Глава 18В фанфике поменяются основные персонажи, главным героем станет Рабастан Лестрейндж. Надеюсь, этот момент ничего не испортит)
Буду рада, если выскажете свое мнение:)
===( Джаспер Лестрейндж)===
Неправда! Это же неправда, этого не может быть! И что, что папа был Пожирателем Смерти, мама все равно его любит!
Ну какое Империо, что за чушь? Какие ритуалы?
По-моему, профессор… стоп, какой же я глупый. Надо на душу посмотреть.
Я сосредоточился и вышел из реальности.
Душа Люпина корчилась как в огне. Его мысли меня оглушили: «Дора, моя радужная девочка, как же так? Ты боялась его, ненавидела… почему с тобой он, а не я?» Воспоминания и мысли, наполненные невыносимой болью, били через край.
Мама в какой-то странной одежде сидит рядом с профессором Люпином.
- Рем, хочешь, я тебе на руке погадаю?
Тот с готовностью протягивает ладонь и улыбается. Такую смущенную и одновременно радостную улыбку я раньше никогда не видел.
Мама осторожно приоткрывает дверь:
- Рем?
Огромный рыжий волк поднимает голову.
- Ты меня понимаешь? – голос мамы дрожит, в руке она судорожно сжимает волшебную палочку. Волк старательно кивает, и мама бесстрашно подходит к нему и садится рядом прямо на пол:
- Хочешь бутерброд? – достает из кармана хлеб с колбасой, кормит зверя с рук, а потом гладит его по голове и треплет за уши.
Когда она уходит, по всему дому слышен тоскливый волчий вой.
- Они ее забрали, - плачет какой-то рыжий мальчик. – Двое мужчин с такими красными волосами… и Беллатрикс Лестрейндж.
- Добрался, - глухо говорит Аластор Грюм.
И еще какие-то обрывочные воспоминания, и, главное, боль, боль, невыносимая боль, пронесенная через годы.
Я больше не могу, я сейчас умру…
Выпадаю в реальность и осознаю, что мы уже за дверью комнаты профессора, а Северус и Скорпиус волочат меня по коридору.
- Очнулся! – восклицает Малфой, отпускает меня, и я падаю на каменный пол.
- Что это было, ты вдруг потерял сознание… это про маму твою говорили?
Скорпиус толкает Поттера в бок, и он замолкает. Я с трудом поднимаюсь на ноги, колени дрожат.
- Мы просто чудом выскочили, - рассказывает Малфой, пока мы идем в подземелья. – Северус открыл шкаф, я тебя схватил, а Снейп дверь-то не закрыл… хорошо еще, не заметили, а то мы бы уже эпитафии сочиняли бы.
О маме меня, слава Богу, никто не спрашивает.
Уже лежа на кровати, я думал, что же делать.
Сначала надо понять, что я сегодня узнал.
Профессор Люпин любит мою маму.
Мама папу раньше ненавидела, а предпочтение отдавала тому же профессору.
Папа маму украл и, похоже, выйти за себя замуж заставил силой. Что значит заставил силой в исполнении папы, я решил не думать.
Профессор думает, что мама под Империо или ее связывает какой-то ритуал. Или шантаж.
Папа издевается над профессором по упомянутым выше причинам.
И еще Аластор Грюм в каком-то воспоминании назвал маму «аврор Тонкс» Мама была мракоборцем?
Я все выясню. Начну с конца, то есть с Грюма.
===( Аластор Грюм)===
Никак не привыкну быть пенсионером. До сих пор почти каждый день наведываюсь в аврорат промыть мозги стажерам и поорать на Кингсли и Поттера с Уизли. Не со зла, а чисто для профилактики.
