Глава 15ГЛАВА XV
Пусто. И спокойно – наконец-то! Как давно и часто она этого желала: спокойствия. Когда ты долго живешь в беготне и в погоне за прошлым, ты устаешь и изматываешься. Силы твои кончаются, и тебе становится плохо. Ты уже не высыпаешься так, как раньше, хочешь найти решение проблем, но не можешь – просто уровень теперь другой.
Гермиона с удивлением для себя обнаружила, что давно забытое чувство так радостно разливается в груди, и так привычно ощущать это тепло, что могло показаться, будто этих десяти смутных лет вовсе не было.
Она огляделась: абсолютно пустая улица. Стоят дома, растут деревья кое-где, но абсолютная тишина. Было так тихо, что любой звук был слышен за многие кварталы. Вот и сейчас, из тумана, где улица уходила вверх, начали прорисовываться черты идущего человека. Он шел неспешно, какой-то знакомой походкой. Гермиона вглядывалась в туман, когда, наконец, появился он – Альбус Дамблдор.
- Профессор Дамблдор? – неуверенно спросила Гермиона. Ей казалось, что это может быть ее иллюзией.
Дамблдор подходил все ближе – он улыбался. Он почти не изменился за эти одиннадцать лет после своей смерит, только стал каким-то более прозрачным или светящимся, или и то и другое – Гермиона не могла определить. И вот теперь, когда он подошел совсем близко, глядя поверх своих очков-половинок, он сказал:
- Мисс Грейнджер, вы повзрослели, но в одном совершенно не изменились – в своей жажде знаний! – и Дамблдор улыбнулся, - и готов поспорить на лакричную конфету, что вы и сейчас больше всего хотите знать, где вы и что с вами случилось! – его пронизывающие глаза смотрели мягко, не внушая тревоги.
«Если так он разговаривал с Гарри, то я понимаю, почему он так любил его – с Дамблдором все кажется хорошим» - отметила про себя Гермиона.
- Профессор, я умерла? – в голосе его ученицы зазвучала даже какая-то надежда, которой она сама испугалась.
- Этот вопрос задают все, кто рано или поздно оказывается в подобной ситуации. Даже мистер Поттер не избежал этого искушения, когда мы встретились на Кингс-Кросс на его седьмом году обучения, - Альбус Дамблдор по-прежнему улыбался.
- Значит я, не умерла? – решила уточнить Гермиона.
- Нет, мисс Грейнджер. Пойдемте со мной, - и он повел ее вверх по улице, откуда сам спустился пять минут назад.
Они шли и шли, минуя пустые дома и магазины – Гермиона изумлялась: что же это за место. Когда они поднялись на вершину и оглянулись, то всю перспективу им застилал туман.
- Прекрасно, - сказал профессор, окидывая взглядом всю «картину», - мисс Грейнджер, вы не станете возражать, если дальше мы будем перемещаться более быстрым способом?
- Нет, конечно, нет, - сказала Гермиона и подумала, что случиться худшее в ее жизни: полет на метле. Однако Дамблдор взял ее за локоть, и они провалились в удушливый коридор трансгрессии.
Когда Гермиона открыла глаза, то взору ее предстала интересная картина: они с профессором стояли на возвышающемся пригорке, одном из многих в цепи предгорных холмов, окружавших небольшой городок, погруженный в синеву тумана. Издалека могло показаться, что этот город пуст, но это было не так. По мере того, как они шли и приближались к зданиям и домам, можно было встретить редких прохожих. Все шли неспешно, как будто никуда не торопились. Народ был самый разный: от мало до велика, однако, пожилых попадалось больше. Когда Дамблдор повел Гермиону уже по центру города, то стало ясно, что это вполне реалистичное место, где живут люди. Все они были похожи на Дамблдора: неспешные, улыбающиеся, немного светящиеся. «Скорее всего, они умерли» - думала Гермиона. Неожиданно Дамблдор обратился к своей бывшей ученице:
- Мисс Грейнджер, скорее всего, вы попали сюда внезапно. Вас могут искать?
