Глава 15 - ХэллоуинМилла говорила долго и довольно путано. Она, то и дело закрывая лицо руками и всхлипывая, замолкала, продолжая лишь после того, как Гермиона одобряюще сжимала худое плечо эльфа. Милла рассказывала о том, как она служила у своего хозяина Авраама Икты, о том, что он "очень-очень хороший человек" и она его "очень-очень уважала и любила". Она поведала друзьям о своей работе в лавке "Горбин и Бэрк", о разных магических артефактах. Выяснилось, что Милла отлично знакома с историей магии и знает предыстории фактически всех артефактов, когда-либо продаваемых в "Горбин и Бэрк". Она говорила о темных временах, о людях, заходивших в лавку. Стало понятно, что эльф всё свое время проводила в подсобных помещениях "Горбин и Бэрк" и нигде кроме Лютого переулка не бывала. Перед открытием лавки она с другими эльфами расставляла предметы на прилавках, вытирала с них пыль, мыла полы, бегала в кладовые за той или иной вещью, которую заказывали покупатели, при этом стараясь не попадаться им на глаза.
– Расскажи нам об Аврааме Икте, дорогая, – мягко попросила Гермиона, чувствуя, что эльф отклонилась от главной темы.
Милла закивала и вновь принялась уверять друзей в его доброте.
– Хозяин очень-очень любил свою работу. Хозяин посвятил свою жизнь магическим древностям. Мистер Горбин и мистер Бэрк очень-очень ценили хозяина. Они часто советовались с хозяином и всегда поручали хозяину самые-самые важные сделки. После смерти мистера Бэрка хозяин должен был стать совладельцем лавки и партнером мистера Горбина, но этого не случилось... – Милла запнулась, испуганно уставившись на Гермиону. Та с легкой улыбкой кивнула, и эльф продолжила.
– Не случилось, потому что в то время вместе с хозяином работал мистер... мистер Реддл.
Гарри невольно подался вперед.
– Мистер Реддл был дружен с мистером Горбином и мистером Бэрком. И после смерти мистера Бэрка, мистер Реддл стал совладельцем лавки, которую так любил хозяин. Хозяин был очень-очень огорчен и много ругался с мистером Реддлом. Хозяин никогда ни с кем не ругался, только с ним. А он улыбался и говорил, чтобы хозяин занимался своим делом и не лез в чужие. Хозяин злился, но уходил.
Милла грустно замолкла, жалобно всхлипывая.
– Расскажи нам о Чаше, дорогая, – тихий голос Гермионы звучал заботливо и нежно. Рон бросил внимательный взгляд на девушку.
– Чаша Пуффендуй. Хозяин велел Милле почистить её... – эльф вдруг завыла, закрыв глаза ладонями. – Она зло! В ней зло!
Гарри вздрогнул от неожиданного вопля эльфа. Гермиона же успокаивающе сжала ладонь Миллы, осторожно отнимая ее руки от лица. В испуганных глазах эльфа стояли крупные капли слез.
– Милла боялась Чаши, – шепотом продолжила Милла, проникновенно глядя в глаза Гарри. – Милла сказала хозяину, что Чаша очень-очень страшит Миллу. А хозяин улыбнулся и сказал, чтобы Милла не боялась ее. Сказал, что Милла держала в руках и куда более зловещие вещи, чем Чашу Хельги Пуффендуй. Но Милла всё равно чувствовала холод и злобу, как только притрагивалась к Чаше.
Гарри бросил взгляд на Рона, который с широко открытым глазами слушал рассказ домового эльфа. Самому ему тоже было не по себе. Темнота в Выручай-комнате действовала гнетуще. Хотелось сделать помещение светлее, но Гермиона запретила, опасаясь, что изменения могли потревожить Миллу.
– А однажды хозяин пришел в лавку в смятении. Милла поняла: случилось, что-то важное. Хозяин сказал, что мистера Реддла больше нет. Хозяин стал партнером мистера Горбина и очень-очень обрадовался, – улыбнулась домовой эльф, но тут же грустно добавила:
– Но через много-много лет Милла услышала, как хозяин опять ругается с кем-то в заднем помещении лавки. Милла не видела этого человека... Только слышала его голос. Он требовал от хозяина вернуть Чашу и очень-очень огорчился, узнав, что Чаши больше нет. Хозяин сказал, что "зло уничтожено". А человек помолчал, прошипел что-то не своим голосом и ушел. Милла вошла к хозяину, но хозяин лежал и не дышал.
