Глава 17. Зло Волан-де-МортаГлава 17. Зло Волан-де-Морта
Я взглянула на календарь. Светящиеся цифры «19» сообщили мне, что на улице 19 апреля. Это в какой-то мере вернуло меня к действительности. Я поняла, что прошло уже почти четыре дня с тех пор, как дневник оказался у меня в руках. Четыре дня, показавшихся мне вечностью. Это было естественно, учитывая, что я не спала все это время и очень мало ела.
Мой разговор с Томом состоялся вроде как во сне, но сном это трудно назвать. Ведь он контролировал мое сознание, когда я закрыла глаза и расслабилась, готовая уснуть. Какой-то сказочный мир, где есть зеленая трава и яркое большое солнце, вряд ли являлся просто сном. Как бы мне хотелось, чтобы это солнце светило на самом деле, а Том держал бы меня за руку, как это он делал в детстве.
И тут мое сердце сжалось. Как же я могла так быстро выкинуть из головы тот факт, что человек, о котором я думаю, отказался от обещания не причинять мне зла? Значит… значит он способен обратить свою силу против меня?
Но почему? Что я ему сделала? Я предложила ему свою любовь и верность. Еще с детства, с приюта я готова была за ним последовать куда угодно. Жизнь показала, что я не смогу вернуть себе свое сердце, которое я так глупо отдала. И кому? Темному Лорду? Убийце? Волшебнику, ненавидящему маглов и грязнокровок? Магу, стремящемуся к абсолютной власти над миром? Мужчине, который предпочитает быть один?
И все это просто так. Я ведь ничего даже не взяла у него взамен.
Он сам решил не отказываться от меня. Я не настаивала на том, чтобы жить с ним. Даже не помышляла предлагать ему себя. Свое тело. Он взял меня сам.
А теперь тот Том, что прятался в дневнике, дал понять, что я для него практически ничего не значу. Этот Том в школьной мантии и со значком старосты Слизерина рассказал свою трагическую историю, представив себя как жертву обстоятельств. Конечно, ведь сложнее всего посчитать виновным самого себя. Он не видел ни в чем своей вины. Он даже не видел вины за смерть убитого им отца.
А я наивно считала, что до встречи в Албании Том был просто ангелом.
И все только потому, что я помнила его ангелом в магловском приюте.
Я бросила взгляд в сторону лежащего раскрытым дневника с совершенно чистыми страницами. «Я существую внутри него», - это писал Том, когда отвечал на мои вопросы. «Я отсоединил частичку своей души… Это крестраж…»
Обрывки сказанных им слов кружили над моим сознанием. Очень сложно было собрать воедино эти колючие осколки, чтобы составить целостную мозаику. Отсоединить часть души, заключить ее в дневник, существовать в нем… Недоступные для моего понимания вещи. Это казалось настоящим абсурдом. Или неудачной шуткой.
Я вскочила с постели и кинулась в коридор, с силой захлопнув за собой дверь спальни. Ноги меня почти не держали, и я чувствовала, что еще немного – и упаду на пол. Я хотела добраться до кухни, чтобы выпить немного воды. Мне нужно было смочить горло, которое, казалось, насовсем пересохло так, что даже во рту не ощущалась влага.
- Тило! – прокричала я, оседая на пол, с беспомощностью осознавая, что больше не могу двигаться. Все силы, которыми обладало мое тело, разом покинули меня. – Тило!
Я звала своего эльфа, молясь лишь об одном: лишь бы успеть выпить хотя бы немного воды перед тем, как мозг отключится и я потеряю сознание.
- Госпожа…, - я услышала тихий голос домовика будто издалека, хотя инстинкты подсказывали, что он стоит рядом. – Госпожа, вам плохо?
- Воды, - прошептала я обсохшими губами. В глазах потемнело, и каждый стук работающего сердца был слышен. Я могла бы даже вести подсчеты, сколько ударов произвело сердце: раз, два, три… Но было не до того, чтобы считать.
Слабость разливалась по организму, словно яд по жилам. В доме стояла какая-то духота, несвойственная из-за прохладной апрельской погоды, и дышать становилось практически невозможно. Легкие будто окаменели, я судорожно ловила ртом воздух, чувствуя, как из-за нарастающего страха вспотели ладони. Мое тело обдало жаром, и на миг мне показалось, что я оказалась на раскаленной сковороде.