Гермионе понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, о чем говорит учитель:
- Да, возможно, директор…
- Хорошо. В таком случае, мы должны попросить кого-нибудь встретить мистера Малфоя, ведь ему известны ваши последние координаты, - и Дамблдор улыбнулся.
Гермиона нашлась только, чтобы кивнуть, но попыталась сделать это как можно выразительнее. Сейчас все ее мысли занимало это место и то, как Дамблдор мог все знать. Хотя, чему было удивляться – профессор всегда был проницательным и все знал.
Они свернули в одну из улочек с Центральной Площади и оказались у входа в кирпичный двухэтажный дом. Альбус Дамблдор сделал взмах рукой, и дверь открылась – они вошли. Изнутри это была обычная квартира – на вид ничем не примечательная: обыкновенная мебель, обыкновенный камин, все в классическом английском стиле.
Вдруг в дверь дважды постучали, и она открылась сама собой. Гермиону ждал еще один «сюрприз»: на пороге стоял профессор Снейп. Гермиона судорожно глотала воздух ртом и моргала, меж тем как Снейп поприветствовал ее:
- Здравствуйте, мисс Грейнджер, - а затем обратился к директору, - Очевидно, вы хотели попросить меня встретить мистера Малфоя, верно, директор?
Дамблдор продолжал улыбаться, кивнул:
- Совершенно верно, Северус. Будьте так любезны, и потом проводите его сюда к нам. А мы с мисс Грейнджер пока… - он не договорил, потому что из груди Гермионы вырвался стон отчаяния – она решительно ничего не понимала, и уж тем более не могла понять, зачем сюда необходимо вызывать еще и Малфоя. При этом Снейп уставился на нее, будто она впервые в жизни сказала какую-то глупость.
- Мисс Грейнджер, я сейчас вам все объясню, а пока вы, Северус, проводите мистера Малфоя, - обращаясь уже к Снейпу, сказал Альбус Дамблдор. Снейп коротко кивнул – как всегда, ничто не изменилось в нем – и вышел. Дверь так же плавно сама закрылась.
- Профессор, - начала было Гермиона, но Дамблдор прервал ее:
- Нет-нет, мисс Грейнджер, сначала вы должны попробовать эти лимонные дольки и сказать мне, нравятся ли они вам? – и Дамблдор протянул ей коробку с мармеладом.
Гермиона, окончательно сбитая с толку, да еще и ошарашенная таким поведением своего бывшего директора, перестала вообще что-либо понимать и машинально взяла несколько сладостей. На вкус они ничем не отличались от настоящих «Земных» мармеладок, однако были похожи больше по вкусу на траву: не было такой вкусовой насыщенности, но привкус различить было можно.
- Итак, мисс Грейнджер, что вы мне на это скажите? – профессор по-прежнему улыбался, глядя поверх своих очков-половинок.
- Они…они слегка…безвкусные, профессор, - вымолвила Гермиона, дожевав прилипающий к зубам мармелад.
- Мда, - сказал Дамблдор, будто бы расстроившись, - Однако же, у нас есть некоторые вопросы, которые необходимо решить до прихода мистера Малфоя, - и он повернулся в сторону дивана, предлагая Гермионе сесть. Девушка, недолго думая, согласилась, и опустилась на мягкий диван; профессор сел в кресло, стоящее на невысоком постаменте.
- Итак, мисс Грейнджер, вы, как уже, наверное, догадались, находитесь в Пантеоне Обитающих. Это место, куда приходят души умерших. Как правило, умерших внезапной или мученической смертью. О, нет-нет, Волдеморта здесь сейчас нет, - угадывая ее мысли ответил директор, - пока нет.
- Но, почему я попала именно сюда?
- Вы попали не сюда, а туда, куда и положено – в место Отправки. Очевидно, вы связали себя Нитью с Драко Малфоем, и потому он должен вернуть вас обратно, иначе кто-то из вас серьезно пострадает, - и профессор многозначительно посмотрел на Гермиону, от чего ей сделалось не по себе.
- Это место, конкретно эта комната – так называемый Зал Совещаний и Посещений. Таких здесь немного, поскольку «посетители» тут бывают редко. А вот взгляните вон туда, - и Дамблдор указал на окно, выходящее на Центральную Площадь. Там, вдалеке, возвышалось белое здание, напоминающее какой-то Собор с колоннами и арками, большая часть которого уходила за облака.