Милла жалобно завыла.
Гарри сглотнул и переглянулся с Гермионой. Они думали об одном и том же.
– Так это было в наш первый год в Хогвартсе, – высказал общие мысли Рон. – Икту убили... Чаша уничтожена…
Эльф разразилась рыданиями.
– Да, но кто? – задумчиво проговорил Гарри, наблюдая за тем, как Гермиона успокаивала Миллу.
– Какой у этого человека был голос? – осторожно спросила Гермиона.
Милла шмыгнула носом и обрывисто ответила:
– Ми-и... л-ла... не... зна-а... ет... – и вновь заревела.
– Ясно, – обреченно вздохнул Гарри. – Остается довольствоваться тем, что мы знаем. Но как же ты оказалась здесь, в Хогвартсе?
Немного успокоившись, Милла взглянула на Гарри и ответила:
– Милла видела вас в лавке. Милла узнала мисс Грейнджер, – эльф робко улыбнулся Гермионе. – Милла читала послания ГАВНЭ. Но когда Милла увидела мистера Поттера, Милла поняла, что это Избранный. Милла обязана была показать Избранному Тропу Смерти. Хозяин говорил Милле, что Избранный должен ступить на Тропу Смерти. Хозяин верил в предания. Милла верит в то, во что верил хозяин. – Эльф твердо кивнула, впервые выказывая уверенность.
– И что же? – удивленно спросил Гарри. – Где эта Тропа Смерти?
– У Избранного, – удовлетворенно ответила Милла.
– И что она представляет из себя? – осведомилась заинтригованная Гермиона.
– Избранный знает, – уверенно отозвался эльф.
Гарри недоуменно пожал плечами.
– А о каком предании идет речь? – спросила Гермиона.
– О пророчестве Хельги Пуффендуй, – ответила Милла, не сводя светящихся глаз с Гарри. – Хозяин говорил, что Хельгу Пуффендуй посещали видения о будущем. Она видела мрак и смуту, она видела воскресшее зло и падение света. Она видела Избранного, окутанного тьмой и горем. И когда темнота станет невыносимой, останется только один путь – по Тропе Смерти, и лишь Избранный сможет по нему пройти. И если ему хватит мужества, то он победит зло.
Гарри почувствовал, как по спине побежали мурашки. Голос домового эльфа приобрел зловещие интонации, да и вообще вся эта ситуация была ужасающей.
Гермиона и Рон пораженно молчали.
Гарри прочистил горло и, желая сменить тему, спросил:
– Почему ты оказалась в Хогвартсе? И как ты очутилась в этой комнате?
Эльф тут же растеряла былую бодрость и отозвалась:
– Милла ушла из лавки без разрешения. После смерти хозяина Милла перешла к мистеру Горбину. Мистер Горбин нехороший человек. Он злой и у него в последнее время много чужих людей гостит... Милла их очень-очень боится. Милла ушла следом за вами, так как боялась страшного наказания за непослушание. В Хогвартсе Милла знала только одного домового эльфа – Кикимера – родственника Миллы по матери. Кикимер не поверил Милле, но помог найти эту комнату и приносил еду. Кикимер не хотел слушать о мисс Грейнджер и говорил страшные вещи о ней... – Милла смущенно потупила взгляд.
Гермиона улыбнулась ей.
– Ничего, я привыкла. Что ты собираешься теперь делать?
Домовой эльф нерешительно воззрился на девушку.
– Милла пока останется здесь...
Никакие уговоры друзей не смогли убедить Миллу покинуть темную Выручай-комнату. Пришлось оставить её там. Добби пообещал приносить ей еду, так как с Кикимером Милла не желала больше иметь ничего общего. Гарри отлично её понимал.
– Выходит, одним крестражем меньше, – хмыкнул Рон. – Если ей верить…
– Думаю, она говорит правду, – заметила Гермиона. – Так что о Чаше можем теперь не беспокоиться. Но вот кто убил Икту?
– Какой-нибудь приверженец Сами-Знаете-Кого, – решил Рон. – Рассердился, что Икта уничтожил крестраж его господина, и убил его.
– Да, но я что-то не думаю, что рядовым пожирателям вообще известно о крестражах, – не согласилась Гермиона. – Это опасно для Волан-де-Морта.
