Глава 18Когда двое келишей покинули пределы слышимости, зайдя за разрушенный дом, Шииза сказала:
– Где тебя носило? Мы думали, ты погиб! Почему ты не дал нам знать, что ты жив?
– Я тоже рад тебя видеть, – саркастически сказал Гривус. Он огляделся и сменил тему: – Что здесь случилось? Где все?
– Почти все умерли, – сообщила она.
Он изумленно взглянул на нее.
– Как умерли?
– Да, умерли, – ответила она. – После того, как тебя забрали мууны, в деревне началась эпидемия. Вымерли почти все, включая трех твоих жен, большинство твоих сыновей и всех твоих дочерей, кроме одной.
Он невозмутимо принял новость. Он потом будет скорбеть.
– Кто выжил? – поинтересовался он.
– Яза, Меайя, и твоя любимая дочь Рин, – рассказала она, глядя в небо.
– Где они сейчас? – вопросил он, готовый отправиться на поиски. – Дома кто-то есть?
Шииза покачала головой.
– Уехали в деревню в горы. У тебя дома никого не осталось. Это пустые развалины, как большинство остальных домов.
Похоже, Гривус хотел что-то сказать об этом, но Шииза неслась дальше:
– А что это за тогрута? – возмутилась она, указывая на Шаак Ти, стоявшую истуканом и с любопытством рассматривавшую деервню. – Зачем ты ее сюда приволок?
Гривус ушел от ответа.
– Староста выжил? – спросил он.
– Нет, – ответила она. – Тоже умер. Теперь мой муж – староста. – Она гнула свое: – Зачем ты притащил эту тогруту?
– Не твое дело, Шииза, – огрызнулся он. – Тебя не касается, кого я привожу на Кели.
– Касается, если это не по нашим обычаям! – возразила она.
– Шаак Ти никому не помешает! – настаивал он.
– Помешает, если ты удумал с ней замутить! – отрезала сестрица. – Это не по нашим обычаям!
На что она намекает?
– Твою дивизию, Шииза! – гаркнул Гривус. – Я же не смогу! Мое тело больше состоит из металла, чем из плоти!
Шииза смерила его взглядом, потом подняла палец и ткнула ему в нагрудную пластину.
– Пирожок железный, а начинка – мясо… – изрекла она.
– ТВОЮ ДИВИЗИЮ, ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ! – рявкнул он.
Она сложила руки на груди и окинула его презрительным взглядом.
– Сам знаешь что, брат, – плюнула она. – Твое тело удалили, но не полностью же. – Их взгляды скрестились. – Внутренние органы у тебя остались. У меня есть копия их записей. Тебе оставили все твои органы и еще кое-что…
– Зачем ты мне это говоришь? – возмутился он.
Она ухмыльнулась.
– Просто подумала, может, тебе интересно. – Она бросила взгляд на Шаак Ти. – Если решишь с кем-нибудь попробовать.
Он знал, о чем она, и ему было неприятно.
– Шииза, знаешь что? Ты больная!
– Вот что случилось с тобой и с этой деревней! – рявкнула она. – Это твоя вина, ты знаешь? Если бы ты не устроился на работу в Межгалактический банковский клан, ни с тобой, ни с нашими ничего бы не случилось.
Гривус отвернулся. Стыдобища. Он сам знал.
– Знаю, – сказал он.
– Тогда почему ты вернулся сейчас? – спросила она. – Почти через пять лет. Почему ты не вернулся по окончании реконструкции? Почему ты хотя бы не написал?
– Не знаю.
Его сестру не удовлетворил такой ответ.
– Он не знает, – прорычала она, злобно оскалив зубы. – Ты бросил нас и даже не дал нам знать, что ты жив, и ты посмел вернуться через пять лет с этой… этой… коровой!
– Делаю что хочу, Шииза, – огрызнулся он. – Я думал, вы все будете мне рады.
Она отвернулась.
– Были бы, если б ты приехал один, – она покосилась на него. – Ты точно не ждал долго, чтобы найти себе кого-нибудь.
– Мне сказали – Зельфин, Фарлеен и Имоджен умерли вскоре после моего отъезда, – попытался оправдаться он.
– От разбитого сердца, брат, – сказала она, скорбно закрывая глаза. – Ты знаешь, как они тебя любили. Они любили тебя больше всего на свете. Когда ты уехал, им сказали, что ты больше не вернешься. Когда им это сообщили, они просто зачахли, отказываясь есть, пить и спать. Заботиться о твоих детях пришлось мне. После их смерти умерли от эпидемии все твои дети, осталось только трое. – Она взглянула на него со слезами на глазах. – Я не чувствую в тебе печали, Гривус. Ты всегда стремился скрывать свои чувства.
На Гривуса накатило давно забытое чувство. Отчаяние. Его чувства возвращались к нему. Чувства, которые должны были бы умереть вместе с его прошлой жизнью.
Шаак Ти, подумал он. Это благодаря ей…
Гривус огляделся, внезапно ощутив апатию.
– Я хочу увидеть мой дом, – сказал он. – Где он?
– Где всегда был, – ответила она и показала в направлении храма. – В той стороне.
Гривус нервно глянул на сестру, затем вернулся к Шаак Ти. Проходя мимо, он взглянул на нее сверху вниз, схватил ее за руку и потащил.
– Пойдем со мной, – сказал он. – Мне нужно увидеть…
Она подняла на него глаза и немного нервно спросила:
– Куда мы идем?
Он волок ее дальше.
– Просто пойдем со мной.
Он произнес это таким голосом, что она решила не спорить.
Через десять минут оба стояли перед развалинами, когда-то бывшими двухэтажным домом. Ни крыши, ни оконных рам, везде росли лианы, их усики обвивались вокруг обломков дома.
– Зачем ты меня сюда привел? – спросила она, рассматривая здание.
Не глядя на нее, Гривус ответил:
– Это мой дом.
– Твой дом? – переспросила она, уставясь на него.
Он кивнул. Его рука упала ей на плечо.
– Пошли со мной вовнутрь, – велел он и, крепко вцепившись ей в плечо, препроводил ее в дом. Зайдя, он повернулся к ней и спросил:
– Если я тебя спрошу, ты скажешь правду?
Она воззрилась на него.
– Ты это к чему?
– Просто ответь.
– Да, – сказала она. – Ты же знаешь, скажу.
– Если бы ты утратила дорогого тебе человека, ты бы постыдилась показывать свои чувства? – спросил он.
Она не совсем поняла, к чему он клонит, но ответила:
– Я теряла дорогих мне людей. Сначала – двоих падаванов, а потом – всех моих друзей в Храме джедаев. Не помнишь, как я реагировала на их трупы? Я плакала, генерал. Вот и ответ на твой вопрос: да, показывать свои чувства – это нормально. Не часто, но хоть один раз – можно.
Хватка Гривуса на ее плече разжалась, и он взглянул ей прямо в глаза.
– Спасибо, – почти шепотом произнес он. – Спасибо.