- Видите?
- Да… - едва слышно выдохнула Гермиона.
- Это Пантеон. Вот туда, к сожалению, вам нельзя, хотя там есть замечательная библиотека! – профессор говорил так, словно они обсуждали за чашкой чая утренний матч, в котором в очередной раз проиграли «Пушки-Педлл». Гермиона, оторвавшись от созерцания красивейшего Собора, перевела взгляд на профессора: он, казалось, был рассеян, но между тем взглядом он проникал в самые отдаленные мысли, и девушка отчетливо это сейчас ощущала.
- Так вот, - продолжил директор, - теперь поговорим о вас. Ваше появление здесь неслучайно. Однако я склонен думать, что в вашей жизни есть вещи, о которых вы сожалеете, иначе на вас не лежала бы печать отчаяния, - и Дамблдор выжидающе посмотрел на свою ученицу.
- Да, профессор. Дело в том, что сейчас случилось много несчастий: семья Уизли теряет одного за другим своих детей: сначала Джинни, теперь Джордж, - Гермиона покачала головой. Слезы подступали к горлу, дышать стало труднее, - и теперь Гарри вернулся в страну…
- Гарри? Он вернулся? Очень хорошо, - лицо директора посветлело, а глаза стали излучать теплый свет, - я надеялся, что он вернется. Но мне кажется, вы теперь не так дружны как раньше, мисс Грейнджер?
- Но, профессор, как может что-то сохраниться, спустя десять лет? Это невозможно. Мы стали другими, мы повзрослели. И я, и Гарри, и Рон – мы стали другими. Мы давно идем разными дорогами…
- Но что-то объединяет вас сейчас, не правда ли? Все-таки вы объединились перед новыми трудностями, помогая друг другу? – Дамблдор наблюдал за Гермионой, задавая ей вопросы, на которые она и сама хотела бы знать ответы. Он видел, как она теряется, как воспоминания о прошлом подавляют то безразличие, которое родилось у нее в настоящем.
Гермиона, слушая все это, понимала, что во многом была неправа. Но лишь сейчас отрешенно взглянула на все с другой стороны – она была объективна. Она отчетливо, как никогда поняла, что у каждого из них троих была своя правда, а вот истина должна быть – она и есть - одна. И в этом все дело: каждый слушал лишь себя, и потому они разошлись по разным дорогам судьбы. Нельзя было сказать, что кто-то прожил свою жизнь лучше или хуже – у каждого была СВОЯ жизнь, и мерки «хуже» или «лучше» здесь неприменимы. До недавнего времени девушка сама считала, что достойно прошла испытание временем – ведь судят по итогам, как «цыплят по осени считают» и «по детям судят о родителях». Так и она думала о том, что по сравнению со своими школьными друзьями добилась большего: она состоялась как личность, не стала убийцей как Малфой, не скиталась по свету как Рон, не пряталась от совести как Гарри, не ломала свою судьбу как Джинни, не изводила себя понапрасну как миссис Уизли, и не умерла глупой смертью как некоторые ее однокурсники. Да, все это было так, но, оглядываясь назад, почему-то не было ощущения насыщенной и счастливой жизни: все прошло в суете, в желании «успеть жить и стать кем-то, быть счастливой» - но эта гонка продолжалась, а жизнь проходила. Казалось, еще можно успеть переписать на чистовик, но десять лет прошло, и что теперь? Да, за плечами мальчиков и того меньше, но как ни крути – все трое не хотели думать, что десять лет уже прошли, а за плечами – почти ничего и нет. И сейчас, сидя здесь, в этом странном месте, перед некогда умершим Альбусом Дамблдором, Гермиона отчетливо понимала, что не так хотела прожить свою жизнь, и что не так она всегда думала о людях и относилась к ним – тем более к своим друзьям. И в этот миг стало совсем неважно, кто что-то когда-то сказал или сделал, как поступил или чего-то не сделал – неважно. Они снова могли быть вместе, судьба дала им шанс все исправить, втроем, а они увидели в этом лишь проблему, лишь плохое. Все трое увидели в этом тяжелые воспоминания. И вместо того, чтобы все забыть и идти дальше, каждый лелеял и вскармливал свою оскорбленную гордость и то горе, которое пронес через года – они сами ссорили себя друг с другом, и сами же обвиняли друг друга в этом грехе. И это замкнутый круг, и он не кончится. Его можно разорвать лишь усилием. Тройным усилием. Но для этого нужно осознание. Теперь, казалось, одно из трех осознаний у них уже есть – это Гермиона. Остались Рон и Гарри.
