Глава 19. Кто мы?Глава 19. Кто мы?
Мы вернулись в родную Англию в начале 60-х. Не могу сказать, что я была очень рада увидеть знакомые здания и улицы, где когда-то очень давно, кажется, целую вечность назад, я гуляла здесь с мальчиком Томом, держа его за руку. Да, когда-то мы действительно уходили из приюта на прогулки по Лондону, и мне даже в голову не приходило, что спустя несколько лет все кардинально изменится, и ни я, ни Том никогда больше не будем такими, какими мы были на самом деле. Все, что было в нас заложено изначально – человеческая доброта, милосердие, чуткость, жалость, умение сострадать, возможно, даже любовь, - все это куда-то делось, исчезло, было сломлено высокой оградой магловского приюта, серым высоким небом, откуда за нами следит недвижный бездействующий бог, безразличием других людей. Мы с Томом еще в детстве поняли, что если быть сильным, то получишь гораздо больше шансов выжить в этом жестоком мире. Том тогда научил меня не сближаться с людьми, и вместе с тем руководить ими, действовать, исходя лишь из собственных интересов, не протягивать руку помощи тому, кто не вернет мне долг, не вытаскивать из беды человека, если это мне не выгодно… Человеческие чувства, которые я могла бы испытать, притупились.
Я покинула Англию много лет назад изумленной маленькой девочкой в платьице, с заплетенными смешными косичками, а вернулась богатой, равнодушной к мнению общества и магическому социуму женщиной, которую уже ничто не сможет удивить.
Знакомые туманы, опускающиеся на столицу, вызвали прилив ностальгии, от которой я не смогла избавиться. Приятно было идти по лондонскому скверу, переступая через лужи, держа в одной руке зонтик, а другую запустив в карман, перебирая в пальцах золотую цепочку с кулоном «К». Я так и не вернула Тому эту вещь. Потому что он дал мне свободу… от него, от меня самой, от целого мира. Я могла покинуть Волан-де-Морта в любую минуту, и он не стал бы меня останавливать. Знак моей свободы являлся этим кулоном, и я бережно носила с собой реликвию, словно бы это был документ с подписью Темного Лорда, где указывалось мое право.
Но все это время мы были вместе только потому, что сами этого хотели. Хотели проводить ночи на прохладных простынях, ощущать, как моя рука покоится в его ладони, смотреть друг другу в глаза и о чем-то размышлять. Том (в мыслях я не называла его Волан-де-Мортом, так его звали сторонники и слуги) не посвящал меня в свои дела, а я не спрашивала о них. Мне и без того было известно, что по его вине Министерство магии теряет своих лучших авторов, а невинные маглы каждый день умирают только потому, что оказались не в том месте не в то время. А еще мне было известно, что Том продолжает заниматься темными искусствами.
Нравилось ли мне это? Наверное, да. В обличие Волан-де-Морта представлялись такое величие, такая неодолимая сила, такое безграничное черное могущество, что поневоле даже радовалась, видя, как перед моим мужчиной на коленях ползают сливки общества. И потом, когда он навещал меня, наши тела переплетались в страстных объятиях, его губы творили надо мной свое волшебство, он давал раз за разом чувствовать меня первой женщиной этого безрассудного старого мира.
А еще я знала, что когда Волан-де-Морт воцарится над магическим сообществом и подчинит его себе, я стану первой леди… темной леди. И мы будем жить вечно… править вечно. Эти мысли о будущем навещали меня в снах, приходили мне в голову, когда я видела, как блистательный аристократ опускается перед Волан-де-Мортом на колени и целует край его длинной мантии. В такие минуты я позволяю себе улыбнуться.
- Кристин, - шепчет он, и я слышу в его голосе змеиное шипение. – Моя Кристин…
И мои губы тянутся к его, касаются легко и мягко, в то время как его пальцы с отпущенными длинными ногтями, напоминающими когти опасного зверя, переплетаются в моих волосах… Он наклоняется к моей шее и вдыхает аромат моего разгоряченного тела, а я откидываю голову на подушку, расслабившись, наслаждаюсь тем, как его вес вдавливает меня в постель. И шипение, которое я слышу, вызывает на губах счастливую улыбку…
Наши ночи были разнообразными.
