, разговаривая с Альбусом, она чувствовала себя лабораторной мышью, и ей это не нравилось.
- Не смущайся. Оно не лекарство, а лишь избавит тебя от страхов и мутных видений. Я уверен, что у тебя огромная сила духа, и твоя душа справится сама, но тебе пришлось многое пережить и…
- Как оно называется?
Дамблдор произнес название, затем добавил:
- Пожалуй, Джеймс ждет нас.
Но когда они зашли в гостиную, там их ждал не только Джеймс, но и высокий короткоостриженный человек в форменной мантии. Оба повернулись к ним, заговорил Поттер:
- Этот человек прибыл сюда с сообщением для вас, Дамблдор.
- От младшего министра Фаджа, - отчеканил работник министерства. – Вот письмо.
- Да – да, я просил Корнелиуса помочь мне, - рассеянно произнес Альбус, разворачивая пергамент, однако вскоре его лицо резко потемнело. Тревога передалась и Лили с Джеймсом. Прежде, чем кто-то задал вопрос, Дамблдор сложил письмо и холодно произнёс:
- Двойное самоубийство в Азкабане. Мистер Долиш, как я понимаю, вы пришли сопроводить меня туда?
Рука Джеймса замерла на дужке очков, Лили прикрыла рот ладонью и спросила:
- Кто?
- Миссис Лестрейндж и сын Барти Крауча, – Дамблдор был очень серьезен и хмур. – И моё присутствие там необходимо.
С улицы донесся рокот мотора. Лили заглянула за занавеску:
- Это Сириус, за мной, наверное.
Дамблдор уже застегивал дорожную мантию:
- Лили, Джеймс, где смогу вас найти?
- Я буду у отца, - бросил в сторону Джеймс. Эванс старалась не смотреть на него:
- Сириус предложил мне пожить в его доме, он сам будет в Конистоне или у Джеймса…
Уже выходя из комнаты, она обернулась на отца своего сына. Поттер сразу же отвел глаза, но Лили успела прочитать в них глубокое разочарование…
***
Потянуло холодом, то ли из-под двери, то ли от всех этих мыслей, и Лили поспешно села назад в воду, резко повернув ногой кран с новой порцией кипятка. Струя с такой силой ошпарила кожу, что Эванс взвизгнула и выскочила из ванной.
Голова была как в тумане, от ожога и ярости. Вытащив из своей сумки какую-то мантию, Лили натянула её на мокрое тело. Зайдя в гостиную, она машинально посмотрела за окно, выходившее на домик соседей. Мистер и миссис Грейпс как раз садились пить чай: хозяйка расставляла чашечки, а её муж накладывал на блюдечко варенье... Ногти Лили царапнули подоконник, она стиснула зубы. Грейпсы были совсем близко, но Эванс казалось, что если она закричит, будет биться о стекло, то её никто не услышит.
Эванс села на диванчик, борясь с болью в груди, но её внимание привлекала новая фотография рядом с проигрывателем. Сириус отодвинул все пластинки в сторону ради большого группового снимка, сделанного на дне рождения Гарри.
Подойдя ближе, Лили бросила взгляд на цветущую женщину в центре стола, провела пальцем по её маленькому сынишке, крепко сжимавшему в ручках детскую метлу. Слева от них сидел Джеймс, улыбаясь сыну, справа – весёлая глазастая Стэфи. Взъерошенный Ремус держал на руках крошечного котенка. Питер сидел у края стола и смотрел куда-то вниз, мимо объектива…
Из неожиданных спазмов в горле Лили едва не выронила фото. Когда она аккуратно поставила его на место, Гарри на снимке вдруг потянулся в сторону, чтобы потрогать котёнка.
Эванс топнула ногой и метнулась к двери: «Так хоть Топаза найду»!
Она должна была сделать что угодно, лишь бы не сойти с ума в очередном добровольном плену, даже если ради этого ей придется отправиться туда, в Годрикову Лощину.
Дом Джеймса из уютного особнячка превратился в мрачные руины, загораживавшие туманное небо, и Эванс невольно ахнула. Повсюду были разбросаны обугленные обломки кирпичей, вместо того самого окна зияла дыра, почерневшие розовые кусты стояли голыми в сизом воздухе. И ни звука…
Лили безрезультатно обошла развалины кругом, внимательно глядя по сторонам. Шорох, раздавшийся в неподвижной тишине, заставил её встать в стойку, но, увидев мелькнувший в жухлой траве хвост, Эванс расслабилась:
- Кис – кис – кис, Топазик. Иди ко мне.
