Глава 17Родители выглядели какими-то отрешенными. Папа монотонно разбивал чашку и восстанавливал ее, не произнося вслух ни одного заклинания, так что от него был слышен лишь звон осколков. Мама поначалу сидела спокойно, но в итоге не выдержала:
- Фрэнк, прекрати!
Отец тут же отбросил палочку и поинтересовался:
- И чем прикажешь заняться?
- Чем угодно, но не этим! – поддержала невестку миссис Лонгботтом, держа в руках сонного внука.
- Послушай, мама,
он не исчез! Вернее, он
сам и мог исчезнуть, но он вернется! А сейчас все, абсолютно все его приспешники на свободе и жаждут мести, мама! Нам с Алисой надо идти на работу, а не сидеть тут с праздным видом!
Снова раздался звук падающих осколков, но источником уже была бабушка:
- Сынок, а ты уверен?
- Я уверена, - внезапно поднялась Алиса. – Дайте мне ребенка, мама, - прибавила она, произнеся последнее слово с явной неохотой.
Почему-то миссис Лонгботтом решила не обращать внимания на неловкость невестки, протянув ей Невилла.
Жаль, он не знал, не подозревал, что видит ее такой в последний раз…
Куда можно убежать от собственной жуткой памяти? Он прекрасно помнит свое детство, но не в состоянии назвать позавчерашний пароль, оказавшись перед Толстой Леди! И вот что, что можно сделать с этим кошмаром? Рассказать о нем кому-нибудь? Но кому именно? Ни один человек из всего Гриффиндора не знает, почему его на вокзале отправляет в Хогвартс бабушка, а не родители. Вряд ли кому-то приходит в голову вариант, согласно которому Фрэнк и Алиса Лонгботтом лежат в больнице Святого Мунго без особой надежды на выздоровление. Гораздо логичнее предположить, что их вообще уже нет на этом свете, и в чем-то это будет даже верно.
Отец вообще никак не реагирует ни на него, ни на бабушку. А мама… мама любит жвачку Друбблс.
Иногда Невиллу кажется, что она его помнит. В эти моменты Алиса улыбается какой-то иной улыбкой, более напоминающей сыну раннее детство. Но мать словно читает его мысли, сразу возвращаясь в свое обычное состояние.
Бабушка переносит все это спокойно. Казалось, она должна терять голову от отчаяния, глядя на ставшего совершенно чужим для нее сына, но нет: с гордостью Августа Лонгботтом смотрела на больных, травмы которых привели в Азкабан сразу троих опасных Пожирателей смерти. Они помогли всему миру, пусть хоть их родственники пожинают плоды их же трудов, если уж они сами не в состоянии этого делать.
Но Невилл не находил в себе сил даже просто признать, что его родители безумны. «Папа оглох и ослеп, а у мамы заторможенная реакция», - повторял мальчик сам себе все то время, когда он не находился в стенах больницы. Один взгляд на родителей и, в очередной раз бьющий по нервам факт, - они сошли с ума.
Ну все, теперь он точно сегодня не уснет.
Невилл прислушался: четверо однокурсников либо хорошо притворялись, либо действительно спали. Причем даже первый вариант ничего не значит – разве спуститься в гостиную ночью наказуемо? Однако надо спуститься так, чтобы никого не разбудить, а осторожность вовсе не была коньком Невилла. Но мальчиком двигала так редко испытываемая им злость, поэтому Невилл вскоре уже сидел у затухшего камина, думая, чем бы заняться теперь.
- Люмос! – шепнул он, вспомнив, как иногда мать, не питавшая к колдовству без слов нежных чувств, освещала комнату сына. Конечно, тот просыпался, но никогда не плакал, не испытывая ничего, кроме радости: «Мама!». Та, похоже, не догадывалась, почему малыш сразу начинал улыбаться, когда она зажигала свою палочку.
Изредка после нее в комнату украдкой входил отец, почти бесшумно садясь подле жены. Хотя, кто знает, может быть, Фрэнк все-таки заходил к сыну каждый вечер: неуклюжесть Невилл унаследовал явно не от него.
