Слезы королевы

Глава 17

Артура, Гавейна и Мерлина вместе с другими рабами довели до центральной площади рынка, куда их согнали в ожидании продажи. Их нынешний хозяин, центурион Клавдий, на которого работал Тиберий, радовался в предвкушении грядущей наживы. Мерзкий бригадир, со своей стороны, довольно нахваливал товар постоянным покупателям. Мерлин не мог не возмущаться при мысли, что его продадут.
Артур решил воспринимать все стоически, будто переговоры его совершенно не касаются. Он стоял, скрестив руки на груди, высоко подняв голову, сжав челюсти и презрительно посматривая вокруг. Мерлин никогда не видел, чтобы кто-нибудь так хорошо изображал пренебрежение и равнодушие. Но он знал, что внутри друг кипит.
Гавейн мрачно осматривал окрестности, и его лицо светлело, только когда перед ним проходила красивая женщина, бросив на него заинтересованный взгляд. Мерлин предполагал, что Гавейн не имеет ничего против того, чтобы быть купленным хорошенькими дамами, которые оборачивались на него. Особенно если его купят для личных утех.
Гавейн напрочь был лишен добродетели!
Мерлин попытался понять правила торговли, но они ускользали от него. Почему какие-то рабы покупались поодиночке, а другие – дюжинами?
- Это вопрос цены, - любезно просветил его Альмерик. – Те, у кого есть особые достоинства, которые умеют читать и писать, получили хорошее образование, стоят гораздо дороже нас, купленных оптом коллегиями, которые обеспечивают Колизей гладиаторами.
- Хэй! – воодушевленно воскликнул Мерлин. – Но Артур, Гавейн и я, мы все умеем читать и писать… и мы очень хорошо образованы!
- Иди расскажи об этом Тиберию, - насмешливо предложил Альмерик, указав пальцем на бригадира. – Уверен, он будет счастлив узнать об этом!
Мерлин помрачнел. Тиберий бросил на него саркастический взгляд, который обещал: ты скоро за все заплатишь.
«Животное», - произнес Мерлин одними губами, вернув ему взгляд.
Остальные рабы, собранные на публичной площади, не казались униженными, напротив: если некоторые выглядели уставшими, запыленными и унылыми, другие были ухоженными, хорошо одетыми и не слишком задетыми тем, что являются товаром.
Альмерик объяснил Мерлину, что тот факт, который он находил неприемлемым, будучи варваром, не являлся таковым для цивилизованных людей. Попасть в Рим было удачей, свободный ты или раб, потому что Рим – цивилизованное место, и жить здесь в качестве раба часто означало иметь лучшие условия, чем у свободного человека в варварских землях. После этого агитирующего заявления Мерлин озадаченно посмотрел на галла. Он не верил в него ни секунду, но понимал, что другие могли верить. Общество, в котором жили эти люди, было прочно основано на рабстве – около половины жителей Рима являлись рабами.
По словам Альмерика, многие из них такими родились, пользовались хорошим расположением со стороны хозяев и ничуть не были оскорблены своим положением. Самыми обездоленными были военнопленные, которых римляне называли «варварами».
Пока Альмерик объяснял эти детали, покупатели проходили мимо, разглядывая их. Время от времени, кто-нибудь заинтересовывался и делал знак приблизиться понравившемуся рабу, бесстыдно щупал его руки, смотрел зубы и глаза.
Мерлин был оскорблен подобным отношением.
- Надо же проверить, хорошее ли у них здоровье, - произнес Альмерик таким тоном, словно находил это совершенно естественным.
В этот момент какой-то богатый римлянин, ходивший туда-сюда перед группой уже добрую дюжину минут, махнул в направлении Мерлина. Это был толстый мужчина, одетый в белое, окруженный тремя слугами. Один из них держал зонт, чтобы защитить его от солнца, тогда как двое других махали большими веерами из перьев у него перед носом.
- Думаю, этот тебя заметил… - шепнул Гавейн Мерлину.
- Что мне до того? – ответил тот, решив игнорировать мужчину.
- Возможно, это твой шанс, - вмешался Альмерик. – Ты не продержишься на арене долго. Может, стоило бы постараться произвести хорошее впечатление на этого господина и уйти с ним?
- Конечно, нет! – ответил Мерлин, скрестив руки на груди.
Он не понимал, почему должен хотеть уйти с увальнем, который даже не мог сам держать зонт. Но заинтересованный разговором Артур повернулся к Альмерику:
- Почему Мерлин не продержится на арене долго?
- Сражения в Колизее – это всегда сражения насмерть. А ваш друг не выстоит перед такими опасными противниками, как другие гладиаторы.
- Насмерть? – пораженно задохнулся Артур. – Почему ты не сказал нам об этом?
- Не видел надобности пугать вас раньше времени, - Альмерик приподнял бровь. – Но я говорю вам теперь. Это не те поединки, к которым вы привыкли. Нет правил, все удары позволены, и нет речи о том, чтобы сдаться: сражение не прекращается, пока один из двух противников – или один из двух лагерей – не прикончит другого.
Артур обеспокоенно повернулся к своему магу:
- Мерлин… ты не воин…
Мерлин посмотрел на короля. Возможно, он не был воином, но он все-таки служил ему тренировочным манекеном несколько лет и умел защищаться, когда надо. Не говоря уже о том, что если все позволено, у него было несколько козырей в рукаве, которые не требовали использования магии. Кроме того, у него тоже была гордость!
- Я выкручусь, Артур, - заявил он безапелляционным тоном.
- Ты не выкрутишься, - рассердился король. – И я, конечно, не позволю тебе попасть на арену для битвы насмерть против громил, которые разорвут тебя на кусочки. Я хочу, чтобы ты пошел с этим господином, который не собирается отправлять тебя на верную смерть… и ждал в безопасности, пока мы с Гавейном не придем за тобой.