Гермиона вздохнула, запустив пальцы обоих рук в волосы. Ей казалось теперь, что не ЭТО сон, а вся ее жизнь ДО ЭТОГО была сном, а это – самая настоящая реальность. И в ту минуту, когда она осознала это, Дамблдор заговорил:
- Вот видите, мисс Грейнджер, все меняется. И даже реальность, - и, улыбнувшись, растворился в воздухе.
Гермиона смотрела на то место, где только что был ее учитель, и не могла ничего понять. Она осталась одна. Прошло минуты две, а может больше – время здесь текло как-то по-другому – прежде чем Гермиона решила предпринять хоть что-то.
Северус Снейп шел, не думая о тех васильках под его ногами, что он беспощадно топтал – он убегал от своих мыслей. Они вновь догоняли его. Казалось, его личное небытие отличалось от того, в котором, скажем, жил бывший директор Школы Хогвартс. Дамблдор обрел покой, а Снейпу приходилось постоянно не думать о тех, кого он потерял слишком давно. Сначала он искал среди тех, кого встречал здесь. Потом он сам боялся встречи. А теперь просто убегал от любых воспоминаний. И, несмотря на то, что после смерти стало чуть легче – не так остро все ощущалось – он все равно знал, что эта «вечность» должна как-то закончиться.
В те часы, когда он был полностью предоставлен сам себе, он очень хотел, чтобы она услышала его мысли и пришла. Но вот прошло уже много времени, а ее все не было. С Дамблдором они об этом не говорили: директор не касался этой темы вообще, за все это время! И Северус не знал, что будет дальше, но такая неопределенность его тяготила. Он слышал где-то, что таких Мест, как это может существовать несколько. Возможно, она была где-то не здесь, а далеко. Еще дальше от него, чем когда-либо. И от этого делалось больно.
Лили. Наверное, она о нем вообще забыла, или думает, что он до сих пор жив. «Как это глупо». Конечно, глупо. Все это само по себе абсурдно, но доставляет хлопот и чувств не меньше, чем прежде. «Какая цель? Куда и зачем я иду? А, да – встретить Малфоя. Так, подумаю обо всем позже».
Вдруг звонкий смех – ее смех. Снейп даже не обернулся: «опять моя фантазия. Однажды она мне дорого обойдется».
Что стояло за этим человеком? – целая история. Его история. Это была история его любви. Несчастной любви; любви, которую допустили только к «дружбе», но не к «сердцу». Место в ее сердце досталось другому, а ему осталось лишь быть рядом. Рядом – но не вместе. И раньше не было разницы: «рядом» или «вместе» - они были «вместе и рядом», но когда появился ОН, все изменилось. Она полюбила его, он полюбил ее – у них была любовь, взаимная. А любовь друга так и осталась «любовью друга», и для нее места не нашлось. Вернее, Северус всегда занимал особенное место в ее сердце, но не то, которое могло бы дать ему счастье.