- Госпожа, вот вода, - Тило протягивал мне стакан, доверху наполненный прозрачной жидкостью. Как же долго он отлучился за этой водой! Я же чуть не умерла тут!
Мне хотелось вырвать у него из тонких ручонок стакан, однако у меня совсем не осталось сил для того, чтобы даже придвинуться к нему. Слабость была слишком сильной.
- Воды, - я легла на пол во весь рост, глубоко вдыхая омерзительно теплый воздух.
Эльф встал прямо надо мной, запрыгнув мне на грудь. Нет, это жестоко, ведь я и так еле дышу! Я желала закричать на него, сбросить с себя, но даже язык не поворачивался… Вокруг все стемнело, и последнее, что я увидела – это стакан, который оказался над моим раскрытым ртом.
Я проснулась у себя в спальне на прохладных простынях. На лбу лежала мокрая тряпка, которая снимала жар, руки были раскинуты в стороны, голова покоилась на подушке.
- Том? – не знаю, зачем я позвала именно его, но мне вдруг показалось, что он где-то рядом. – Том, ты здесь?
Ответа не последовало. Я так и не поняла, разочаровалась ли я или обрадовалась тому, что он не откликнулся.
Рядом раздались чьи-то осторожные шажки, и передо мной предстал Тило. Меня всегда забавляли его широкие уши и кругленькое лицо с необычайно крупными глазами. Эльф был добрым существом, хотя долго соображал, что заставляло меня злиться.
- Госпожа проснулась. Госпожа себя хорошо чувствует? – раздался его заботливый голосок.
- А по-твоему, себя должен хорошо чувствовать человек, с которым… Ой, а что со мной было? – я только сейчас вдруг поняла, что представления не имею, почему лежу на постели и чувствую слабость.
- С госпожой случился обморок. Госпожа шла по коридору, упала и позвала меня. Госпожа просила воды, я принес, и тут она потеряла сознание, - сообщил эльф, преданно глядя на меня.
Значит, со мной был обычный обморок. Не знала, что обмороки бывают такими болезненными. Раньше со мной никогда такого не случалось.
- Госпожа хочет воды? – спросил эльф.
- Да, - кивнула я, и Тило поспешил к столу, где стоял графин с чистой водой. Секунда – и мой раб протягивал мне стакан.
Когда я протянула руку и приняла у него этот несчастный стакан, то ощутила неподдельную радость оттого, что наконец владею собой и могу двигаться. Залпом выпила воду, ощущая, как она протекает по горлу внутри меня. Я отдала эльфу стакан и, не поблагодарив, откинулась на подушку.
Закрывая глаза и засыпая, я загадала желание, которого хотела и боялась одновременно. Увидеть Тома.
- Ну вот, моя девочка, теперь ты снова со мной, - я слышала его голос, но ничего перед собой не видела. Этот голос словно бы звучал внутри меня.
- Неужели ты думала, что сможешь от меня избавиться, когда бежала из комнаты? – он издевался, я знала это. Его холодный голос стал для меня карой, а мое доверие – проклятием.
- Маленькая, глупенькая Кристина. Девочка с заплетенными косичками, такая живая, такая эгоистичная, неуверенная в самой себе. Ты потерялась в этой жизни, моя Кристин. Ты потерялась еще в приюте. И нашла себе защитника – меня. Ты так во мне нуждалась… Если бы ты знала, какое удовольствие мне приносил один лишь вид твоих преданно смотрящих глаз… Разве я мог тебя бросить? – и я услышала его смех, который раздирал сознание. Слова причиняли боль, и я подумала, что если бы моя душа была телесна, я сейчас вся лежала бы в крови.
- Не бойся, моя девочка. Ты всегда доставляла мне такую радость. Ты была моим маленьким счастьем. Светлым лучиком в пучине извечного мрака, - он продолжал говорить, и я застонала.
- Том…, - прошептала я, надеясь, что он услышит мою мольбу. – Не надо так…
- Тебе больно, моя драгоценная девочка? – это было скорее утверждением, чем вопросом.
- Да. Ты ранил меня, - я отвечала хрипло, очень тихо.
- Ранил? Ах, Кристина, моя бедная несчастная Кристина. Я мог бы пожалеть тебя. Ты ведь хочешь, чтобы я тебя пожалел?
- Мне ничего от тебя не нужно.
- Вот как?
Каждое слово давалось мне с трудом, но я не могла молчать. Я должна была с ним разговаривать. Мне это было необходимо.
