Часть 5. Сад земных наслаждений. Глава 15. Красный фонарьЧикаго, 2004 год
Прежде всего, я решила проблему, в принципе мешающую мне попасть в массажный салон. Сгоняла домой за своей самой «любимой» фотографией, стоявшей в столовой, а потом вернулась в участок, где, стараясь не отвлекать Браунинга и Миллера от выяснения отношений, с помощью бумагорезательной машинки и ламинатора на столе Клэр вставила в пропуск Стефани свое лицо. Получилось то, что доктор прописал. Затем отправилась в галерею, чтобы узнать новости у Эшби и поговорить с Мией.
Попутно разочаровав офицера Тейта тем, что Колар — не тот, кто нам нужен (признания мы так и не получили, отпечатки пальцев — «косвенные улики», да и все равно Браунинг его отпустил), я подошла к патологоанатому, сосредоточенно работающей над последним творением маньяка.
— Что вы мне можете про нее рассказать? — поинтересовалась я.
— С этой трудно идет из-за чертовой краски. Подробно я все тебе потом расскажу, а пока… Ее задушили, — начала Эшби. — Взгляни на ссадины на шее. Как и у жертв четыре и пять, у нее вспорот живот. Скорее всего, раны снова нанесены посмертно. Но на этот раз он кое в чем повел себя совершенно по-новому. Часть ее внутренностей он положил в банки с краской. Я заметила, что кое-чего не хватает, и заглянула в одну из банок. За все годы службы не видела ничего, более нелепого. Не думаешь, что их двое, и они работают вместе?
— Нет, не думаю, — покачала я головой. — Обычно серийные убийцы вдвоем не работают. Я помню всего два таких дела: «Хиллсайдские душители» и «Лукас и Тул». Нет, тут работал один человек. Просто он изменяет почерк… Будто узнает что-то новое и принимает это во внимание.
— Что случилось, деточка? Ты белее аспирина, — одного взгляда агенту Эшби было достаточно, чтобы оценить мое состояние. — Давай, рассказывай, пока я не начала волноваться.
— Если честно, я на грани, — ответила я. — Я читала дневник моего деда. Вернее, этот дневник скорее заметки по одному расследованию… В общем, это дело, над которым он работал в Праге… Местные проститутки наняли его, чтобы он нашел и арестовал серийного убийцу. Дедушка взялся сделать это бесплатно. В двух словах: убийства в Праге напоминают те, что мы расследуем сейчас — тогда жертв тоже душили, резали и вспарывали им животы. У меня неприятное ощущение, что убийца знает историю моей семьи и плющит мне мозги.
— Ты полагаешь, убийца узнал про расследование твоего деда в Праге, и его почерк изменился, потому что он копирует почерк того убийцы? — Эшби сделала правильные выводы из моего сумбурного объяснения. — Черт знает что! Если убийца имеет сведения о расследовании твоего деда, почему бы ему не заявить об этом открыто? Почему бы ему не ткнуть тебя носом? Продемонстрировать все четко и ясно?
— Он и тычет, — развела я руками. — Это я не понимаю, на что он пытается указать. Надпись «Потревоженное убежище», а теперь вот эта «Прощенная грешница»… Он именно тычет меня носом. До меня просто никак не дойдет, что все это значит. Возможно, я все пойму, когда дочитаю. Но сначала мне надо кое-что сделать…
— Теория неплоха… С этого хотя бы можно начать… Тебе, действительно, надо дочитать дневник. Но будь осторожна! Если что, сразу звони! — поддержала меня Клэр, а потом строго поинтересовалась. — Кстати, ты ничего не забирала с места преступления? Виктория, я же знаю, ты всегда стараешься облегчить себе жизнь. Особенно если попадешь куда-то раньше меня. Ты что, думаешь, я забыла, что ты устроила тогда, в Миссисипи?
— Как я могла подумать, что вы можете что-то забыть? — ответила я и начала признаваться. — На животе жертвы лежала фотография… И еще я взяла ее пропуск на работу… И нашла серебряную розу вон там, возле сумочки…
— Так вот почему я ничего не нашла! — всплеснула руками Эшби. — Виктория, пожалуйста, больше никогда так не делай. Или делай, но говори мне прежде, чем опять убежишь бог знает куда. Договорились?
— Договорились, — кивнула я, хотя мы обе знали, что в моем случае это всего лишь слова.
Переместившись в галерею Ричарда, я нашла его и Мию в офисе. Взглядом попросив Вальдеса оставить нас наедине, я подсела к девушке. Та, конечно же, выглядела не очень, но хотя бы больше не рыдала. Правда, имелись все шансы, что она начнет снова после разговора со мной, но отложить его я не могла.
