Глава 18В Лондоне их встречала целая толпа. Миссис Уизли бросилась обнимать своих детей, а потом заключила в крепкие объятья Гарри, попутно причитая, что «бедного мальчика» не могут обеспечить нормальной защитой. Люпин, Грозный Глаз Грюм и Гестия Джонс явились, чтобы сопроводить их в «Нору» в целях безопасности. Мать Лаванды встречала дочь и приветливо, хоть и немного свысока, улыбнулась Гарри. Отец Гермионы дожидался дочь в компании Дедалуса Дингла: каждый человек, считавший себя другом Гарри Поттера, нуждался в охране, и Гарри был невероятно благодарен Дамблдору, что тот позаботился о семье Гермионы.
Прежде чем аппарировать с матерью домой, Лаванда нежно поцеловала Гарри.
- Надеюсь, ты не будешь забывать писать мне.
- На это моя амнезия не распространяется, - улыбнулся Поттер, стараясь не обращать внимания на удивленные и заинтересованные взгляды членов Ордена Феникса.
Лаванда исчезла, и Поттер неловко и смущенно махнул на прощание Гермионе. Ему казалось неправильным и противоестественным даже заговорить с какой-либо девушкой после того, как они сблизились с Лавандой.
Рон же, по всему было видно, хотел подарить Гермионе не менее страстный поцелуй; но зная характер Грейнджер, разумно решил воздержаться и лишь чмокнул ее в щеку и скромно отвел глаза. Но даже это возмутило девушку: она начала торопить отца и спрашивать, где он оставил машину, забыла попрощаться с остальными и первая выскочила за барьер волшебной платформы – Дедалус едва успел за ней, чтобы защитить в случае опасности.
Наблюдая за этим конфузом, Чарли понимающе усмехнулся, а миссис Уизли, нахмурившись, начала поторапливать всех: им предстояло перемещаться магловским транспортом – аппарировать может еще не каждый, а портал может быть прослежен; кроме того, отряды мракоборцев из поезда теперь наблюдали за происходящим на станции.
На площадь Гриммо добрались довольно быстро и только для того, чтобы через камин отправиться в «Нору». Гарри попытался заикнуться, что он хотел бы увидеться с Дадли, но миссис Уизли протолкнула его на кухню, где уже поджидал Грозный Глаз с горшком летучего пороха наготове:
- Придешь сюда, когда захочешь, - сказала мать Рона. – Он все равно еще на работе, а нам надо вернуться домой, разобрать вещи и поужинать.
Гарри нехотя согласился, и уже через минуту вывалился из камина на кухне дома Уизли. Здесь все было как обычно – так уютно и тепло, хотя за окном мороз и метель.
- Ну наконец-то, - облегченно вздохнула миссис Уизли, последней заходя на кухню и запечатывая камин от проникновения посторонних. – Гарри, Рон, Джинни, относите свои вещи в комнаты. Флер, милая, поможешь мне с ужином? Артур и Перси должны вернуться с работы через пол часа…
Гарри и Рон, едва оказавшись в комнате на верхнем этаже, задвинули чемоданы в угол и плюхнулись на кровати.
- Впервые за полтора года вижу маму в таком хорошем настроении, - почему-то недовольным тоном сказал Рон. – Поверить не могу, что этот гад Перси был ее любимчиком. Он ушел из семьи – она горевала, он вернулся – она сразу стала счастлива… неужели я тоже должен сначала предать семью, а потом вернуться, чтобы почувствовать на себе мамину любовь? Или если я уйду, этого даже не заметят?
- Не говори глупости, - перебил друга Гарри. – Поведение миссис Уизли вполне естественно. Ты поймешь ее, когда сам станешь отцом.
Рон тяжело вздохнул и ничего не ответил. Гарри тоже сразу помрачнел и молча наблюдал за белыми снежинками, залеплявшими окно. На фоне черного неба они казались крошечными бледными фонариками…
- Что имеем, не храним, потерявши – плачем, - сказал он, наконец. Он подумал, что вернись к нему сейчас родители, он был бы самым счастливым человеком на земле. А если бы они были с ним на протяжении всех шестнадцати лет, он, возможно, сомневался бы, возвращаться ли ему домой на рождественские каникулы. – Я думаю, что на Перси навсегда останется отпечаток «предателя», тогда как ты не давал повода сомневаться в твоей преданности…
Однако через час, когда вся семья собралась за ужином, Гарри усомнился в своих словах. Все, кроме Рона и близнецов вели себя так, словно Перси и не исчезал никуда из «Норы». И сам перебежчик был спокоен, и, судя по всему, счастлив, хотя из поведения его никуда не подевалось былое самодовольство и заумность. Интересно, как сумел он подобрать слова, чтобы залечить трещину в отношениях с отцом, которому наговорил множество плохих вещей, и с матерью, которой вернул подарок на прошлое Рождество?
