Глава 17Как говорится, ничто не предвещало. Ребята провели два дня на планете-спутнике Альферидиса, пока Ранх их оформлял — миралука поручался за них, чтобы открыть дополнительные маршруты и возможности. В последний день им выдали браслеты с маячками и брошюрки с напоминанием: дескать, по улице с зелёными фонарями ходить можно, с оранжевыми только в сопровождении гида или поручителя, за нахождение на красной территории их ожидает штраф и немедленная высылка с запретом прилетать ближайшие десять лет. Впрочем, Люк подозревал, что ограничения распространяются только на Тхана, потому что Укари быстро переговорил с высоким соотечественником в ритуальном наряде, и татуинца тут же начали сканировать Силой. Он осторожно откликнулся, посылая удивление и недоумение, и миралука тут же улыбнулся и отошёл, а потом поздравил с «паломничеством». Ранх только улыбнулся, но всё равно напомнил о необходимости «держать щиты».
Сам Альфедерис поразил Люка в самое сердце — высокими, словно воздушными пагодами с треугольными крышами, буйством цветения деревьев, с которых опадали розовые и фиолетовые лепестки, и многоступенчатыми водопадами, органично вписывающимися в пейзаж. Татуинец в жизни не видел столько зелени и столько воды — он ехал, широко раскрыв рот и глазея на всё подряд, и не слышал ни Ранха, ни Тхана с его комментариями.
А ещё, Сила Великая, повсюду была Сила!
Она окутывала планету плотным коконом, она была в воздухе, земле и воде, и Люк буквально дышал и не мог надышаться. Очень хотелось сбросить щиты и нырнуть в этот мир, но стоило этой мысли проскользнуть, как Укари тут же ткнул его в бок, мысленно напоминая о том, чем закончится потеря контроля. Скайуокер поёжился и сделал защиту поплотнее — сойти с ума и устроить тут Вихрь Силы как-то не хотелось.
Ранх жил недалеко от храма, в маленьком домике с бумажными стенами и матами вместо полов. Небогато, но Укари купил его сам, с минимальной помощью родителей, и Люк с восторгом рассматривал небольшой прудик и домашний алтарь. Миралука осторожно напомнил, что для Альферидиса жречество является одной из самых уважаемых и высокооплачиваемых профессий, и что его семья подарила ему землю, на которой он отстраивался, но парни отмахнулись — они восторгались тем, чего можно добиться в двадцать шесть.
Смотреть достопримечательности решили завтра, парни улеглись, но Ранх многозначительно поднял бровь и мотнул головой, запрещая Скайуокеру засыпать. Он наверняка хотел поговорить о Силе, чего они не могли сделать при Тхане, и Люк послушно подождал, когда тви’лек захрапит, и выскользнул во двор.
— Тебе нужно в храм. Я говорил про паломников, помнишь? Сейчас я провожу тебя, и ты останешься там.
— Ранх…
— Не спорь. Эту ночь ты должен провести там, Люк — так говорит мне Сила.
В другое время татуинец бы поспорил, но здесь, на волшебном Альферидисе, он был готов закрыть глаза и последовать зову. Он тихо собрал вещи, ведомый предчувствием, что вернётся сюда нескоро, и послушно пошёл за миралука.
Храм встретил их высокими потолками с жемчужными бликами, большими пространствами и статуями Богов, стоявшими тут и там. Это был главный зал, «туристический», для гостей — сам храм занимал огромную территорию с несколькими постройками, своим лесом и небольшим водопадом. К Ранху вышел высокий миралука в ритуальном наряде, закрытом настолько, что Люк видел только кончик носа, губы и подбородок, и они быстро соприкоснулись Силой. После этого Укари повернулся к татуинцу.
— Он проводит тебя. И, Люк… если ты поймёшь, что должен остаться, не сопротивляйся этому. И не думай, как объяснишь своё отсутствие Тхану — Сила сделает это за тебя.
После этого друг исчез, а Скайуокер шагнул под массивные своды святилища.
Ему показали келью, где он мог жить, дали голокарту и оставили одного. Люк осмотрелся, а потом, ведомый любопытством, отправился бродить — вряд ли друг хотел, чтобы он сразу лёг спать, верно?
Храм был безлюдным. Пустые тропинки, пустые залы, пустые сады. Он шёл по коридорам, открывал двери, выходил на улицу, и встречал лишь тишину и пустоту. Будто все вымерли, будто все исчезли — будто храм был достаточно большим, чтобы паломник остался один на один с Силой. И Люк шёл на её зов, дышал ею, наполнялся ею — соединяясь, растворяясь, отдаваясь и наполняясь взамен.
В какой-то момент он оказался в большом, просторном зале, где в центре высились две статуи — Ашла и Боган стояли спина к спине, протягивая руки к небу. Он подошёл вплотную, так близко, что видел каменные прожилки, одним движением опускаясь вниз. То, как колени касались пола, Скайуокер уже не помнил — его поглотило видение.
Он в кабине звездолëта — маленькой, чёрной каморке, где едва хватало места одному пилоту. Он знает, что от космоса его отделяет лишь тонкий дюрастил — на корабле нет ни дефлекторных щитов, ни системы жизнеобеспечения. Он знает, что произойдёт. Он мысленно считает: «три… два… один».
Вспышка.
Боль, огонь, правая рука взрывается болью. Тонкий дюрастил держится, но через несколько мгновений сминается, а после отрывается и исчезает. Остатки звездолëта вращаются под силой инерции, горят и разваливаются всë быстрее и быстрее, нос и рот забиты вакуумом, и, кажется, сейчас его окончательно сомнëт металл и поглотит огонь. Новое столкновение, тело выдирает из кабины, обломки, космос, темнота.
Люк распахнул глаза и завалился на бок, судорожно хватая ртом воздух — его горло и лëгкие горели, словно он реально побывал в вакууме, а в правой руке бегали искорки боли. Светало, и храм уже не выглядел настолько мистическим — у Люка не было никакого желания его рассматривать. Он подскочил, кое-как отряхнулся и рванул прочь, не останавливаясь, пока не домчался до дома Укари. Друг, конечно же, заранее почувствовал его приближение и вышел навстречу. Вопрос был задан мысленно, но Скайуокер ответил вслух, не в силах справиться со своими переживаниями:
— Ранх, я видел это. Я видел свою смерть.
