Глава 1Первое и последнее примечание автора: хотя текст еще далек от совершенства, терпению моему пришел конец, и я начинаю выкладывать этот опус таким, какой он есть. Замечания и критика приветствуются. Да, возможно, сюжет частенько перекликается с каноном, но мне было интересно это писать, и я очень надеюсь, что прочтение доставит Вам удовольствие!
***
Кроваво-красные тени плясали в черноте вокруг, весь мир крутился возле единственного небольшого сооружения – каменной арки, завешенной мрачным рваным полотном. Слышался грустный, жалобный голос, но настолько тихий, что разобрать слова было невозможно. Ноги Гарри Поттера приросли к полу, глаза были прикованы к арке, в груди разгоралось непреодолимое желание сделать несколько шагов вперед и присоединиться к ним… к тем, кто ушел и никогда не вернется. Но зато он, Гарри, может отправиться туда…
- Гарри, - послышался шепот-стон, и парень вздрогнул: он узнал голос своей матери. – Гарри, - в этой интонации звучала улыбка, и Поттеру почему-то казалось, что дальше последует смех, похожий на собачий лай.
«Сириус!» - хотел закричать Гарри, но язык его не слушался, из горла не вырвалось ни звука, а тело не выполняло приказов. Ноги словно прилипли к полу, не хватало воли даже чтобы поднять палочку. Вокруг плясали кровавые искры. От них веяло жаром и болью…
Гарри вырвался из кошмара и сел на кровати. В этом сновидении не было ничего нового или непредсказуемого, но тем ужаснее оно было на самом деле. Парень не знал, куда ему деваться от собственных мыслей и чувств, и не был уверен, что действительно хочет от них избавиться… Может, он заслужил эту душевную боль и этот страх? По его вине погиб уже второй человек, а ведь война, можно сказать, только началась.
Окончательно вернувшись к реальности, Гарри понял, что кроме него в спальне есть кто-то еще. Некто очень высокий и грузный протягивал ему стакан с холодной водой, а несколькими секундами ранее разбудил его от кошмара, с силой сжав плечо.
- Дадли, это ты? – хрипло спросил Гарри, не зная, как себя вести: то ли отослать братца, посмеявшись над его чрезмерной заботой, то ли выругать за то, что лезет не в свое дело. – Что ты здесь делаешь?
- Ты громко стонал, и я подумал, что тебя лучше разбудить.
Гарри недоверчиво хмыкнул, но отпил воды из стакана – это было действительно кстати. От приятной прохлады стало легче дышать.
- К чему такая забота? – стараясь, чтобы в голосе не проскальзывали презрительные интонации, поинтересовался Поттер. Он все еще ожидал подвоха. За неполные пятнадцать лет жизни в доме Дурслей он никогда не испытывал на себе заботы никого из них.
Теперь хмыкнул Дадли, и в этом звуке слышалось некоторое смущение.
- Ну… надо же отблагодарить спасителя, - как-то неуклюже и даже грубовато ответил кузен и поднялся с корточек. – Ладно, пойду я. Кстати, на кухне в аптечке есть успокоительное. Возьми, если тебе надо, мама не будет против.
- Спасибо, - неуверенно буркнул Гарри, провожая взглядом ковыляющего к выходу брата.
Когда дверь за Дадли закрылась, гриффиндорец тяжело вздохнул.
Гарри не мог понять собственных чувств. Он еще не до конца осознал перемены, произошедшие в его жизни со смертью Сириуса, как очередная неожиданность свалилась на его голову, едва он вернулся в дом своих родственников.
Все началось вчера, в тот момент, когда он сел в машину дяди Вернона, и они отъехали от вокзала. Поттер сразу понял, что в семье Дурслей возник конфликт, и в кои-то веки не он был главным виноватым. За все время поездки никто не произнес ни звука, а едва Гарри и Дадли забрали свои чемоданы из машины, дядя Вернон буркнул что-то невразумительное и уехал в ночь.
Тетя Петунья, вопреки обыкновению, не велела Гарри убираться в свою комнату и находиться там как можно чаще и дольше, а посадила его ужинать рядом с Дадли. Поттер подумал, что этим летом к нему, вероятно, будут относиться терпимее обычного – потому, видимо, что Грозный Глаз не показался шутником, когда обещал присматривать за ним. Однако из редких и сдержанных фраз, которыми обменивались брат и тетя, юноша понял, что семья Дурслей находится на грани распада. Черная кошка пробежала между дядей и тетей, сейчас они живут отдельно и, возможно, вскоре разведутся.