Однажды я сидела за письменным столом, склонившись над книгой, и медленно засыпала. На улицу опускалась ночь, мои глаза слипались, и строчки расплывались на листах бумаги, словно в воде. Наконец, я положила голову прямо на книгу, не в силах больше противиться естественному желанию отдаться во власть Морфею. Не знаю, сколько я пробыла в таком положении, уснув на столе, только разбудили меня настойчивые руки, растирающие мне плечи. Я открыла глаза и подняла голову, хотя в первые несколько мгновений перед собой ничего не видела – сон не хотел меня отпускать.
Том склонился и, раскрыв губы, проник языком мне в ухо. Я тяжело задышала, чувствуя, как меня накрывает горячая волна возбуждения и нежности.
- Пойдем спать, - услышала я его шипящий голос. – Моя Кристин устала.
Он рывком отодвинул стул, на котором я сидела, поднял меня на руки и понес наверх. Я тем временем положила голову ему на плечо, закрыв глаза. Том внес меня в нашу спальню, аккуратно положил на постель и, пока я расслабленно лежала на простынях, он стал снимать с меня одежду. Мое домашнее платье было брошено на кресло, там же оказалось мое нижнее белье. Темный Лорд раздел меня догола, а я так и не открыла глаза, отдаваясь чувственным ощущением того, как его холодные руки блуждают по моей груди, животу, то поднимаясь к шее, то спускаясь к бедрам.
Послышался шорох, и я инстинктивно поняла, что он тоже разделся. Том лег рядом со мной, одной рукой подперев голову, другой обняв мою талию.
- Какая же ты красивая, - прошипел он, и только тогда я открыла глаза и столкнулась с темным глубоким взглядом.
- Это потому что ты рядом, - прошептала я в ответ.
Бледное лицо с высеченными чертами лица, черные брови над темными глазами, в которых горит красный огонь… Его губы раздвинулись в мягкой улыбке.
- Не только поэтому, - произнес он.
Его губы коснулись моей щеки, и я снова закрыла глаза.
Через несколько мгновений я уснула, и Том всю ночь провел со мной. Он не вошел в меня, мы просто спали вместе, прижавшись друг к другу, словно малые дети, наслаждаясь созданным нами единством, которое мы не желали разрывать…
Темный Лорд был нежен со мной, внимателен и осторожен. Может быть, это и была любовь, только какая-то особенная, извращенная в понимании простых людей. Наша любовь являлась чем-то средним между полыхающей страстью и взаимным пониманием. Я целовала ночами его руки, перепачканные кровью авроров и маглов, словно бы слизывая с его пальцев их кровь и глотая ее… И мне это приносило ни с чем не сравнимое удовольствие. Я прекрасно понимала, что такая любовь может уйти в любой день. Я могла собрать чемодан и уехать в Париж, навсегда покинув будущего властелина мира, тогда как он мог с тем же правом указать мне на дверь… И мы оба этого не делали.
Однажды мы собирались отправиться на прием к Малфоям. Малфои – одна из самых уважаемых и богатых чистокровных семей Англии, они были прирожденными аристократами, с молоком матери впитавшими в себя высокомерие, гордость и чувство собственного достоинства. Никого из них нельзя назвать джентльменом, в каждом Малфое я видела последнего подлеца, а мое уважение к ним было весьма условным.
Мне были противны скользкие люди, которые при всем своем богатстве и положении падали перед Темным Лордом на колени, словно рабы… И если вспомнить, с чего начинал мой Том – с магловского приюта без кната в кармане, - и с чего начали Малфои – с рождения в величественном замке в окружении множества преданных слуг, - становится понятно, кто обделен умом, а кто нет.