- Что? – пораженно произнес Мерлин. – Ты прогоняешь меня! Не могу поверить!
- Давай, Мерлин, - приказал Артур.
- Нет! – с жаром возразил он, сверкая глазами. – Нет, не может быть и речи! Я не пойду с этим… незнакомцем, который хочет меня купить неизвестно для чего. Этот человек не внушает мне ни малейшего доверия! Кроме того, если он уведет меня, как мы встретимся? А если вам будет нужна моя помощь? Об этом ты подумал? Мы должны оставаться вместе. Это самое важное.
- Я согласен с Артуром, - вмешался подлый предатель Гавейн. – Мерлин, подумай. Нам с ним будет спокойнее сражаться, если мы будем знать, что ты в безопасности…
Мерлин обиженно и недоверчиво посмотрел на него.
- Я даже не стану на это отвечать. Можете думать, что хотите – я не пойду.
Он продолжил упрямо игнорировать покупателя, который начал терять терпение.
- Пожалуйста? – Артур сделал умоляющие глаза.
- Это подлая попытка манипулирования, - Мерлин нахмурился. – Но это не сработает, сир. Нет – и нет.
В этот момент Тиберий сам пришел, чтобы заставить его приблизиться к покупателю. Задыхаясь, Мерлин был вынужден последовать за ним, и его толкнули к римлянину. Тотчас слуги бросили веера и протянули к нему руки, чтобы ощупать. В возмущении Мерлин грубо оттолкнул их.
- Я не лошадь! – гневно воскликнул он на латыни. – Запрещаю вам прикасаться ко мне, шайка дикарей.
- О, какой острый язык! – засмеялся покупатель.
- Я же говорил: он вам понравится, - кивнул Тиберий.
- Пустите меня! – воскликнул Мерлин, вырываясь из хватки бригадира.
- Ты не безобразен, несмотря на большие уши, - заметил покупатель. – Жаль, что ты так плохо воспитан, но никогда не поздно начать обучение. Поверь, тебе будет гораздо лучше в моем доме, чем на арене Колизея.
- Я предпочитаю арену, спасибо большое, - с вызовом ответил Мерлин, глядя на мужчину, не давая смутить себя.
Но он не принял в расчет Артура, который пробрался к ним.
- Он не так плохо воспитан, как кажется, - сообщил король римлянину на плохой латыни. – Я бы даже сказал, что под грубой внешностью, скрывается великолепный слуга. Он готовит, стирает, моет полы, делает чудесные ванны…
- Артур! – растерянно воскликнул Мерлин.
Он не мог поверить, что друг нахваливает его качества в хозяйственных делах, чтобы продать его незнакомцу!
- А еще он умеет полировать доспехи, - вмешался Гавейн с энтузиазмом, – и составлять письма.
- И жонглировать, - добавил Артур. – Он умеет развлекать!
- Что? – задохнулся Мерлин. – Полный бред!
- М-м-м… - задумчиво произнес римлянин. – Видно, у него много талантов…
Мерлин за всю жизнь не чувствовал себя столь униженным. Красный как рак, он заявил:
- У меня нет никаких талантов. Я независимый, упрямый, я никогда не делаю того, что мне велят, я сжигаю котелки, когда готовлю. Вода, которую я наливаю в ванну, всегда слишком горячая. И я ненавижу уборку!
- Точно как я.
Знатная римлянка только что подошла к первому покупателю. Это была женщина чуть за тридцать с алебастровой кожей и длинными темными кудрями. Она была хрупкой, изящной и очень красивой, несмотря на платье из оранжевого шелка, цвет которого был таким ярким, что резал глаза. На ее лице появилась заинтригованная улыбка, когда она услышала последнюю реплику Мерлина. Она адресовала ему блестящий вожделением взгляд.
- Неважно, какую цену вы собирались заплатить за него, сенатор Август, я удваиваю ее, - заявила она своему конкуренту. – Я хочу этого молодого человека. Он такой… экзотичный!
Мерлину захотелось придушить Гавейна, когда тот пихнул его локтем в бок, шепнув: «Отличный улов». Он покраснел еще больше и ответил:
- Я не… экзотичный, я…
- Очень экзотичный, - радостно вмешался Артур. – На самом деле очень экзотичный. Он не похож ни на что, что вы знали до сих пор.
- Боюсь, как бы вы не разочаровались, госпожа, - заметил Тиберий. – Он, кажется, не слишком расположен к женщинам, судя по тому, что я мог видеть.
Слова застряли у Мерлина в горле. Кончики ушей заалели. Он смутно начал понимать, о чем шла речь, но это было столь абсурдно, что он не мог поверить.
- Ну вот, дорогая, вам он будет бесполезен, - заявил римлянин.
- Не будьте так уверены, - с вызовом произнесла дама.
- Отлично! Проверим, так ли вам это нужно.
Мужчина протянул руку к остолбеневшему Мерлину, который подумал: «Что он собирается делать?» Конечно, у него были подозрения, но это было слишком… непристойно, чтобы он мог поверить, что…
Он застыл на месте, когда понял: да, именно это покупатель собирался сделать, добро пожаловать в Рим. В этот момент Артур со всего размаху врезал кулаком в челюсть римлянина, гневно воскликнув: «Как вы смеете!» - сразу пресекая «проверку».
Мерлин успел увидеть лицо друга: красное от возмущения и от ярости – перед тем как покупатель упал на спину. Впервые он был рад, что Артур повел себя по отношению к нему, будто защищал леди в беде. Друг вложил в удар всю свою силу. Гадкий тип потерял сознание.
Абсолютно выйдя из себя, Тиберий обрушил на них поток оскорблений. Гавейн толкнул Мерлина себе за спину… и бригадир набросился на Артура, который, сжав челюсти, с угрожающим видом стоял перед ним.