– Ну, да, – нехотя согласился Рон. – Тогда это был какой-нибудь не рядовой пожиратель.
Гермиона пренебрежительно хмыкнула. Гарри вполуха прислушивался к разговору, думая о Выручай-комнате и рассказе эльфа.
– Так вот почему тогда Выручай-комната не отворилась, – размышлял он вслух, шагая вместе с друзьями в сторону кабинета профессора Флитвика на урок Заклинаний. – Очевидно, она не могла открыться, пока там находится Милла... Странно...
– Ничего странного, – отозвалась Гермиона. – Эльфы обладают совершенно особенной магией, они намного могущественной, чем может показаться на первый взгляд. Да и не только это... – Гриффиндорка внимательно оглядела Гарри. – Я удивленна, что ты еще в своем уме. Это ж надо было додуматься, окунуться в воспоминания домового эльфа!
– А что такого? – обиделся Гарри, считавший эту свою идею блестящей.
– А то, что память эльфов отличается от человеческой, – ответила Гермиона, специалист по домовым эльфам. – Всех исследователей эльфов первым делом предупреждают о том, что окунаться в их воспоминания нельзя ни в коем случае. Ты с легкостью мог бы лишиться разума. Это ведь совсем иной механизм.
– А разве Дамблдор не проделывал такое? – встрял Рон.
– Так это Дамлбдор! – значительно ответила Гермиона, будто бы этим всё объяснялось. – Он всегда поступал по-своему. Но всё равно воспоминания эльфов…
– Я понял, – буркнул Гарри, заходя в кабинет.
Следующие несколько дней пролетели в сплошной череде забот и школьных обязанностей, не оставляя никакого времени на мысли о потерянной шкатулке. Если бы Гарри сейчас подумал об этом, он сам бы удивился той реакции, которую вызвало ее исчезновение. Впрочем, ему некогда было об этом думать. Уроки, тренировки по квиддичу, отработки у Льюис – жизнь била ключом.
Инцидент со слизеринкой Саммерс повлек за собой не только ежедневные визиты в кабинет Трансфигурации, где профессор Льюис позволяла Гарри выполнять домашнее задание, пока она сама засыпала за книгой в кресле у камина, но и весьма неприятную беседу с Хиллом, в ходе которой в очередной раз выяснилось, что Гарри под пристальным наблюдением. Гриффиндорец и бровью не повел, если бы не два обстоятельства: Хилл запретил ему идти в следующую субботу в Хогсмид.
Гарри хотел, было, возмутиться, вспомнив о назначенной встрече с Люпиным и Тонкс, ведь именно сейчас было так много новостей, но под суровым взглядом Хилла, он молча кивнул, не показывая, как сильно этот запрет расстроил его планы.
«Впрочем, – злорадно решил Гарри. – У меня же есть мантия. Не впервой без разрешения в Хогсмид наведываться».
Однако, как оказалось, на этом неприятности не закончились. Хилл, наблюдая за попыткой Гарри сохранить хладнокровный вид, едва заметно усмехнулся и заявил:
– Знаете, мистер Поттер, я тут на днях нашел одну любопытную вещицу… – Сердце Гарри сразу же забилось быстрее, он решил, что министерский сотрудник нашел его заветную шкатулку. Хилл же открыл ящик своего стола и достал оттуда предмет, при виде которого Гарри почувствовал себя опущенным в холодную воду. – Вы не знаете, никто не терял в школьных коридорах мантию-невидимку? Редкая, дорогостоящая вещь. Уверен, человек очень хотел бы ее вернуть.
Гарри пораженно взглянул в улыбавшееся лицо Хилла. Тот, очевидно, отлично зная, чья это мантия, выглядел невероятно ехидным. Гарри сглотнул, изо всех сил сдерживая ярость, рвущуюся наружу. Он никак не мог признать мантию своей.
– Я спрошу у одноклассников, – осипшим голосом проговорил он, мысленно проклиная себя за такую невнимательность. Как он мог потерять мантию отца?! Как он мог?!
– Что ж, Поттер, – после минуты тягостного молчания кивнул Хилл. – Поспрашивайте.
Гарри чувствовал дикую злобу на этого человека и ненавидел его за каждое произнесенное слово. Он молча кивнул и вышел из кабинета. Надо было найти друзей.