Ночью ко мне прилетела сова. Не знаю почему, но именно хогвартских сов очень легко отличить. Если это Минерва решила вспомнить об однокласснике, то она опоздала лет на пятьдесят. Если тогда я и был в нее влюблен, то теперь у нее нет никаких шансов. Пребывая в прекрасном расположении духа, что бывает редко, я прочел имя отправителя, предвкушая аккуратный почерк Минервы, и сел – ноги, вернее, нога, меня не удержала.
Дж. Лестрейндж.
Не вскрывая конверта, я стал думать, кто это и что ему или ей надо.
Насколько я знаю, Нимфадора всегда подписывается девичьей фамилией, Беллатрикс не стала бы мне писать даже под Империо, Круцио и угрозой Авады, а имена мужчин семьи Лестрейндж начинаются на «Р». Правда, у Тонкс есть дети, но они про меня не знают.
Я проверил письмо на проклятия, следящие чары и прочее, ничего не нашел и решил открыть.
«Здравствуйте, уважаемый мистер Грюм,
Вы удивитесь, что я прошу Вас о помощи, но мне не к кому больше обратиться. Я узнал кое-что о своей маме и хочу проверить информацию. Вы ее знали, это мне точно известно.
Если Вы не захотите мне помочь, я попрошу Вас сохранить нашу переписку в тайне. Благодарю.
Джаспер Лестрейндж».
Значит, все-таки ее сын.
Я сел за ответ:
«Мистер Лестрейндж,
Не знаю, что Вам известно, но если эти слухи порочат Нимфадору, – не верьте им. Если Вы ходите в Хогсмит, мы можем встретиться, и я отвечу на все ваши вопросы».
Я подумал и приписал:
«Чтобы у Вас не было сомнений на ее счет.
Аластор Грюм»
Я ждал ответа, как не ждал от Минервы в лучшие годы согласия на предложение прогуляться вместе четырнадцатого февраля.
Что ему сказали про Тонкс?
И, главное, кто?
Неужели…
Нет, Люпин не мог. Он просто не мог.
«Мистер Грюм,
Не могли бы мы увидеться в воскресенье в Кабаньей голове в 15.30 за столиком, который отгорожен стойкой? Мне не хотелось бы, чтобы кто-то узнал о нашем разговоре.
Прошу прощения за беспокойство.
Джаспер Лестрейндж».
Кажется, я жаловался на скуку?
В воскресенье я был на указанном месте в два. Чертова привычка приходить заранее! Ровно в три тридцать передо мной появился Джаспер Лестрейндж.
Я пару раз видел Рабастана Лестрейнджа в младшеподростковом возрасте, когда мой бывший однокурсник Кристен таскал сына в Министерство, дабы приобщить его к миру лжи, коварства, шантажа, бесстыдства, проще говоря, юриспруденции.
Это была его точная копия, только волосы не рыжие, а синие. Но это первое впечатление. Мальчик поднял голову, и я увидел глаза своей любимой ученицы.
- Мистер Грюм?
Странно, что он не дернулся из-за моего глаза. А, я совсем забыл, Рудольфус сейчас тоже не красавец, так что он, наверное, привык.
- Мистер Лестрейндж?
- Джаспер, сэр, - он с кошачьей грацией скользнул на неуклюжее сиденье, и я опять вспомнил Рабастана. Тот, кажется, даже на скамье подсудимых сидел с комфортом.
- Вы хотели узнать о То… Нимфадоре.
- Да, - он впился в меня взглядом. Это очень напомнило мне…
- У вас был хороший учитель по ментальному искусству, - как бы невзначай проронил я, выставляя сильнейший блок.
Как он вспыхнул! Щеки залились лихорадочным румянцем, волосы стали красными. Я с усмешкой наблюдал за ним.
- Простите, просто привычка… я уже… - забормотал он, и, несмотря на типично лестрейнджевскую «огненную» внешность, сходство с Рабастаном прошло.
Привычка читать чужие мысли. Он делает это на автомате. Ничего себе!
- Бывает, - я дал себе и ему время прийти в себя. – Что ты хотел спросить?