- Ты дикий выродок, варварский кретин! – прорычал Тиберий, попытавшись заставить его отступить ударами палки. – У тебя совсем мозгов нет?
- Может, у меня и нет мозгов, но если этот грязный тип еще раз попробует лапать моего друга, у него не останется зубов! – предупредил Артур, отталкивая дубинку голыми руками.
- Если бы я мог, я бы задушил тебя на месте! Но это лишит меня денег, которые вы должны принести, так что я приду посмотреть, как вы сражаетесь в Колизее, и получу удовольствие, любуясь, как вас троих разорвут на кусочки! – рявкнул Тиберий.
Упавший покупатель теперь пытался с помощью своих слуг подняться, будто черепаха, перевернутая на спину, и ругался при этом.
- Сенатор Август… приношу вам свои извинения, - произнес Тиберий, ставя его на ноги и смахивая с него пыль.
- Вы должны лучше дрессировать своих дикарей, - оскорблено произнес сенатор. – Я хочу, чтобы эти трое были в первом ряду на завтрашнем представлении!
- Нет! Я хочу купить мальчика, - возразила его конкурентка, шагнув вперед. – Пусть сражаются двое других, но этого продайте мне. Он мне нравится, я хочу уйти с ним.
Мерлин в ужасе спрятался за Гавейном.
- Почему они все хотят меня? – простонал он, пользуясь другом как щитом.
- Должно быть, дело в твоих ушах, - ответил Гавейн.
- Не позволяй ей приближаться ко мне! – прошептал Мерлин, бросив взгляд поверх его плеча, чтобы посмотреть на покупательницу.
Она продолжала пожирать его глазами и, казалось, готова была при необходимости вытащить силой.
- Почему нет? – задумчиво ответил Гавейн. – Она симпатичная…
- Она может быть столь же красивой, как Моргана, мое мнение не изменится… Я не вещь!
- А мое изменится, - вздохнул Гавейн. - К тому же я ревную: обычно все сражаются за меня!
Бригадир приблизился, чтобы прогнать чужачку.
- Я не продам его вам, - нервно сказал Тиберий. – Раз он не хочет следовать правилам, он закончит в Колизее с остальными. На великом представлении, как и просил сенатор Август.
- Вы не знаете, с кем имеете дело, - гневно заявила римлянка. – У меня тоже есть имя… и я обещаю, что вы услышите обо мне!

***
В конце концов, они попали в подземелья Колизея – скученные с десятками других гладиаторов в песчаной клетке, где им подали обильную еду. Несмотря на подавленную атмосферу, они с аппетитом съели весь ужин. Однако каждый по своей причине был раздосадован.
Артур был в ярости из-за того, что центурион Клавдий оставил у себя Экскалибур. Бригадир, купивший их всех, работал на другого римского хозяина, который владел одной из самых больших коллегий гладиаторов в городе. Клавдий исчез, и это означало, что меч потерян.
Гавейн, обдумывал тот факт, что ни одна девушка не собиралась торговаться, чтобы купить его – они предпочитали Мерлина. Он чувствовал себя обиженным.
Что касается Мерлина, он дулся на друзей, которые предали его, пытаясь продать сначала мужчине, потом женщине, собиравшимся использовать его с мерзкими целями. Он не кладь!
Только Альмерик сиял, потому что завтра должен был состояться поединок, которого он так долго ждал.
С наступлением вечера хозяева коллегии раздали оружие и пришли испытать их в сражении, чтобы определить, какую роль они будут играть в представлении, которое будет изображать великие победы римлян на африканских берегах. Артура и Гавейна назначили «капитанами варварских орд Ганнибала» после того, как они одного за другим отправили противников на землю. Мерлин выпустил меч после трех ударов и был назначен «пищей для диких зверей», что стало последней каплей в его возмущении. Решительно, чем скорее они покинут Рим, тем лучше!
Но как сбежать? Камеры слишком хорошо охранялись, чтобы Мерлин мог поиграться с замком. С той магией, которой он еще обладал, он не мог усыпить всех римлян Колизея, и не было никакого способа выбраться из города. Оставалось только надеяться, что они достаточно отличатся в завтрашнем сражении, чтобы получить проклятые деревянные мечи, которые позволят им вернуть свободу.
В другое время Мерлин сходил бы с ума от беспокойства при мысли об арене. Но после всего перенесенного сегодня, он был готов встретиться с чем угодно – включая диких зверей – лишь бы не уступать перед разнузданными авансами чересчур восторженных покупателей. Он решил посвятить эту ночь сну, не беспокоясь о том, что случится завтра, и провел лучшую ночь за многие недели.
Завтрак будущих гладиаторов оказался еще сытнее, чем ужин, что привело Гавейна в хорошее настроение. Но Артур по-прежнему хмурился, и Мерлин знал, что король боится за него. В другое время он бы пожалел друга, но сейчас он был зол и собирался доказать, что не так бесполезен, как тот считал… «Я покажу ему», - решительно пообещал он себе.
Однако прекрасные решения испарились, когда наступил момент подготовки к битве. Уже одни только костюмы были смешны. Как, во имя неба, они должны сражаться в набедренных повязках из пятнистых шкур, обутые в простые сандалии?
- Это потому что вы будете изображать дикарей с африканских берегов, - объяснил начальник по оружию, сунув «одежду» в руки Мерлину, пресекая возражения. – Надо, чтобы на вас были костюмы, соответствующие вашим персонажам.
- Но… в конце концов, посмотрите на меня, - пораженно произнес Мерлин. – Я не могу изображать дикаря с африканских берегов – с моей внешностью это недостоверно.
- Ничего не могу поделать, если нам не удастся найти достаточно черных рабов для массовой сцены, - заявил мужчина. – Их сложно поймать… Приходится дополнять состав дикарями с севера, чтобы достичь нужного числа сражающихся.