Мы всегда рассчитываемся за свое малодушие и за свои ошибки. И это правильно – расплата. Но бывает так, что, расплатившись, возврата к былому уже нет – слишком много пришлось менять и подстраивать в своих жизнях тем людям, которым ты причинил боль своим малодушием. И самому больно, но ничего не поделаешь. Конечно, душа вечна, и любовь вечна. Но память тоже вечна, а уж она-то всегда подскажет тебе, и где счастлив был, и где ошибку совершил. Боль – частая спутница любви. Уж так заведено, что кто-то платит за двоих. И Северус платил. Исправно платил семнадцать лет после того, как она ушла в Тот Мир. И он был рад, что отдает дань, что платит, что так служит ей в искупление своей ошибки, на благо всем. Но что ему были все, когда ее сын нуждался в помощи. Ее мальчик, ради которого она умерла. Из-за ее смерти он обратился на сторону Света, предав Лорда и всех остальных – и пусть! – ему было плевать на всех, вообще на всех: на Дамблдора, Волдеморта, Джеймса Поттера, глупую Трелони.… Зачем ему были все они, когда ее уже не было? Конечно, не нужны. И вот Дамблдор просит помогать ее сыну. И он забывает, что это сын Поттера, – неважно! – это и ее сын, и ЭТО главное. Мальчик рос и становился похожим на отца: во всем его копировал. Как это возможно, что, не зная родителя, так походить на него во всем? – это гены. Но глаза… Зеленые глаза – как у нее. Да, это ее сын – ее глаза, ее любовь течет в его крови, и ее жертва оставила сыну жизнь.
«А что же делать мне? Как дальше жить?», но кто ответит на этот вопрос? Только время способно что-то сделать, и никто другой. Но даже ОНО оказалось бессильно: любовь была сильнее.
И вот теперь, когда он умер (боже мой, он умер уже!), легче особо-то не становилось: он по-прежнему любил ее, все также искал глазами, все также кричал внутри. Просто стал спокойнее. И это немало, но недостаточно для того, чтобы забыть ее. Да и как забыть, если сердце помнит?..
Гермиона обошла эту комнату уже раза на три, осмотрев все, и дожидаясь Дамблдора. Но он так и не появлялся. Минуты текли долго, время тянулось. Но здесь ощущения другие, поэтому нельзя точно сказать, сколько времени ты тут провел. Размышляя о времени, Гермиона подошла к камину, в котором сейчас не было огня. Тут только она обратила внимание на то, что за окном вообще цветут деревья – здесь весна! И, очевидно, месяц май.… Вновь вернувшись мыслями к камину, девушка обнаружила фотографии, которых прежде не заметила: старые колдографии, на которых были изображены члены Ордена Феникса Первого состава: все старшее поколение, от которого остались лишь немногие его представители. Вот на Гермиону смотрит Ремус Люпин, Грозный Глаз, родители Гарри и его крестный.… Все они казались такими счастливыми – впереди была трудная жизнь, но у них была любовь…
Любовь. Что теперь значило это слово для Гермионы? – она сама не определилась до конца. Решив с этого дня не винить Гарри в том, что он оставил Джинни, не винить Рона за то, что он оставил ее саму, и не вспоминать о том, как они с Джинни часто вместе сидели в Норе и часами молчали. Каждая плакала про себя, где-то глубоко внутри. Вместе им было легче это переносить. Так они знали, что есть друг у друга, и это им помогало. И вот, решив больше не думать об этом, Гермиона задалась вопросом: «кого теперь она любила, и любила ли она теперь вообще – способна ли была на любовь?..». Она задумалась об этом потому, что не видела в своем отражении в зеркале уже долгие годы того счастья в глазах и улыбке, которое обычно бывает, когда любишь. Значит, она не любила? Возможно. Говорить сейчас о чем-либо определенном вообще было сложно.
В дверь тихо постучали дважды, и она отворилась: на пороге стоял человек с темными волосами до плеч, с сияющими серо-голубыми глазами. Казалось, он весь светился радостью и счастьем. Гермиона щурилась от яркого солнечного света, ударившего ей в глаза, а человек всматривался в ее лицо, очевидно, пытаясь узнать, кто она такая.
- Прошу прощения, не здесь ли был Альбус Дамблдор? – спросил незнакомец. Его голос показался Гермионе очень знакомым: в нем читалась смелость, храбрость, стойкость и некоторое упрямство. Девушка сделала шаг вперед и смогла рассмотреть черты вошедшего: он был хорошо сложен, высокого роста, с красивыми чертами лица.