Привычно сидя в библиотеке, Гермиона в очередной раз вчитывалась в строки пророчества Пуффендуй, которое она нашла сразу же после разговора с Миллой. Оказалось, что эльф предельно точно передала суть, и никакой дополнительной информации из этого пророчества извлечь было невозможно, кроме каких-то неясных «взглянуть в лик смерти», «повернуть вспять» и «единственный путь, когда все надежды погибнут». Гермиона, как и Гарри уверенная в том, что речь идет именно о борьбе с Волан-де-Мортом, упорно перечитывала текст пророчества, ища в нем указания, коих там, очевидно, просто не было. Им так и не удалось узнать, что эта самая загадочная Тропа Смерти собой представляет.
Рон, жуя перо, писал эссе по Защите от Темных Искусств. В библиотеке было привычно тихо. За окном бушевал ливень. Уже пару дней стояла ненастная, дождливая погода.
Гарри тяжело опустился на стул рядом с друзьями.
– Ну, что сказал Хилл? – спросил Рон, с радостью отрываясь от работы.
– Меня не отпускают в Хогсмид, – хмуро отозвался Гарри.
– Так ничего страшного, – отмахнулся Рон, подмигивая другу. – У тебя же есть мантия.
– Да, точно, – Гарри обвел друзей сумрачным взглядом. – Только её у меня нет. Она у Хилла.
– Как? – опешила Гермиона.
– Так! – резко ответил Гарри. Он и так сам себя корил. Не хватало еще и обвинений со стороны друзей.
Мадам Пинс недовольно зашипела, походя в этот момент на змею. Гарри раздраженно взглянул на библиотекаршу, та нахмурила брови. Гарри мрачно отвернулся. До чего же всё было противно…
В субботу Гермиона и Рон пошли в Хогсмид без Гарри. Провожая их до ворот замка, мальчик заметил наблюдавшего за друзьями Хилла, спокойно прислонившегося к стене.
– Гарри, не сверли ты его таким свирепым взглядом, – тихо одернула его Гермиона.
– Да, – Гарри кивнул. – Конечно.
А ведь когда-то он думал, что больше Амбридж он никого из министерства магии не сможет возненавидеть...
– Гарри, пока нас нет, – тем временем говорила девушка, – ты займись...
– Нет, – раздраженно оборвал ее Гарри. – Не хочу. Я лучше пойду в квиддич поиграю. Кажется, Фур тоже никуда не пойдет.
– Ладно, – согласилась Гермиона, и они с Роном, помахав Гарри на прощание, поспешили в Хогсмид.
Гарри же, старательно игнорируя застывшего в отдалении Хилла, направился в поиски Фура. Тот сидел за домашнем заданием в гостиной Гриффиндора, но с удовольствием сменил это занятие на партию квиддича на мокром от недавно закончившегося ливня поле.
– А почему ты набросился на Саммерс? – мимоходом спросил Фур, перекидываясь с Гарри квоффлом.
Прохладный свежий воздух, ветер и приятное ощущение полета сделали Гарри благосклонней, и он, пожав плечами, ответил:
– Я думал, что она взяла мою вещь.
– Какую? – Фур поймал квоффл и легко отправил его обратно Гарри.
– Да так. Подарок близнецов Уизли.
– Он дорогой?
– Да при чем здесь это?
– Ну, раз ты ради него на людей с кулаками кидаешься...
– Да нет, не дорогой. Просто мне он дорог.
– А, – хмыкнул Фур, задумчиво ловя мяч.
Через несколько часов вернулись Гермиона и Рон с вестями от Люпина. Друзья застали Гарри с Фуром в гостиной за партией в волшебные шахматы.
– Привет, – Гермиона многозначительно улыбнулась Фуру. Тот понял намек и, сославшись на недоделанное домашнее задание, отошел в другой конец помещения.
– Так вот, – начала Гермиона, усевшись на место Фура. – Люпин обещал проверить информацию Миллы об Икте и Чаше. Насчет Р.А.Б.а он разделяет наши подозрения. Он считает, что нашим неожиданным союзником оказался младший брат Сириуса, как бы странно это ни звучало. Люпин припомнил, как Сириус однажды получил записку от брата, подписанную этими инициалами.
– Почему он подписывался так официально, если писал собственному брату? – удивился Гарри.
Гермиона пожала плечами:
– Это было уже после окончания Хогвартса, и у них с Сириусом были довольно напряженные отношения. Люпин говорит, что это была довольно скверная история, о которой Сириус не любил вспоминать.