Как бы то ни было, перемирие состоялось, и Гарри втайне гордился собой: ведь это по его просьбе министр реабилитировал членов Ордена Феникса перед обществом и намекнул, что неплохо бы наладить отношения. Вот Перси и увидел новый способ выслужиться… а может, он просто нашел повод, а на самом деле давно хотел помириться? Это не важно. Важны лишь счастливые улыбки на лицах Артура и Молли Уизли, которые так много значили для Гарри.
- Хочешь пойти завтра с нами в магазин, Гарри? – шепнул ему на ухо Джордж, когда все покончили с ужином и миссис Уизли начала разливать чай. – Посмотришь на наши новинки, увидишься с Дадли…
- Конечно, - расцвел улыбкой Гарри. У него, кроме того, были дела в Косом Переулке.
- А можно мне с вами? – тут же вклинился Рон.
- Можно, если осторожно, - хлопнул его по плечу Фред. – А ты, Джин? – повернулся он к сестре. – Будешь с Флер в шахматы играть, или хочешь увидеть кое-что интересное?
- Я с вами, - неуверенно сказала она, косясь на мать.
И все же без сопровождения их не отпустили. Но, понимая, что запирать детей в доме – не самый лучший способ достичь взаимопонимания, миссис Уизли сжалилась и согласилась при условии, что из магазина – ни ногой. Ремус вызвался сопровождать их; благо у Ордена не было для него срочных поручений, а может быть, он присутствовал как раз для того, чтобы охранять Гарри.
- Вот это да! – невольно вырвалось у Поттера, едва он вышагнул из камина. Он позабыл освободить дорогу и на его спину натолкнулся Рон, который вслед за ним вышел из пламени.
- Эй, освобождаем дорогу! – прикрикнул Люпин, появляясь следом и помогая Джинни вылезти из камина. Близнецы, которые прибыли первыми, уже открывали входную дверь и яркие витрины.
- Да, вы время зря не теряете, - заметил Гарри. По сравнению с летним ассортиментом, теперь преобладали рождественские подарочные комплекты – очевидно, многие решили приобрести подарки друзьям именно здесь.
Гарри прошелся вдоль полок, стараясь ни к чему лишний раз не прикасаться – зная близнецов, можно предположить, что безобидная на первый взгляд вещь может оказаться опасной. Тут были и давно известные гриффиндорцам изобретения – шапки-невидимки, мохнатые пушистики, лже-палочки и многое другое, и свежие выдумки – вредноскопы, на которых Гарри заметил кислотные чары; перчатки, позволяющие менять почерк и многое другое.
- Привет! – послышался знакомый голос, сопровождаемый очередной зеленой вспышкой в камине.
В комнату шагнул высокий широкоплечий волшебник в яркой мантии и в колпаке, расшитом зелеными котятами. В руке его была трость с наконечником в виде львиной головы, на носу – очки со слегка замутненными стеклами.
- Дадли?! – не поверил своим глазам Поттер.
- Он самый, - важно ответил Дурсль и подал брату руку, которую тот неуверенно пожал.
Одно дело – муляж волшебной палочки, стреляющий цветными искрами, совсем другое – полнейшая адаптация магла к миру волшебников. Интересно, что сказал на это дядя Вернон?
Дадли, задрав нос к верху, прошествовал к кассе и прошептал пароль. Потом хитро посмотрел на кузена и спросил:
- Хотите что-то приобрести, мистер Поттер?
Гарри подобрал челюсть и подошел к Дурслю.
- Что ж… еще на Хеллоуин я заметил, что ты хорошо ладишь с близнецами… - неуверенно заговорил он. – А теперь… теперь я вижу, что ты в самом деле переосмыслил свою жизнь, и, похоже, доволен ею.
- Еще бы! – фыркнул Дадли, протирая от пыли прилавок и выставляя на него несколько мелких новинок.
- Ты не представляешь, как я рад за тебя, - признался Гарри, и, поразмыслив немного над следующими своими словами, сказал: - Хотелось бы, чтоб и у твоего отца тоже все наладилось.
Дадли не помрачнел, но лицо его скривилось в кислой усмешке.
- Я надеюсь на это… но он не одобряет моего занятия, - промямлил кузен. – И сам сходит с ума от безделья. Я постоянно приношу ему обычные книги и прессу… раньше орденцы иногда предлагали ему прогуляться в сопровождении охраны, но он был настолько нелюбезен, что теперь все стараются его избегать. Мне очень жаль, Гарри, что атмосфера в твоем доме стала невыносимой. Боюсь, в этом есть доля и моей вины – мы с отцом совсем рассорились в последнее время.
