Глава 19При её появлении не повеяло холодом, как следовало бы ожидать, учитывая зловещую сущность особы, наоборот - стало светлее, будто в камин добавили дров, а в светильниках на столе вспыхнуло, закипев, масло. Черная Дева медленно прошла вперед и села на место во главе стола, которое ей поспешно освободил бородатый Джозефф.
- Отпустите его, - сказала она, обращаясь к двум женоподобным молодым людям. – Мессир Люсьен никуда не денется – крепче, чем цепью, он связан словом.
Ее приказание было немедленно исполнено. Синие глаза женщины некоторое время со странным выражением изучали Люсьена, который устало опустил плечи, а потом протянул руку к бутылке вина и налил себе немного в бронзовый кубок с отколовшимися каменьями.
- Ты побольше налей и покрепче. Тебе бы это не помешало для предстоящей ночи, - вкрадчиво заметил один из красавцев.
Люсьен вздрогнул и резко посмотрел на бывшую деревенскую красавицу Марию.
- Я же говорила, что не стану делать для тебя никаких исключений, - насмешливо отозвалась та. - Твоя жертва принимается. Я же тоже сдержу слово. Твои приятели останутся живы и целы. А теперь поговорим о наших и их делах. Итак, мессир Франсуа, какое у вас поручение к королю?
- Я должен с рекомендательным письмом вступить в его войско. Мое рекомендательное письмо, которое вручили мне братья...
- Понятно, - перебила его Черная Дева. - Ты знаешь о мече? О том, что этот меч принадлежал твоему отцу?
Черная Дева указала рукой на эфес меча Алиеноры.
- Меч? Волшебный меч?! – удивленно воскликнул Франсуа и вытянулся, словно ожидая свершения немедленного чуда.
- Да. Именно. Тебя нисколько не смущало то, что ты не мог к нему прикоснуться?
Франсуа вспыхнул, бросив странный взгляд на Алиенору.
- Я не думал, что он предназначался мне.
- Не лукавь. Ты не с юной девицей играешь в свои игры. Дай мне то письмо, которое при тебе.
Не колеблясь, смущенный Франсуа достал из-за пазухи пергамент, обернутый во множество толстых тряпиц.
- Тебя не насторожило, что простой пергамент так защищен?
- Чтобы в целости дойти до короля. Там должно быть для него важное донесение, - объяснил Франсуа не очень уверенно.
- Ну-ну... – пробормотала Черная Дева и прикрыла глаза. Ее лицо стало похоже на маску, но угадывалась мысль, метавшаяся в ее красивой голове.
- Тебе его дал Августин? - спросил вдруг Люсьен, бледнея.
- Да. Вместе с прочими дарами за победу на турнире.
- Победа была грандиозной, но немного странной. Ты не заметил? – насмешливо уточнил Люсьен.
Франсуа смущенно кивнул, протягивая Хозяйке пергамент.
Та, приняв письмо рукой, затянутой перчаткой, обратила наконец свой взор на белокурого англичанина. Тот сидел ни жив ни мертв и старался слушать французскую речь внимательно, что было, впрочем, не так и сложно для тех, чьих предков когда-то завоевали французские норманны.
- С чего ты решил, Джозефф, оставить его в живых? – холодно удивилась Черная Дева, неприязненно созерцая англичанина.
Тот заерзал, потом выдал:
- Ну... Вы любите белокурых молодых людей...
- Что ты несешь? С каких пор я полюбила саксов?
- Он не был вооружен, он не сражался. Он... умеет читать!
- Ах, какая прелесть! – усмехнулась хозяйка.
Она недобро глянула на англичанина и протянула тому пергамент.
- Итак, читай, приятель.
Молодой человек, измученный ожиданием своей чудовищной участи, протянул дрожащую руку за письмом.
- Разверни. О чем там?
- Доброго здравия, моему дражайшему кузену... - принялся читать сакс, по вискам которого стекал пот. - Оно тебе потребуется для дней в плену... Дальше неразборчиво.
Англичанин нервно пожал плечами. Его трясло, а глаза заслезились. Вдруг несчастный закашлялся, покраснел лицом и упал на скамью замертво.