- Люди из страны симб не одеваются в такие набедренные повязки, - продолжил Мерлин. – Их повязки красные и далеко не такие короткие. Это не повязка, это юбка. Я отказываюсь носить юбку, чтобы сражаться на публике!
- Мерлин, - раздраженно прикрикнул Артур. – Надень это, ради Бога, или ты будешь разодран на мелкие кусочки раньше, чем выйдешь на арену.
Артуру легко было говорить. У него имелась хотя бы видимость доспехов. Ему не придется устремиться в сердце Колизея почти голым!
Затем настала очередь оружия. Артур и Гавейн имели право на топоры, Мерлин получил дубинку. Что он должен был делать с дубинкой? Он возразил, что черные охотники, которых он встречал, носили копья, а не дубины. Начальник по оружию посмотрел на него раздраженно.
- Прекрати цепляться к деталям, - велел Артур, - и попытайся сохранить в голове цель оставаться рядом со мной во время сражения.
Вот только, когда настало время подниматься на поверхность, Мерлина отделили от Артура и Гавейна и провели в другой коридор с теми, кто, как и он, были вооружены несчастными дубинками. И все протесты короля ничего не изменили.
- Не я занимаюсь постановкой, - отчеканил начальник по оружию. – А теперь вернитесь в свои ряды и готовьтесь к сражению, вместо того, чтобы жаловаться.

***
Колизей был залит светом. Кто-то громко объявил:
- Сейчас мы будем присутствовать при воспроизведении великой битвы Ганнибала против Сципиона Карфагенского!
Мерлин со своей группой вышел наружу. Тысячи зрителей на трибунах аплодировали изо всех сил. Он никогда не видел, чтобы столько людей собиралось на одно зрелище! Было чем впечатлиться. В официальной ложе стоял, широко улыбаясь, мужчина в лавровом венке. Наверняка это был император римлян.
Каждая из пяти дверей, располагавшихся по внутреннему периметру Колизея, выпускала по группе сражающихся. Мерлин начал отчаянно искать взглядом группу Гавейна и Артура и обнаружил ее прямо перед собой на другом конце арены. Он застыл, приоткрыв рот, при виде животного-горы, которое вдруг появилось из соседней двери. Это был тембо! Вот только на нем сидел всадник, который поднял руку и сжал кулак – толпа приветствовала его ревом. Тембо захлопал гигантскими ушами и с недовольным видом обвил вокруг себя длинный нос. Мерлин с трудом сглотнул, задавшись вопросом, какие еще сюрпризы их ждут. Он начал понимать, что представление будет кровавым…
Из третьей двери появились гладиаторы, одетые как римские пехотинцы. Их были десятки! Из четвертой – выехали колесницы, запряженные четверками лошадей. Воины, управлявшие ими, были в доспехах и держали арбалеты, мечи и копья. Их командующий вслед за всадником тембо поднял к небу кулак, вызвав крики в толпе. Мерлин посмотрел на пятую дверь – ближайшую к нему. Она была открыта… но оттуда никто не появлялся. «Странно», - подумал он.
Мерлин снова перевел взгляд на арену и спросил себя: «Как я выживу в этом состязании?» Он начал беспокоиться…

***
- Там Мерлин! – воскликнул Артур, указывая пальцем на противоположную дверь. – Гавейн, Альмерик, мы договорились: наша цель – добраться до него как можно быстрее. Если мы слишком задержимся, спасать будет нечего, так что я рассчитываю на вас!
- Э… Артур? – произнес Альмерик. – Наша цель – попытаться уничтожить колесницы и пехотинцев Сципиона Африканского. Это не личное состязание, оно проходит в команде. Если нам удастся прикончить всех членов лагеря противника, мы выиграем и выйдем отсюда живыми.
- Мерлин там совсем один, и мы должны как можно скорее добраться до него, - возразил Артур. – Следованием правилам займемся после этого.
- Я с вами, - согласился Гавейн.
- Ну, раз мы не сражаемся с членами нашей собственной команды… - потерянно вздохнул Альмерик.

***
Как только прозвонил гонг, началась смертельная схватка. Колесницы на всей скорости ринулись прямо на группу Мерлина. С другого конца к ним бегом бросились пехотинцы. И они оказались между молотом и наковальней. Что там говорил начальник по оружию на его счет? Что он послужит «пищей для диких зверей»? Теперь он понимал почему.
«На помощь», - подумал Мерлин и решил трусливо покинуть свою позицию, чтобы избежать попадания меж двух огней. Эта мысль пришла в голову не только ему. Остальные обладатели дубинок прекрасно отдавали себе отчет, что они не выстоят в подобном столкновении. И все как один бросились к пятой двери, откуда еще не появилось ни одного кровожадного врага, готового разорвать их на части.
И только когда они приблизились к ней достаточно, чтобы разглядеть выход, на них выпустили львов. Пять первых беглецов оказались пригвождены к земле, пронзенные смертоносными когтями и разорванные на части острыми клыками.
Мерлин резко затормозил и, готовый сменить курс, обернулся. Возницы колесниц как раз врезались в арьергард несчастных «дикарей», и повернуть назад было плохой идеей. Колеса, украшенные острыми спицами, производили резню, тогда как «Сципион Африканский» и его люди пробивали себе путь среди войск Ганнибала, срубая их как листья ударами мечей и стрелами.
Какой-то человек в панике пробежал мимо Мерлина. Он услышал ворчание за своим плечом и медленно развернулся на ослабевших ногах. Огромный лев смотрел на него золотыми глазами, готовый прыгнуть и сожрать его. С колотящимся от ужаса сердцем, Мерлин перевел взгляд на зверя, который будто колебался… Вдруг безумная надежда вспыхнула в душе.
- Симба? – неуверенно спросил Мерлин.