— Мия, можешь ответить на несколько вопросов? — участливо поинтересовалась я.
— Конечно, — всхлипнула девушка.
— Скажи, это ты на фотографии? — я показала снимок, взятый с тела Стеф.
— Да, я, — кивнула Мия.
— Ты, наверное, слышала, что в городе орудует маньяк, — осторожно начала я. — Это он убил Стеф, а до нее Синтию. Случилось так, что на теле Синтии он оставил фотографию Стефани, а теперь на теле Стефани оставил твою. Понимаешь, к чему я веду? — Мия кивнула, а я продолжила. — Очень важно, чтобы ты вспомнила: когда, где и кем был сделан это кадр.
Мия задумалась, честно пытаясь вспомнить, потом отрицательно покачала головой:
— Я не помню, чтобы кто-нибудь снимал меня на этой вечеринке… Это был рейв на каком то заброшенном складе где-то с месяц назад… Мы были там втроем: я, Стеф и Синтия…
— Где ты познакомилась с ними? — у меня были предположения на этот счет, но они могла быть и не верны. Однако, Мия подтвердила их:
— Мы познакомились в «Красном фонаре». Когда я устроилась туда, сначала работала просто массажисткой. А потом меня повысили. Предложили обслуживать вип-клиентов в тайном клубе. По традиции там работают всего четыре девушки. Одна уволилась, мне предложили ее место. Другими двумя были Стефани и Синтия. Как по-настоящему зовут четвертую девушку, я не знаю. В клубе действовало правило: никогда не давать своего настоящего имени ни клиентам, ни другим сотрудникам. Как нас зовут, должны были знать только охрана и владельцы. Для других — только прозвища. Ту, четвертую, называли Королевой тайн. Я была Девой соблазна. Стеф — Баронессой крови, а Синтия — Госпожой боли. Мы трое не соблюдали правило, подружились и часто тусовались вместе, но четвертая девушка уважала запрет и никогда с нами не общалась.
— Что происходило в этом клубе? — задала я следующий вопрос.
— Ну, Королева тайн принимала гостей в комнате со статуями, — начала рассказ Мия. — Клиенты переодевались…
— Переодевались? — перебила я.
— Да, они надевали викторианские плащи и цилиндры, — пояснила девушка. — И они были в масках…
— В масках… — повторила я, припоминая описание подобной одежды в записках деда. Там, где речь шла об убийце и Культе, Викторианском клубе убийц. Кажется, я все же не зря взялась раскручивать «Фонарь».
— Да, по правилам мы не должны были знать, кто они такие на самом деле, — пояснила Мия. — Эти мужчины явно были богаты и влиятельны. Все делалось для того, чтобы лишить нас, девушек, шанса шантажировать своих клиентов. К тому же так они могли получить новый опыт, играя разные роли. Они были уверены, что мы их не знаем, и так им было легче расслабиться. Деньги они платили просто безумные. И желания клиентов были такими же. Синтии и Стефани в силу ролей приходилось удовлетворять самые экзотические потребности гостей. Мне и четвертой девушке перепадали более традиционные желания. Но и их иногда было непросто выполнить…
— В каком именно помещении салона собирались члены клуба? — поинтересовалась я.
— О, это тайное помещение, о котором знают далеко не все, — ответила Мия. — Я уже упоминала о комнате со статуями. Они — своего рода замки. А у нас были четыре ключа. Два из них, серебряные маску и гвоздь, Синтия и четвертая девушка оставляли в «Фонаре». Свою серебряную розу Стеф уносила с собой. Мое серебряное яблоко делилось на две части. Одну я оставляла в салоне, другую забирала с собой. Может, вы видели ее у меня в спальне. Предметы статуям нужно было «отдавать» в определенной последовательности. Я никак не могла ее запомнить, а потому написала себе подсказку и спрятала в своем фотоальбоме.
— Спасибо, Мия, — поблагодарила я девушку, после чего попросила. — Могу я взять ключ от твоей квартиры? Мне нужна вторая половинка яблока и подсказка.
— Конечно, — Мия протянула мне ключ.
— Мия, я хочу, чтобы ты пока оставалась с Ричардом. У меня могут появиться новые вопросы, — напутствовала я девушку. — Кроме того, здесь убийца до тебя не доберется, — это я постаралась сказать особенно убедительно, хотя в глубине души стопроцентной уверенности у меня не было, о чем я и предупредила Ричарда чуть позже, прежде чем отправиться в квартиру Мии.