Он опять пристально посмотрел на меня, и я спохватился:
- Ничего, что я на ты?
- Ничего, - он улыбнулся совсем как Тонкс; у меня сердце защемило. – Я случайно узнал… увидел мысли профессора Люпина.
Он снова замолчал, подбирая слова, и, наконец, произнес:
- Профессор любит мою маму.
Тонкие пальцы ребенка побелели, так он вцепился в край стола. В тот момент я забыл, что это сын Лестрейнджа, и единственное, чего мне хотелось, – это как-то его ободрить. Но я никогда не имел дела с детьми и поэтому промолчал.
Джаспер с трудом продолжил:
- Еще он думает, что папа держит маму под Империусом или шантажирует. Или привязал к себе каким-то ритуалом.
Пока ребенок переводил дыхание и, захлебываясь, пил из кружки, умоляюще глядя на меня, мол, скажи, что это неправда, я судорожно думал, что ответить.
Рабастан действительно провел ритуал. Вернее, провел сам Тот-Кого-Нельзя-Называть, но это не принципиально: что крестный, что крестничек – все одного поля ягоды. Шантажировал он ее отцом, правда, они уже были женаты к тому времени, так что не знаю, зачем он это делал. Может, по привычке? Насчет третьего Непростительного я, честно говоря, не знал. Но сильно сомневаюсь, Тонкс бы ему такое точно не спустила.
- У твоих родителей магический брак. Знаешь, что это такое?
Он покачал головой, и я объяснил:
- Это древний ритуал, темный, между прочим, который связывает двух людей таким образом, что они не могут жить друг без друга. То есть обидеться, хлопнуть дверью и уехать к маме чревато летальным исходом.
- Значит, ритуал был, - бесцветным голосом сказал Джаспер. – А шантаж?
- Отец Тонкс и твой дед – маглорожденный.
Глаза ребенка расширились.
- Папа не мог жениться на девушке не своего круга!
- Это твой папа так сказал? – осведомился я, с трудом сдерживая ярость. Если этот мерзавец попрекает ее происхождением, я сожгу его заживо, а пепел ссыплю в баночку и подарю Нимфадоре. Ей же важно, чтобы он был рядом, а об агрегатном состоянии ничего сказано не было.
- Нет, дядя. Но мамина мама ведь волшебница. Ну, тогда мама – чистокровная в первом поколении, все нормально.
Он так заученно повторял слова Рудольфуса, что я вдруг пожалел, что убил Ивена Розье. В конце концов кто такой Розье? Всего лишь псих с маниакальной жаждой крови и известности. Жил бы он сейчас в Мунго в палате для особо буйных, никому бы не мешал, а у меня глаз был бы на месте. Лучше бы я грохнул Рудольфуса, который мало того, что садист, так еще и умен как черт, обладает даром убеждения и политическим чутьем. И который повернут на кровной мести за своего любимого кузена – все того же Ивена.
- Папа шантажировал маму ее отцом?
- Да. Насчет Империуса сомневаюсь. Она рано или поздно все равно освободилась бы, и твой отец покоился бы сейчас в фамильном склепе.
- Что же, мне все ясно. Благодарю вас, мистер Грюм, - в голосе мальчишки звенели слезы. Он поднялся, готовый уже бежать куда-то, но я поймал его за рукав:
- Ты, наверное, знаешь, что я был в Ордене Феникса, и представляешь себе, как я отношусь к твоему отцу. Но твоя мать была счастлива в день своей свадьбы, год спустя после ритуала, это я тебе точно говорю.
Молчит и прерывисто дышит.
- Я не могу понять почему, но она его любит. А Люпин… она его единственная любовь на всю жизнь. Не вини ни его, ни ее.
- Спасибо, - он вдруг выпрямился и протянул ладонь для рукопожатия.
В этом не было ни капли фарса.
- Рад был знакомству, Джаспер Лестрейндж.
Я не солгал. Я действительно был рад.