- Атмосфера в доме на площади Гриммо всегда была не очень, - признался Поттер. – Может, поэтому твой отец и чувствует себя подавленным? Ты не предлагал ему прогуляться по Косому Переулку?
- Предлагал, - снова невесело усмехнулся Дадли. – Но добраться сюда он может только через камин, а ты вообрази, что он ответил, когда я ему предложил залезть в пламя…
Гарри улыбнулся, но на самом деле ему было очень нерадостно. Они с дядей всегда недолюбливали друг друга. С ним у Поттера отношения были еще хуже, чем с остальными членами семьи. И если неприязнь тети отошла на второй план после проблемы распада семьи, если Дадли, повзрослев, смог взглянуть на брата своими глазами, а не под влиянием родителей, и, кроме того, был благодарен за спасение от дементоров, то дядино отношение только ухудшилось, еще и потому, что он считал Гарри повинным в гибели жены и в том, что его бизнес и жизнь в целом пошли под откос. И все это усугублялось еще тем, что сейчас он был зависим от Поттера, был вынужден скрываться в его доме…
От тяжких размышлений Гарри отвлекло появление первых клиентов. Он был вынужден посторониться и дать волшебникам доступ к прилавку. Он еще раз прошелся вдоль полок, приблизился к Рону, который размышлял о приобретении любовного зелья, предложил помощь близнецам, которые как раз выносили со склада несколько больших коробок. Те сказали, что справятся сами, и Поттер подумал, что сейчас вполне удачный момент, чтоб сходить за покупками.
- Рон, пойдешь со мной? Я хочу купить Лаванде подарок.
- А что ты собираешься ей дарить? – поинтересовался друг. – Я вот Гермионе хочу кое-что здесь подобрать. Думаю, даже раскручу близнецов на скидку…
- Даже не надейся, - тут же отозвался Фред. – Это мы тебя, по старой дружбе, намерены развести на «чаевые».
Гарри махнул рукой.
- Ладно, тогда я сам. Не скучайте без меня, - сказал юноша и направился к выходу.
Рон при этих словах как-то странно хмыкнул, что должно означать, что он может заскучать в любом другом месте, только не в магазине магических шуток и фокусов.
- Гарри, можно я составлю тебе компанию? – неожиданно предложил Люпин, который перед этим увлеченно рассматривал полку с разноцветными перьями, зачарованными исправлять ошибки, создавать ошибки, стирать написанное и даже сочинять стихи. Впрочем, рядом с последними была пометка о том, что чары быстро выдыхаются – их хватит всего на пять-шесть четверостиший, но зато можно заказать стиль и слог.
- Конечно, - ответил Поттер без особого, надо сказать, удивления: он и не рассчитывал, что его выпустят без охраны.
Они вышли из магазина и зашагали по пустынной заснеженной улице. Гарри уже решил, что купит Лаванде красивый золотой браслет, только вот выбрать что-либо подходящее без самой девушки представлялось затруднительным. Поттер же надеялся на консультацию продавца, а пока они шли к ювелирному, пытался втянуть молчаливого Люпина в беседу.
- Как у вас дела, Ремус? Простите, что я так мало писал, очень неспокойный был семестр.
- Все в порядке, Гарри, - тепло улыбнулся мужчина. – Сейчас у всех трудные времена. Знаешь, я очень переживал за тебя – ты столько раз был на краю… я даже просил Дамблдора, чтобы он отправил меня охранять школу, но у него были для меня другие поручения.
- Какие? – тут же спросил Гарри, не надеясь получить ответ. Но он не мог не спросить.
- Ну, ты же понимаешь, какого рода работа может быть для меня, - грустно улыбнулся оборотень. – Я провожу агитационную работу среди таких, как я. Надеюсь, ты понимаешь, что болтать об этом не следует…
- Понимаю, - потрясенно кивнул Гарри. Он очень высоко оценил эту искренность и открытость, своеобразное признание в нем, несовершеннолетнем, равного. – Но это ведь опасно. Как вы знаете, что эти люди еще не стали на сторону Волдеморта?
При упоминании имени врага, шрам Поттера вспыхнул болью, но лишь на мгновение. Гарри удержался от вскрика и с трудом подавил волну злости на собственную уязвимость. Он изо всех сил старался вести себя как обычно – он не мог позволить своему настроению портиться при каждом упоминании Темного Лорда – так можно впасть в беспросветную депрессию…
- Я и не знаю, - спокойно ответил Люпин. – Обычно оборотни живут общинами – родственники и друзья отрекаются от них, когда те заражаются ликантропией. Я примыкаю к такой общине и наблюдаю за настроениями и разговорами… первое время мне не доверяют, но полнолуние выравнивает всех, открывает настоящие лица, если ты понимаешь, о чем я.