Зверь провел языком по клыкам и вопросительно посмотрел на него из-под коричневой гривы.
- Симба, - радостно повторил Мерлин. – Это я, твой друг. Скажи, что ты узнаешь меня.
Животное село на задние лапы и с любопытством посмотрело на него.
- Мне кажется, мы оба попали в переплет… правда?
Теперь римские пехотинцы напали на остальных львов, которые, очевидно, настолько же голодные, насколько испуганные, без различия бросались на сражающихся обоих лагерей. В центре арены тембо принялся вслепую атаковать колесницы, швыряя лошадей и возниц в воздух одним ударом ужасных бивней. Мерлин приблизился к Симбе, подозрительно наблюдавшим за ним, и дрожащим голосом произнес:
- Ты прав. Это они дикари… проклятые римляне. Это не состязание, это резня! Слушай. Я знаю, что ты тоже хотел бы оказаться дома. Но у нас с тобой нет выбора…
Мерлин протянул руку ко льву, который угрожающе зарычал.
- Если ты поможешь мне, я тоже помогу тебе вернуться домой.
Изо всех сил он воззвал к своей магии, и в его глазах сверкнула маленькая золотая искра. Приблизившись ко льву, Мерлин положил ладонь на его гриву. В следующее мгновение он чесал его за ушами… и Симба мурлыкал.

***
- Я больше не вижу Мерлина! – задыхаясь, воскликнул Артур посреди сражения. – Куда он делся?
- Артур, осторожно! – крикнул Альмерик.
Галл оттолкнул короля Альбиона с пути колесницы, которая двигалась прямо на них, в последнюю минуту опрокинув его на землю.
- Ты… спас мне жизнь, - недоверчиво произнес Артур, когда опасность миновала.
- Мы в одной команде, - кивнул Альмерик, протянув ему руку, чтобы помочь встать.
На них уже мчалась следующая колесница. Когда она проехала совсем близко, Гавейн рванулся и прыгнул на возницу, ударив его по голове, чтобы заставить выпустить поводья. Человек с криком упал и, перелетев через борт, попал в мельницу острых спиц собственных колес.
Второй гладиатор направил арбалет прямо на Гавейна. Артур подобрал плеть мертвого участника, лежавшего рядом с ним, и щелкнул ею так, что она обвилась вокруг руки стрелка. Стрела полетела в пустоту, мимо цели.
- Гавейн, сюда! – велел Артур рыцарю, подобравшему поводья.
Гавейн остановил лошадей и заставил их вернуться к Артуру и Альмерику.
- Быстрее, вы двое, поднимайтесь! – крикнул он.
Они неслись по арене на всей скорости… пока животное-гора не встало перед ними.
- Объезжай его, Гавейн! – закричал Артур.
Тот заставил лошадей лавировать между гигантских ног зверя. Вылетев с другой стороны туннеля, который образовывал его живот, они обнаружили, что на них во весь опор несется другая колесница. Ею управляли рабы, изображавшие римлян.
- А теперь что? – спросил Гавейн.
- Слишком поздно, чтобы маневрировать… держи прежний курс и молись, чтобы они свернули первыми! – ответил Артур.

***
Колизей был мясорубкой. Люди убивали друг друга, животные пожирали людей, люди пронзали животных, животные топтали друг друга. Для чего все это? Потому что один идиот с короной из лавра находил это забавным. Мерлин был в ярости. Не может быть и речи, чтобы он играл в эту тупую игру. Даже лучше: он остановит ее.
Мерлин заметил римского пехотинца, который зажал в угол льва и пытался проткнуть его мечом. По спине пробежала дрожь. Мертвые львы, мертвые лошади… это слишком напоминало милых маленьких косуль, которых Артур любил убивать на охоте. Правда, Артур уже много лет не делал этого, потому что со временем загадочным образом все хуже стрелял. А когда он все-таки слишком хорошо целился, Мерлин пугал цель, прежде чем становилось слишком поздно.
Пусть лев совсем не был милой маленькой косулей. Больше клыков, больше когтей. Но разве не достаточно того, что люди убивают друг друга? Неужели так необходимо вмешивать животных в свои бессмысленные счеты?
- Оставь животное в покое! – приказал Мерлин. – Иначе… я прикажу моему льву немедленно сожрать тебя!
- Ты сумасшедший? – ответил раб, задыхаясь. – Ты на арене, и это дикие звери! Если мы не избавимся от них, они всех нас сожрут!
Мерлин повернулся к Симбе и велел:
- Сидеть.
Лев охотно подчинился, усевшись на песок Колизея. Гладиатор смотрел на него, приоткрыв рот.
- Видишь? – убежденно заявил Мерлин.
- Как ты это делаешь? Ты колдун? – пораженно спросил раб.
Мерлин слегка улыбнулся и подумал: «Видимо, да».
Симба посмотрел на своего собрата льва, и тот вопросительно заворчал, нервно ходя взад-вперед. Симба зарычал, и его товарищ наклонил голову, после чего посмотрел на Мерлина. Новое рычание, и он сел слева от мага и не возражал, когда тот тихонько похлопал его по макушке.
Мерлин повернулся к гладиатору, приподняв брови с выражением «видишь?» Раб бросил на него восхищенный взгляд:
- Отлично. Мне плевать, что мы в разных лагерях! Я остаюсь с тобой, человек со львами.
- Я тоже! – воскликнул второй гладиатор, который присутствовал при всей сцене, внезапно встав позади них.
Успокоившись, Мерлин сказал:
- Мы не обязаны играть по их правилам. Мы не обязаны сражаться друг с другом.

***
- Где Мерлин? – спросил Артур, которому волосы лезли в глаза.
Возница колесницы напротив в итоге свернул раньше них, и их повозка опрокинулась на бок. Поле битвы находилось в невообразимом хаосе. Мерлин, должно быть, уже мертв, лежит где-нибудь посреди этой бойни… Артура охватила страшная тревога.
