Глава 18В северных землях лил дождь. Насквозь промокшие, Гвен и Моргана пробежали вдоль главной улицы деревни и влетели внутрь ближайшей таверны, торопясь попасть под крышу. Около двадцати мужских взглядов устремились на них, когда они отбросили капюшоны, открывая поток промокших кудрей. Под темными плащами рубашки прилипли к телу, и путешественники, сидевшие в общей комнате, со сверкающими глазами и приоткрытыми ртами застыли перед зрелищем, представшим перед ними. У большинства из них были шлемы, мечи, большие бороды и волосатые ноги. Внезапное вторжение двух женщин в мокрых рубашках и шароварах в этот чисто мужской и явно пьяный мир стало настоящим событием.
- Мужчины, - резюмировала Моргана, подняв глаза к небу.
- Пошли они все куда подальше, - ответила Гвен пресыщенным тоном.
Женщины обменялись заговорщицким взглядом. На долгую минуту повисла тишина, пока не вернулся гомон разговоров и смеха. Гвен схватила Моргану за плечо и потащила к стойке. Хозяин таверны подозрительно смотрел на них, пока они устраивались на табуретках.
- Два стакана ликера, - заказала Гвен.
- Проси по два на каждую, если хочешь достаточно выпить, чтобы согреться, - угрюмо заметила Моргана, выжимая волосы. – Видела размер стаканов, которые нам подали в последнем постоялом дворе?
- Вы слышали мою подругу, - Гвен посмотрела на трактирщика. – Двойную порцию.
Тот скорчил гримасу:
- А деньги?
Гвен небрежно бросила монеты на прилавок – последние, что у них оставались. Целых три дня они трудились на ферме, чтобы их заработать. Голые холмы земель Аннис были далеко не так богаты пропитанием, как леса Камелота. А мясо они есть не могли, так что охотиться не приходилось.
Когда Моргана и Гвен поняли, что ни та, ни другая, не подумали о том, чтобы взять с собой денег, обе почувствовали себя немного глупыми, но было слишком поздно исправлять нехватку предусмотрительности.
Без магии возвращаться в Камелот было бы и потерей времени, и риском. А звать на помощь друзей, передав им сообщение – чревато принудительным возвращением домой. Нельзя было использовать свои настоящие имена, чтобы получить милость от народа. Но и отказываться от путешествия из-за еды они не собирались. Так что пришлось импровизировать.
Иногда они разнообразили свое путешествие хорошими шалостями, чувствуя себя одновременно в бегах и свободными. Проходящие дни, вместо того чтобы грустно тянуться до прибытия к цели, приносили неожиданные повороты.
Гвен вспомнила о том времени, когда ей было интересно, каково это – родиться мужчиной и переживать походы и приключения. Нынешний опыт позволил узнать ответ на этот вопрос и сформировал идею, согласно которой жизнь женщины прекрасно могла не ограничиваться тем, чтобы поддерживать выбор мужа.
Бывали дни, когда они находились в тяжелом положении. Когда не зажигался костер, и они ложились спать голодными. Когда они были вынуждены прятаться от патрулей Камелота, словно две преступницы, точно зная, что все рыцари Круглого стола их ищут. Спать в кустах, чтобы проснуться со спутанными волосами и пустым желудком, было не слишком приятно, особенно когда подлесок оказывался холодным и мокрым. Бросаться в чащу при малейшем стуке копыт было ничуть не веселее.
Но бывали другие дни, о которых Гвен вспоминала с улыбкой.
Вскоре после перехода границы их окружили бандиты, и она думала, что настал их последний час. Но Гвен не приняла в расчет Моргану и ее невероятную изобретательность. Жрица заигрывала с главарем бандитов с ошеломляющим очарованием: вся – пристальные взгляды и интригующие улыбки. И какой нормальный мужчина мог сопротивляться Моргане, которая задалась целью соблазнить? Она держала его в своих руках в тот же миг, когда непринужденным жестом обнажила округлость белого плеча в вырезе рубашки. Бандит пал жертвой чар, которым не нужна была никакая магическая сила. Когда тоном, полным обещания, Моргана предложила приготовить ужин для него и его людей, чтобы поднять им дух на ночь, несчастный уже ничего не соображал.