Это не подняло Гарри настроения, как, возможно, должно было – без Вернона лето в ненавистном доме пройдет быстрее и легче. Однако жаль было смотреть на Дадли, который старательно делал вид, что у него все отлично, но когда Петунья его не видела, сутулился и глядел невидящим взглядом перед собой, погружаясь в невеселые мысли. Даже тетя вызывала у Гарри сочувствие. Ее характер заметно изменился – она стала более мягкой, но менее уверенной в себе, словно потеряла точку опоры…
Молодому волшебнику хватило такта не расспрашивать ни о чем и, поблагодарив за ужин и вымыв за собой посуду, он отправился в свою комнату. Смешение чувств было взрывоопасным, но он постарался отвлечься, разбирая чемодан и готовясь ко сну. Когда все дела были закончены, стрелки часов приближались к полуночи, но спать еще не хотелось. Гарри лег в кровать и выключил свет. Он старался думать о чем угодно, только не о смерти Сириуса, не о пророчестве… и не о разводе дяди и тети.
Гарри еще раз вздохнул и поглядел в окно, за которым начало светать. Ему не хотелось возвращаться в кровать, все еще хранившую остатки ночного кошмара. К утру мыслей в голове не стало меньше, наоборот, к числу непонятных прибавилась еще одна – заботливый Дадли. Гарри не желал думать ни о чем, ему надо было отвлечься… Но чем займешься в пять утра, когда все в доме еще спят? Он наугад достал из чемодана книгу и начал листать ее.
Под руку попался учебник по трансфигурации. Не самый удачный выбор – вряд ли поспособствует отвлечению от дурных мыслей. Но чтение может пойти на пользу. Хоть экзамены на СОВ уже позади, учиться никогда не поздно. И, возможно, даже если он завалил экзамен, МакГонагалл согласится взять его в свой класс, если он существенно улучшит знания по этому предмету…
Но учеба этим утром не шла. Смысл прочитанного едва успевал уложиться в голове Гарри, когда его мысли уносились уже далеко. Туда, где нет Волдеморта, нет войны, где живы Сириус и Седрик… где нет страха за близких, которых могут убить только потому, что они твои друзья, где нет чертова пророчества, которое заранее решило судьбу Гарри, не оставив ему выбора – выйти на смертельный поединок или умереть без боя.
«Ладно, нечего сеять панику, - скомандовал себе Гарри, выпрямляясь и отбрасывая книгу. – Я все еще хозяин своего времени, сколь бы мало его ни осталось. Вряд ли битва состоится раньше, чем мне исполнится семнадцать, разве что я сам приду к Волдеморту и потребую решить нашу судьбу… но я этого не сделаю, потому что не настолько глуп. Я ведь не сделаю, верно?» - словно сомневаясь, он посмотрел в зеркало, но тут же отвернулся.
Ему не нравилась его внешность и раньше, а теперь Гарри просто ненавидел свое отражение: безвольные, сутулые плечи, потухший взгляд, бледное, мрачное лицо… Все это не могло вызвать ни симпатии, ни уважения, что Гарри прекрасно осознавал. И еще больше ненавидел себя за то, что не имел желания ничего менять.
Он хотел так мало – забыться, избавиться от груза лежавшего на душе – но это было невозможно. Придется терпеть и ждать, пока каким-то чудом не станет легче, либо пока все не закончится. В глубине души он жаждал, чтоб Темный Лорд пришел за ним и получил то, к чему так стремился.
Первая неделя каникул оказалась долгой, переполненной тоской и отчаяньем и потому тянулась невыносимо медленно.
Гарри лениво покачивался на качелях в парке, щурясь под яркими солнечными лучами, но даже не пытался отвернуться или чуть подвинуться, чтобы лицо оказалось в тени ветвей. Ему было все равно, он находился в каком-то оцепенении из-за регулярного недосыпания, а желудок побаливал, потому что завтрак он пропустил.