Когда я, наконец, вновь предстала перед охранником, я была упакована по полной программе. В руках у меня был пропуск, а по карманам рассованы роза, половина яблока и подсказка.
— Ты первая, — обрадовал меня вышибала. — Никто из девок пока не нарисовался…
— Ну и хорошо, мне больше денег достанется, — послала я верзиле ослепительную улыбку и прошла внутрь.
Массажный салон состоял из пяти помещений, осмотреть из которых я могла только четыре: мини холл, куда выходили двери других помещений, своеобразную комнату отдыха и два зала с бассейнами, ваннами и массажными столами. Дверь пятого помещения, где, по-видимому, и находились упомянутые Мией статуи, была заперта кодовым замком — шесть кнопок с цифрами от единицы до шестерки. Кода я, естественно, не знала, потому как сама, по неведению, его не спросила, а Мия ничего мне не сказала о дополнительном уровне секретности. Вариантов было два: либо снова ехать в галерею к девушке, либо пытаться угадать код самостоятельно. Маячить туда-сюда перед верзилой не хотелось, и я подумала, что наверняка в салоне где-то должна быть подсказка, ведь приходящие сюда клиенты, занятые люди, держащие в голове массу важной информации, могут забыть код. И ни им, ни владельцам «Фонаря» не нужны дополнительные трудности в виде траты времени на выяснение кода или потери состоятельного клиента из-за такой мелочи. Тем более рядом с замком висела гравировка: «
В моей памяти ты найдешь источник страдания, скрепившего связующие нас узы». По моему мнению, это выглядело именно как наводка, подобная записке Мии, помогающей разобраться со статуями.
Решив не спешить с поездкой, я сначала отправилась осматривать доступные помещения. Все они были выдержаны в одном стиле — мрамор, мозаика, тропические растения, уютные диваны в восточном стиле с горой подушек-валиков. Всё выглядело вполне пристойно. Ни намека на разврат, кроме, собственно, названия салона. Вроде «У нас приличное заведение, а за то, чем наши девочки занимаются с клиентами за пределами салона, администрация ответственности не несет». Не удивлюсь, если этажом ниже для таких «занятий» есть апартаменты, сдаваемые в наем. Единственным, что как-то не вязалось с общим стилем помещений, были картины. Сюда бы больше подошли картинки из гаремной жизни или полотна Уотерхауса, а висели… Конечно, дедушка дал бы более точную характеристику стилистике этих изображений, но мне они напомнили смесь мрачного романтизма с «чернушным» ар-деко. Поскольку больше разглядывать было нечего, я решила изучить картины.
Не знаю, кто давал им названия, наверное, автор. Если это так, то у него были весьма своеобразные представления о мире. Первая картина называлась «Идеальная любовь». Она изображала полуобнаженную, связанную, замученную женщину с двумя игральными картами рядом с ней — туз червей и шестерка пик. Что из этого: играть в карты или мучить женщин — любил художник, я так и не поняла. На следующей мастер изобразил меч в клубах тумана с кровавыми римскими цифрами — тройкой и пятеркой. Эта картина называлась «К лучшему или к худшему», и в ней присутствовал некий смысл: тот, кто достает оружие, преследует некую цель, но только он знает — хорошую или плохую. Картина «Напоминание» изображала задремавшую возле столика при свете свечи полуобнаженную девушку, одной рукой придерживающую череп. Рядом с ней художник вывел римские четыре и два. Если череп — аллегория смерти, то это полотно бессмысленным тоже не назовешь. «Помни о смерти» — довольно популярная тематика художественных произведений. Последняя картина называлась «Черная свадьба». И возле не я задержалась надолго. На красном фоне в окружении цепей художник изобразил мужчину и женщину. Мужчина в плаще, цилиндре и маске один в один напоминал фигуру с наброска выжившей после нападения Томиновой, вложенном в дневник деда. А женщина в черном подвенечном платье, «украшенном» римскими единицей и пятеркой, с черной же фатой удивительно походила на шестнадцатилетнюю проститутку, как ее описывал Гас Макферсон. В правом же нижнем углу, где художник обычно указывает свое имя, белым по красному было написано «Владанна». Можно представить, какие мысли завертелись в моей голове. То, что Культ — реальная организация, следовало из записей деда. То, что художник Марк Аккерман, убивавший проституток в Праге, опять-таки по записям Гаса, мог состоять в этом Культе, вполне можно допустить. Неужели же тайный клуб «Красного фонаря» тоже имеет отношение к Культу? Или это простое совпадение, что здесь так много атрибутики, указывающей на него? Естественно, после такого мне еще сильнее захотелось проникнуть в секретное помещение клуба.