После еды он вообразил себя белкой и безуспешно пытался забраться на дерево. Его ближайший помощник орал: «Я дикий гусь!» - и был решительно настроен броситься с вершины того же дуба, хлопая крыльями в надежде полететь. В то время как остальные члены банды искали трюфели в корнях деревьев, будто были стадом кабанов.
Гвен никогда не забудет урок, полученный в тот день. Чтобы избавиться от пятнадцати бандитов с большой дороги, надо насыпать в еду горстку галлюциногенных грибов, только что собранных в лесу: оригинальный рецепт Морганы Пендрагон к вашим услугам.
- Ни железа, ни магии, - прошептала жрица с хитрой улыбкой, мечтательно разглядывая вязкое варево, в то время как восторженное «я лечу!» сопровождалось шумом катастрофического падения. – Но никто не говорил, что наркотики запрещены… ведь так?
И с этого приключения началось соревнование.
Пару дней спустя путешественницы наткнулись на двух пьяных бродяг, которые нашли их «очаровательными» и не были обескуражены их равнодушием. Один из них схватил Моргану, что совсем не понравилось Гвен. Страх не был нормальным выражением в глазах жрицы, и Гвен не могла позволить этому животному вызывать его. Ее подруга
никогда не станет хрупкой куклой в руках пьяного идиота. И, конечно же, не тогда, когда она отказалась от своей силы, чтобы помочь
Гвен.
Схватив свой посох как оружие, Гвен перешла в нападение и решительным воинственным жестом ударила изо всех сил по затылку пьяницы. Он упал на землю лицом вниз. Второй удрал в тот момент, когда королева угрожающе повернула посох к нему, приняв любимую боевую позу. Гвен посмотрела ему вслед с дрожью удовлетворения.
- Ни железа, ни магии, - сказала она, встретив взгляд Морганы и с триумфальным выражением скривив губы. – Но никто не говорил, что дубинки запрещены… ведь так?
Скоро это стало игрой. Они называли ее «Тысяча и один способ избавиться от грубиянов, или маленькое соревнование в стратегии без железа и магии». И они начали вести счет с дополнительными баллами, когда одна из них проявляла особенную изобретательность в преодолении опасностей пути. После они много смеялись над этим – свободным юным смехом, совершенно неуместным для королевы и великой жрицы, но особенно подходившим
Гвен и Моргане. Стоило одной воскликнуть: «Голова этого идиота!» - как другая смеялась до слез, и лавина общих воспоминаний дарила радость.
Ничего не бояться – пьянящее чувство. С какими бы сложными ситуациями они ни сталкивались, какой бы ни была опасность, они испытывали его, бросая друг другу вызов взглядом: «Кому из нас удастся лучше всего преодолеть сегодняшний кризис?»
Гвен радовалась, что пелена спала с глаз Морганы, и старый образ милой девушки, который подруга хранила о ней, полностью исчез. Она больше не была невинной малышкой Гвен, которая носила цветы в волосах и передники на юбках. И она решительно предпочитала ту женщину, которой стала сегодня. Эта женщина, начавшая появляться во время приключений с Митиан во главе рыцарей Камелота, похоже, достигла своей зрелости. Она была сильнее и решительнее, менее наивна, менее уязвима. Она не могла позволить сломить себя каким бы то ни было трудностям.
Со своей стороны Гвен восхищалась размахом хитроумного воображения Морганы. Великая жрица не выносила, когда мужчины наступали ей на пятки, что напоминало Гвен старые времена, когда Моргана постоянно сравнивала себя с Утером и Артуром в поступках и словах, презрев всякую осторожность и всякое соблюдение этикета, с упорством, порой преувеличенным.
