Не покидай...

Глава 18. Гермиона


Гермиона Грейнджер потихоньку сходила с ума. Она чувствовала это, но ничего не могла поделать. Девушка изо всех сил пыталась удержать ускользавший рассудок, сохранить память и знания в этом кошмаре, но делать это становилось все труднее.

Иногда она спрашивала себя – а стоит ли вообще стараться? Не легче ли перестать бороться и позволить себе стать сумасшедшей? Разве так не будет проще?

За последние три недели Северуса она видела всего один раз. Один! Свои ежедневные визиты, помогавшие ей сохранять рассудок, он прекратил неожиданно и безо всяких объяснений.

Первую неделю она боялась, что Снейп погиб. Медсестра Нетти Помфри прочитала ей о взрыве на уроке Зелий, но больше ничего не добавила. Когда он не появился и на второй неделе, Гермиона начала паниковать.

Невыносима была даже мысль, что она потеряла его навсегда. Он был ее якорем, единственным, кто удерживал ее в реальном мире, не давая сойти с ума и навсегда затеряться в лабиринтах безумия. Она жила от одного его посещения до другого, дни проводила в ожидании его и потихоньку мечтала, чтобы он вновь коснулся ее волос. Он был постоянен, как солнце или луна. Он был так нужен ей…

Она убеждала себя, что Северус вернется, как только сможет, но сама себе не верила. Без него дни сливались в единую серую тягучую массу, и ничего не разбивало их монотонного течения.

Пытаясь бежать от тоски, овладевшей душой в отсутствие Северуса, Гермиона начала бродить по комнатам, созданным ее воображением. Она строила их все то время, что находилась в коме, пытаясь найти место, где могла бы не чувствовать себя несчастной и одинокой. Гермиона дорожила ими и в то же время ужасно боялась, что это – ловушка, часть проклятья, наложенного Малфоем, – свой собственный мир, мир одиночества.

В первые месяцы неподвижности, когда она не могла видеть больше, чем могли охватить ее неподвижные глаза, Гермиона могла только мечтать о чем-нибудь, вспоминать прошлое или восстанавливать в памяти последний разговор со Снейпом.

Потом она старалась не слишком увлекаться воображаемым миром и предпочитала проводить время в раздумьях и воспоминаниях. К счастью, Снейп всегда давал ее уму пищу для размышлений. Он не давал ее разуму впасть в оцепенение, но, что не менее важно, он не давал ее телу забыть, что такое простые дружеские прикосновения. Иногда он гладил Гермиону по голове, пару раз похлопал по плечу, но чаще всего она вспоминала невероятное ощущение его пальцев, перебирающих ее волосы.

Она, конечно, не видела свою новую шевелюру, но слышала восхищенные реплики мадам Помфри и некоторых здешних медсестер, поэтому догадывалась, что кудри выглядят очень даже неплохо и, скорее всего, гораздо лучше, чем до стрижки.

Первые попытки бежать от скуки привели к тому, что Гермиона стала создавать в уме всякие образы. Она представляла себе доску, на которой писала мелом то, что хотела бы сказать Снейпу по поводу статей, которые он читал ей накануне. Записав свои мысли, пусть даже только в воображении, она могла убрать доску как бы в другую комнату, и ей становилось значительно легче.

Когда Гермиона снова представляла себе эту доску, то находила ее пустой. Разумом она понимала, что надпись не может там сохраниться, но опять упрямо писала, а потом изо всех сил старалась запечатлеть в памяти каждое слово. Она делала это снова и снова, пока надпись не стала сохраняться на доске. И через некоторое время девушка уже могла стирать, исправлять и дополнять то, что записывала раньше.


ТВС…