- Привет, - сказал Дадли, который, вопреки надеждам Гарри, не прошел мимо, а уселся на соседние качели.
Поттер что-то невнятно промычал в ответ, с трудом вырываясь из ступора.
- Ты чего такой смурной из школы вернулся? – неожиданно поинтересовался кузен. – Случилось чего?
Гарри был настолько погружен в себя, что даже не удивился такому участию.
- Случилось, - невнятно пробормотал он.
- Может, расскажешь? Станет легче…
Юный волшебник все же очнулся и поглядел удивленно на кузена. Коренастый, очень массивное тело, широкие плечи, толстые руки и ноги. На шее золотая цепочка, ростом – на две головы выше самого Гарри. И если раньше все это могло вызвать приступ паники у худощавого волшебника, то сейчас – лишь небольшую зависть. Он бы и сам был не прочь накачать немного мускулов – это должно выглядеть привлекательным для девочек. Лицо же Дадли Дурсля сильно изменилось за прошедший год, в основном это сказалось на его выражении: если раньше оно было мрачным, даже агрессивным, то теперь стало куда более открытым и приветливым.
Поймав себя на последней мысли, Гарри невольно усмехнулся. Происходило что-то, к чему он не просто не был готов, но и никогда в жизни не мог вообразить. Даже в самых нелепых своих фантазиях он не мог бы представить Дадли психоаналитиком. И все же… собеседник не помешает. Поможет, во всяком случае, отвлечься от жутких образов. Слова вслух все же не так задевают за живое, как яркие воспоминания, стоящие перед глазами…
- Мой крестный погиб, - сказал он наконец.
После недолгой паузы, во время которой кузен, по-видимому, припоминал всю когда-либо имевшуюся у него информацию о Сириусе Блэке, Дадли уточнил:
- Это тот, который из тюрьмы сбежал?
- Он самый, - подтвердил Гарри и приготовился выслушать тираду о том, как плохо водить дружбу с преступниками.
Но кузен опять не оправдал ожиданий.
- Как это произошло? – спросил он.
Гарри подумал, интересуют ли Дадли подробности схватки или же способ, который помог Сириусу уйти из жизни… он не знал, как правильно ответить, поэтому сказал то, что крутилось у него в голове уже почти неделю.
- Крёстный погиб из-за меня.
Теперь, когда прошло некоторое время после того, как эти слова были произнесены в кабинете Дамблдора, они приобрели другой оттенок. Они выражали теперь не простое самобичевание, а признание своей ошибки и желание проанализировать ее, чтоб не допустить во второй раз. Странно, что именно присутствие Дадли поспособствовало этому.
- Я совершил большую глупость и попал в переделку. Я сам угодил в ловушку врагов и затащил своих друзей… они тоже могли пострадать. А Сириус пришел, чтоб выручить меня… и поплатился за это жизнью.
На долгое время воцарилась тишина. Только ветер шуршал в кронах деревьев, и тихонько поскрипывали качели под Гарри. Наконец Дадли заговорил.
- Я тебя понимаю, - это прозвучало неожиданно, но объяснение последовало дальше: - Слишком высокая цена за глупость. Я ведь теперь, выходит, тоже виноват в проблемах близких… это из-за меня родители… ну, ты уже понял… разводятся.
Гарри сочувственно поглядел на брата, впервые по-настоящему ощущая их родство. Мог ли он когда-то предположить, что будет вот так вот просто беседовать с Дадли по душам? Нет, но это случилось.
- Расскажи, как это вышло, - повинуясь неожиданному порыву, попросил Гарри.
Кузен невесело усмехнулся и подарил Поттеру заинтригованный взгляд.
- Хорошо, я расскажу. А потом ты. Мы, оказывается, не чужие друг другу люди.
Если бы Гарри был совершеннолетним, он бы наложил заглушающие чары на свою дверь, а так он мог лишь надеяться, что сегодня ночью ему ничего не приснится. Впрочем, чувствовал он себя немного лучше, чем несколько дней назад – смена обстановки, неожиданное понимание со стороны Дадли – все это повлияло благотворно на его душевное состояние. Боль и вина за смерть крестного отошли в сторону, но Гарри был уверен, что ненадолго. Он боялся, что не сегодня-завтра сказка закончится, Дадли вновь станет циничным и грубым, тетя Петунья перестанет его замечать, а Вернон вернется в дом на Тисовой улице.