- Понимаю. Вы принимаете зелье?
- Да, иначе я не смог бы наблюдать во время полнолуния. Без профессора Снейпа, как ты сам понимаешь, я бы не справился. Он дает мне лекарство, и когда я превращаюсь, то сохраняю человеческий разум…
- Другим вы зелье не предлагаете? – осторожно спросил Гарри.
- Нет, его надо принимать свежеприготовленным, а у профессора Снейпа не так много свободного времени. Он и для меня не всегда успевает сделать… Впрочем, я всегда стараюсь быть готовым к тому, что среди общины найдется кто-то, кто сохраняет разум в полнолуние – таким свойством обладают оборотни «со стажем». Поэтому я вынужден вести себя как все, чтоб не привлекать внимания.
- Это, должно быть, нелегко, - нахмурился Гарри, подумав о том, что община, проживающая недалеко от людей вполне может выйти на охоту.
Люпин ничего не сказал на это, лишь отстраненно оглядывался по сторонам в поисках возможной опасности.
Поттер уже открыл рот, чтобы спросить, достиг ли Ремус успеха, но сам себя и заткнул: он не имеет права требовать отчет, и это может оказаться неприятным, если успеха на самом деле немного.
- Спасибо, что взялись за это, - неуверенно сказал Гарри. – Я понимаю, насколько это опасно, и… мне невыносимо сидеть в защищенной школе, когда мои друзья каждый день рискуют жизнью. Мне бы так хотелось принести пользу, но в то же время я боюсь подставиться сам или подставить под удар моих друзей.
Они одновременно тяжело вздохнули. Гарри подумал, что не стоило касаться этой темы – чуть более полугода назад он подставил своего друга, и всего лишь хочет избежать повторения этой ошибки. Они не обсуждали с Люпиным произошедшего и Поттер еще не знал, насколько сильно Ремус винит его в гибели Сириуса – предпоследнего из Мародеров.
- Я понимаю, Гарри, - суховато заговорил Люпин, потом прокашлялся и голос его стал звучать мягче. – Ты должен понимать, что без жертв в любом случае не обойтись. Конечно, хотелось бы, чтобы их было поменьше, но… ситуация сейчас такова, что ни в чем нельзя быть уверенным.
В этот момент Гарри заметил нужную вывеску и направился к ней. Но перед дверью в магазин он приостановился, чтобы не обрывать разговор – в присутствии продавца и других посетителей было бы неправильно обсуждать такие вопросы.
- Я стараюсь быть разумным, - сказал он, глядя старшему другу в глаза. – Я не собираюсь бросаться в бой очертя голову, но вот беда: не могу же я оставаться в стороне, когда кому-то грозит опасность? Я бы отправился один, но это глупо; я бы взял с собой друзей – я знаю, что они поддержат меня – но не хочу рисковать их жизнями. Я понял, что никто из вас, членов Ордена Феникса, не позовет меня в бой… даже когда я стану совершеннолетним. Я чувствую, что меня защищают, и это приятно, но пророчество… - слова застряли в горле, Гарри не мог продолжить и опустил глаза. Он вообще пожалел, что заговорил об этом. Эти мысли должны были остаться у него в голове, никто не должен был о них узнать.
- Гарри, не отчаивайся, - Люпин догадался о том, о чем парень хотел умолчать. – Пророчество – не приговор, какой бы безнадежной тебе сейчас ни казалась борьба. Это не твоя личная война, хотя ты и занимаешь в ней важную позицию. Ты все делаешь правильно. Ты учишься, ты вдохновляешь людей на сопротивление, - к великому облегчению Гарри, на лице Ремуса не было теплой снисходительной улыбки, которая бы означала, что он считает его тревоги детскими и глупыми. – Скажу тебе по секрету: твое сотрудничество с министерством вызвало неоднозначную реакцию в Ордене. Но лично я считаю, что ты все делаешь хорошо. Ты заручаешься поддержкой, которая тебе, несомненно, понадобится.
- Дамблдор сердится за то, что я пошел на поводу у Руфуса Скримджера? – кисло поинтересовался Гарри. – Ведь он отказал министру в доверии.