- Меч, - приказала Хозяйка.
- Что? – удивился Джозефф, которого смерть бедолаги тронула не больше, чем гибель мухи.
- Меч, который вовсе не твой, - обратилась Черная Дева к Алиеноре. - Я дам тебе не хуже, но этот меч ты отдашь мне.
Алиенора в каком-то ступоре отдала Черной Деве свой "волшебный меч".
Черная Дева раскрутила рукоять и высыпала на каменный пол порошок серебристого цвета. Потом она протянула меч Франсуа.
- Возьми. Это ты должен будешь передать королю родовой меч, но для того из рыцарей, кого он сочтет достойным.
Франсуа принял меч немеющими руками. Он больше не жегся и удобно лег в ладонь, как будто, в самом деле, выкованный искусными мастерами, предназначался именно ему.
- Итак, на сегодня мы закончили дела. Джозефф, проводи моих пленников в дальнюю комнату.
- Представить к ним стражу?
- Не нужно. Они же оба хотят увидеть Люсси завтра способным самостоятельно передвигаться на ногах. Верно?
***
- Ну почему ты все время следуешь за мной, глупый ребенок? – устало прошептал Франсуа, ступая куда-то в темноту из угла за гобеленами, который предназначался им для сна.
- Дядя... дядя... – бормотала Алиенора, сдавленно. Ее душили рыдания, она боялась за Люсьена, а сцены, одна другой кошмарнее, вставали перед ее внутренним взором.
- Люсьен прекрасно отдает себе отчет в своих действиях. Кроме того, поверь, она не сделает с ним ничего такого, что бы действительно сломало его.
- Но... Она говорила, что не станет делать исключений...
- Не станет. Но это... Давай не будем обсуждать отношения тех, кто давно связан неведомыми нам силами. Ты увидишь завтра дядюшку в добром здравии, возможно... немного утомленного. Но, повторяю, он осознает, на что идет, и у него есть все шансы на то, чтобы получить... не только неудовольствие, - деликатно закончил Франсуа и отвел глаза.
- Что ты хочешь сказать?! Да она отдаст его на растерзание своим, как она, оказывается, их называет, милашкам!
Алиенора ухватила Франсуа за руку и потянула его в ту сторону залы, где ей слышались стоны, если не вскрики. Она с таким же успехом могла бы попытаться сдвинуть с места собор. Франсуа сам схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.
- Это их борьба. Что-то, что происходит между ними уже лет десять. Люсьену угодно было пожаловать в ловушку самому! Да пойми ты! А если ты ворвешься к ним, то сделаешь ему действительно больно.
Было что-то в словах Франсуа такое, что Алиенора задумалась. Ведь, возможно, по-крайней мере когда-то в юности, дядя был влюблен в Марию. А теперь, хорошенько вспомнив, как та смотрела на дядюшку, она не могла бы с уверенностью сказать, что видела в глазах Черной Девы ненависть. Это было что-то другое, тоже обжигающее, еле сдерживаемое. Страсть?
Испуганная собственным открытием, она перестала дергаться. Франсуа отпустил ее, странно улыбнувшись.
- Тссс.... В нашей власти этой ночью только одна жизнь, которую нам по силам спасти, и зло, которое можно исправить. Если ты со мной, то будь тише мыши.
Алиенора подчинилась, следуя за Франсуа тенью. Они прошли в ту комнату, где недавно ужинали. Стол не был убран. Пахло прокисшим вином и копотью. На полу, у скамьи лежал белокурый сакс, с искаженным предсмертной мукой лицом. Алиенора, по его неподвижности поняла, что бедняжка мертв. Но Франсуа взял белокурого англичанина на руки
Никто не следил за ними. Они могли бы уйти, если бы пожелали. Алиенора презрительно спросила Франсуа о его намерениях: уж не собирается ли он бежать с трупом англичанина? Она ожидала, что тот с готовностью согласится.
- Нет. Твой дядюшка, в самом деле, заложник. Мы не будем делать ничего такого, что ухудшит его положение. Нам только нужно дождаться, чтобы сакс очнулся.