Гарри задумчиво кивнул. Как только речь зашла о крестном, он сразу же вспомнил о профессоре Льюис и приближающимся Хэллоуине. Сердце екнуло, и невозможно было разобрать от хороших или от дурных предчувствий.
– А что слышно про Волан-де-Морта? – спросил Гарри, игнорируя эти неясные тревоги. – В «Ежедневном Пророке» же ничего толком не пишут.
Гермиона сразу же помрачнела, переглянувшись с Роном.
– Ничего хорошего, – тихо ответила девушка. – Орден почти уничтожен. Мы лишились последних связей в министерстве, и, очевидно, министр не желает сотрудничать с Орденом.
– Почему? – пораженно спросил Гарри. – Разве министерство не хочет избавиться от угрозы Волан-де-Морта и его Пожирателей Смерти? Это нелогично.
– Знаю, – кивнула Гермиона. – Тонкс говорит, министерство раскололось на два лагеря ещё, когда она была мракоборцем. Одни выступали за открытое противостояние с Волан-де-Мортом, вторые же считали, что с ним нужно договориться.
– Договориться?! – не веря своим ушам, воскликнул Гарри. – Они что, совсем ума лишились? Это ВОЛАН-ДЕ-МОРТ! С такими не договариваются! Он бесчестен и безжалостен! Они там все с ума посходили… – Гарри покачал головой. – И поэтому они решили не мешать ему, расправиться с Орденом Феникса – единственным шансом на спасение магического мира?
Гермиона промолчала. Всё было понятно без слов. Министерство магии решило пожертвовать Орденом Феникса, что бы потом… что бы потом что? Какое преимущество это даст? Никакого. Или Гарри просто ничего не понимал в этой проклятой политике.
– У меня такое чувство, что это я сошел с ума, – пробормотал он. – Так как я не понимаю, что творится. Чего нам-то делать?
– Нам велели учиться, – криво усмехнулся Рон.
– Отлично! – Гарри вскочил с кресла и зашагал по комнате. – Пока там убивают людей, а министерство тихо сходит с ума, нам ничего не сообщают, и мы должны сидеть тут и заниматься учебой! Отлично! Лучше просто не придумаешь! И потом мне еще говорят, что я Избранный! Ха!
– Гарри, потише, – Гермиона умоляюще глянула на друга. Гарри остановился, и только тут заметил, что в гостиной стало как-то необычайно тихо. Он огляделся: на него смотрели все, даже первоклашки, сидевшие за своими домашними заданиями. Мальчик встретился взглядом с Джинни, стоявшей на лестнице. Выражение её лица встревожило его. Захотелось подойти к ней, обнять и сказать, что всё в порядке, всё хорошо. Он уже даже сделал первый шаг в её сторону, но тут путь ему преградил один из первоклассников.
– Гарри, ты ведь его победишь, да?
От неожиданности Гарри опешил. Первогодка глядел на него большими круглыми глазами, напоминавшими собачьи. Что он мог ему ответить?
– Ты думаешь, что я должен это сделать? – глухо спросил он, отчетливо ощущая на себе многочисленные внимательные взгляды.
Первокурсник с серьезным видом кивнул. – Ты Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Мой папа говорит, что ты нас спасешь.
Что за безумие? Гарри ошарашено усмехнулся.
– В таком случае, куда я денусь? – он попытался улыбнуться, но вышло не очень правдоподобно. Гарри повернулся и вновь уселся напротив Гермионы, которая с ужасом смотрела на него. Кто бы мог подумать, что из всего этого получится такой спектакль…
Неуютная тишина медленно развевалась отдельными голосами и шуршанием страниц.
– Гарри.
Мальчик поднял голову и увидел рядом с собой Джинни. Она растеряно улыбнулась и присела на подлокотник кресла.
– Гарри, тебе не кажется, что пора вновь созвать ОД?
Рон, Гермиона и Гарри удивленно взглянули на младшую Уизли.
– Отряд Дамблдора? – Рон удивленно приподнял брови.
– Зачем? – устало спросил Гарри.
– Чтобы рассказать то, что уже известно. Чтобы быть в курсе, – пояснила Джинни, – Твои слова навели меня на такую мысль. Тебе не кажется, все в праве знать, что происходит?
– Нет, – буркнул Гарри. Он и сам не знал, что происходило.