Но шли дни, и ничего не менялось. Гарри охотно помогал родственникам по хозяйству утром и днем, ближе к вечеру отправлялся с Дадли и его друзьями в сквер. Парни неохотно принимали его, но авторитет кузена-боксера сыграл свою роль.
Однако ночью все было иначе. Гарри не на что было переключить внимание, никто не отвлекал его от мрачных мыслей. Хуже того, это были не только его собственные воспоминания, а Волдеморт, нашедший его слабое место, насылал по ночам в голову Гарри страшные видения.
Парень не хотел обсуждать эту проблему ни с кем: тетя и брат в лучшем случае посочувствуют, а друзья или даже Дамблдор, ранее казавшийся Гарри всемогущим, могут ответить только одно – сам виноват. Почему не учился окклюменции, почему не защитил свой разум? Кто теперь должен расхлебывать за тебя последствия? Гарри становилось еще хуже от таких размышлений, но он знал, что должен делать и делал это: каждый вечер открывал окно, чтоб впустить свежий ночной воздух, садился на кровать и закрывал глаза. Он старался выгнать из своей головы все мысли – и хорошие и плохие, дышал глубоко и ровно, иногда даже считая про себя до десяти. Гарри перебрал в голове множество картинок, которые ассоциировались у него со спокойствием, и всего через неделю этот процесс стал даваться ему легче. Он уже не срывался во время медитации ни на воспоминания о неудачных уроках со Снейпом, ни на собственные угрызения совести.
И действительно, сны, навеянные Темным Лордом, стали сниться реже. Но всего через две недели после начала каникул произошло неожиданное событие: Гарри получил результаты СОВ и письмо от профессора Дамблдора.
Ему никогда еще не предлагали покинуть родственников так скоро, но и никогда еще Поттер не чувствовал себя в этом доме, так… уютно? Спокойно? В безопасности? Все эти слова казались Гарри неподходящими, слишком уж много горьких воспоминании вызывали у него стены дома номер четыре по Тисовой улице. Но все же… юноша не был готов к возвращению в волшебный мир. Здесь он как будто спрятался от реальности, отрешился от существующих проблем, ему даже удалось частично изолировать свой разум от Волдеморта. А вернуться в волшебный мир – значит, вновь посмотреть в глаза Рону, Гермионе и Джинни, которые едва не погибли по его вине несколько недель назад; встретиться с Молли и Артуром Уизли, чьих детей он едва не подставил, да и со множеством других людей, которые будут напоминать о том, в какой опасности он находится, какая ответственность на нем лежит…
«Уважаемый профессор Дамблдор,
Мне очень жаль, но я не хотел бы отвечать согласием на приглашение Уизли. Позвольте мне еще некоторое время провести в доме Дурслей.
Однако я готов помочь Вам в деле, о котором Вы писали, у меня полно свободного времени.
С уважением,
Гарри Поттер»
Помешкав лишь секунду, он отдал письмо Букле и сел на кровать. Гарри не был уверен, что поступает правильно: не обидятся ли Уизли на его отказ? Вряд ли, ведь они должны понимать, что он имеет право распоряжаться собственным временем. Вернувшаяся через несколько часов Букля принесла еще одну записку от директора.
«Дорогой Гарри,
Я все понимаю. Можешь оставаться у родственников сколько захочешь. Мое дело вполне может подождать.
Когда будешь готов уехать – присылай сову, но желательно не позже двадцатого августа.
Искренне твой,
Альбус Дамблдор»
Гарри еще раз перечитал письмо, надеясь увидеть между строк настоящую реакцию директора – рассердился, разочаровался, обиделся? – но ничего не понял, скомкал пергамент и бросил в корзину. Значит, когда буду готов? Хорошо…
Готов к чему?
Едва ли не впервые с момента начала каникул Гарри задумался о том, что же будет с ним дальше. От судьбы не уйдешь: ему придется рано или поздно сразиться с Волдемортом. Но как к этому подготовиться, как достичь хотя бы частично того уровня волшебства, которым владеет Темный Лорд?! Как убедить Дамблдора научить его такой магии, которой пользовался старый волшебник, сражаясь с Томом Риддлом в министерстве магии?