- Я не потерплю от тебя такого тона, Том, - добавила я, жалея, что не имею сил для того, чтобы улыбнуться в ответ на его издевку.
- Милая, я разговариваю с тобой так, как считаю нужным, - в его голосе слышалась фальшивая забота, с которой обращаются к пораженному сопернику лишь за тем, чтобы в очередной раз показать свое превосходство.
- Чего ты хочешь, Том?
- Любопытная девочка. Не волнуйся, совсем скоро ты это узнаешь.
- Том… Том, зачем ты так поступаешь?
- Поверь, Кристина, тебе этого лучше не знать. Впрочем, ты никогда не сможешь меня понять. Как и никто другой в этом мире.
- Но я бы хотела. Я могу, ты же знаешь. Я всегда понимала…
- Пустой разговор, - этими двумя словами Том подвел черту.
Я находилась во тьме, не ощущая даже собственного тела. Лишь его голос был со мной, не покидая.
- Я так устала, - прошептала я.
- Ничего, у тебя будет достаточно времени для того, чтобы отдохнуть.
- О чем ты говоришь? – мне показалось, что значение его ответа предполагает опасность.
- Ни о чем не беспокойся. Верь мне.
- Том…
- Верь мне, Кристина. Я ведь не обманывал тебя.
Хотелось ему верить. Очень хотелось.
Внезапно мир перевернулся, и мои глаза будто прозрели. Я больше не находилась в темноте, а обнаружила себя лежащей на широкой кровати круглой формы в огромном пустом зале. Точнее, не совсем пустом. Я приподняла голову и огляделась.
Это было незнакомое для меня место. Я была точно уверена в том, что никогда здесь не была.
Из стен, покрытых плесенью, высовывались гигантские головы змей с разинутыми пастями и высунутыми наружу длинными языками. Конечно, это были всего лишь статуи, но их вид вселял неимоверный ужас, они казались мне настоящими, змеиные головы выглядели чересчур натурально. Большая круглая кровать, на которой я лежала, располагалась в центре зала. В другом конце зала, напротив кровати, я заметила выход – овальное отверстие в стене, прикрытое дверью-валуном с изображениями змей, сделанных из камня по высочайшему уровню мастерства. Зал был слабо освещен, и основной его цвет был грязно-зеленым, близким к серому.
Я тяжело дышала, задыхаясь от ужаса. Самое ужасное было то, что я не понимала, вправду ли я нахожусь в этом жутком месте или это очередная иллюзия, которую создал Том. Мое сердце учащенно билось, и я подумала, что осталось совсем недолго до того момента, как оно разорвется в груди на части. И тогда мне наступит конец. И никакая магия вечной жизни не спасет меня.
- Том…, - промолвила я, отчаянно желая лишь одного: проснуться в своей спальне.
- Я здесь, - раздался голос у меня за спиной.
Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась.
Том стоял позади меня возле кровати. На нем, как и в прошлый раз, была надета черная школьная мантия, а на груди сверкнул герб Слизерина.
- Что это за место? – хрипло спросила я, чувствуя, как в горле что-то мешает говорить.
- Это Тайная Комната. Та самая, которую оставил для своего наследника Салазар Слизерин, - произнес он. Свои руки Том убрал за спину, а юному лицу придал обычное невинное выражение, актерски свидетельствующее о его непричастности к происходящим событиям.
- Это мое любимое место в школе. Здесь, в этом самом месте я чувствую себя по-настоящему дома, - поведал Том доверительным тоном. – Никто не знает, как сюда попасть. Кроме меня, конечно. Я несколько лет искал вход в Тайную Комнату. И нашел.
- Зачем ты мне ее показываешь?
