Глава 15Глава 5.
Новая дорога.
Два куска сахара легонько стукнулись о дно чашки и через пару секунд растворились без остатка под натиском кипятка. В доме стояла почти полная тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в ещё горящем камине. Дерево тоже обращалось в ничто. Люция отхлебнула чая и торопливо прижала руку к губам. Горячая вода рассерженно обожгла. Завтра к губам будет больно прикасаться. Девушка погрела руки над тоненькой струйкой пара, поднимающейся от чашки, и взглянула на часы. Половина четвертого утра. Скоро начнет светать, а она ещё даже не сделала попыток заснуть, ведь все равно ничего бы не получилось.
Отец уже давно спал у себя в комнате, миссис Оливия видела десятый сон у себя в домике, а Люция все сидела на коленях перед угасающим камином, обратив невидящий взор на чашку с чаем и прокручивая в голове тот разговор с отцом, благодаря которому в её памяти не осталось непрочитанных страниц. Габриель рассказал ей все за то время пока они неспешным шагом шли с кладбища, пока сидели на старой двухместной качели в глубине садика, пока обнявшись стояли у окна, глядя на снова начинающийся дождь. Она узнала про то, из-за чего стали портиться его отношения с Вирджинией, про то, куда она так спешила в тот вечер, когда оборвалась её жизнь, про то, что чувствовал Габриель, когда Диана неизвестно куда пропала.
- Инспектор Ринальди провел множество поисковых операций и исследований, стараясь найти твою сестру, - тихо, успокаивающе говорил отец, обнимая Люцию за плечи, - я очень благодарен этому человеку за все его усилия и попытки помочь нам. Но с каждой минутой мы оба убеждались, что Дианы не было в машине. Была ещё и другая версия, ведь Вирдж могла оставить нашу дочь у кого-нибудь, а сама поехать к Томасу, но почему этот человек не объявился, когда она не забрала девочку обратно? Мы даже проверяли все детские дома и приюты, но Дианы Кардона нигде не было. Вообще, вся та история ужасно странная и загадочная, - продолжал Габриель, и в его голосе Люции слышалось глухое смирение измученного человека, - полиция не смогла даже понять, зачем Виржиния ехала туда, где её нашли. Ничего не вяжется друг с другом. Но знаешь, я почему-то уверен, что Диана жива, - прошептал мужчина, сильнее сжимая плечи дочери.
В ответ Люция ничего не сказала, а только прикрыла слезящиеся глаза.
Сегодня она узнала, почему отец никогда не рассказывал ей о загадочном исчезновении сестры, почему в их доме никогда не было её фотографий, он объяснил девушке все свои поступки.
- Я не хотел ранить ни тебя, ни… себя. Но ты не можешь представить, какой шок и ужас я испытал, когда не нашел вот этого снимка, - продолжал Габриель, вертя в руках фотографию, которую Люция нашла в его ежедневнике, - только два дня спустя миссис Оливия заметила его лежащим в траве под окном, когда срывала розы. А снимок, что висит у нас в гостиной… вы же были близняшками. Я думал, ты никогда не поймешь.
Отец не спросил, ни как она узнала про Диану, ни почему вдруг примчалась в Ареццо. Он никогда не задавал ненужных вопросов.
Люция была странно спокойна весь вечер, но чувствовала, что в её душе медленно поднимается какое-то желание, которое она пока не могла ухватить даже за самый кончик, чтобы осознать. Девушка поднялась с колен, потерла затекшие ноги и подошла к окну. Отдернула длинные занавески и обратила свой взор к небу, край которого стал уже еле заметно светлеть. Она заставляла себя не думать обо всем том, что произошло с ней за последние несколько дней. Странно, но все эти загадочные и неправильные вещи отошли на второй план. Их всех перекрывала мечта о девушке, которая была далекой и недосягаемой, но которая была её сестрой. Незнакомой и загадочной, но такой странно любимой. Люция смогла вспомнить то, как они играли с ней, постоянно споря и крича. Вернее кричала всегда Диана. Девушка не удивлялась тому, что смогла вспомнить впечатления двухлетнего ребенка. Сейчас это не было самым главным.