В третьей комнате вместо картин на стенах было развешано оружие: нож-керамбит, сильно осовремененный, с уклоном в фентези, кинжал-халади и классический кинжал с гравировкой — тройка и шестерка арабскими цифрами. Здесь же на серебряном гвозде висела серебряная маска, очень напоминающая ту, что описывалась дедом, равно как и ту, что я видела своими глазами, когда преследовала проникшего в участок подонка. Мне не понадобилось дополнительных намеков на то, что это и есть хранящиеся в «Фонаре» ключи к статуям. Разумеется, я присоединила их к уже имеющимся и вернулась к запертой двери.
Учитывая вышеизложенные обстоятельства и недавнее напутствие отца (все, что тебе нужно, у тебя есть), я еще раз перечитала гравировку. Если дополнить ранее сделанные выводы новым — «Красный фонарь» имеет отношение к Культу — получалось, что подсказки тоже должны быть как-то с ним связаны. Хотя бы частично. Во всяком случае, на роль «источника страданий» кинжал, которым члены Культа убивали, подходил идеально. А что это за «связывающие нас узы», как не «Черная свадьба»? Загвоздка выходила только с первой частью фразы. Традициям Викторианского клуба убийц, поощрявшим издевательства над женщинами, больше подошло бы полотно «Идеальная любовь», но «память» прямо указывала на «Напоминание». Интересно, сколько у меня попыток? Можно попробовать оба варианта? И все же я остановилась на втором варианте. Из чисто логических соображений. Если считать паролем цифры с «Напоминания», кинжала и «Черной свадьбы», ни одна цифра не повторяется, а если заменить первое «Идеальной любовью» — повторяются целых две. Конструкция кодового замка не подразумевает повторного использования цифр. Делаем вывод, результат которого я тут же применила на практике. Дверь открылась, и я оказалась там, куда так стремилась.
Обстановка в первой комнате клуба была более изысканная, чем в остальном салоне. Интерьер дополняли аквариумы и бар с шикарной стойкой, частью которой, по две с каждой стороны, и были статуи, о которых говорила Мия. Слева это были Баронесса крови, дама в стильном вечернем платье и перчатках, с крыльями, как у летучей мыши, и открытым ртом, где можно было разглядеть вампирские клыки, и Дева соблазна, обнаженная женщина, обвитая змеей с открытой пастью. Справа, соответственно, Королева тайн, девушка в длинном красивом платье с капюшоном, на одной ее руке все пальцы, кроме указательного, были согнуты, и Госпожа боли, фигура в цепях с поднятой рукой, повернутой ладонью вперед. Я бы и сама догадалась, кто есть кто, но возле каждой статуи были подсказки: «
Я — такая-то, дай мне то, чего я более всего желаю» — так что шансов ошибиться не было. Взяв с блюда с фруктами, стоящего на барной стойке, вторую половину ключа Мии и став обладателем целого яблока, я достала записку с подсказкой и прочитала:
Давай скроемся под покровом, наедине с нашими мрачными ТАЙНЫМИ мыслями. Затем дай мне предмет своей страсти, и я покажу тебе, что такое СОБЛАЗН. Готовься, поскольку наша страсть будет течь, как КРОВЬ течет по жилам, и, наконец, ты будешь готов принять блаженную БОЛЬ, которая откроет тебе новый мир.
Приготовив все четыре ключа, я подошла к Королеве тайн и нацепила ей на лицо серебряную маску. В ту же секунду рука с оттопыренным указательным пальцем переместилась, и палец прижался к губам, будто призывая к молчанию. О том, что яблоко нужно пихать не самой Деве соблазна, а обвившей ее змее, пасть которой сразу же сомкнулась на предмете, догадаться было не трудно. Как и о том, что, за неимением змеи, Баронессе крови ее розу все-таки нужно запихать в рот, чтобы она прикусила ее своими клыками. Гвоздь же нужно было вставить в ладонь Госпоже боли. Там как раз для этого имелось отверстие. Эта статуя осталась неподвижна. Зато где-то сработал скрытый механизм, и в центре комнаты разъехались плиты пола, образуя проход вниз.