И верно, из зарослей вылез Топаз, грязный и худенький. Он уставился на хозяйку, потянув носом воздух и замерев на месте.
- Топаз, это же я, - Лили улыбнулась и шагнула к коту, но тот вдруг громко зашипел и выгнул спину.
- Кис – кис – кис, - голос задрожал, улыбка погасла.
Неожиданно Топаз развернулся и бросился в кусты. В отчаянии, Лили бросилась за ним, но кот будто испарился и, как бы он не кискала, не появлялся больше.
Долго сдерживаемые слёзы брызнули из глаз. «Я испорчена», - зашептала Лили, не пытаясь их вытереть. Ей стало дурно, собственный шепот показался слишком громким. Поняв, что оставаться здесь бессмысленно и, возможно, опасно, Эванс отошла от развалин и аппарировала прочь.
… Уже вернувшись в гостиную Сириуса, она подумала о странном изменении в Годриковой Лощине. Да, прошла неделя, но дело было в другом: «Стоял такой туман, но даже в самую плохую погоду из той части сада всегда был виден дом Батильды. А сейчас? Я его видела?» - Эванс не могла вспомнить, и беспокойство от бегства Топаза усилилось… Додумать мысль Лили не дали падающие капели в ванной. Сильно обострившийся слух превратил этот слабый звук в шум.
Странный холодок пробежал по спине, когда Лили взялась за дверную ручку. Отдёрнув ладонь, Эванс застыла в нерешительности. Что-то мешало ей открыть ванную… Боязнь увидеть нечто за этой дверью?
«Не смей трусить!» - Лили зажмурилась и дёрнула ручку на себя. В тот же миг холод захлестнул её с головой, оглушив и ослепив…
… Задыхаясь и отплёвываясь, Эванс резко села в остывшей ванне, расплескивая воду. Она пролежала здесь так долго, что успела замёрзнуть.
«Это был сон?»» - подумала Лили, растираясь большим полотенцем. – «Нет, не сон, ты это знаешь», - движения замедлились…
Высушившись заиканием и одевшись, Эванс свернулась клубком на том самом полосатом диванчике в гостиной. Фотография стояла на полке, и Гарри снова потянулся ручками к Топазу.
«Сириус говорил о фотографиях с праздника, но не показывал, не до этого было… Но сейчас я смотрю на этот снимок во второй раз».
Тайны и неизвестность вконец опротивели Лили. Больше всего ей хотелось, чтобы не было никакого Вольдеморта, Ордена, Пожирателей, войны, а она сидела бы в саду и играла с сыном. Рядом – Топаз, катающий клубок. Яркое солнце… И радостные голоса, среди которых есть один особенный…
Из сладкой дрёмы Лили вырвал стук в дверь. Мечты испуганно исчезли, а реальность велела ей вскочить, метнуться ко входу, одновременно активируя защитные заклинания. Вжавшись спиной в стену, Эванс краем глаза выглянула во двор, сжимая палочку,… и выдохнула, увидев на крыльце Снейпа. Закутанный до подбородка в дорожную мантию и мрачно зыркающий по сторонам, он, как никогда, напоминал тощего ворона, и Лили невольно фыркнула.
Едва она приоткрыла дверь, он вперил в неё напряженный взгляд и вместо приветствия спросил:
- Всё нормально?
- Да. И здравствуй, между прочим, - тут Эванс заметила большой бумажный свёрток, который Снейп крепко прижимал к себе. Следующие его слова подтвердили догадку:
- Я принёс тебе книги, - голос Северуса был ровным, но затем он вдруг потупился и добавил: - Да, здравствуй.
От его приветствия странным образом потеплело на душе, и Лили шагнула в сторону:
- Ты не почтальон, Северус. Заходи, если не занят.
Его глаза сверкнули:
- Это дом Блэка, - непонятно было, спрашивает он или утверждает.
«Сколько ж вам годиков?» - Лили невольно помотала головой:
- И? Не-грифииндорцы, переступив его порог, должны обращаться в пыль?
Снейп едва не улыбнулся, но Эванс не нужна была сверхчувствительность, чтобы «услышать», как он скрипнул зубами, шагнув в комнату….
Продолжение следует.
