Глава 15. Интерлюдия 3: история любви и предательстваВ раннем детстве Лили считала, что за рекой живут одни хулиганы-мальчишки, с которыми не стоит даже пересекаться, не то, что дружить. А что могло из них вырасти, если мама говорит, что все фабричные — горькие пьяницы, любят подраться и побить жен и детишек? Но встреча с Северусом сломала это предубеждение.
Хмурый, в поношенной одежде и с вечно занавешенным волосами лицом, он открыл для нее новый, удивительный мир. Именно Северус впервые сказал Лили, что магия существует, и она вырастет сильной волшебницей, когда чуть подучится в специальной школе. Он же первый посмотрел на нее восхищенным взглядом.
С ним было невероятно интересно, потому что он знал массу вещей, особенно из мира магии. Они обсуждали прочитанные книги, тайком пытались варить зелья и изучали простенькие заклинания с палочкой его матери, прятались от его отца-дебошира и насмехались над ее сестрой Петуньей, до дрожи в коленках боящейся всего необыкновенного.
Их дружбу не разбила даже вражда факультетов, на которых они оказались: Слизерин и Гриффиндор — вечные соперники и враги. Но детям было наплевать на предрассудки, и они продолжали общаться. В какой-то из моментов Лили поняла, что влюбилась в него. А то, что Северус испытывает к ней ответные чувства, она знала с самого начала.
Но живя среди людей, общаясь с ними день за днем, нельзя не попасть под их влияние. Так произошло и с Лили. Взрослея, она все больше приходила к мнению, что Северус связался не с той компанией, что слизеринец — не название, а набор определенных черт, не слишком симпатичных ей, и с этого факультета действительно выходит огромное количество темных волшебников. Ее же друг всегда тянулся к запретным знаниям.
К старшим курсам у Лили появилась масса претензий к Северусу, раздражение на него накапливалось день ото дня. Они ссорились, мирились, и ей требовался лишь повод, чтобы разругаться с ним окончательно. Слово «грязнокровка», брошенное в сердцах, стало именно той точкой невозвращения. Девушка не желала слушать его объяснений, считая себя преданной и оскорбленной.
Была и еще причина, по которой Лили хотела разрыва с Северусом: все более разгорающийся интерес к Джеймсу Поттеру. Обаятельный, веселый, общительный, он был гораздо ближе ей по духу, чем замкнутый друг детства.
Война, вспыхнувшая между Поттером и Снейпом с момента их встречи в Хогвартс-экспрессе, не прекращалась ни на мгновение и мешала Лили наравне общаться с обоими. Ей необходимо было сделать выбор — и слово «грязнокровка» сильно повлияло на него. А еще гриффиндорцы, невзирая на все проказы, считались хорошими людьми, в отличие от скользких слизеринцев.
***
На седьмом курсе между Лили и Джеймсом вспыхнул бурный роман, закончившийся пышной свадьбой сразу после выпуска и пародией на семейную жизнь, потому что в доме постоянно обитали все Мародеры, а новоиспеченный муж предпочитал проводить время с ними, а не с женой.
Джеймс искренне недоумевал, когда Лили обижалась на то, что их общение сводится к проведенной вместе ночи, треть из которой они занимались любовью, а остальное время просто спали рядом. Что из разных тем он мог поддержать лишь обсуждение квиддича, что не замечал ее нарядов и причесок и, расточая комплименты направо и налево, не вкладывал в слова настоящего восхищения и любви.
Лили была разочарована, оскорблена, задета за живое. Она с завистью смотрела на подруг, у которых все складывалось удачней, и не раз вспоминала Северуса, который ее просто боготворил. Впрочем, это его поклонение никуда не делось. Мимолетно встречаясь на собраниях Ордена Феникса, куда он вступил, будучи уже Пожирателем, чтобы приносить пользу светлой стороне, она по-прежнему видела в его глазах обожание и тоску по ней.
На фоне этого Лили казалось, что Джеймс не любил ее вовсе — был лишь охотничий азарт догнать ускользающую добычу, прошедший после «поимки».
Тем временем семейные ссоры набирали обороты, и в один недобрый час недовольство прорвалось, лопнув от незначительных фраз.
– Вот уеду сегодня к Петунье и не вернусь, — почти в шутку сказала Лили, устав наблюдать, как Джеймс дурачится с Сириусом вместо того, чтобы помочь ей с генеральной уборкой их немаленького дома.
– Да куда ты денешься? — протянул муж, не прекращая своего бесполезного занятия, и даже не повернулся в ее сторону.
– Ты думаешь, я никому не нужна? — сузив глаза, процедила она, закипая от гнева.
– Думаю, ты влюблена в меня, как кошка. Так что вернешься, — самоуверенно заявил он, и это стало последней каплей.
Не собираясь ругаться, как базарная баба, Лили хлопнула дверью и аппарировала прочь из опостылевшего дома.
***
Оказавшись в парке недалеко от дома своей сестры, Лили присела на скамейку и глубоко задумалась, как ей быть. Вернуться пару часов спустя, поджав хвост, — увольте! Она гордая, красивая женщина, а не половая тряпка, которую можно не замечать и пинать ногами. Но, в таком случае, куда ей деваться?..