Гарри прошелся по комнате и с размаху опустился на кровать. Он чувствовал жажду деятельности, хоть какой-нибудь, лишь бы создать иллюзию того, что у него есть шанс, что он не обречен. Он вновь быстрым шагом прошелся по комнате и замер у окна. Поттер знал, что такое необузданное состояние для него опасно. Он может совершить что-нибудь… неосмотрительное… и опять кто-то…
НЕТ!
Гарри едва подавил волну гнева, когда вспомнил, что у него есть, в чем упрекнуть Дамблдора: старик тоже был отчасти виновен в смерти Сириуса. В том, например, что не приложил усилий, чтобы министерство его оправдало, а еще в том, что не позволил Сириусу приносить пользу Ордену Феникса… тот бы согласился на любую работу, тем более, осознавая риск быть пойманным.
Да и вообще, чем директор занимался весь год?!
В течение двенадцати месяцев после возрождения Волдеморта газеты пестрели заголовками о смертях, нападениях, исчезновениях, побегах… Том Риддл действовал и не позволял сидеть, сложа руки, своим подчиненным.
Министерство оставалось в неверии, оно придумало себе врага, и даже двух – Дамблдора и Поттера – и весь год также
работало , пусть даже во вред нормальным людям – но Фадж никому не давал покоя, он искал пути решения той проблемы, которую он видел. Он вел себя глупо и неразумно, и – да, он блокировал возможности мракоборцев бороться с упивающимися, но он не ждал у моря погоды.
Дамблдор же… Гарри вовсе не требовал отчета у директора, просто ему было бы спокойнее, если бы в газетах хотя бы изредка писали о том, чем занимается директор Хогвартса. Как общество проигнорировало бы сообщение о том, что группа добровольцев – Орден Феникса – захватила Упивающихся Смертью, которые предстанут перед судом?! Но нет – Орден никого не захватил, никого не разоблачил. Возможно, действительно было выгодно, чтоб Волдеморт не начал открытой войны. Может быть, теперь, когда всем известно о его возрождении, будет еще больше нападений, смертей, исчезновений… но ведь Дамблдор, такой умный, сильный и
самоуверенный, мог придумать что-то еще. Какое-нибудь
занятие кроме охраны глупого пророчества, которое в решающий момент все же оказалось без защиты.
От горьких мыслей голова сделалась тяжелой. Гарри опустил голову на руки и вздохнул. Через секунду он одернул себя. Нельзя думать о том, что
было. Только о том, что предстоит сделать. Так что же делать? Действовать. Да, действовать. Но как? Рассудительно.
Вот тут-то парню и захотелось встретиться с друзьями, обсудить план дальнейших действий. Рон мог бы предложить несколько вариантов
деятельности, Гермиона бы их покритиковала, Гарри выбрал бы самый лучший и осуществил… Но желание встретиться с друзьями было совсем немного, но все же слабее, чем нежелание видеть кого бы то ни было еще.
Итак… Поттер собрался с мыслями и даже взял перо и чистый лист пергамента, чтоб записать, если вдруг в голову придет гениальная идея, или нарисовать схему предстоящей активности.
Как ни странно, первым, что парень решил сделать, было домашнее задание на лето. Это стало бы великолепным штрихом к образу «рассудительного и деятельного Гарри Поттера». Он вообразил себе удивленное лицо Гермионы, если бы она узнала, что он справился со всеми заданиями, когда до конца каникул оставался еще месяц.
С негромким обреченным вздохом Гарри взялся за второй пункт плана.
«Дорогая Гермиона!
Надеюсь, у вас все хорошо. Я очень скучаю по тебе и Рону! Вы не сердитесь на меня за то, что я отверг приглашение? Мне просто надо побыть в одиночестве. Передавай привет мистеру и миссис Уизли и всем остальным моим рыжим друзьям, я думаю, что уже недели через две приеду погостить у них.
Дурсли стали намного терпимее, с ними даже бывает приятно. Дадли очень поумнел с тех пор, как мы с ним общались в последний раз, и теперь с ним почти интересно. У нас, оказывается, много общего, хотя характер у него все равно трудный.