- Что там происходит? – вдруг спросил Альмерик. – Что там за толпа?
- Э… Артур? – Гавейн положил ладонь на плечо короля. – Думаю, мы нашли Мерлина. Гляньте-ка на это!
Артур повернулся, и его глаза округлились. Это не мог быть Мерлин… правда? Это невозможно. Мерлин больше не обладал магией, чтобы совершать чудеса…
И тем не менее. Кто еще мог спокойно идти к центру арены, окруженный пятью львами, которые следовали за ним, точно собаки, в сопровождении постоянно увеличивавшейся свиты из гладиаторов, изображавших как римлян, так и варваров, вопреки правилам арены?
- Никто не обязан ни с кем сражаться. Все мы здесь – члены одной команды, и не станем убивать друг друга для развлечения… болванов наверху. Так что… если вы хотите, чтобы все прекратилось… идем со мной. И мы поговорим с этим в лаврах, который веселится за наш счет.
Гладиаторы, окружавшие Мерлина, одобрительно закричали. Лицо мага осветилось радостной улыбкой при виде такого воодушевления.
- Отлично! – воскликнул он. – Вперед!
Толпа на трибунах освистывала этот неожиданный поворот, лишавший ее убийств. У Артура дрогнули губы, и он захохотал.
- Как подумаю… что я волновался за него, - потряс он головой.
- Он невероятен, правда? – восхищенно воскликнул Гавейн.
В этот момент животное-гора преградило путь магу. Публика замолчала в ожидании того, что произойдет. Сердце Артура подпрыгнуло к горлу… а если зверь нападет на него?
Мерлин приблизился к животному, и Артур попытался успокоиться. У Мерлина всегда был особый талант общения с животными. Он зачаровывал драконов, в конце концов! Животное-гора развернуло свой нос, чтобы схватить мага… И спокойно посадило его себе на спину.
- Верно, друг мой, - кивнул Артур. – Проклятый Мерлин! Невероятен – самое подходящее слово.
С легкой улыбкой Гавейн хлестнул поводьями, чтобы их колесница присоединилась к кортежу, сопровождавшему Мерлина на пути к императору.
Потрясенная толпа, которая мгновение назад свистела, принялась одобрительно кричать при виде невероятного исхода знаменитой битвы. Император встал и потребовал тишины.
- Человек со львами, - сказал он Мерлину, стоявшему перед ним на спине животного-горы, - ты подарил нам сегодня великое зрелище, развитие которого было самым… неожиданным. Это противоречит всем правилам, но ты понравился толпе, и я принимаю ее мнение, чтобы объявить тебя победителем битвы. За удивление, которое ты вызвал у нас, я выполню три твоих пожелания. Проси, чего хочешь, и ты получишь это.
Счастливый Мерлин быстро обдумывал приоритеты.
- Я хочу, чтобы вы вылечили раненых, - сказал он, подумав о людях, которые все еще мучились, разбросанные по арене.
Император кивнул и торжественно произнес:
- Принято.
- Людей и животных, - уточнил Мерлин. – Эти бедные звери ничего ни у кого не просили.
Император бросил на него странный взгляд, словно имел дело с слабоумным, но сделал знак продолжать. Мерлин вспомнил об Экскалибуре, который они потеряли. Он совершенно не собирался оставлять меч, закаленный Килгаррой, в глубинах Римской Империи.
- У моего друга был меч, - заявил он. – Центурион Клавдий забрал его. Я хотел бы, чтобы он его вернул…
Теперь император выглядел несколько растерянным, но, тем не менее, неуверенно произнес:
- Принято…
- Также я хотел бы, чтобы вы отдали мне льва, у которого на морде шрам в виде звезды… - продолжил Мерлин, вспомнив свое обещание Симбе.
Император озадаченно кивнул и громко произнес, повернувшись к публике:
- Да будет так.
Толпа зааплодировала.
- Эй, я не закончил, - вмешался Мерлин. – Потом я хотел бы…
- Я сказал три желания, не четыре, - ответил император, нахмурившись. – Молчать, теперь довольно.
Он сделал знак рукой, и сотни солдат из римской стражи вышли на арену, окружив раздосадованных рабов.
- Спускайся немедленно со слона! – услышал Мерлин приказ – две дюжины арбалетов были направлены на него.
- Э-э, хорошо? – произнес он, подняв руки.
Животное-гора протянуло свой нос-руку, чтобы поставить его на землю, рядом с Артуром.
В тот миг, когда Мерлин встретил взгляд короля, он понял, что у того было только одно желание – задушить его.
- О, - произнес он, смутно понимая, что сделал. – Думаю, я знаю, почему ты злишься.

***
- Мерлин, идиот! – прорычал Артур из своей камеры. – Попросить, чтобы тебе отдали этого проклятого льва, вместо того, чтобы потребовать нашего освобождения!
- Меня застали врасплох, - смущенно защищался Мерлин, гладя гриву зверя, который, сидя рядом, с любовью смотрел на него. – Я не думал, что уже исчерпал свои желания, я думал, что Экскалибур и Симба считаются за одно! И потом, не мог же я его так бросить… В конце концов, только благодаря ему мне удалось переломить ситуацию, и потом…
- И потом что?
- Я обещал ему, что помогу вернуться домой.
- Мерлин, это животное!
- Возможно, но он мой друг.
- А я кто? Ты помнишь, что мне ты тоже кое-что обещал? Я никогда не пойму, как ты мог быть таким… вдохновенным в один момент, и таким глупым в следующий! Твой талант и твой идиотизм… не имеют никаких границ! – прорычал Артур. – Ты мог бы освободить нас. Ты мог потребовать корабль! Мы могли бы быть на пути домой!