- Хочу, чтобы ты узнала хотя бы малую часть моей сущности, - ответил он, не двигаясь, глядя на меня тяжелым взглядом темных глаз. – И я хочу, чтобы ты оценила мои старания. Знаешь, меня всегда удивляло, что ты видишь во мне маленького мальчика из приюта. То есть, не видишь, а стараешься увидеть… Это ведь разные вещи. Я тогда был ребенком, который нуждался в общении, в дружбе, в ласке и чьей-нибудь заботе… К сожалению, я был обделен заботой и лаской – никто меня не любил. Только ты. Ты одна. Появившаяся в приюте странная девочка, не желающая общаться с детьми. Ты одна дарила мне всю теплоту, на которую только была способна. И мне хватало твоей близости, ты даже не представляешь себе, как я был рад тому, что у меня была такая хорошая подруга как ты. Луч света, смешинка в море отчаяния, светлая сторона в темном царстве… Но даже тогда ты не понимала меня. Ты видела лишь маленького одинокого мальчика, не так ли? Но уже в приюте я был другим. Я отнимал самые драгоценные вещи, которыми обладали дети, а сейчас я отнимаю людские жизни – тоже драгоценные вещи, только уже более высокого качества. Я смеялся, чувствуя удовольствие от того, как плачет ненавистный мальчишка Стаббс, а сейчас я смеюсь при виде слез своего врага от невыносимой боли, которое причиняет ему Круциатус. Я повесил пушистого кролика Стаббса, я завел в пещеру Эмми Бенсон и Денниса Бишопа, напугав их до полусмерти – сейчас же я пытаю своих врагов до самой смерти и запугиваю сторонников так, чтобы им и в голову не пришло от меня отвернуться. Теперь ты понимаешь, Кристина, что я всегда был таким? С течением времени я лишь становился сильнее. В приюте я испугался при виде горящего шкафа, а теперь я не боюсь управлять огнем! И каждый раз, когда ты бросала на меня взгляды своих прекрасных глаз, мне хотелось увидеть в них не жалость, не сочувствие, не понимание, а именно уважение при виде моей силы, моего могущества, моего величия! Мне не нужна твоя жалость, Кристина! Мне совсем не хочется, чтобы ты понимала меня! Потому что меня нельзя понять. Вы слишком далеки от того мира, в котором я нахожусь. Вы все – ты и мои сторонники. Впрочем, меня интересуешь лишь ты.
Том замолчал, и я заметила, как по его бледному лицу пробежала тень. Я поняла, что он закончил свою речь совсем не так, как собирался. Он сказал гораздо больше, чем хотел. И, быть может, многое даже не хотел говорить.
- Том, - прошептала я, по моей щеке пробежала одна слеза, затем вторая… - Том, неужели… неужели ты… ненавидишь меня?
Он дернулся от моих слов, и его темные глаза внимательно на меня посмотрели.
- Нет, - ответил он с удивлением, которое не смог скрыть в своем голосе.
- Тогда почему ты испытываешь ко мне такую злость? – последние слова я чуть ли не прокричала. – Том, почему ты радуешься, когда делаешь мне больно? Тебе доставляет удовольствие видеть окровавленного врага, умоляющего о пощаде, но разве тебе доставляет не меньшее удовольствие сейчас издеваться надо мной?
- Я над тобой не издеваюсь, милая.
- Это тебе так кажется! – пальцами я вцепилась в ткань простыни, на которой лежала, сминая ее.
- Твоя проблема в том, Кристина, что ты доверяешь чувствам. Зачастую чувства являются главным фактором, определяющим состояние человека близкое к гибели. Тебе следовало бы отречься от эмоций и включить холодный рассудок.
- Да что ты несешь! – я хотела встать, но не смогла: тело отказывалось слушаться, и все, на что я была способна, это смотреть в его темные глаза цвета горького шоколада, роняя одну слезу за другой. – Ведь я доверяю тебе! Люблю тебя! Ты мне нравился таким, каким ты был! Когда ты не притворялся Волан-де-Мортом, когда носил свое первое имя!
- Мое имя Лорд Волан-де-Морт! – он с яростью прошипел эти слова, словно змея. – Волан-де-Морт обозначил мое величие, мое могущество! Он обозначил мою индивидуальность!
- Том, ты просто отказался от своего имени, чтобы разорвать свою связь с линией отца, который был тебя недостоин.
- У Волан-де-Морта нет отца и никогда не было, - произнес он уже спокойным тоном.
Я поднесла руки к лицу, чтобы вытереть скользящие по щекам слезы.
И внезапно в этот момент я поняла, что нужно было Тому Реддлу.
Хотя мне трудно было признаться в этом самой себе, моя интуиция делала выводы за меня.
- Том, - прошептала я, протянув руку и дотронувшись до рукава его мантии. – Ты убьешь меня?
Я подняла на него глаза и увидела, что все это время он стоял, отвернув лицо. Звуки моего голоса заставили его снова на меня взглянуть. Я столкнулась с непроницаемым тяжелым взглядом.
