Глава 15Наги ни на что не реагировала. Тсуна вызывал её несколько раз, предварительно вспомнив, чему его учил Умарекавару, и оградив комнату крошечным барьером, нарисовав печати зубной пастой на туалетной бумаге. Он сделал это, чтобы девушка чувствовала себя в безопасности, но ничего не поменялось. Тсуна ни разу не использовал её настоящее имя, называя «Тенгу-чан», обработал раны и предложил поесть, но аякаши просто не реагировала, безучастно смотря в одну точку. Аоки тщательно изучил сдерживающие её печати, и убедился, что они не запрещали ей двигаться или говорить — подобное состояние было спровоцировано тем, что с ней сделали оммёдзи. И это, чёрт возьми, было очень плохо. Девушка угасала — Тсуна слышал это в колебаниях её Ки. Сломленная, утратившая волю к жизни, скованная очень сложной, порабощающей печатью, она медленно растворялась в мире, и очень скоро процесс станет необратимым, если её не спасти.
К счастью, сейчас он почти не занимался с отцом — на Иемитсу навалились дела, и они проводили вместе от силы полчаса в день, и половину этого времени Тсуна оскорблял его, упрекая в жестокости и бессердечности. В остальное время Аоки был волен делать всё, что в голову взбредёт — например, спасать Тенгу-чан.
План, который пришёл ему в голову, был грубым, очевидным и довольно простым, но у Аоки просто не было времени выдумывать что-то ещё. Даже такая простая идея требовала серьёзной подготовки, что уж говорить о более хороших идеях? Ну, если бы они были ещё, эти «хорошие идеи».
Поскольку все убедились в его бездарности и никчёмности, слежка пропала, и теперь он мог не просто сбегать по ночам, делая вид, что думает, будто его никто не видит, а совершать настоящие вылазки, направленные на изучение барьера. Он всё ещё не мог сбежать или разрушить его, но Тсуне это и не было нужно — парня интересовало соединение между полями, идущими от разных несущих колонн. Любой барьер похож на зонтик - ножка-колонна, на которой располагаются заклинания, и огромный купол, накрывающий необходимую территорию. Такой огромный дом не мог защищаться монолитным барьером, должна существовать щель на стыке двух полей— и, через некоторое время, искомое было найдено.
Как и из чего он создавал печати, нужные для того, чтобы слегка раздвинуть края барьера на несколько минут, и другие, чтобы требуемый участок был виден снаружи, заслуживает отдельной истории. Ясно одно — Умарекавару-сенсей мог бы им гордиться. В общем, дело осталось за малым — придумать, как отвлечь Иемитсу, попутно окончательно убедив его в своей никчёмности.
Аоки Тсунаеши требовался сообщник.
На самом деле, несмотря на изолированность особняка, в нём обитали аякаши — слабые и безвредные, зашуганные до безумия. Как объяснил Бадзиру, постоянное присутствие духов позволяет лучше развиваться юным оммёдзи, так что Кайгара специально подселяла в дом домовых и некоторых цукумогами — например, дух граблей, ухаживающий за садом камней. Они обычно прятались в служебных помещениях — именно туда, спровадив Бадзиру, и отправился Аоки.
Подходящий дух был пятым из встреченных ему на пути — остальные были слишком напуганы и прятались, стоило ему приблизиться. Аякаши, подходящим для его плана, стал натто-козо, и он явно появился совсем недавно. Дух рисовой соломы ещё не успел толком понять, куда попал, и вёл себя довольно вызывающе — несмотря на то, что своим размером он едва мог потягаться с ладонью, цукумогами пытался пугать людей и угрожать им, желая, чтобы ему принесли бобов. Когда Тсуна приблизился, незаметно читая заклинание, приглушающее звук, натто-козо выскочил из своего укрытия и встал в позу, топнув ногой-соломинкой.
— Дай мне натто, человек!
Тсуна демонстративно похлопал себя по карманам, делая вид, что ищет банку с бобами.
— Извини, натто нет — зато есть кое-что получше. Скажи, не хочешь ли ты разыграть местных жителей?
Натто-козо явно заинтересовался — он подошёл поближе, наклоняя голову на бок и обдавая Тсуну запахом брожёных бобов.
— Может, и хочу. Тебе-то что, человек? Задумал какую-нибудь гадость?
Аоки проверил, чтобы их не подслушивали, и наклонился ближе, осторожно опускаясь на колени. Теперь его лицо было почти на уровне духа, и она могли говорить более-менее нормально.
— Именно. Они меня достали, и я хочу их разочаровать. Но для этого мне нужна твоя помощь.
Аякаши пару раз моргнул, изо всех сил делая вид, что его не распирает от любопытства.
— И что же ты задумал?
Аоки радостно выдохнул. Пол дела сделано, осталось не так много.
— Не хочешь стать моим сикигами?
Духу даже не потребовалось время, чтобы понять, чего от него хотят. Натто-козо запищали и отпрыгнул, с ужасом разглядывая Аоки.
— Ты хочешь украсть моё имя!
Мысленно Тсуна уже выл и бился головой об пол, но в реальности он фыркнул и постарался как можно безразличнее махнуть рукой.
— Да сдалось мне оно! Хочешь, освобожу тебя, как только выберусь отсюда? План в другом — я сделаю тебя сикигами, но как бы проиграю.
Кажется, аякаши успокоился, и был готов слушать дальше.
— Смотри — завтра я увижу тебя во дворе и громко скажу, что сделаю тебя своим сикигами. Я сплету заклинание и брошу на тебя, но сделаю вид, будто это очень сложно. От тебя потребуется показывать, как ты сдерживаешь меня и сопротивляешься. Представляешь, какая будет буча? Оммёдзи, который потратил все силы на пленение натто-козо!
Дух, кажется, заинтересовался — Тсуна видел его любопытство и нетерпение.
— И что мне с этого будет?
Отлично, он почти согласился.
— Уважение. Представляешь, как ты будешь выглядеть на фоне моей никчёмности.
Натто-козо глубоко задумался, а потом величественно кивнул. Аоки улыбнулся и устроился поудобнее — им предстояло многое обсудить.