- Возможно, но пока мы выиграли благодаря мне, - упрямо заявил Мерлин, уставившись на Артура сверкающими глазами. – Так что нечего орать на меня, потому что у меня был момент… замешательства, понятно? Может, если бы ты больше доверял мне…
- Что? Это помогло бы тебе вспомнить, что нашей главной целью являются свобода и возможность вернуться домой? Не могу поверить, что ты забыл об этом!
Мерлин уступил чувству вины.
- Сожалею… хорошо? Может быть, я немного… запутался, я должен был попросить его освободить всех рабов и дать нам корабль… но просто не это пришло мне в голову первым.
- Если вас обоих это успокоит, - вмешался Гавейн, - я сомневаюсь, что император освободил бы всех рабов. Также я не думаю, что он дал бы нам корабль. Возможно, в лучшем случае, он освободил бы Мерлина. Но я даже не уверен, что он согласился бы включить в сделку нас.
- Кто-то должен был заняться раненными, - привел аргумент Мерлин. – И я обещал Симбе вытащить его отсюда. Я попросил то, что считал самым справедливым. Я правда очень, очень сожалею.
Артур вздохнул и сдался:
- Мерлин, сожаления ничего нам не дадут. Ты должен постараться, если хочешь быть прощенным.
- Я найду способ вытащить нас отсюда.
Позади них ключ звякнул по решетке.
- Да, это он, - произнес женский голос, полный энтузиазма.
Стража разошлась, пропуская молодую римлянку в оранжевом.
- О, - скривился Мерлин. – Только не этот способ.
- Здравствуй, экзотичный варвар, - римлянка с рынка широко улыбнулась. – Ты, наконец, мой!

***
Часом позже Гавейн, Артур, Альмерик, Мерлин и Симба попали во дворец госпожи Элизеи, дочери сенатора Октавия. Она обволакивала всех четырех чрезвычайно воодушевленными взглядами, обещая им «показать дом снизу доверху».
Артур никак не мог поверить, что вчерашняя покупательница сумела их найти и выкупить за приличную цену. Он серьезно не понимал, что Элизея нашла в Мерлине, чтобы так увлечься им, но должен был признать, что ситуация, вызванная этой любовью с первого взгляда, безумно его веселила. Он никогда не видел друга до такой степени кем-то напуганным, и в других обстоятельствах пожалел бы его. Но сейчас, после того как Мерлин забыл потребовать у императора свободы для них, Артур находил, что эта кара вполне заслужена. И не мог сдержать садисткой улыбки, кривившей губы при каждом взгляде, полном ужаса, который Мерлин бросал на римлянку.
Мерлин видел, как Артур улыбается, и думал: «Венценосный осел… это не смешно!» Он шел, зажатый между Гавейном и Симбой, на почтительном расстоянии от новой хозяйки, и был невероятно счастлив, что лев решил не отходить от него ни на шаг. Поскольку в отношении Гавейна нельзя быть уверенным ни в чем. Мерлин был все еще слегка травмирован инцидентом на невольничьем рынке. И госпожа Элизея, какой бы безобидной она не выглядела, казалась ему более опасным противником, чем все гладиаторы арены, если судить по ее бьющей через край энергии и мечтательным взглядам, которые она кидала на него.
Счастье еще, что Мерлин уже вернул себе одежду к тому моменту, как она появилась в подземельях Колизея. Если бы на нем по-прежнему была пятнистая юбка, он не сомневался, что Элизея накинулась бы на него, вопреки любым попыткам избежать этого.
Очевидно, тот факт, что она по уши влюбилась в него, имел свои преимущества. Когда Мерлин заявил, что отказывается идти с ней, если она не купит и его друзей, она великодушно потратила все свои деньги, чтобы увести всех четверых.
- Увидите, вам здесь понравится, - заявила римлянка. – Пойдемте, я покажу вам бани.

***
- Я не хочу с ней ужинать, - сказал Мерлин.
Он представлял собой жалкое зрелище, сидя одетый на берегу бассейна, подтянув ноги к подбородку, с растрепанными волосами и растерянным взглядом. Теперь, когда Артур уже не так злился на него, он по-настоящему сочувствовал другу. Самый могущественный маг всех времен (который временами бывал также самым патетичным) повержен приглашением римлянки Элизеи поужинать с ней наедине. Артур никогда не думал, что доживет до подобного. Но Мерлин казался действительно запутавшимся.
- Ты знаешь, что не можешь отказаться, - вздохнул Артур. – Это было бы очень невежливо, после того, что она сделала для нас.
- Но ты прекрасно понимаешь, что она не собирается ужинать со мной, - возмущенно возразил Мерлин. – Ужином буду я! Это ясно по тому, какими взглядами она меня одаривает! Она находит меня экзотичным! Это говорит обо всем!
- Не думаю, что ты можешь остановить это, друг мой, - насмешливо заявил Гавейн, плавая в бассейне. – Чего ты боишься? Это не так уж трудно. Она красива, влюблена… и она богата! Дай ей то, что она хочет, и она подарит все, что тебе нужно! Нашу свободу… и, возможно, даже корабль! Это уникальный шанс! Если бы он выпал мне, я бы немедленно воспользовался!
- Даже не сомневаюсь в этом! – буркнул Мерлин, сверля Гавейна отчаянным взглядом. – Почему, ради всего святого, она не остановила свой выбор на тебе? Это решило бы все наши проблемы!
Гавейн вылез из воды, схватил полотенце и, обернув его вокруг себя, направился к корзине с фруктами, стоявшей на столе рядом с бассейном, по пути хлопнув Мерлина по плечу. Он схватил яблоко, хрустнул им и повернулся к магу с понимающим видом.
- Я знаю, почему ты так дергаешься.
Артур, который болтал ногами в воде, закатав штаны до колен, заинтересованно посмотрел на Гавейна.