Иногда в двусмысленных фразах, которые Моргана любила употреблять, чтобы запутать слушателей, и в коварных стратегиях в ней поднималась тень колдуньи – врага Камелота. Гвен радовалась, что она вернулась к более теплому отношению к старым друзьям. Никто не мог защитить врагов Морганы от азарта, который она вкладывала в швыряние их на землю. И к этому роду занятий у нее был определенный талант. Гвен была более прямолинейной и более шумной в своих мастерских ударах, и вдвоем они составляли опасную команду.
В данный момент Моргана, притягивая шокированный взгляд трактирщика, одним глотком опустошила второй стакан ликера и со стуком поставила бокал на стол.
- Ба! Эта сивуха крепка, она согревает глотку лучше, чем огонь, - заявила она с улыбкой, демонстрирующей острые зубки.
- Если бы тебя видели ученики, они сочли бы тебя огрубевшей до кончиков ногтей, - насмехалась Гвен.
- Мне всегда нравилось быть грубой. Это одна из самых приятных вещей, что есть в мире. Если бы я не унаследовала столько ответственности, я бы наверняка стала самой отчаянной плутовкой на всем Альбионе. Я бы носила большие охотничьи сапоги, мантию со шнуровкой, меч с обоюдоострым лезвием… и я бы бросалась на помощь всем девицам в беде, чтобы подтолкнуть их к бунту против гнета замужества с криком: «Свобода!»
- Ты пьяна, - рассмеялась Гвен. – Всего лишь после двух стаканов!
- Возможно, - ответила Моргана с улыбкой, которую алкоголь сделал мечтательной. – Но мне все равно это понравилось бы. Мир дрожал бы перед жутким дуэтом Гвен и Морганы – поборниц справедливости, ужаса вооруженных рыцарей, чемпионок запрещенных ударов.
- Все негодяи Камелота и Альбиона подвергались бы суду совести, прежде чем опустить ложку в котелок с супом, из страха превратиться в белку в наказание за плохие поступки.
Они рассмеялись.
- Я хочу есть, - сказала Моргана. – А нам нечем заплатить за ужин.
Гвен покачала головой и напомнила:
- У нас был выбор: ужин или выпивка.
- Зачем выбирать, когда можно иметь все? – ответила Моргана, приподняв бровь.
Она тряхнула волосами, позволила своей накидке соскользнуть с плеч и повернулась к переполненной комнате, спросив с очаровательной улыбкой:
- Есть ли среди вас достаточно галантный рыцарь, чтобы предложить ужин двум девушкам?
Два часа и два овощных супа с теплым хлебом спустя Гвен и Моргана смотрели, как тот самый рыцарь уткнулся носом в подушку в комнате, которую он «великодушно» предложил им разделить с ним.
- Субстрат из латука очень полезен, - произнесла Моргана, глядя на дно стакана, который опустошил их гость. – Этот фанфарон прохрапит, как минимум, до завтрашнего полудня.
- Мне кажется, или ты становишься все искуснее с растениями?
- «Ни железа, ни магии» обязывает. Всегда надо иметь с собой хорошее снотворное.
Гвен помогла ей перетащить мужчину на пол, и они устроились на кровати валетом, положив руки под голову и уставившись в потолок. В комнате было тепло, в то время как снаружи свирепствовала буря. Одежда почти высохла, и впереди ждала хорошая ночь отдыха.
- Помнишь, когда мы шли по деревне, все жители которой были больны, и тебе удалось разрешить загадку эпидемии, обнаружив зараженный колодец?
- Мертвой крысой, которую туда бросил первый помощник главы деревни, - сонно ответила Моргана. – И ты разоблачила этого лицемера…
- Только у него была выгода в этом деле. К тому же только он притворялся больным.
- Неважно, это было прекрасно.
- Из нас получилась отличная команда, - согласилась Гвен. – Ты – целительница, а я – поборница справедливости.
- Я извращенная отравительница, а ты – пинательница под зад, - весело поправила Моргана.
Гвен вздохнула.
- Ты была права… если бы мы могли просто… бросить нашу судьбу и жить такой жизнью, думаю, мне тоже это понравилось бы.
- Возможно… но тебе стало бы не хватать Артура.