Как только глаза мальчика привыкли к слабому свету палочки, он без труда выкинул из головы всевозможные воспоминания: на передний план снова вышла злость.
Нет, он не будет ждать Джинни, он сам сейчас напишет Малфою все, что о нем думает.
«Вы – самый большой подлец из тех, кого я только знаю. Я почти уверен, что после этих слов вы с усмешкой вспомнили тех троих, которые замучили моих родителей до безумия. Но я и не назвал их подлецами – они, как мне кажется, гораздо хуже.
Нет, ваши глаза вас не обманывают – вы действительно лучше их. По крайней мере, я не слышал от бабушки ни слова о том, что вы кого-то пытали или убивали. Возможно, вы просто хитрый расчетливый лис, иначе говоря – истинный слизеринец. Но, может быть, вы всего лишь жалкий трусишка. Как бы то ни было, мне нужна ваша помощь. Не приходилось ли вам терять дневник в черном переплете, принадлежащий некоему Риддлу? Если да, то вы должны меня понять. А если нет, то я уповаю на ваше благоразумие.
В любом случае, мне нужно знать, хотите ли вы кардинально изменить свою жизнь, возможно даже стать настоящим героем? Даже если не хотите, неужели вам совсем не интересно, что для этого нужно сделать? Так что я надеюсь вскоре получить какой-либо ответ.
Невилл Лонгботтом»
Свернув пергамент, мальчик облегченно вздохнул. Можно пойти в совятню и отправить письмо сейчас, но на душе снова стало легко, злость ушла, прихватив с собой тяжесть воспоминаний. И еще снова захотелось спать…
Джинни проснулась рано: все однокурсницы спали. Машинально схватив дневник, она спустилась в гостиную и удивилась, увидев у еще не разгоревшегося камина спящего Невилла. В руках он сжимал свернутый в трубочку пергамент, вид которого почему-то заставил Джинни забеспокоиться. Осторожно, не дыша от волнения, она попыталась потянуть пергамент: получилось! Развернув его, девочка прочла письмо к Малфою и, разумеется, перепугалась. Она так и порывалась бросить пергамент в камин, но что-то внезапно вцепилось ей в запястье.
- Отдай письмо мне, - мягко произнес Невилл.
- Но, Невилл, так же нельзя…
- Все в порядке, - спокойно сказал он, выхватив пергамент из рук растерявшейся девочки.
- Что значит «замучили до безумия»? – спросила Джинни, избегая смотреть на Невилла.
- То и значит, - пробормотал он. – Я пошел в совятню, ты можешь пока написать Риддлу о том, что я отправил письмо.
И, не успела Джинни и слова проронить, как Невилл вышел из гостиной. Взяв дневник, Джинни подумала, что не знает, как описать то, что произошло. Им просто необходимо было перед отправкой письма переговорить с Томом! А теперь…
«Совру!» – в приступе отчаяния решила девочка. «В конце концов, дневник у меня, Невилл и не узнает!»
Невилл вернулся спустя довольно непродолжительное время:
- Сказала ему?
- Да, пока не отвечает, - спокойно ответила Джинни.
- Ну и ладно, - улыбнулся ей Невилл. – Пойду наверх, полежу немного…
Джинни кивнула, нервно взглянув на дневник. Нет, пожалуй, что-то объяснить Тому надо. Но какими словами?..
Разбуженный странным шумом Драко Малфой буквально обомлел, увидев в своей спальне сову*. «Как она могла попасть в подземелье, черт ее побери?!»
Впрочем, когда он прочитал письмо, на ум приходили совсем другие вопросы, а в голове рисовались совсем другие планы. Планы, которые в свете письма от наглого гриффиндорского мальчишки, становились все более и более заманчивыми для выполнения…
____
* Совы тоже ошибаются. Да и Невилл, уверяю вас, как автор, конверт подписал максимально просто: «Малфою». Ну и я давно считаю, что исчезновение thou не пошло английскому языку на пользу =)