- Ты догадалась, - тихо ответил он.
Я слабо кивнула.
- Что ж… может, это и к лучшему, - добавил Том.
- Моя смерть будет болезненной? – хотя мне было это совсем неважно, но я задала вполне традиционный вопрос. Ожидающий кару человек может только надеяться, что ему подарят легкую смерть.
- Ты даже не почувствуешь, что умрешь, - услышала я ответ. – Эльф найдет тебя умершей во сне на постели в твоей спальне.
Я откинулась на постель, устремив взгляд в заросший плесенью потолок. Какую же странную смерть подарит мне любимый человек – в иллюзии, в Тайной Комнате, куда тысячу лет не ступала ни одна нога, кроме Салазара и Тома. А найдут меня в совершенно другом месте, в Швейцарии, в моей спальне. Какая ирония!
- Ты приготовилась к смерти? – услышала я голос Тома, в котором звучали насмешливые нотки, смешанные с удивлением и любопытством.
- А разве я могу ее избежать? – по щеке скатилась еще одна слеза. – Ты ведь не отпустишь меня.
- Даже не станешь сопротивляться? – поинтересовался Том.
- Сопротивляться тебе? Я прекрасно помню, чем это кончилось в последний раз.
Последний раз закончился моей первой ночью в объятиях Волан-де-Морта.
Не знаю, сколько я лежала так, прикрыв глаза, только я не успела заметить того момента, когда Том сел рядом на постель и, внимательно наблюдая, стал осторожными движениями стирать с моих щек слезы. Я открыла глаза и встретилась с его твердым взглядом.
Его рука пробежала по моей щеке, сползла по горлу и остановилась на декольте ночной рубашки. Наклонился, и через мгновение я ощутила на своем лице его горячее дыхание. Холодные губы нежно дотронулись до моих губ, приоткрывая их, языком он проник внутрь, в то время как ладонью он слегка сжал мою грудь. Я простонала, и он углубил поцелуй. Свободной рукой он приподнял низ рубашки и провел прохладной ладонью по моей ноге, поднимаясь выше, к бедрам. Еще пару секунд – и рука погладила ткань трусиков.
- Том, - прошептала я, когда его губы оторвались от меня. – Ты… ты…
- Твоя смерть будет самой сладостной из всех смертей, - пообещал он, и, когда я взглянула в его темные, затуманенные страстью глаза, на миг усомнилась, что он действительно убьет меня. Однако, когда Том снова приник к моим губам, а его рука требовательным движением стянула с бедер трусики, я начала задыхаться, внезапно почувствовав во всем теле слабость. Моим ногам стало холодно, кончики пальцев будто одеревенели.
Я только тогда окончательно осознала, что умираю.
Целуя меня, Том высасывал из недр моего тела жизнь.
Это был не акт любви. Это было самое настоящее убийство.
- Нет! Нет! – закричала я, когда губы Тома меня на мгновение освободили. – Нет!
- Ты не уйдешь! – услышала я его голос, за которым последовал холодный смех.
- Отпусти меня! Я не хочу умирать! Нет! Нет! – я задыхалась, в глазах потемнело, а смех все еще звучал у меня в ушах.
- Тебе никуда от меня не деться! Ты навсегда… ты… ты…, - внезапно его голос замолк, а я крутила головой из стороны в сторону, ловя ртом воздух.
Далеко не сразу я поняла, что Том больше не говорил. В тот момент, находясь между жизнью и смертью, я ничего не видела вокруг себя, даже его бледного лица.
Я еще что-то отчаянно кричала. Моим единственным желанием было выжить. И неважно, что всего минуту назад я вытянулась на проклятой кровати Тома Реддла, готовая к той участи, которую он для меня приготовил. Самый последний момент определяет все. И, как правило, в последнюю секунду, когда уже процесс начался, уже невозможно вернуться назад и изменить решение.
Задыхаясь и плача, я молила о жизни. Я мечтала о жизни.
А когда открыла глаза, увидела перед собой лицо Волан-де-Морта со сдвинутыми на переносице черными бровями и взлохмаченными волосами. Проснулась у него на руках, прижатая к груди. В нашей с ним спальне.
------------------------------------------
Ох, ну и отчебучил наш Томми. Вот так сходила Кристина за хлебушком... хе-хе-хе. С нашим героем шутки плохи. М-да.
Ну так что, драгоценные читатели! Отзывы! Жду отзывов!