- Если бы мы могли бросить нашу судьбу и жить такой жизнью, больше не было бы короля, и он мог бы нас сопровождать.
- Если бы он нас сопровождал, это было бы далеко не так забавно. Он никогда не позволил бы тебе участвовать в какой бы то ни было заварушке.
- А Мерлин смотрел бы на тебя шокированными глазами каждый раз, когда ты бросалась бы в запутанную авантюру, чтобы наказать грубиянов, которые тебе не понравились, - рассмеялась Гвен. – Он упрекал бы тебя за то, что ты не прибегла к воспитательным мерам, и дал бы тебе урок насчет добродетели прощения!
Когда их смех затих, Гвен грустно констатировала:
- По сравнению с ними, мы просто чертовки, да?
- Иногда попытка переломить ситуацию позволяет забыть, что судьбу не так-то просто повернуть.
Гвен задумчиво посопела.
- У тебя по-прежнему те сны?
- Каждую ночь, без исключений.
- Все время это сражение…
- Все время одно и то же.
- Ты видела меня в них?
Моргана не ответила. Гвен легонько пнула ее, и она пнула в ответ.
- Скажи…
- Да. Иногда я тебя вижу.
- Какая я? – с любопытством спросила Гвен. – Я хочу сказать… ты знаешь, что я хочу сказать.
- Ты спрашиваешь, была ли ты
в сражении или где-то позади, прячась, - перевела Моргана.
Гвен кивнула.
- А ты сама как думаешь?
- Понятия не имею. Но мне хотелось бы… быть в доспехах – тех, которые я попросила сделать Элиана – и скакать рядом с Артуром в самый темный час твоих видений. Это был бы хороший способ умереть, если уж нам всем это суждено.
Моргана ничего не ответила, но грустная улыбка скользнула по ее губам.
- Ты храбра в самый темный час моих видений, Гвен, - наконец, произнесла она. – И, конечно же, не осталась прятаться позади.
- Так скажи мне по крайней мере: я умру раньше Артура?
Снова молчание. Гвен поднялась на локтях. В расширенных глазах Морганы плескалось беспокойство, губы сжались в тонкую линию.
- Неважно. Я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить… На твоем месте я бы тоже не ответила…
- Это просто образы, фрагменты. Я никогда не вижу картину в целом, - напомнила Моргана.
Было столько всего, что она не могла сказать Гвен. Столько всего, что она хотела бы забыть. Моргана знала, что подруга примет решение не оставаться позади, наблюдая бушующую внизу битву из бойниц, потому что видела выражение ее мрачного гордого взгляда на воинов и флаги. Моргана знала, что Гвен бросится на помощь своему королю, скача в сверкающих доспехах, окруженная тремя неожиданными спутниками, которые пожертвуют собой, чтобы помочь ей добраться до Артура сквозь вражескую линию. Потому что она видела, как королева скачет, склонившись к шее белого коня, словно ничто не могло ее задеть посреди грохота битвы.
Моргана знала, что Гвен покажет себя храброй. Ей удастся прийти вовремя, чтобы спасти Артура от смертельного удара меча, предназначенного ему. Но она добьется этого только ценой собственной жизни, которую, не колеблясь, отдаст за него. Моргана знала, что Артур подхватит Гвен на руки, когда она упадет, и она будет улыбаться, когда их взгляды встретятся в последний раз. Моргана знала, что последнее, что увидит Гвен, покидая этот мир, будет неизменная любовь в глазах ее мужа, который стиснет ее в объятиях.
- Должно быть, это ужасно. Видеть все эти вещи ночь за ночью.
- Стало гораздо лучше с тех пор, как мы начали путешествие.
- Исход битвы… изменился?
- Нет, - Моргана поколебалась, прежде чем прошептать: - Но в моих снах появился Галаад.