- Сириус? – только и смогла прошептать Гермиона. Человек сделал шаг на встречу, и улыбка озарила его лицо:
- Гермиона! Самая умная ученица факультета Гриффиндор! Как ты тут оказалась? Ты умерла? Хотя ты не похожа на одну из нас, - и Сириус в непривычной для него манере серьезно задумался, изогнув левую бровь.
Гермиона опомнилась от радости и неожиданно случившейся радостной встречи, и ответила:
- Нет. Я просто…сама точно не знаю…и… - а затем у нее перед глазами встало лицо Гарри, измученное бесконечными скитаниями и терзаниями, и она добавила, - жаль, Гарри со мной нет.
Сириус не помрачнел ни сколько, а наоборот, даже улыбнулся еще шире:
- Гарри! Передай ему от меня привет, Гермиона. Он знает, как я его люблю. Я всегда оберегаю его, даже если он этого не знает. Пусть не грустит, ведь однажды мы снова встретимся!
- Да, конечно, - сказала Гермиона и подавила в себе вновь подступающие слезы. Сириус продолжил как ни в чем небывало:
- А где Дамблдор?
- А, я не знаю, честно говоря. Он исчез, а я жду профессора Снейпа, он приведет сюда Малфоя, чтобы я могла вернуться обратно и… - она не закончила:
- А, значит ты с проводником? Ясно. Ладно, тогда я знаю, где искать Дамблдора. Будь счастлива, Гермиона. И скажи Гарри, что когда ему грустно, пусть смотрит на небо – звезды подскажут ему, где я, - улыбнулся и вышел. Дверь за ним плавно закрылась. «Здесь все появляется и исчезает так внезапно, что к этому сложно привыкнуть. – Ну, только привыкнуть мне и осталось».
Гермиона вновь осталась одна, осмысляя то, что сейчас с ней произошло. Она отказывалась верить в это, но не поверить не могла – это действительно было. И было так. Но все это странно. Опомнившись, что Сириус отправился искать Дамблдора, Гермиона выскочила вслед за ним, но на площади оказалось так много людей, что найти Сириуса не представлялось ей возможным. Она пошла в центр Площади, надеясь все-таки найти его там. От Площади Гермиона двинулась меж домами по направлению к Пантеону, но он оказался дальше, чем она думала – пространство искривлялось, создавая обман-иллюзию того, что все находится рядом. Уже через полчаса девушка поняла, что заблудилась. Тут некстати она вспомнила о том, что профессор приведет Малфоя именно туда, где ее оставил Дамблдор. Но как ей вернуться? Все дома казались ей похожими, да и с расстоянием теперь было сложнее. Как ни странно, паника ее не охватывала, а потому Гермиона побрела между домами, по улочкам, встречая разных людей, и оглядываясь по сторонам.
Гермиона шла и шла, минуя различные магазины и лавки, окна и дома. Все было похоже на земную жизнь, но все-таки чем-то отличалось. Одна из вывесок показалась ей знакомой, и она зашла в магазин. Внутри оказалось много детей, все они смеялись и обменивались различными интересными предметами. Отовсюду слышался смех – радостью был наполнен этот магазин. Гермиона шла среди покупателей, озираясь по сторонам: от пола до потолка все было забито всевозможными волшебными приспособлениями. Что-то в этом было узнаваемое. С верхнего этажа донесся голос хозяина заведения, а потом показался и она сам: высокий парень с рыжими волосами, карими глазами и веснушками. Фред…
- Фред! – выкрикнула Гермиона, не помня себя от радости. Фред оглянулся на голос:
- Гермиона? Гермиона Грейнджер? – и спрыгнул с перил, очутившись возле нее. Гермиона не верила своим глазам: это был Фред, несомненно! Все такой же, каким и был в тот злополучный день, когда майское солнце 1998 года озарило Англию. Он не изменился. В глазах у Гермионы стояло лицо Джорджа, которого она видела несколько часов назад – это по Земному исчислению.
