Глава 16Она казалась себе странно опустошенной.
Белый диск луны завораживал, редкие подсвеченные ею облака казались нарисованными на чернильном небе. Яркие звезды подмигивали ей, словно насмехаясь: уж им-то точно были чужды подобные метания и терзания.
Казалось бы, вот она, долгожданная свобода, наслаждайся, - но оказалось, что ей совершенно непонятно, что же с этой самой свободой делать. С самого раннего детства ее приучали к мысли, что предназначение женщины — рожать детей, и всем своим существом она сопротивлялась этому. Она категорически не желала становиться чьей-то собственностью, мечтала о независимости, зная, что не получит ее — неужели в невозможности и скрывалась вся притягательность?
- Опять не спишь, - вздохнула Друэлла, приоткрыв дверь. - Ну что ты все смотришь? Вышла бы куда-нибудь, хоть на Диагон-аллею, поговорила с живыми людьми...
- Мама! - вскинулась Беллатрикс. Не договорила, отвернулась и неожиданно для себя залилась слезами, обжигающе-горькими.
Друэлла быстро закрыла дверь, чтобы никто не услышал, бросилась к дочери, обняла за тонкие плечи:
- Глупая ты у меня. Умная, но глупая. Думаешь, я не понимаю? У тебя выбили почву из под-ног, вытолкнули из гнезда, как птенца, и сказали: «Лети!»
- А я даже не знаю, как крыльями взмахнуть, - Белла обняла мать. - Что мне делать?
- Твой отец давно раскаялся в том, что так опрометчиво дал клятву Лестранжу. Ты можешь просить у него что угодно, он простит тебе любое сумасбродство, - заверила дочь Друэлла. - Выйди на улицу, посмотри, что делают люди, купи себе новое платье... Сходи на какой-нибудь прием, потанцуй, заведи роман, в конце-концов! Помоги эльфам разрушать замок Лестранжей — Рабастан слова тебе поперек не скажет. Откуда мне знать, что тебе делать? Это можешь решить только ты сама.
Друэлла вытащила шпильки из волос дочери и несколькими движениями руки превратила аккуратную прическу в пышную массу кудрей.
- Я знаю только, чего тебе делать не стоит ни в коем случае. Тебе не стоит сидеть здесь и жалеть себя. Завтра, а точнее, уже сегодня, в Малфой-мэноре состоится небольшой прием по случаю приезда родителей Абраксаса. Почему бы тебе не пойти?
Беллатрикс поморщилась: Люциус не слишком ее жалует, а с другой стороны — надо же когда-то налаживать отношения, ведь Мелисса — ее ближайшая подруга...
- Хорошо, - согласилась она. - Я пойду. Но мне придется купить платье, и туфли, и... Не хочу ничего из того, что он мне покупал, а мои старые платья не подходят.
Друэлла только молча кивнула. Она сама была не в восторге от нарядов, которые Родольфус покупал Белле, но поделать ничего не могла.
- Я открою для тебя нашу сокровищницу, - предложила она. - Выберешь себе что-то по вкусу.
Родители Абраксаса составляли странную, но гармоничную пару. Высокая, тонкая Лорейн была на полголовы выше коренастого Филиппа, и Белла несколько удивилась: она думала, что все Малфои — высокие и стройные. Оказалось, только платиновые волосы и серые глаза передаются от отца сыну, а рост и сложение Абраксасу и Люциусу достались от Лорейн.
Приветствуя хозяина дома, Беллатрикс неожиданно для себя смутилась: она вдруг поняла, что все свободные и многие женатые мужчины на этом приеме наверняка ею заинтересуются. Она была вдовой, независимой, не связанной никакими обещаниями — а значит, завидной добычей.
Большое зеркало в холле отражало женщину, при виде которой у Беллатрикс пошли мурашки по коже. Она даже подумала, что не стоило покупать платье с таким низким вырезом декольте. И, вероятно, не стоило выбирать такой яркий оттенок персикового — на фоне бледных платьев присутствующих дам ее наряд слишком уж бросался в глаза.
- Не позволяйте им увидеть вашу неуверенность.
Беллатрикс вздрогнула и нервно рассмеялась:
- Леди Малфой. Я не слышала, как вы подошли.
Лорейн не выглядела на свой возраст: тридцать, максимум тридцать пять. Ровесница Друэллы, она казалась Беллатрикс сногсшибающе юной в своем платье цвета слоновой кости и перевитыми жемчугом русыми волосами.
Взяв Беллу под локоть, Лорейн шепнула ей на ушко:
- Я слышала о вашем неудачном замужестве, примите мои соболезнования. Но мне кажется, что вы слишком уж рветесь показать всем свою независимость. Такой фасон слишком непривычен для вас, не так ли?