Родители Лили пару лет назад погибли в дорожной аварии. Когда она вышла замуж за обеспеченного деньгами и жильем Джеймса, то согласилась на продажу их дома, как хотела Петунья. Причем зная, что муж старшей сестры — начинающий бизнесмен, Лили отказалась от своей доли, чем помогла молодой семье не только купить новое жилище, но и переехать в более престижный район.
Возможно, Петунья не отказалась бы на время приютить Лили у себя, помня сделанное добро. Но она сама не горела желания жить в Литтл-Уингинге. Ей абсолютно не нравился Вернон, муж сестры: узколобый, ограниченный, толстый магл, не терпящий никаких отклонений от нормы, придуманной им. Петунья побоялась даже заикнуться ему, что младшая сестра — волшебница. Раздражать его своим присутствием, разрушать чужую семью Лили не хотелось. Да и что ей самой, молодой ведьме, делать в типично магловском городке?
Обратиться к подругам?.. Как-то так получилось, у Лили не было близких подруг — лишь приятельницы. А девочки, с которыми она все же общалась более тесно, обзавелись семьями и жили в стесненных условиях. На ум приходил лишь один человек, который наверняка примет беглянку, не высмеет, не станет задавать вопросов, а главное — не будет советовать помириться с обидевшим ее мужем, — Северус.
Улыбнувшись пришедшему выходу, Лили послала к мужчине своего патронуса с посланием, содержащим координаты для аппарации и короткий текст:
«Я ушла от Джеймса. Забери меня из парка».
Северус явился так быстро, словно только и ждал ее вызова.
***
Жить лишь вдвоем с Северусом было прекрасно. Это гораздо больше вписывалось в представление Лили о семейной жизни. Они вместе варили зелья, обсуждали книги, убирались в комнатах и сидели вечерами у камина, потягивая вино. Он, в отличие от Джеймса, был почти всегда рядом. Даже появляясь на собрании Ордена якобы порознь, они садились вместе.
Были, конечно, вызовы к Волдемотру и таинственные дела Северуса под маской Пожирателя, но Лили старалась не задумываться над этим, а если это случалось, то считала, что ему как-то удалось обмануть монстра и не участвовать в рейдах.
При таких обстоятельствах давнишняя влюбленность Лили в Северуса быстро переросла во взаимную любовь. Брак с Поттером стал казаться ей страшной ошибкой, к счастью, вполне поправимой. А уж когда она поняла, что носит под сердцем малыша, то окончательно решила не возвращаться к этому безалаберному вечному ребенку.
Но, видимо, Лили за что-то прогневила небо или выбирала себе в спутники жизни не тех мужчин. В миг, когда она поверила, что рядом с Северусом будет счастлива, в «Ежедневном пророке» вышла статья о новом, зверском нападении Пожирателей смерти на семьи маглов, чьи дети были волшебниками и учились в Хогвартсе.
Десяток движущихся колдографий, на которых под пытками корчились дети, женщины и старики, и на многих Северус чуть ли в первых рядах, узнаваемый даже под маской из-за своеобразного носа, кривоватой улыбки, цепкого взгляда, характерных движений…
Лили впервые стало по-настоящему страшно рядом с этим жестоким и холодным человеком. Ей припомнилось его неумение искренне улыбаться и по-доброму шутить, быть до конца откровенным и открытым. Его принадлежность к свите монстра теперь воспринимались скорей закономерностью, а позднее появление в Ордене Феникса — фарсом и попыткой шпионажа в пользу темных сил.
Убитая горем, раздавленная, Лили попыталась избавиться от его ребенка. Она пошла на прием к колдомедику под оборотным зельем, чтобы узнать, возможно ли это. Но даже намек на желание прервать беременность чуть не привел к аресту. Оказалось, ведьмам нельзя делать аборт. Это было строго запрещено законом, так как волшебников мало, а сама процедура может привести к смерти будущей матери.
Но и растить сына или дочь с человеком, чьи руки по локоть в крови, Лили считала неприемлемым. Даже просто оставаться в его доме стало невозможно и неприятно. И хотя ей было некуда идти — к Джеймсу возвращаться не хотелось, да и не представлялось возможным из-за беременности, она, умолчав о своем положении, высказала Северусу, что наконец-то прозрела и поняла: он — предатель и двуличный гад.
Посидев на скамейке в парке и продрогнув до нитки, заплаканная и растерянная, Лили добрела до дома Петуньи. Та, хоть и была не в восторге, приняла сестру. Вскоре там появился Джеймс, почти плакал, стоял перед Лили на коленях, просил прощения и умолял вернуться. Поколебавшись, она согласилась.
В доме все еще мужа Лили пришла в голову мысль, что, продлив искусственно беременность — с магией такое было реально почти без последствий, — и прикрыв родившегося малыша чарами родства, можно всех обмануть, даже себя. Ведь, в конце концов, неважно, кто настоящий отец ребенка, главное, кто его вырастит, и Джеймс — гораздо лучший кандидат на роль идеального папы, чем Северус: невзирая на безалаберность, точно светлый волшебник, веселый, добрый человек, и любит ее не меньше.