Первый раз, когда принц возник в ее видениях о Камланне, был первым разом, когда Моргана видела свою собственную смерть в конце битвы. Она не разобрала, как она упала, смертельно раненая. Только знала, что лежала на земле, и жизнь вытекала из нее с каждым вздохом. Она также знала, что если повернет голову вправо, встретит взгляд Артура, который находился в нескольких шагах от нее, тоже умирая. Экскалибур больше не был вонзен в его сердце. Он лежал рядом, словно кто-то вырвал его из груди короля. Но голубые глаза, полные страдания, будут все-таки устремлены на нее, умоляя, где-то между любовью и болью:
помоги мне, Моргана.
Она больше ничего не могла сделать для него. У нее не было сил даже пошевелиться.
Слишком поздно, слишком поздно, - без конца крутился в ее голове припев судьбы. Она плакала. Моргана чувствовала, как слезы текут по лицу, в то время как ее взгляд не отрывался от взгляда брата.
Прости. Прости. Она больше не могла дышать. Все было черно вокруг нее, все было ужасно, гнетуще. Когда вдруг над ней склонился свет.
Галаад.
Его голубые глаза были полны боли, когда он встал на колени рядом с ней. Два крошечных дракона сидели на его плечах, обрамляя красивое лицо, и Моргана подумала: «Это знамение, правда?» Но ей не удавалось понять, знамение чего. Принц покачал головой и положил ладонь ей на грудь. Она вцепилась в его пальцы, и он сжал ее руку.
- Не плачь, Моргана, - прошептал Галаад.
- Я сделала неверный выбор, - с тревогой произнесла она – рот был полон крови. – Камелот разрушен. Битва проиграна. Все умерли… Айтуза зря верила в меня…
- Нет, тебе
удалось. Не верь видимости. Благодаря тебе мы свободны.
Моргана не понимала, что он хотел сказать, но сожаления и горе, которые она испытывала, превратились в нечто иное. Облегчение и сияющая радость, вызывавшие на глазах другие слезы.
Свободны. Как могущественно было это слово. Свободны от рока и судьбы. Улыбка ее племянника сияла над Камланном, разгоняя сумерки.
Да. С тех пор, как Галаад появился в ее видениях, все изменилось. Потому что теперь каждый раз, когда грохот сражения заполнял ее разум, она слышала голос принца, обещающий:
ты сделала то, что нужно, ты спасла свою душу.
- Галаад появляется и в моих снах, - сонно прошептала Гвен. – Он говорит, что я сильная. Говорит, что я буду такой до конца. Когда он говорит это, я вижу, как его глаза сверкают гордостью. Он горд быть
моим сыном. Иногда он маленький мальчик, но иногда он молодой человек в том возрасте, в котором Артур сражался в своем первом поединке. И один или два раза мне казалось, что я вижу старшего брата, а не сына. Но всегда, когда он смотрит на меня, я вижу, как гордость сверкает в его глазах.
Так они заснули, и ночь принесла с собой другие смутные сны, в которых сражались свет и тень.
На рассвете, перед тем как удрать, Моргана не отказала себе в удовольствии заняться их «гостем», по-прежнему крепко спавшим на полу. Не только ее племянник был способен на розыгрыши.
- Что ты такое делаешь? – недоверчиво спросила Гвен, глядя, как она спускает штаны мужчины, лежавшего лицом вниз.
- М-м-м… это сюрприз, - произнесла жрица со зловещей улыбкой.
- Моргана, ты невыносима! – воскликнула Гвен, когда та простынями привязала запястья их «благодетеля» к ножкам кровати.
- Я знаю.
Жрица вытащила из очага кусок остывшего угля.
- Что ты собираешься с этим делать? – пораженно спросила Гвен.
Моргана вернулась к мужчине.
- Он думал, что может бахвалиться перед всеми клиентами таверны, уводя двух красивых девушек в свою комнату, - сосредоточенно ответила она. – Не думаешь же ты, что я позволю ему так просто отделаться…
- Ты рисуешь на его заднице
кролика? С
ленточкой на ухе?
- Ни железа, ни магии. Тебе не нравится мой способ восстанавливать справедливость? – Моргана подняла на нее невинный взгляд.
Уходя, она позаботилась оставить дверь комнаты широко открытой.