- Ты думаешь, - произнес он, - что Мерлин никогда не…
- Знаешь, Мерлин, в этом нет ничего непреодолимого, - Гавейн приподнял брови. – Спроси у Артура, если не веришь мне…
- Прекратите, оба! – воскликнул Мерлин, чувствуя себя страшно смущенным. - Я отказываюсь говорить о моей… личной жизни с вами!
- Однако, Гавейн, ты преувеличиваешь, - произнес Артур, с упреком посмотрев на рыцаря.
- Это вы так думаете, - ответил тот с улыбкой.
- Я был бы очень удивлен, если бы Мерлин… - Артур бросил на мага быстрый взгляд. – Мерлин должен был… - легкое сомнение появилось на его лице. – В конце концов, я думаю… - выражение внезапного понимания промелькнуло в глазах. – О.
Мерлин знал, что покраснел как рак, но ничего не мог с этим поделать. «Ненавижу Гавейна, ненавижу», - подумал он.
- О, - повторил Артур, с состраданием посмотрев на него так, будто он был чем-то вроде маленького кролика.
Все лучше и лучше, действительно.
- Проблема не в этом! – воскликнул Мерлин, задетый за живое. – Даже если бы это было не так…
- Значит, так и есть, - бросил Гавейн.
- Я не буду на это отвечать! – Мерлин бросил на него убийственный взгляд.
- Понимаю, - кивнул Гавейн. – Это немного неловко… в… двадцать шесть… двадцать семь лет?
- У меня не было времени… до сих пор уделить внимание такого рода проблеме, хорошо? И я прекрасно себя чувствую без этого. И, конечно, не потому что я никогда…
Он сам выдавал себя, и теперь глаза Артура чуть ли не выкатывались из орбит, когда он разглядывал его. Мерлин застонал, спрятав лицо в ладонях, чтобы скрыть свое унижение.
- Здесь нечего стыдиться, - Артур искренне пытался помочь, что делало ситуацию еще хуже. – Я уверен, что это случается со многими. Я хочу сказать, с некоторыми. Ну, по крайней мере, с кем-нибудь? Не то чтобы я знал лично, конечно… но… это должно быть… где-нибудь, - жалко заключил король.
- Артур, - умоляюще произнес Мерлин. – Я уловил мысль, спасибо.
Король прикусил губу.
- Во всяком случае, сегодня, - решительно заявил Гавейн, - у тебя есть уникальная возможность избавиться от проблемы…
- Это не потому что я не… я не желаю служить десертом госпоже Элизее или кому бы то ни было еще! – запротестовал Мерлин. – Я не вещь, Гавейн! Кроме того, я дорожу…
- Своей девственностью? – недоверчиво спросил Гавейн. – На самом деле?
- Моей честью! – взорвался Мерлин. – Но тебя я не прошу это понимать.
- Тут он прав, - заметил Артур, весело посмотрев на Гавейна, и со вздохом повернулся к Мерлину. - Послушай, Мерлин… я дам тебе совет, который ты дал мне много лет назад, когда я отправился к Митиан. Будь честен с ней… и я уверен, что она сможет тебя понять.
- Ты на самом деле так думаешь? – с надеждой спросил Мерлин.
- Нет, но это лучше, чем другое твое решение… которое состоит в том, чтобы сбежать от нее, выпрыгнув в окно, - ответил Артур с широкой улыбкой. – Если бы я был на ее месте, я бы очень плохо воспринял подобную реакцию.

***
В конце концов, Мерлин отправился на ужин, сопровождаемый советами Артура.
После первого изумления госпожи Элизеи, которая бесспорно надеялась сделать его своим ужином и была сильно смущена страстными объяснениями причин его холодности к ней, Мерлину удалось склонить ее на свою сторону, спросив, как бы она реагировала, если бы ситуация была обратной. Он ходил взад-вперед, излагая все, что с ним случилось: после невольничьего рынка до этого ужина.
И Элизея живо заинтересовалась его теориями о праве на свободный выбор распоряжения своим телом. У них завязалась оживленная дискуссия о мужчинах и женщинах. Элизея отстаивала, что они абсолютно разные, тогда как Мерлин доказывал, что между ними гораздо больше сходства, чем считается. В итоге они уселись друг против друга, чтобы поесть, обсуждая свои культуры. И закончили ужин размышлениями о рабстве, которые круто изменили понятия римлянки по этому предмету.
В конце вечера Мерлин чувствовал себя почти также свободно со своей хозяйкой, как наедине с Гвен, и решительно потерял всякий страх, что она бросится на него.
Элизея рассказала о своих увлечениях и путешествиях, о трех мужьях, которых она пережила, и о непреодолимом влечении ко всему экзотичному. Мерлин рассказал о Гавейне, который был гораздо экзотичнее его, и они вместе посмеялись над проделками рыцаря.
Потом Элизея захотела, чтобы он рассказал о своей стране. И прежде чем он осознал, что делает, Мерлин начал рассказывать о Камелоте, Артуре, Гвен, Моргане, Экскалибуре, Альбионе, рыцарях Круглого стола… магии, драконах, Галааде… и о том, как они попали в Рим. Он так соскучился по дому, что говорил часами.
Когда Мерлин замолчал, чувствуя боль в горле, почти занялась заря, а у госпожи Элизеи в глазах появилось мечтательное выражение, очень отличное от того, что было несколько часов назад. Она вздохнула и произнесла:
- Мерлин, это самая чудесная история, что я когда-либо слышала. Правда это или нет, я нахожу, что она стоит вашей свободы.
- Вы серьезно? – спросил он, моргнув.
Элизея кивнула:
- Я провожу вас до границ Империи и там помогу найти корабль, чтобы вы отправились в Галлию. Артур должен вернуть свой трон, встретиться с женой, которую он любит… А ты – обрести, наконец, свою магию.