Глава 1Алиенора обвела печальным взором комнату, рассеянно посмотрела на отполированные бока сундуков, на каменные островки пола, проглядывавшего сквозь нежную паутину сушенных трав. Ее взгляд отчаянно метнулся к окну и затерялся в синем небе, по которому степенно проплывали легкие облачка.
- Ну что же ты замолчала? - проскрипел голос - слева от нее, с просторной кровати, рядом с которой она сидела на одном из сундуков.
- И вот, гордый рыцарь Гарольд увидел в том дремучем лесу лучик света и пошел вперед, изнемогая от усталости. Лучик шел из хижины, к которой так близко стояли деревья, что казалось и сама хижина - только дупло одного из них, самого ветхого и старого. Гарольд высвободил из ножен меч, тряхнул златыми кудрями и вошел в ту хижину, готовясь сразиться с чудищем, что злыми чарами сбил его с пути, да заманил в такую глушь. Когда же он вошел, то увидел простое убранство: длинную деревянную скамью у стены, да ворохи соломы на земляном полу. Вышла ему навстречу старуха с глазами без зрачков, седая, да горбатая. Гарольд убрал меч. Он воевал лишь с драконами, да со злыми врагами, закованными в латы. Негоже ему было стоять перед старой женщиной во всеоружии. "Кто ты и зачем пожаловал ко мне?" - сердито спросила старуха, а глаза ее, белые и жуткие, смотрели прямо ему в глаза. Гарольд отогнал от себя страх, потому что он ничего не боялся, и ответил ей так: "Случайно я забрел к тебе в дом, женщина. Ехал я к славному королю нашему на коне, да увидел по дороге, как напали на неизвестную бедную девушку разбойники, один из них посадил ее к себе на коня и увезли они ее куда-то. Я не успел вмешаться, и теперь нет мне покоя, потому что сердце рыцарское велит мне защищать тех, кто попал в беду и не может за себя постоять". Старуха недобро рассмеялась...
- Хрррр... - отозвался с кровати голос.
Алиенора, не веря своему счастью, посмотрела на двоюродную прабабушку, старую деву, чьи годы перевалили уже за восьмой десяток. Сухонькая, тощая, будто сотканная из хворей и морщин родственница крепко спала, чему-то во сне улыбаясь. Итак, Алиеноре не придется додумывать для нее историю, потому что, проснувшись, старая дама не вспомнит ни слова.
Алиенора подошла к окну, провела по гладкому камню тонкими пальчиками, а потом выглянула во двор, со скукой понаблюдала за работой дворовых, за тем, как дородные женщины раскладывали для сушки скошенную на лугу траву, как бородатые мужчины сколачивали бочки для вина.
Но все эти люди интересовали ее не больше овец, пасшихся во дворе под надежной защитой двух колец каменных стен. Не интересовали ее и жившие своей жизнью крестьяне, будто белые муравьи сновавшие между своих жалких домишек.
Только скользнув по ним взглядом, в котором не было даже презрения, девушка погрузилась в печальное и глубокомысленное созерцание пустой дороги, по которой в ее мечтах должен был примчаться за ней рыцарь.
Он должен был увезти ее из скучного замка, слишком холодного зимой и слишком жаркого летом, от придирок отца и старших братьев, от насмешек брата младшего. От выжившей из ума старой девы, для которой она сочиняла рассказы о славном рыцаре Гарольде, и которую, она, впрочем, единственную из всего семейства любила.
Нет, был еще милый, недавно вернувшийся из странствий дядя. Тот всегда был светел, да весел и уделял ей много внимания, к неудовольствию отца Алиеноры, считавшего, что его младшему брату следовало бы больше заниматься племянниками, а не девицей на выданье, уча ее бесполезным для ее пола искусствам.
Надо заметить, что взгляд Алиеноры, горестно устремленный на дорогу, нельзя было назвать наивным. Не читалось в нем и серьезной веры, что рыцарь на белоснежном коне, Гарольд с золотыми кудрями, там обязательно появится. Точнее, вера-то, может, и была, но Алиенора уже научилась ее обуздывать.
Нет. Она, недавно отпраздновавшая пятнадцатилетие девушка, жившая в самые что ни на есть средние века в период столетней войны, французская графская дочка, давно уже подозревала, что рыцарей нет.
То есть совсем нет. О них насочиняли сказки глупые трубадуры, которые когда-то, только раз в ее небогатой событиями жизни посетили замок и спели много песен о подвигах прекрасных юношей без страха и упрека.
Потом она и сама пыталась сочинять стихи... Выходило неважно, хотя Изабелла, ее подруга детства, утверждала обратное. Как бы там ни было, стихотворство оказалось утомительным для пытливого практичного ума, и Алиенора сочиняла романы для прабабушки только в прозе, иногда сама увлекаясь сюжетом.