- Фред, - сказала Гермиона, - ты здесь…
- Конечно! Ты так изменилась! Совсем выросла! Гермиона, пойдем, я покажу тебе… - и Фред повлек ее за собой, уводя к полкам с товарами, показывая и что-то объясняя. Но Гермиона не слушала. В голове все гудело: она сейчас разговаривала с Фредом Уизли! Она, а не его родные, которые так оплакивали его смерть и едва ли смирились с ней. Тяжелее всех пришлось Джорджу – ведь он его брат-близнец.…От размышлений ее оторвал вопрос, который прозвучал над самым ухом:
- Как там мама? Как папа? Как мой братишка? А Рон все также доставляет маме неприятности? – и Фред рассмеялся. О, как они были похожи с Джорджем! И Гермиона особенно четко осознала это сейчас – во второй раз, опять. Они были одним целым, чем-то единым. А теперь один уже был чуть седым, а второй едва ли хоть подрос на дюйм.
- Гермиона, ты так рада меня видеть, что не можешь вымолвить ни слова? Ничего, по началу это тяжело, потом привыкнешь! – Фред все еще улыбался.
- Нет-нет, я не умерла, - поспешила заверить его Гермиона. Просто я попала сюда случайно. Профессор Снейп должен привести Малфоя, чтобы он вывел меня, - тут Гермиона спохватилась, - Фред! Мне нужна твоя помощь! Я заблудилась, а Дамблдор исчез, и теперь я не знаю, как мне попасть…
- В ту комнату? – закончил за нее Фред.
- Да, - с улыбкой выдохнула девушка, понимая, что она спасена.
- Я попрошу кого-нибудь проводить тебя.
- А ты не можешь? – расстроилась Гермиона, она надеялась поговорить с близнецом по пути обратно.
- Я не могу, и на это много причин, - улыбнулся Фред какой-то незнакомой Гермионе улыбкой. Тут она поняла: он другой. Люди меняются, попадая сюда, они сохраняют все лучшее, но становятся другими, она проходят через большой рубеж – они умирают.
- Скажи мне, как там Джордж?
- Хорошо, - отвечала Гермиона, - только поседел уже…
- Поседел? Ого! Как быстро летит время там! А мне казалось, что прошло всего дней пять, - и Фред развел руками. Гермиона удержалась, и ничего не сказала ему о причинах такого старения его брата – о Джинни.
- Вот он тебя проводит, - сказал Фред, указывая на эльфа, который подошел к ним, чтобы обратиться к хозяину магазина. Гермиона, скользнув взглядом по домовику, устремила свой взор в глубь магазина, пытаясь запомнить все, чтобы рассказать впоследствии ребятам. Но что-то заставило ее посмотреть на домовика вновь, и она опустила взгляд: Фред давал инструкции эльфу, а тот отвечал:
- Гермиона Грейнджер, подруга Гарри Поттера, да, я понял. Конечно!
И тут только до нее дошло: знакомый голос, интонация, эти большие добрые глаза, эти уши…
- Добби? – позвала Гермиона.
- Да, Гермиона Грейнджер! - эльф расплылся в своей знакомой ей улыбке.
- Гермиона, он проводи тебя. Прости, мне пора. Рад был повидать тебя. Передай привет маме, папе, Билу, Чарли, Перси, Рону, Джинни и Джорджу, конечно же! Скажи им, что я люблю их! – все медленно таяло перед глазами, и Гермиона подумала, что засыпает.
На самом же деле, она трансгрессировала с Добби. Спустя пару секунд они уже стояли посреди той комнаты, из которой девушка так опрометчиво выбежала, надеясь догнать Сириуса Блэка.
- До свидания, Гермиона Грейнджер. Передавайте привет мистеру Гарри Поттеру, - сказал Добби и исчез.
Гермиона вновь осталась одна. Только на этот раз она решила никуда не выходить, а дождаться прихода Снейпа и Малфоя. От всех этих ощущений и переживаний ей хотелось поскорее вернуться обратно. Ей хотелось поплакать, остаться одной. Здесь она сделать этого не могла: царящее в этом Мире добро, любовь и счастье просто не давали ей этого сделать, и потому она ощущала смешанные чувства, зная, что где-то рядом находятся те, кого она любила и так давно потеряла, так скучала по ним, обрела на миг, чтобы вновь потерять.
Это было странно, но, тем не менее, солнце не двигалось по небу. Тут и впрямь время течет по-другому…