Атмосфера, царящая в помещении тайного клуба, показалась мне до крайности агрессивной. В основном за счет красной подсветки, ассоциирующейся с кровью. Но создатели, вполне вероятно, выбирая красный антураж, думали о страсти. Потолок нижнего холла украшала фреска с изображением все тех же дам-персонажей, что и статуи. Правую его часть занимал огромный дугообразный диван. В левой стене находились два прохода в другие комнаты, между ними — забранная решеткой ниша, и там — массивный стол с открытой книгой. Судя по тому, что можно было разобрать, это был список клиентов, имеющих доступ в клуб. Конечно же, я сразу поняла, что мне необходимо добраться до этой книги. Точнее, до тех, кто там записан. Возможно, клуб не был преемником Культа. Но его последователями могли быть некоторые из его членов. Хотя бы всего один. Тот самый, что совершил все те убийства, которые мы расследуем. И очень может быть, что он сначала начал убивать, а потом, придя сюда, узнав про Культ, стал подражать его членам. Этим можно было бы объяснить изменившийся почерк. Значит, особое внимание следует уделить тем, кто пришел сюда недавно. Хорошая версия, заслуживающая проверки. Единственная трудность — не было ни единого намека, как пробраться в нишу. Ни в решетке, ни в стенах прохода не было. Но как-то же туда попадали? Я решила для начала обследовать остальные помещения.
Левый проход привел меня в гостиную с ярко выраженным садизмом в обстановке. С потолка свисали цепи, кандалы и клетки. На стенах развесили плети, наручники, кляпы и прочую специфическую атрибутику для унижения и наказания. О назначении большинства из этих предметов я могла только догадываться. И эти догадки не заставляли себя ждать. Видимо, эта коллекция собиралась со всего мира, и видно было, что она здесь выставлена далеко не только для обозрения. Особое место отводилось скорпионоподобному креслу, на котором можно было, как величественно посидеть, так и со вкусом помучиться. Или помучить. На фоне всего увиденного обычный камин выглядел странно банальным, если бы не картина над ним: подвешенная вниз головой женщина, над телом которой поработал мастер узлов и веревки. Кажется, это называется шибари. Но откуда мне знать? А еще в стенке камина была замочная скважина. Перспектива пробраться в нишу за решеткой засияла яркими красками, хоть все это и смахивало на плохой фильм ужасов. Теперь найти бы ключ.
Правая комната представляла собой спальню, почти все свободное место в которой занимал гигантский сексодром, выдержанный в общем стиле клуба: цепи, наручники, кандалы и куча подушек. Стены тоже представляли собой выставку достижений эротического хозяйства, но в более традиционном ее понимании. Такое количество ЗБФ (заменителей бойфрендов) увидишь не в каждом секс-шопе. Тут я вообще была не в теме, хоть и свистнула бутылочку массажного масла с запахом лаванды. Единственное из представленного, что я, сообразно своим знаниям, смогу применить. Тут тоже был камин, но без замочной скважины. И над ним тоже висела картина. По некоторым элементам — та же, что и в другой комнате, но в виде «пятнашек». То есть ее еще нужно было собрать. Это я и сделала, рассудив, что вряд ли «пятнашки» являются элементом ролевых игр, а потому, вероятно, имеют более прагматический смысл. Правильно собранная картинка открывала сейф с ключом. Ключ подошел к замочной скважине. Пламя в камине погасло, а задняя стенка отъехала, открывая проход в закуток за решеткой.
Подойдя к книге, я прочитала надпись на титульном листе. Как и ожидалось, она гласила «Список вип-гостей». И начинался этот список с о-о-очень «лохматого» года. Даже не буду говорить, с какого. Скажу только, что 1929 год, когда дед расследовал убийства в Праге, был ближе к середине книги. Не знаю, почему я решила посмотреть этот период, но сделала это не зря. В числе посетивших клуб в 1930 году я нашла имя Марка Аккермана. И тут меня осенило, почему это имя показалось мне знакомым. Не только потому, что так звали убийцу в дневнике Гаса Макферсона. Выставку полотен этого художника как раз организовывал Вальдес. Похоже, все-таки следует посетить галерею, если не из личных симпатий к Ричарду, то в рамках расследуемого дела. Вдруг там тоже найдутся зацепки. Вряд ли сам Марк взялся за старое спустя три четверти века. Скорее всего, он уже умер. Но «эстафету» вполне мог передать.
Что же касается последних посетителей, там тоже не обошлось без сюрпризов. Помимо некоторых известных людей, чьи имена частенько мелькают в прессе, мне попалось имя Тодда Браунинга. Это многое объяснило в деле неожиданного освобождения Вацлава Колара. Скорее всего, Колар видел Тодда в салоне, и Браунинг испугался, что Вацлав его выдаст.
Наметив план дальнейших действий, я покинула «Красный фонарь». Галерея Ричарда, имена из книги — всем этим стоило заняться. Но сначала следует дочитать записки деда.