В ее жизни ничего не происходило, чему она теперь была бы, пожалуй, рада, ибо собирался отец выдать единственную дочь замуж, за самого мерзкого барчонка из соседних угодий: за маркизова среднего брата Августина.
Когда-то, когда Алиеноре было лет семь, они с дядей Люсьеном возвращались с охоты и, услышав приближавшийся шум, притаились в тени вяза, чтобы не попасться на глаза разбойников или англичан, что, по словам дяди, было все одно.
И в самом деле, речь неизвестных, скакавших на хороших лошадях людей, была непонятной и резала Алиеноре слух. А от злого смеха кровь стыла в жилах девочки, и жалась она дрожащим тельцем к дяде, тогда еще совсем юному, потому что был Люсьен самым младшим из сыновей графа и только на десять лет старше племянницы.
Впереди незнакомых людей бежала босоногая девушка – первая красавица в соседних угодьях, Мария. Алиенора не знала о том, что девушка первая красавица, но глаза девочки с невольным восхищением отметили, как красиво разметались по светлым плечам рыжеватые длинные локоны, какой тонкой, словно стебель весеннего цветка, была у девушки талия, и вся она напоминала дивную золотисто-белую розу. Уже потом, много лет спустя Люсьен рассказал, что это была крестьянская дочка. Славилась она кротким нравом, и влюблены в нее были все, кто хоть раз ее увидел, даже сыновья маркиза, да только девушка объявила общине, что пойдет в монастырь, как только умрет ее больная, нуждавшаяся в помощи мать. К ее выбору отнесся с уважением даже сам старый маркиз и велел сыновьям оберегать девушку, да только к тому времени он как раз помер, чем-то отравившись. Поговаривали, что не без вмешательства старшего сына отошел он в мир иной.
Маленькая Алиенора не очень понимала происходящее, но догадывалась, что прекрасной крестьянке грозит какая-то опасность, потому что в синих глазах бедняжки читался откровенный ужас, а дядя сделал попытку уговорить племянницу постоять под вязом, пока он переговорит с разбойниками, а еще лучше: «…вон ту тропинку видишь? Беги по ней быстро-быстро, как только сможешь. Ты же умница, найдешь дорогу к замку». Но Алиенора только сильнее вцепилась в дядино плечо, и тот, поборовшись с ней, как с диким котенком, смирился, оставшись под вязом в безопасной тени тяжелых, сломавшихся под собственной тяжестью веток. «Закрой глаза», - отчаянно и страшно прошептал дядя, когда несколько всадников окружили девушку, похожие на волков, взявших в кольцо лань. С мерзкими криками и жутким смехом они бегали за несчастной, играя с ней, наслаждаясь ее страхом, и Алиенора едва не закричала, когда один из злых людей схватил девушку за руку, но Люсьен закрыл ладонью племяннице рот. И вдруг они услышали стук копыт. Дядя зашептал на ухо успокоительные слова: «Это сыновья маркиза, она их крестьянка, они спасут ее, прогонят с нашей земли поганых англичан». Но дядя ошибся. Оказалось, что «поганые англичане» неплохо знали французский язык и легко договорились с Луисом, старим братом, о том, что девушку они заберут себе, да только просили назвать цену. «Не слишком высокую, а то, глядишь, и вовсе платить не станем. Вас двое, а нас четверо. Неужели господа станут из-за какой-то телушки торговаться? Это не по чести». Луис рассмеялся, да согласился отдать девушку даром, если будет соблюдено «право первой ночи». «Для такого господина ничего не жаль». «Да не для меня, а для братишки. С чего-то надо ему начинать». Ответом был смех, от которого Алиенору так замутило, что она стала вырываться из рук дяди, желая соскочить вниз и бежать куда-то, словно стала свидетельницей чего-то ужасного. Тогда она была уверена, что Августин вот-вот начнет заживо пожирать крестьянскую девушку. Люсьен же, понимая что ему с племянницей не справиться, ударил шпорами коня, да поскакал во весь опор прочь. Он привез девочку домой, оставил с братьями и нянькой, а сам умчался куда-то и пропал на несколько лет.
И вот теперь Алиенору собираются выдать замуж за отвратительного людоеда. Это случится быстрее, чем за ней примчится золотоволосый Гарольд…
- …Старуха недобро рассмеялась… А дальше? Что было дальше? – спросил скрипучий голос.
Алиенора вскрикнула, потому что была уверена, что бабушка спит, да и голос шел с другой стороны. Ее испуг был встречен веселым звонким смехом. В дверях стояла Изабелла, пышущая здоровьем, белокожая рыжая девица, любимая дочь соседа - барона.
- А! Что б тебя! – вскричала Алиенора и кинулась к Изабелле, возмущено размахивая кулачками, чтобы очутиться в крепких объятиях хохочущей подруги.