- С чего ты взял, что он очнется?
- Понимаешь, давая мне письмо, предназначенное королю, вряд ли Августин имел в виду убить короля. Скорее, это было поручением Черного Принца. Сделать так, чтобы все решили, что король умер, а потом забрать его в плен, например.
Но как он ни тряс юношу, как ни пытался растирать тому грудную клетку, пускать в рот воздух их своего рта - все было бесполезно.
Вдруг, когда даже Франсуа стал терять надежду, рядом с ними мелькнула светлая тень. Алиенора, онемев от изумления, узнала в пришельце дядю. Тот не то чтобы лишился своих доспехов и оружия, но практически остался без одежды. Однако ее успешно заменяла длинная шамиза, из настолько белоснежной и дорогой ткани, что она казалась серебряной. Щеки дяди были гладко выбриты, что омолодило его лет на десять. Теперь он производил впечатление ангела. Сходство придавали и длинные, спускавшиеся золотистыми волнами по плечам тщательно кем-то расчесанные волосы, а также выражение лица: мученическое и гордое одновременно. Франсуа кусал губы, чтобы скрыть улыбку, потому что его охватило неуместное с точки зрения Алиеноры веселье. Ей было ясно - дядю пытали. Впрочем, возможно, у Франсуа просто начался нервный приступ. Люсьен вспыхнул, увидев их, что не скрыла даже полутьма. Однако таким тоном, будто он снова руководил турниром и был соответствующим образом одет, - то есть звучным и непринуждённым, - он осведомился:
- Черт возьми! А вы какого дьявола здесь делаете?
- Подозреваю, то же, что и ты.
Франсуа чуть поклонился, будто признавая за Люсьеном некоторое превосходство, несмотря на шамизу, и прочее.
- Значит, ты пришел к тем же выводам, что и я... - задумчиво пробормотал дядя-ангел.
Тут в его руке обнаружился флакончик с бесцветной жидкостью.
- Как тебе удалось это достать? И почему ты уверен, что это то, что нужно? – удивился Франсуа.
- Не обошлось без уговоров.
На это де Монтале рассмеялся, не в силах больше сдерживаться.
- О, Я вижу тебе весело, - укоризненно произнес дядя.
- Прости. Я догадываюсь, что тебе это далось не просто. И подумать о жизни того, кто невинен, как агнец! Ах, дорогой Люсьен, поверь, во мне говорит только уважение к твоему поступку.
Франсуа говорил искренне, и теперь он выглядел смущенным, а его щеки горели.
- Не сомневаюсь. Однако нам нужно действовать. Как знать? Надо мной могли просто посмеяться.
Но только Люсьен капнул пару капель из флакона англичанину в ноздри, как тот вдруг ожил на руках де Монтале и закашлялся.
Они вынесли его на улицу и уложили под кустом смородины. Слева от них серым туманом возвышался лес.
- Иди. Иди куда глаза глядят, но лучше, чтобы они глядели в сторону Ла-Манша, - напутствовал его Люсьен. - Уходи с чужой земли. Когда-то твою землю тоже завоевали. Не надо мстить. Нужно возвращаться домой.
Несчастный белокурый юноша сел. Он вновь закашлялся. Потом спросил дрожащим, полным преданности голосом:
- Чем я могу отблагодарить вас, господа? Скажите…
- Ты клирик?
Юноша кивнул, не в силах справиться с приступами кашля.
- Помолись за нас. И с Богом.
Оставив его, они направились обратно к замку.
- Но, Люсьен! - воскликнула вдруг Алиенора, останавливаясь. - Ты же вне замка! И мы вне замка! Мы можем бежать!
- В самом деле, мой дорогой Генрих? Но я не думаю, что мое обмундирование годится для битв с лучниками Черного Принца, - кисло усмехнулся дядя. - Я дал слово. И я возвращаюсь. Кроме того, нас теперь будет сопровождать войско Черной Девы. Поэтому вас я также не отпускаю. Вы оба вернетесь со мной в замок.
Франсуа улыбнулся оторопевшему лже Генриху и они вступили на мостик.