Белла смущенно улыбнулась:
- Теперь мне тоже так кажется. Мать посоветовала мне купить новое платье и отправиться заводить новые знакомства, но я, по-моему, переусердствовала. Я боюсь показаться доступной.
Леди Малфой рассмеялась:
- Милое дитя! Я попрошу Абраксаса присмотреть за вами, хотите?
- Хочу! - вырвалось у Беллатрикс. Но она тут же спохватилась:
- Не будет ли это чересчур? Он — хозяин дома...
- Филипп с удовольствием вспомнит, как это делается, а Абраксас с не меньшим удовольствием отдохнет, - махнула рукой Лорейн, увлекая Беллатрикс по направлению к гостям. Их и в самом деле было немного: всего человек тридцать, не больше. Не сравнить с большими балами, дававшимися в домах старейших родов в дни крупных праздников, когда количество гостей измерялось сотнями. Здесь же были самые близкие, приятели или родственники разной степени близости. Конечно, старый Эштон и чета Лестранжей — теперь уже единственных продолжателей фамилии. Все ныне здравствующие Блэки и Розье — Беллатрикс кивком поздоровалась с матерью — и даже вольнодумцы Поттеры, Карлус и Дорея, бывшие, как оказалось, друзьями Лорейн.
Наличествовали в зале и пять-шесть девиц на выданье, а также две вдовы средних лет, и после первого круга вальса с Абраксасом Беллатрикс с ужасом поняла, что все эти дамы прибыли сюда в расчете произвести впечатление на хозяина дома. Остальные присутствующие здесь мужчины их, казалось, не слишком-то интересовали: еще бы, вторые-третьи сыновья, не могущие рассчитывать на наследство. Абраксас был здесь самым завидным женихом: состояние Малфоев считалось одним из десяти крупнейших в Британии. Блэки, Бродбенты, Малфои, Эштоны и Гринграссы входили в первую пятерку, Розье, Лестранжи, Паркинсоны, Уоррингтоны и Поттеры завершали список.
- Умей они воспламенять взглядом, я уже превратилась бы в кучку пепла, - горько сказала Беллатрикс. Абраксас непонимающе взглянул на нее, белые тонкие брови приподнялись.
- О чем вы?
- Обо всех этих дамах, пожирающих вас глазами, - Беллатрикс покраснела. - Ну вот, - добавила она с досадой, - теперь они уверены в том, что вы делаете мне комплименты или даже какие-то предложения личного характера.
Абраксас рассмеялся. В отличие от сына, он не чувствовал по отношению к этой милой девушке... женщине никакой неприязни, а случай с Мелиссой был склонен рассматривать скорее как проявление отчаяния. Сейчас же он прекрасно понимал, что Беллатрикс почему-то считает себя обузой — наверное, потому, что Лорейн просила присмотреть за ней.
- Пусть думают, - заговорщицки шепнул он. - Смотрите, джентльмены тоже недовольны — они с большим удовольствием сломали бы мне обе ноги, чтобы я не смог танцевать, и вы достались бы им.
Беллатрикс рассмеялась:
- Неужели? - бросив беглый взгляд по сторонам, она убедилась в его правоте.
- Что же мне делать? - испуганно шепнула она, и Абраксас с удивлением увидел, как она бледнеет.
- Что вы имеете ввиду? Письма поклонников, корзины с цветами, серенады у окна?
- Мерин упаси, - нервно хихикнула женщина. - Наше поместье ненаносимо, так что незваных гостей опасаться не приходится. Но остальное...
- Юная красавица, получившая наследство после мужа... Да, вы теперь желанная добыча для любого холостяка, - поддразнил ее Малфой. Танец закончился, но мужчина не собирался оставлять свою партнершу. Вместо этого он увел ее на террасу и приказал эльфу принести им шампанского. Леди Лестранж задумчиво посмотрела на поднимающиеся с дна пузырьки.
- Теперь они ненавидят меня еще больше, - Абраксас кивнул в сторону бального зала. Он рассматривал молодую женщину, но та почему-то нисколько не смущалась. В то же время Беллатрикс осознавала: окажись на месте Малфоя любой из тех мужчин, она бы уже позорно сбежала, оставив в руках кавалера обрывок собственного платья. Быть может, потому, что Абраксас и Люциус были так похожи, а Люциуса ей было нечего опасаться... Или потому, что это леди Лорейн подсунула ее Абраксасу, а значит, его интерес не мог быть вызван лично ею или ее банковским счетом. Рыцарь, помогающий даме, попавшей в беду — вот кем он представлялся Беллатрикс.
У самого же Абраксаса было на сей счет несколько иное мнение.