- Тебе лучше обсудить это с самим Дамбдором, - посоветовал Люпин. – Но лично мне кажется, что нет. Кингсли сказал, что ты был очень осторожен на пресс-конференции и не обронил ни одного лишнего слова, - Ремус, наконец, улыбнулся и Гарри благодарно кивнул, - и всем известным министерству членам Ордена Феникса начали приходить письма с предложениями о сотрудничестве. Некоторые отнеслись к этому с презрением, кое-кто задумался… только один человек был сильно недоволен, но не думаю, что тебе это интересно…
- Снейп? – осторожно спросил Гарри. Люпин кивнул:
- Давай не будем больше это обсуждать. Мы пришли сюда с какой-то целью? – он покосился на витрину ювелирного, а когда Гарри направился внутрь, последовал за ним. Но еще некоторое время Поттер размышлял о том, почему Снейп был так недоволен – ведь никто не знает о том, что он состоит в Ордене. И никто ему не предложит сотрудничества… а может, в этом и заключается проблема? Может, он хотел попасть под защиту управления мракоборцев? И тогда его шпионская работа может оказаться более безопасной или наоборот – провалиться в тот же миг. Или…
И тут Гарри осенило: Волдеморт вполне мог потребовать, чтобы Снейп втерся в доверие хотя бы некоторым министерским сотрудникам. И профессор вполне может это сделать – пользуясь защитным словом Дамблдора. В этом и заключается причина его недовольства: это было бы слишком опасно… для министерства и самого Снейпа.
- Что вам подсказать? – отвлекла Поттера от раздумий продавщица. Едва Гарри поглядел на нее, она улыбнулась еще шире, давая понять, что узнала его. Парень лишь надеялся, что она не станет болтать о том, что «Избранный» транжирит чертову уйму галлеонов на подарок девушке.
Поттер прошелся вдоль витрин, иногда прося продавщицу показать ему какое-то украшение поближе. Люпин же отправился в независимое турне по магазину, держась ближе к двери и изредка выглядывая в окно и наблюдая за тем, что происходит снаружи. Но когда ему показалось, что Гарри возится слишком долго, он приблизился и начал давать полезные советы.
- Я собираюсь наложить защитные чары, поэтому мне нужно, чтоб было как можно меньше элементов, - сказал Гарри, колеблясь между двумя браслетами.
- Может, я лезу не в свое дело, Гарри, - неуверенно начал Ремус. – Но такие дорогие подарки должны подразумевать некоторое… хм,
доверие между людьми.
Люпин смутился, но Гарри понял, о чем тот говорит. Они на секунду встретились взглядами, и Поттер неуверенно пожал плечами – мол, есть у нас такое «доверие». Мужчина смутился еще больше, но постарался не подать вида:
- Вот этот, мне кажется, будет хорошо смотреться в любой ситуации, - он указал на золотой браслет, тонкий и изящный с несколькими рубинами. – Кроме того, весьма символично для гриффиндорцев.
- Действительно, - улыбнулся Гарри. Ему этот браслет тоже понравился больше других, но он был и существенно дороже. Поттеру стало неловко: он покупает такие дорогие вещи своей девушке, а его старший друг вынужден ходить в обносках из-за того, что не имеет лишней копейки. Гарри пообещал себе, что подумает над тем, как помочь Люпину и при этом не задеть его самолюбия, а пока попросил продавщицу запаковать браслет в подарочную упаковку.
По дороге обратно в магазин Фреда и Джорджа Гарри вновь завел беседу, слишком уж он изголодался по новостям из Ордена, находясь в школе.
- Скажи, Ремус, а Перси приняли в Орден?
Мужчина огляделся по сторонам, после чего негромко ответил:
- Нет, Дамблдор не доверяет ему. Это немного обидело Молли и Артура, но Перси сам сказал, что все понимает и даже не являясь членом Ордена Феникса будет делать все возможное, чтобы помочь в борьбе с Волдемортом.
- А вы верите в его искренность? – поинтересовался Гарри.
Люпин невнятно пожал плечами.
- Время все расставит по местам. Я не очень хорошо знаю этого парня. Да и вообще, не мое это дело…
Поттеру не понравился такой ответ: как можно быть настолько безразличным? Впрочем, Ремусу и без того хватало забот, у него наверняка возникают проблемы куда посложнее на этих его «заданиях».
- Но ведь Дамблдор принимает новых людей в Орден? Ему есть что противопоставить Волдеморту в случае сражения?
- Разумеется, Гарри. Но узнать более детально ты сможешь лишь через пол года, когда станешь совершеннолетним и сам вступишь в Орден, - Люпин слабо улыбнулся, лукаво покосившись на парня. Он явно догадывался, насколько трудно Поттеру дождаться этого момента.