– По крайней мере, ОД. Они же помогали, когда тебе нужна была их помощь, – настаивала Джинни.
– Не преувеличивай, – вмешался Рон. – Помогли нам только Полумна и Невилл, больше я никого из ОД в министерстве не припомню!
– Тогда надо сказать хотя бы им, – подытожила Джинни.
Гермиона выжидающе посмотрела на Гарри. Тот пожал плечами.
– Думаю, Джинни права, – согласилась Гермиона. – Они имеют право знать. Это и их тоже касается.
– Мне кажется, та немая сцена, которую мы только что видели, – подметила Джинни, – показывает, что это касается всех. – Девушка выдержала небольшую паузу и продолжила: – Знаете, а ведь меня уже спрашивали о том, что же ты собираешься делать, Гарри. Самые разные люди. Еще первого сентября, в Хогвартс-Экспрессе.
Гарри лишь неопределенно повел плечами. Ему вдруг отчаянно захотелось подержать в руках шкатулку близнецов, почувствовать ее умиротворяющее тепло.
– Дайте мне время, – помолчав, проговорил он.
Джинни кивнула, но было видно, что она недовольна. Гарри отчетливо представил себе, что будь она менее воспитана, она бы проворчала: «Сколько времени тебе ещё-то надо?!» Но девушка лишь кивнула:
– Ладно.
Октябрь подходил к концу, и ближе к тридцать первому числу Гарри становился всё дерганей. Он всячески избегал разговоров, касавшихся ОД, занятый совершенно иными мыслями. На отработках у Льюис Гарри временами ловил себя на том, что задумчиво глядит на престарелую преподавательницу, тихо посапывающую в кресле. Очки в золотой оправе медленно сползали с ее носа и норовили упасть на раскрытую книгу в ее руках. И что эта старушка собиралась сделать? Как она могла вернуть Сириуса? Она казалась такой хрупкой и беспомощной… И от этого на сердце Гарри становилось еще тревожнее.
На кануне Хэллоуина Гарри закончил домашнюю работу, тихо собрал вещи и подошел к спящей Льюис.
– Профессор?
Учительница шумно вздохнула, очки соскользнули с кончика ее носа, и гриффиндорец успел поймать их. Он аккуратно сложил их и положил на подлокотник кресла.
– Профессор Льюис? – повторил он чуть громче.
Преподавательница, не спеша, открыла глаза и улыбнулась:
– Гарри, ты закончил? Прекрасно, можешь идти. Увидимся завтра после праздничного ужина.
Гарри кивнул и покинул кабинет с таким чувством, будто бы Льюис только что будничным голосом вынесла ему смертельный приговор. Заснуть ему в эту ночь долго не удавалось. Уставившись в потолок и вертя в руках осколки зеркала Сириуса, Гарри думал, будь у него мантия-невидимка, он мог бы побродить сейчас по замку, а если была бы шкатулка, то сон наверняка пришел бы скорее.
Весь следующий день Гарри был сам не свой. Гермиона и Рон пытались поддержать его, но он лишь отмахивался от них, стараясь не быть грубым, и они, в конце концов, оставили его в покое. Весь день он таскал в кармане эти злосчастные осколки, хоть в этом и не было никакой надобности.
Часы тянулись мучительно медленно. Но если дневные заботы тяготили Гарри, то праздничный пир чуть было не заставил его взвыть от досады. Еще никогда он не ожидал окончания празднества с таким отчаянным нетерпением. Плывущие в воздухе тыквы, аромат вкусностей и свеч, витавший в Большом зале, действовали на нервы. Казалось, что радость учеников совершенно бессмысленна и слишком контрастирует с тем, что творится в душе Гарри. Он боялся и надеялся одновременно. Ему с трудом удавалось усидеть на месте. Он даже не притронулся в еде, хоть на столе и благоухали его любимые блюда. От волнения кусок не шел в горло. Когда ближе к концу пира профессор Льюис, сославшись на усталость, покинула учительский стол и ушла к себе, Гарри несколько минут тупо глядел ей вслед.
Сейчас она занималась приготовлениями... Гарри бросило в пот. Он рывком допил тыквенный сок и уронил бокал под стол. Звон ударившегося о каменный пол кубка утонул во всеобщем шуме, но будь Гарри повнимательней, он бы заметил, каким изучающим взглядом в этот момент на него посмотрел Хилл.