Беллатрикс была ему симпатична. Не то, чтобы она была красивее или богаче других свободных девушек или женщин, но она совершенно точно была самой оригинальной. Он видел, какой она может стать, имея опору под ногами: яркая, сильная личность, едва не сломленная Родольфусом, неспособным разглядеть, какой бриллиант ему остался. Было бы обидно отдать такую женщину какому-нибудь хлыщу из молодых да ранних.
Абраксас знал, что не последует никаких возражений со стороны Друэллы или Цигнуса.
Дело оставалось за малым: обаять саму Беллатрикс.
Малфой вдруг почувствовал себя юным авантюристом. Лидию сосватали ему родители, и ему не было нужды ухаживать за нею. Первая и единственная любовь, подернутая флером таинственности, бесплотный милый дух, всего на час снисходивший к простым смертным вроде него и Люциуса.
Беллатрикс же была совершенно иной. Земная женщина до мозга костей, полная неосознанных желаний, вступающая в пору расцвета... Мало кто из мужчин отказался бы от такого подарка.
Единственной причиной, по которой Абраксас не женился вторично, было то, что он не мог представить на месте Лидии никого из знакомых ему юных дам. Искать же среди незнакомых не хотелось — это все равно, что покупать кота в мешке. Но сейчас юная Белла сама шла ему в руки, и упустить ее означало расписаться в собственном идиотизме.
- Умеете ли вы ездить верхом, юная леди? - поинтересовался он. Беллатрикс отрицательно покачала головой, но в ее прекрасных черных глазах уже зажегся огонек интереса.
«...Мелли, ты только представь себе!» - писал двумя неделями позже Люциус своей невесте. «Отец всерьез занялся юной вдовой Лестранж. Честно говоря, я и подумать не мог, что он выберет именно ее — как будто мало знатных девиц. Но должен отметить, что смотрятся они вместе просто великолепно, и, кажется, сразу после окончания траура нам предстоит начать приготовления к свадьбе. К тому же, познакомившись с ней поближе, я уже не могу продолжать ее ненавидеть. Видела бы ты, как она смотрит на отца! Ну и недурно породниться с такой семьей, как Блэки — это же практически клан... Сейчас не везде найдешь такое единодушие, как у них.
Конечно, окажись на месте Беллатрикс любая другая женщина, уже вовсю стали бы судачить о столь скоропалительном романе, но после того, что случилось, ей сочувствуют. Ну и завидуют, конечно: не каждую страдающую девицу примчится утешать Малфой».
Рейвенкловка сложила лист и улыбнулась: в этих строках — весь Люциус. Немного самовлюбленный, корыстный, но такой милый. Конечно, многие утверждали, что у Малфоев маленькое скукоженное драконье сердечко, но Мелисса знала: в этой семье просто не принято скрывать, что помогают они лишь своим. Разве это так уж плохо? Впрочем, вряд ли девочка могла беспристрастно судить об этом — альтруизм никогда не был присущ ей самой, так что в лице Люциуса она совершенно точно обрела вторую половинку.
- Опять твой Малфой пишет? - не столько спросил, сколько констатировал факт Северус.
- Ну да. Беллатрикс, похоже, скоро станет мачехой Люциусу.
- Выгодный брак, как ни посмотри, - одобрительно кивнул Принц. Ремус даже стакан с молоком отставил:
- Ну ты вообще! Слушай, ты все выгодой меришь?
Мелисса только посмеивалась: ну вот, и Северус тоже эгоистичен и корыстен. Бедный Ремус...
- Естественно, - отвечал Принц, невозмутимо разрезая бифштекс. Он, казалось, любовался тем, как большой кусок мяса превращается в аккуратные маленькие кусочки. Вдруг до девочки дошло:
- Ты режешь его как шкурку бумсланга?
Принц важно кивнул:
- Эштон, ты что, не в курсе? Кожу и мышцы млекопитающих следует нарезать под небольшим углом, так они становятся сочнее и эффективность зелий возрастает.
Мелисса отмахнулась:
- Северус, ты маньяк. Это жареный кусок свиньи, животного совершенно немагического, и, насколько мне известно, абсолютно непригодного для варки зелий.
- Да ну вас! - обиделся Ремус. - Мы не о зельях рассуждаем, а о человеческих качествах. Как можно мерить все выгодой?!
- А почему бы и нет? - Принц отправил в рот кусочек идеально нарезанного мяса. Мелисса огляделась было, но нет — их разговор не привлек к себе ничьего внимания. Было довольно раннее субботнее утро, и большинство студентов предпочитали просыпаться попозже. Во всем Большом зале насчитывалось не больше двадцати завтракающих, и все они сидели достаточно далеко от троих рейвенкловцев.