С другой стороны, Гарри был в ужасе от этой перспективы. Через пол года ему исполнится семнадцать. Он сдаст тест на аппарацию, получит разрешение колдовать вне школы… и что тогда? Он станет по всем критериям взрослым и самостоятельным волшебником, которому уже никто не сможет указать: «Оставайся в школе, не высовывайся, ты еще ребенок…» И если он рванется в бой, никто его не остановит, не скажет: «Ты еще слишком мал».
Возможно, некоторой отсрочкой будет являться необходимость закончить школу. Это почти еще один год. И тогда…
- Гарри, не хочешь зайти в кафе выпить какао с пирожными? – неожиданно предложил Люпин. Он явно заметил, как помрачнел Гарри и решил его немного отвлечь.
Поттер колебался. С одной стороны, ему действительно следовало бы отвлечься от дурных мыслей и заняться простым и обыденным поеданием сладостей. С другой стороны… идет война. И подобное легкомыслие представляется неоправданной роскошью.
- Давайте в другой раз, - кисло махнул рукой Гарри и ускорил шаг, чтобы побыстрее оказаться в магазине близнецов и через камин отправиться в Нору, где сейчас почти никого нет и можно уединиться в их с Роном спальне и сбросить негатив, избивая какую-нибудь неудачливую подушку.
Но Люпин цепкими пальцами впился в плечо младшего друга и чуть ли не силой поволок в сторону кафе.
- Давай сейчас, Гарри, - как можно мягче сказал мужчина. – Когда еще нам представится возможность спокойно поговорить?
У Поттера не было ни сил, ни желания сопротивляться. Он тяжело вздохнул и подумал, как же тяжело ему будет пережить эти каникулы без Лаванды. Каждый раз, когда он впадал в хандру, ему было достаточно сесть рядом с любимой и положить голову ей на плечо, и боль, физическая и душевная, сразу притуплялась. А стоило ей прикоснуться к его макушке нежными пальцами, наступала такая легкость, что сам Волдеморт казался простой и ничтожной проблемкой. И запах от нее всегда шел такой приятный, легкий, цветочный…
- Больше трех лет прошло со дня нашего знакомства, Гарри, - заговорил Люпин, когда они заняли столик и сделали заказ. – И, казалось бы, мы должны понимать друг друга как никто другой: ведь у нас довольно много общих ценностей… и общих потерь.
- По моей вине погиб ваш самый близкий друг, - сказал Поттер, который все еще пребывал в мрачном настроении.
- Гарри, - голос Ремуса стал суше и строже. – Я давно хотел поговорить с тобой об этом. Я видел, как ты мучаешься, и сейчас вижу… но своими угрызениями ты ничего не исправишь. Да, именно ты был виновен в сложившейся ситуации, в которой погиб твой крестный и мой друг. Но ты должен понимать, что даже если бы ты не отправился в министерство, Сириус все равно схлестнулся бы с Беллой. Он жаждал этого с того самого момента, когда узнал, что она на стороне Волдеморта.
Гарри почему-то стало легче оттого, что Люпин не отрицает его вины, как это делают остальные. Ремус, по крайней мере, честен с ним. И раз он считает Гарри виновным, но все равно продолжает с ним мирно общаться, даже по-дружески, может, Гарри тоже имеет право себя простить? Мужчина, тем временем продолжал:
- А еще ты многого не знаешь… о том, что делал наш общий друг в то время, пока ты был в Хогвартсе. Он не сидел взаперти на площади Гриммо. Тебе так говорили в надежде, что мнимое смирение Блека подаст тебе пример благоразумия… но на самом деле все было не так, - Гарри нахмурился и пристально поглядел на Люпина. - Почти весь год он бегал по Лондону, по Косому Переулку, а еще чаще – по Лютному, в образе собаки пытаясь учуять и выследить хотя бы одного упивающегося. Он шастал по министерству под маскирующими чарами и пытался разоблачить сотрудников, лояльных Темному Лорду или подверженных заклятию Империо. И лишь в те недели, что вы проводили в штабе Ордена, он изображал паиньку.
Гарри мог в это поверить. Конечно, никто не рассказывал ему об этом, иначе он напросился бы в компанию крестному, а все эти предприятия, что описал Люпин, были действительно опасными.
- И поэтому, Гарри, твоей вины в его гибели нет, - заключил Ремус и Поттер вновь приуныл: эти слова из разных уст уже набили оскомину. – Он сам играл со своей жизнью, ища геройств на свою шею. Единственное, в чем мы можем быть уверены – он погиб именно так, как хотел: в смертельном бою, защищая близкого человека.