На мгновение ей показалось, что в глубине неба что-то призывно блеснуло и тут же погасло, словно побоявшись показаться кому-то ещё, кроме неё – Люции. Ей тут же вспомнился рассказа о людях, быть может блуждающих где-то в нескончаемой Вселенной. И ищущих родную и такую далекую Землю. Какова же их судьба?
Девушка вздрогнула, внезапно испугавшись чего-то далекого, но неотвратимого. Она оглянулась на почти потухшие за каминной решеткой угли и тихо прошептала: «А какая же Судьба у меня?»
В ту же секунду далеко на Иринии Дэстина открыла глаза.
Дэстина открыла глаза и хитро улыбнулась. Ещё никогда эта земная девушка не обращалась с вопросом к Судьбе. Вообще Дэстина ненавидела подобные вопросы, ведь они теребили её практически каждую секунду. Но на этот раз… Люция всегда была уверена в следующем своем шаге, да и до поры до времени из-за частично переданного дара Судьба не могла вмешиваться в её жизнь, но сейчас… ей стоило помочь. Дэстина ухмыльнулась.
Она растянулась во весь рост на кровати и взбила рыжие волосы. Вокруг от несильного ветерка развевались многочисленные занавеси из тонкой, прозрачной ткани. Ажурное спальное белье из материала, похожего на шелк, но гораздо более мягкого и нежного взбилось, скрывая от Дэстины лежащего рядом с ней человека. Женщина перекатилась на живот и с улыбкой всмотрелась в его лицо. Сейчас сквозь полог лился зеленый свет, ведь на Иринии господствовала ночь, отчего кожа мужчины, казалось, отливала изумрудным светом, а вьющиеся белокурые волосы были цвета морской волны. Дэстина с нежностью всмотрелась в любимые черты. Его чуть крупноватый нос и тонкие, почти бескровные губы привлекали женщину столько, сколько она себя помнила. Но он был простым дворецким во дворце, поэтому очень долгое время она вынуждена была скрывать свое влечение. Она тряхнула кудрями. Слава Богу, то время прошло! Поводя рукой перед его лицом, она удовлетворенно кивнула. Дэстина была уверена – он спал.
Тогда она легко соскользнула с высокой кровати и накинула на красивое, стройное обнаженное тело длинную мужскую рубашку. А затем, все ещё ощущая во всем теле млеющую слабость, вышла на маленький резной балкончик, увитый цветками иринийской белой орхидеи, источавшей сладостный аромат. Отсюда, с высоты седьмого этажа дворца Верховного Хранителя ей открывался дивный вид на гору Малькийи – звезды Иринии. Совсем скоро она должна была проснуться и осветить своими белоснежными лучами благословенную землю.
Дэстина оперлась руками о парапет и приготовилась ждать. Она понимала, что то, что она должна была сделать по просьбе Люции нужно сделать, пока Сири ещё не проснулся, но не могла же она пропустить тот ликующий и великолепный момент, когда лучи Малькийи смешаются с лучами иринийского моря, и наступит новый день!
С замершим сердцем женщина ждала, когда же теплые лучи звезды покажутся из жерла горы и осветят её белоснежную кожу, огненные волосы и прикоснуться к прекрасному лицу. Дэстина была уверена, что Малькийи очень нравится прикасаться к самой Судьбе!
И вот… яркие лучи вырвались из ночного плена и быстро-быстро побежали по поверхности, пробуждая сонную Иринию. Ещё секунда, и Дэстина закрыла глаза, зажмурилась, прячась от ярчайших вспышек.
- Доброе утро, - полными, ярко-красными губами прошептала девушка и снова вошла в полутень своей спальни.
Она подошла к ложу, на котором лежал Сири, и задумалась. Никто и никогда не должен видеть магию Судьбы. Или же увидеть может только тот, кто никогда не расскажет об этом. Дэстина закусила нижнюю губу и протянула руку, почти касаясь тонкими, бескровными пальчиками его лица. Одно слово, одно пожелание, и он не проснется, пока она не закончит, но когда-то давно девушка поклялась, что не вмешается в его судьбу. Она и сама не хотела этого. Дэстине всегда было гораздо легче, когда жизни её любимых развивались по законам мирозданья. Она быстро спрятала руку за спину, понадеявшись, что Сири не проснется, и присела за невысокий стол, на котором тут же материализовалась стопка плотной бумаги и красивое, нежно-голубое перо.