Еле досидев до окончания праздника, Гарри стремглав помчался в кабинет трансфигурации.
– Заходи, Гарри, – послышалось из-за двери в ответ на его стук. С громко колотившимся сердцем Гарри отворил дверь и, как только он переступил через порог, страх куда-то исчез.
Света было мало, только в середине комнаты по кругу были расставлены зажженные свечи. Густой дым заволок всё помещение, затрудняя дыхание и даже сам мыслительный процесс. Воздух был теплым и приторным. Запах каких-то неизвестных благовоний щипал ноздри.
Гарри вздрогнул, когда откуда-то слева выплыла Кэролайн Льюис, облаченная в простую белую мантию, напомнившую мальчику ночную рубашку тети Петуньи. Однако ничего нелепого он в этом не увидел. Одетая в белое учительница с бледной кожей и белоснежными волосами походила на привидение. Она жестом призвала Гарри к тишине и приглушенным голосом спросила:
– Ты принес всё необходимое?
Гриффиндорец кивнул, почувствовав вдруг, что при всем желании он не смог бы сейчас вымолвить ни слова. Тяжелый воздух оседал в легких, превращая сам процесс дыхания в невообразимый труд. Мысли становились медленными и тягучими.
Гарри неуклюже вытащил из кармана осколки зеркала и передал их Льюис.
– Встань вот сюда, Гарри, – тихо велела она, взяв осколки и указав мальчику на место у круга.
Только приблизившись к кругу из свеч, Гарри заметил, что он был очерчен из ладана, а в середине его находился невысокий алтарь, на котором стояла большая незажженная еще свеча и старая книжка в кожаном переплете.
– Что бы ни случилось, Гарри, ничего не бойся и не мешай мне, – заметила Льюис, оказавшаяся вдруг рядом с Гарри. – Делай то, что я тебе скажу, и, ради Мерлина, молчи.
Она отошла в круг и разложила осколки вокруг свечи. В них причудливо отражалось пламя свечей и вездесущий дым. Ступив в круг, Льюис будто бы преобразилась, окутанная дымом и темнотой, она казалась совсем молодей. Даже двигалась она совсем иначе, проворнее и уверенней, чем в повседневной жизни. Она притронулась волшебной палочкой к одиноко возвышавшейся среди осколков свече, и та зажглась. И внезапно задымился ладан по всей окружности круга. Гарри показалось, будто бы что-то изменилось в самой атмосфере. Он невольно подался назад, но понял, что не может сдвинуться с место. Он стоял у самой кромки круга, ощущая жар горящих свечей и утопая в ароматном дыме ладана, который не позволял ничего увидеть.
Гарри чувствовал, что рассудок его мерк. Он слышал голос Льюис, становившийся всё громче и чуть ли не повышаясь до крика, но не понимал ни слова. Он увидел кровь, брызнувшуюся на ее белоснежную мантию, но не смог понять, что это означало. Он даже забыл, что и зачем он здесь делает. Он забыл, кто он, и кто эта девушка в белом, которая заставляла дрожать пол под его ногами.
Время перестало существовать. Всё куда-то исчезло и поплыло.
А потом вдруг в ушах оглушительно зазвенело. Гарри вскрикнул от боли и зажал ладонями уши, но звон всё нарастал, норовя взорвать его голову невыносимой болью. Гарри упал на пол и увидел сквозь дым чьи-то силуэты. Он увидел профессора Льюис в окровавленной мантии, Хилла с волшебной палочкой. Дым стремительно развеялся. Льюис упала безвольно на пол. Хилл же, топча свечи, опрокинул алтарь. Осколки зеркала разлетелись по всей комнате. Хилл свирепо взглянул на Гарри и наставил на него палочку. Гриффиндорец видел, как двигались его губы, когда он произносил некое заклятие, и потерял сознание.
Он очнулся в больничном крыле с необычайно ясной головой. Из-за белого занавеса, отделявшего его кровать от остального помещения, доносились голоса.
– Эта сумасшедшая старая ведьма сама себя порезала, она использовала собственную кровь в своих чернокнижных обрядах! – голос Монтгомери Хилла звенел от негодования.
– Мистер Хилл, потише! – возмущенно проговорила мадам Помфри.
– Льюис и Поттер... – всё так же громко продолжил Хилл.
– Покиньте больничное крыло! – не выдержала школьная медсестра.