- И все же… он ведь не умер во время своих этих… вылазок. Его убила Беллатриса, именно тогда, когда он явился защищать меня. Он подставился под удар, потому что не хотел, чтобы я пострадал, - Гарри говорил резко, едва сдерживая интонацию, чтобы их не услышали другие посетители кафе. Ему было горько и больно, словно едва зажившую рану вновь разбередили. – Если бы меня там не было… он бы не погиб. Он отвлекся на меня…
Люпин вздохнул и помешал ложечкой остывший какао.
- Гарри, смерть близкого человека – это всегда больно. Всегда. Просто позволь себе потосковать и не стесняйся этого. От чувства вины нет никакой пользы. Кроме того, что ты получил опыт. Ты никогда больше не совершишь эту ошибку. Просто позволь себе погрустить и… прости себя. И Сириуса заодно.
Гарри опустил взгляд и бездумно поковырял ложечкой пирожное. Простить себя… зная, что ошибка может повториться. Против его воли, вопреки всем стараниям. Никто не застрахован от смерти, ничто не остановит Волдеморта на пути к власти, ничто, кроме… пророчества. Никто, кроме Гарри.
От этих мыслей засаднило шрам. Поттер подпер лоб прохладной ладонью и закрыл глаза. Боль продолжала усиливаться, и Гарри с запозданием понял, что Волдеморт тоже думает о нем… думает, и ничего больше. Причем думает со страхом и непониманием… и так же, как и Гарри, чувствует отголоски настроения своего врага.
Их связь пробудилась без участия Темного Лорда или Избранного. Просто всколыхнулась, растревоженная взаимной ненавистью, взаимным страхом. Гарри чувствовал, что Волдеморт заинтригован и раздражен, он все еще не знал полного содержания пророчества. И Том Риддл абсолютно точно знает, что Гарри увидел эти его чувства… и Враг почувствовал обреченность Поттера, и его гриффиндорскую решительность, и его жажду жизни…
Гарри усилием воли разорвал эту жуткую связь, прекрасно понимая, что сделать это было бы куда труднее, если бы Том со своей стороны тоже не попытался это прекратить. Они могли переговорить, но не сделали этого. Они оба боялись этой связи, но оба всей душой желали суметь ею воспользоваться в своих целях. Гарри, вслух называвший это проклятьем, в глубине души верил, что именно эта ментальная связь является ключом к реализации пророчества в его пользу… ведь он один такой во всем мире, больше никто и никогда не подбирался так близко к мыслям и чувствам Темного Лорда.
- Давайте уйдем отсюда, - тихо попросил Гарри Люпина, с трудом открывая глаза. Дневной свет ударил по ним жестоко и больно. Поттера тошнило.
Если Ремус и заметил его бледность и дрожь в пальцах, то списал это, скорее всего, на неприятные воспоминания. Гарри же не торопился вдаваться в объяснения. Что-то в его душе изменилось за эти пять минут. Словно сработал переключатель…
Гарри понял, что сможет простить Сириуса за то, что тот бросил его. Он сможет простить Седрика, за то, что тот оказался слишком порядочным человеком, и им пришлось делить победу в Турнире на двоих. Он сможет простить тетю Петунью, за то, что она изменила свое отношение к нему незадолго до смерти.
Но простить себя он сможет только после того, как одержит победу. А если он ее не одержит… самое страшное, что может с ним произойти – это смерть до падения Лорда Волдеморта. Как сможет он встретиться
там со всеми теми, кто отдал жизни по его вине и сказать, что их жертвы были напрасны? Нет, нет и нет! Этого не должно произойти. Нужно бороться изо всех сил. Нужно победить. Иного не дано.
На следующий день Гарри получил сову из министерства: его приглашали на Рождественский ужин в кругу высших чинов министерства. Это приглашение польстило бы кому-нибудь другому, но не Поттеру. Он настроился провести этот праздник в кругу друзей и точно знал, что Уизли не поймут, если он предпочтет министерский прием теплому семейному празднику.
Гарри написал ответ, в котором вежливо отказывался от приглашения. Совесть его не мучила – не все ж ему идти на поводу у капризов Скримджера. Для этого праздника у него есть куда более приятная компания…
Он и сам удивился, насколько окрепла его сила воли за последние пол года. Раньше он ни за что не смог бы улыбнуться, если бы на душе скребли кошки. Но в Рождественский вечер никто не смог заподозрить его в меланхолии: он смеялся и стрелял из хлопушек, шутил и беседовал со всеми членами Ордена и с обоими Дурслями. У дяди Вернона было такое лицо, словно он соплохвоста проглотил, Гарри удивлялся, как Молли удалось его вообще вытащить в «Нору». Поттер всеми силами изображал веселого парня и был полон решимости притворяться до конца. Но на самом деле тяжелый камень давил на сердце, все мысли переполнялись дурными предчувствиями. Гарри ничего не понимал и хотел поговорить с Дамблдором, но директор лишь на десять минут заглянул на праздник в сопровождении Кингсли и Снейпа, а потом они удалились, прихватив с собой мистера Уизли.