Окинув быстрым взглядом свою точеную фигуру, отражавшуюся в многочисленных зеркалах этой огромной комнаты со множеством богатой лепнины, позолоты и легких тканей, девушка гордо и удовлетворенно улыбнулась, а потом взяла перо и начала писать.
Она не заметила или не захотела заметить то, что Сири открыл глаза спустя пару секунд, неслышно спустился с кровати и встал у неё за спиной.
Люция помедлила пару секунд, покусала кончик дешевой ручки и начала писать. Она не знала, зачем делает это, что будет делать потом и как объяснить отцу поступок, значения и смысла которого она не понимает и сама. Вот только что-то двигало её рукой, выводя слова.
«Дорогой папа! Мне очень жаль, что все так получается, поверь, мне бы очень хотелось, чтобы ты, как в детстве обнял меня, посадив к себе на колени и, тихо-тихо шепча на ушко ласковые слова, объяснил мне все то, что я хочу знать и успокоил.
Сегодня я очень много узнала о том, что так волновало меня последние дни. Если бы ты только знал, почему я приехала в Ареццо, почему внезапно спросила тебя про Диану и почему сейчас я ухожу.
Не знаю, что творится со мной, но, папа, если бы я была уверена, что на свете существует магия, то все стало бы на свои места. Но я не уверена в этом. Я боюсь. Я не владею своими мыслями, папа. В моей голове такие пространства и возможности…»
Люция яростно перечеркнула две последние фразы и скомкала лист, отбросив его от себя.
Но, снова подобрав, все-таки расправила и продолжила писать.
«Сегодня ты сказал, что уверен в том, что Диана спаслась. Ты не рассказывал мне о ней никогда, но я знаю и помню свою сестру. И я знаю, что она жива.
Ты не знаешь Эйли, но она сказала мне, что мы встретимся с ней когда-нибудь. А я знаю, что я когда-нибудь разыщу Диану. И мы когда-нибудь снова встретимся. Все втроем.
Прости».
Люция медленно сложила лист мятой бумаги пополам и положила на стол. Потом встала и пошла в комнату к отцу, скользя пальцами по гладкой поверхности стола. Ей казалось, что она слышит биение своего сердца, так сильно оно неистовствовало в груди. Она старалась не думать ни о чем.
Дверь тихонько скрипнула, и Люция вошла. Легла рядом со спящим отцом, стараясь не касаться его, чтобы не разбудить. Его спокойное дыхание убаюкивало её, успокаивало, но Люцие хотелось плакать. Она разглядывала каждую морщинку на его лице, которые из-за лунного света казались гораздо глубже, чем были на самом деле. Его щеки и подбородок покрывала двухдневная щетина, а у корней волос почему-то выступило несколько бисеринок пота. Сейчас он казался гораздо старше своих лет, и девушка, словно впервые стала замечать, как давнее горе и переживания сказывались на её всегда молодом, веселом и таком заботливом отце.
Габриель пошевелился во сне, и его рука выпала из-под одеяла. Люция ласково, еле касаясь, провела пальчиком по грубым венам, выступавшим под кожей. Это был её отец. Её жизнь.
За раскрытым окном громко шелестя крыльями и крича пролетела птица. Спустя пару минут проехала машина. Откуда-то очень издалека донеслись раскаты смеха. А потом забарабанил дождь. Но девушка все лежала и почти не моргая смотрела на отца. Слезы струились у неё из глаз, стекая по подбородку на грудь.
Дождь звал её и её слезы, и Люция знала это. Магия. Девушка поверила в невероятное. Её звал дождь и лунный свет. Она в последний раз взглянула на отца и, встав с постели, вышла из комнаты. Взяла со стола письмо и бросила его на ещё красные угли. Потом написала на другом листе бумаги одно-единственное слово «Прости…» и, надев обувь, спокойно и грустно вышла на мокрые улицы Ареццо.