– Да, мистер Хилл, – послышался голос МакГонагалл, судя по сухому тону, весьма встревоженной. – Продолжим разговор в моем кабинете.
– Как хотите, – рявкнул Хилл. И шаги посетителей удалились.
Гарри сел в постели, чувствуя себя – по крайней мере, физически – превосходно, и встал с кровати. Он нашел свою школьную мантию и натянул ее поверх пижамы.
В больничном крыле было тихо. За окнами занимался рассвет. Гарри увидел на кровати напротив профессора Льюис. Она была бледнее обычного и выглядела неважно.
– Профессор? – осторожно обратился к ней Гарри.
Она тут же открыла глаза и грустно улыбнулась ученику.
– Что случилось, профессор? – взволновано спросил он. – Я мало чего помню.
– Нам помешали, – охрипшим голосом ответила учительница. – Ритуал был прерван.
– Значит, – Гарри сглотнул, чувствуя подступающий к горлу ком. – Сириус...
Льюис мягко покачала головой. От этого жеста у Гарри защипало в глазах.
– Я не знаю, Гарри, – со вздохом произнесла преподавательница. – Если бы всё, пошло как надо, то он должен был появиться там, где он пропал. С точностью, до пяти метров... А так?.. Я не знаю, Гарри, – повторила Льюис и устало прикрыла глаза. Она казалась постаревшей на несколько лет.
– Как вы? – спросил Гарри, чувствуя не только собственную печаль по Сириусу, но и неимоверную жалость к этой необычайной женщине, которая вчера так преобразилась на его глазах.
– Хорошо, – выдохнула Льюис, не открывая глаз. – Мне просто нужно немного отдохнуть. Такое волшебство само по себе требует много сил, а если оно к тому же не завершено...
Гарри кивнул, хоть учительница и не могла видеть этого жеста, и направился к выходу.
– Мистер Поттер, вы куда?! – окликнула его мадам Помфри в дверях. Но после тщательного осмотра она позволила ему покинуть больничное крыло.
Гарри направился в кабинет Дамблдора, ставшим теперь кабинетом МакГонагалл. Ему необходимо было поговорить о случившемся с ней. Поднявшись по винтовой лестнице, Гарри уперся в дверь кабинета. Заходить ему расхотелось, как только он услышал, о чем говорят за дверью.
– Я не собираюсь его отчислять! – В голосе МакГонагалл звенела сталь. – Этот ученик не покинет стен Хогвартса.
– Министерство ясно выразило свое мнение на сей счет, – холодно отметил Хилл.
– Министерство дало слово не вмешиваться в дела школы. Поттер не будет отчислен.
– Профессор, вы официально не являетесь директором. Попечительский совет так и не утвердил вас на этот пост. В связи с этим, Вы обязаны считаться с министерством.
– Мистер Хилл, вы здесь как представитель министерства магии, но ваше мнение не является решающим. В школе лишь я, как заместитель директора, решаю, какой ученик покидает Хогвартс, а какой нет.
– Поттер явно нарушил школьные правила, занявшись некромантией. Он отчисляется по...
– Повторяю, мистер Хилл, он не отчисляется.
– Вы слишком много себе позволяете...
– Нет, мистер Хилл, я прекрасно осведомлена о своих правах и обязанностях. В мои права входит принятие решения о том, отчислять или не отчислять провинившихся учеников. А в мои обязанности – забота о благополучии школы и учеников. А вы, мистер Хилл, не имеете никакого права здесь распоряжаться.
– Я доложу о вашем отказе сотрудничать с министерством. Это может стоить вам вашей должности, профессор.
– Мистер Хилл, неужели вы мне угрожаете?
– Нет, профессор, я ставлю вас в известность о последствиях ваших действий. Положение школы итак довольно шатко...
– Мистер Хилл, может быть, вы отправитесь с докладом к министру прямо сейчас?
– Поттер будет отчислен. С вашим согласием или без него.
– Без моего согласия это будет не законно.
Монтгомери Хилл, не прощаясь, вылетел из кабинета МакГонагалл, чуть не сбив с ног Гарри.
Вслед за ним на пороге появилась сама профессор. Ее глаза за прямоугольными стеклами очков блестели.
– Мистер Поттер, отправляйтесь в башню Гриффиндора, – велела она. – И прошу вас, не покидайте ее.
С этими словами она захлопнула дверь.