Разочарованный и раздраженный Поттер улыбался и смеялся, но голова его разрывалась. У него было так много вопросов, так много проблем, которыми хотелось поделиться хоть с кем-то и этим «кем-то» должен был стать директор. Но он ушел, даже не заметив его, Гарри. Парню так хотелось забыть обо всех своих тревогах, он так мечтал, чтобы эта улыбка стала настоящей, а не вымученной и скрывающей слезы боли и отчаянья. Ему так хотелось, чтобы его, наконец, оставили в покое… чтобы Тонкс перестала выпендриваться со своим носом, так же как и он, через силу веселясь; чтобы Рон перестал строить из себя мачо и сочинять глупые истории об их с Гермионой отношениях; чтобы близнецы прекратили выдумывать всякие глупости и занялись, наконец, действительно полезным делом; чтобы миссис Уизли больше не причитала над ним, в сотый раз повторяя, как она рада, что Гарри здоров и весел… и еще тысяча таких «чтобы», которым никак не суждено реализоваться, во всяком случае, не сегодня и не в ближайшее время. И не в силах выразить этот протест вслух, не в силах больше терпеть и притворяться, он отставил в сторону бутылку со сливочным пивом, налил себе огневиски и подсел к Грозному Глазу и Люпину, обсуждавшим что-то архиважное…
Но Гарри одернул себя, едва пригубив напиток, нещадно обжегший его рот и горло. Он не имеет права на истерику. Слабаки не побеждают. Он тяжело вздохнул и покинул гостиную. Ему нужен был свежий воздух.
- Гарри, как ты? – осторожно спросила Джинни, незаметно выскальзывая за ним через дверь кухни.
- Все отлично, Джинни, просто там сейчас так душно, - беззаботно ответил Гарри, с мысленной досадой вновь натягивая на лицо маску веселья.
- Пожалуйста, Гарри, - голос ее прозвучал напряженно, даже суховато, - не притворяйся. Я ненавижу притворство. А уж тебя-то насквозь вижу.
Поттер расслабил лицо и удивленно поглядел на подругу.
- Что же меня выдало? – облегченно выдохнул он.
- Глаза, - просто ответила Джинни. – Думаю, Рон бы тоже заметил, если бы не напился. Да и он сам… да и вообще почти все в этом доме сегодня…
- Я и не заметил, - вздохнул Гарри. Действительно, что дало ему право думать, что ему хуже всех? Война идет не в его личном мирке, страх от возможной потери близких мучает всех… и как бы ни было больно это признавать, Поттера подобная проблема должна коснуться в последнюю очередь. У него нет ни одного родственника, ни одного по-настоящему близкого человека. Только друзья и союзники… тогда как у тех же Уизли есть родные люди, которых может не стать. Гарри вообразил себе, что бы он чувствовал сейчас, будь у него брат. Как бы он боялся за его жизнь в условиях войны… но ведь Рон ему почти что брат! Вот именно, почти…
- Я просто эгоист, - признал он с легким вздохом. – Мир не сошелся клином на моих проблемах. Хорошо мне или плохо, но конец света еще не настал…
Как ни странно, от этой мысли стало немного легче, и даже как-то… радостнее.
- Плохо без Лаванды? – Джинни сочувствующе улыбнулась и положила руку Гарри на плечо. Поттер вновь поглядел ей в глаза. Он был благодарен, что она вышла за ним, принесла с собой облегчение. И как-то легко у нее это вышло, ненавязчиво.
- Скорей бы каникулы закончились, - он кивнул и криво усмехнулся. Гарри заметил, что руки девушки покрылись на морозе «гусиной кожей», а губы посинели. Он сжал ее ладони, пытаясь согреть, и прикосновение к ее коже оказалось неожиданно приятным: оно напоминало о прикосновениях Лаванды, о ее неземном цветочном запахе. Джинни пахла так же, но только слаще.
- Да, мне без Дина тоже одиноко, - от этой фразы Гарри вдруг стало смешно. Он не понимал почему – просто смешно. Волшебство мгновения пропало, и перед ним вновь стояла сестра лучшего друга, школьная приятельница Джинни Уизли. А любимая женщина и вторая половинка находится очень далеко.
И все же, когда парень поднимался в спальню, у него сохранилось ощущение, будто он прикоснулся к чему-то родному, теплому, утешительному. И хоть он не был уверен, но все же позволил себе надеяться, что Лаванда Браун тоже думает о нем.