- Вот смотри, - Северус совершенно невоспитанно ткнул вилкой в сторону белобрысенькой первокурсницы-рейвенкловки. - Ты помогал ей с Чарами, Люпин, а почему?
- Ну... Мне стало жалко ее. Она так ревела после урока...
- А теперь — внимание! Фокус.
Ремус уставился на руки приятеля, но тот всего лишь легонько щелкнул его по носу.
- Не здесь фокус, Рем, это всего лишь фигура речи. Девочка ревет, ее плач причиняет тебе определенный дискомфорт. Ты помогаешь ей, у нее получается, она благодарит. Тебе приятно, не так ли?
Люпин кивнул. Мелисса только посмеивалась, прекрасно понимая, к чему идет.
- А вот теперь скажи, что ты не эгоист! - триумфально воскликнул Северус. - Ты сделал это ради себя, ради своего комфорта, но при этом утверждаешь, что хотел помочь самой Эми... ну или как там ее.
Ремус нахмурился.
- Значит, ты утверждаешь, что все человеческие поступки продиктованы всего лишь желанием сделать свою жизнь комфортной? А как же тогда добро и зло?
Северус уставился на Ремуса, как на дитя неразумное:
- Какое-такое добро и зло? Это очень относительные понятия. Допустим, ты убил и ограбил старушку...
Ремус зло фыркнул, и Принц тут же примирительно замахал руками:
- Ну ладно, ладно! Я убил и ограбил старушку. Зло? Конечно, с точки зрения старушки и ее наследников. А если бы я ее только убил, то для наследников это было бы добро — они ведь стали бы богаче! Но я ограбил — и это хорошо для меня. Улавливаешь?
- Я улавливаю то, что ты, оказывается, совсем не тот человек, за которого я тебя принимал, - горько сказал Ремус и хотел было встать из-за стола, но Мелисса цепко ухватила его за рукав:
- Ладно вам! Рем, Северус никогда бы не убил старушку. Во-первых, ему потом совесть причиняла бы некий дискомфорт, правда, Сев? Во-вторых, разница между злом и добром состоит в том, что злой человек создает себе комфорт за счет других, а добрый — с помощью. И вообще, не слушай больше Северуса, ему просто нравится тебя дразнить.
Ремус покорно сел. Он все не мог понять, отчего Мелисса и Северус выбрали его себе в друзья. Может, потому, что без него давно переругались бы, выплеснув друг на дружку весь свой сарказм и остроумие? А так им было на ком практиковаться в словесных дуэлях — даже несмотря на свою «мохнатую половину», Люпин был тихим и покладистым.
А еще они искренне старались облегчить его участь — Ремус учуял бы вранье. Даже узнав о его одержимости, друзья всего лишь стали изыскивать способ облегчить ему полнолуние, а вовсе не убежали с воплями и не заявили в Отдел контроля магических тварей. Ремус подозревал, что попечительский совет ни за что не дал бы разрешения на его учебу в Хогвартсе, и что директор принял его на свой страх и риск. Хотя Дамблдор и не говорил об этом прямо, но его просьба держать все в тайне свидетельствовала сама за себя.
Благодаря Северусу и Мелиссе они с матерью сейчас жили в Рейвенсхолле — поместье Принцев. Леди Эйлин взяла его мать в компаньонки, и это самым лучшим образом сказалось на ее самочувствии: несчастная Грэйс, вынужденная проводить в отделении неврозов в Мунго большую часть года, буквально ожила. Занятая несложными домашними хлопотами, она словно забыла о той трагедии, что унесла жизнь ее мужа, а Ремуса сделала оборотнем. Люпин никому не рассказывал, что его отец, обычный маггл, пытался защищаться при помощи кочерги и пылающей головни из камина, когда оборотень ворвался в его дом. Конечно, он был бессилен — как и мать, весьма посредственная колдунья, сведущая только в бытовых чарах. Она даже в Хогвартсе не училась...
Потом был пожар, разгоревшийся в ходе нападения, и все, что они имели, стало пеплом. Там же, под руинами дома, остался отец. Фактически, не случись все это незадолго до первого сентября, Люпину пришлось бы плохо. Недееспособная мать, никого из родственников или знакомых, кто мог бы взять его к себе...
Дамблдор дал ему надежду. Мелисса и Северус дали больше — уверенность. Уже сейчас после долгих совместных тренировок Ремус сумел добиться многого: он перекидывался легко, практически молниеносно, не чувствуя при этом боли выламывающихся костей. Он не мог сдержать трансформацию, пока не мог — но даже если бы на этом его достижения закончились, Ремус был бы счастлив.