У меня довольно много свободного времени, и я понял, на что должен его потратить. Я хотел бы позаниматься окклюменцией, но, поскольку рядом нет никого, кто мог бы мне помочь, да и сам я магию применять не должен, сделай мне большое одолжение: спроси у Дамблдора (я уверен, что вы с ним иногда встречаетесь), какие книги мне лучше почитать на эту тему. Закажи их в Косом Переулке, а деньги я тебе обязательно верну.
Крепко обнимаю,
Гарри»
Ответа долго ждать не пришлось. В тот же день Гермиона прислала старую книгу, которую она приобрела для себя еще пол года назад, когда Гарри начал заниматься со Снейпом, а она тоже заинтересовалась этим предметом. Подруга пообещала купить еще что-нибудь, выразила надежду скоро встретиться, но, дочитав письмо до конца, Гарри понял, что не смог скрыть причину своего интереса к окклюменции – Гермиона догадалась, что Волдеморт продолжает попытки достать его.
Оба они, впрочем, знали, что юношу охраняют члены Ордена Феникса, и если ему вздумается совершить что-то необдуманное… впрочем, сам Гарри был почти уверен, что дважды на одни и те же грабли не наступит.
Вот так и получилось, что Гарри Поттер встретил свой шестнадцатый день рождения почти в одиночестве. Ну, «одиночество» - очень громкое слово. Рядом с парнем не было живых людей, зато ровно в полночь, как по команде, в его окно ворвалась дюжина сов, и каждая хотела первой вручить свой пакет. Гарри, растерявшийся лишь на мгновенье, высыпал прямо на стол пол пачки совиного корма, а потом принялся отвязывать послания. Когда он закончил и отступил со своей почтой на другой конец комнаты, то услышал за стенкой сердитый всхрап кузена. Жалея о том, что сегодня еще не его совершеннолетие и нельзя наложить заглушающие чары, он подсыпал еще корма на стол, чтоб у птиц не было необходимости сражаться за угощение. Когда же через пять минут в комнате остались только Букля и Сычик, явно дожидавшийся ответа, Гарри раскрыл первый конверт, который был прикреплен к небольшой коричневой коробке.
У Поттера сжалось сердце, когда он понял, что ему написали все, с кем он был в Отделе Тайн. Все, кроме Сириуса. Мерлин, как же больно думать о нем…
Пробковое ожерелье от Полумны было ужасным. Но Гарри со странным удовольствием надел его на шею и закрыл глаза. Он
чувствовал, что эта вещь сделана с любовью, собственными руками. Парню казалось, что странное ожерелье обладает способностью защищать. И не только от нарглов.
Невилл прислал отросток от своей драгоценной Мимбулус Мимблетонии. Гарри пришло в голову: что, если подсунуть это чудовище в горшке на тетин подоконник? Нет, лучше так не рисковать. Придется оставить у Уизли или на площади Гриммо. Везде таскать за собой это ботаническое чудо Поттеру не улыбалось.
Другие поздравления и подарки были чуть более заурядными: еще одна книга по окклюменции от Гермионы, полироль для метлы от Джинни, оранжевая футболка с именем игрока «Пушек Педдл» от Рона… «Неужели они думают, что после всего я еще способен интересоваться квиддичем?» - грустно подумал Гарри и открыл посылку от Люпина: в ней был мохнатый черный пес, который мог бы уместиться на ладони, если бы не сидел в стеклянной банке. Это была всего лишь игрушка, зачарованная вести себя, как настоящий зверь.
Парень смотрел в черные глаза игрушечного пса, который сначала вилял хвостом при виде Гарри, а потом внимательно посмотрел на него, словно испытующе. Наконец он уселся на задние лапы и наклонил голову. Печальные глаза его смотрели с лаской и теплом, и Гарри не выдержал. Поставив банку с игрушкой на стол, он заревел в голос, не заботясь о том, что кто-то из Дурслей может его услышать.
Он вновь осознал, что Сириус – веселый человек с добрыми глазами – уже не вернется никогда. Он заплатил цену, которая была назначена за очередную глупость Гарри. Он был вынужден сделать это, хотя получить по заслугам должен был Поттер. Но он – снова Тот-Кто-Выжил-Не-По-Своей-Воле. Как долго это будет продолжаться?
«Сириус… - всхлипнул Гарри, сворачиваясь калачиком на жестком ковре. – Сириус… прости меня».