Теперь её слез не было видно. Едва она спустилась с крыльца, как дождь ласково укрыл её горе. Волосы спутались и намокли, в балетках почти сразу стало мокро, а домашнее платье плотно облепило фигуру девушки.
Она прикрыла калитку у дома, нежно проведя рукой по табличке, на которой была написана их с Габриелем фамилия и побрела по улице, озаренная лунным светом. Куда она шла? Она не знала. Знала только, что идет по верной дороге. Мимо медленно проплывали спящие дома, магазины, маленькие палисадники и аптеки. На некоторое время за ней увязалась бродячая собака, так же защищенная дождем, как и Люция. Но потом она нашла что-то завораживающее её сознание у мусорных баков и покинула девушку в одиночестве.
Люция вдруг вспомнила значение своего имени. Светлая. На душе у неё сейчас было очень светло, вокруг светало, по оголенным рукам стекал теплый дождь.
- Прости, папа, - тихо прошептала девушка и внезапно остановилась.
Она стояла перед огромным старинным домом, в самой высокой башне которого горел мерцающий огонек. Это даже скорее было замком, на который Люция пару раз обращала внимание в своем детстве. Она не помнила, чтобы хоть раз видела здесь людей. Видела жизнь. Но сейчас она видела огонь и слышала звуки фортепиано, лившиеся сквозь глухую стену дождя. Широкие ворота были гостеприимно распахнуты, и ей был виден прекрасный сад, в котором цвели белые розы и орхидеи. Орхидеи под луной. Она никогда ещё не видела таких цветов. Ей показалось, что они источают еле заметное изумрудное свечение. Сердце её забилось ещё сильнее. Музыка прервалась.
Люция прижала руки к глазам и застонала. Ей хотелось войти в этот сад, провести рукой по головкам дивных цветов и снова услышать фортепиано. Внезапно над дверью в дом звякнул колокольчик. Но девушка не видела вышедшего в такой дождь на улицу безумца.
Она увидела его, только когда он приблизился и накрыл её длинным белым пальто, а над головой поднял черный зонт.
- Добрый день, Люция, - глубоким низким голосом проговорил высокий седой старик и, взяв её за руку, поманил к дому, давая, однако, время для выбора. Но девушка вдруг поняла, что выбор за неё сделала где-то там, наверху, как сказала Эйли. Поэтому она сделала тот шаг, который разделял её и мужчину.
- Добро пожаловать, - улыбнулся старик.
Ворота за их спинами закрылись.
Дэстина положила перо на специальную подставочку и только тут заметила Сири, отражавшегося в зеркале. Её глаза расширились. Она испугалась.
- Тебе бы романы писать, милая, - проговорил ириниец, гладя женщину по обнаженному плечу, с которого сползла слишком большая рубашка. От его прикосновения у Судьбы защемило сердце, - кто это и где такие животрепещущие письма пишет сейчас?
- На Земле, одна девушка… дорогой, ты же не расскажешь никогда и никому о моей магии? – шептала Дэстина, вставая и прижимаясь к Сири.
- Конечно нет, о чем разговор? – обвивая руки вокруг её талии, отвечал мужчина, - ты же рассказывала мне всю важность этого обета.
- Спасибо, я люблю тебя, - целуя его, призналась девушка.
Сири промолчал, но поманил её к ложу.
Спустя несколько часов, когда Малькийя окончательно проснулась и распростерла свои лучи над Иринией, Дэстина прошептала Сири: «Знаешь, как было бы интересно, если бы мои романы действительно существовали. Я думала над этим, милый. Каждое бы живое существо могла знать всю свою жизнь наперед и готовиться к этому. Но писать их такая морока… ужас…» Дэстина погрузилась в сладкий, безмятежный сон.
«Господи, пора!» - вскричала Альвира, пытаясь привести недвижную и холодную Силью в чувство. Но та продолжала витать на грани между миром Теней и реальностью, не желая возвращаться назад.
- Лорд, Люция сделала выбор. Она нашла свой путь, - прокричал Тэллон, входя в залу к Року. Тот хитро прищурился.
- Позови Диану.
Тэллон кивнул.