В глубине души я над ними смеялась. Все белобрысые и высокие, изящные в движениях, учтивые при общении, каждый из них носил на лице маску доброжелательности, а в душе скрывал личную тайну. Я готова была поспорить на тысячу галеонов на то, что никто из них по-настоящему Темного Лорда не поддерживал, а пошли они за ним из-за того, что, во-первых, это стало модно среди всей европейской аристократии – стоять в рядах Волан-де-Морта, - а во-вторых, у них не было никакого желания попадать под горячую руку черных магов. Как гласит известная пословица, лучше находиться по правую руку дьявола, чем стоять у него на пути. Хотя, как правило, такая пословица для слабых и неуверенных в себе людей, которые боятся бросить вызов сильной личности.
Темный Лорд куда больше будет уважать аврора, умирающего за свою идею, чем топчущегося от страха сторонника, который под пронизывающим взглядом хозяина готов провалиться под землю.
Я сидела перед зеркалом, расчесывая длинные светлые волосы, волной спускающиеся мне на плечи. Из зеркала на меня смотрела молодая женщина, которую со стороны можно было бы назвать даже юной девушкой. Древняя магия, которую я использовала до встречи с Волан-де-Мортом, действовала на мое тело, и я жила… Жила, обладала здоровьем и чувствовала себя как никогда счастливой.
Моя жизнь меня вполне устраивала. Женщину – С – Которой – Спит – Темный Лорд высоко ставили в аристократических кругах, и многие жены из высшего общества стремились со мной познакомиться и входить в круг моих так называемых подруг. Это тоже было модно – иметь доступ в общении со мной.
Разве такая жизнь могла не устраивать? Это после тех лет в приюте, где я сходила с ума от ужаса при мысли, что магическое сообщество забыло о моем существовании. Теперь-то обо мне никто не забывал…
По губам женщины в отражении проскользнула ехидная улыбка. На мне было длинное атласное платье бордового цвета, традиционный корсет стягивал и без того тонкую талию и приподнимал грудь, делая ее выше. Я любовалась своим отражением, бесстыдно находя себя едва ли не совершенством…
Наверное, если бы какая-нибудь скромная девушка услышала мои мысли, она назвала бы меня жестокой и злой волшебницей, настолько же самовлюбленной, насколько безумной. Я и не оправдывала себя. Я чувствовала в себе зло, оно, словно яд, текло в моих жилах… зло отражалось в цвете моих блестящих глаз, зло сквозило в каждом моем жесте, в каждой улыбке, в каждом движении… Зло, неотступное зло, которое я находила в своей душе и которое не хотела уничтожить. Мое лицо было бледно, как никогда, тонкий изгиб бровей придавал ему хищническое выражение, губы сами собой поджимались… Я хотела быть злой и была ею.
Сегодня утром от деятельности Темного Лорда погибли двое авроров. Молодых, крепких парней, которые только начинали жить… Я даже не знала их имен, но все мое существо отчего-то радовалось их гибели. Радовалось тому, что этим двоим не удалось остановить Тома. Мой мужчина побеждает всех врагов и идет к великой цели…
Авроры, наверное, меня ненавидели бы за такое.
Но мне было все равно. Я была счастлива как никогда.
Дверь открылась, и в мою спальню вошел тот, о ком я думала не переставая.
В шикарной черной выходной мантии, Волан-де-Морт являлся живым воплощением Тьмы. При виде его у меня перехватило дыхание…
- Ты готова? – спросил он, и в его голосе я снова услышала шипение.
- Да, - я бросила на отражение последний взгляд. – Ты… ты великолепен, милорд.
Я назвала его милордом в первый раз.
От меня не ускользнуло, какое удовольствие это ему доставило. Всего на мгновение по бледному, будто обескровленному лицу пробежало выражение… радости? довольствия? Но почти сразу же Волан-де-Морт стал бесстрастным, каким и был все время…
- С тобой не сравнится ни одна женщина, - ответил он.
Что-что, а учтивость у него не отнимешь.
- А с тобой – мужчина.
Я встала с пуфа и приблизилась к нему почти вплотную, так, что его горячее дыхание обжигало мне лицо.
- Ты хоть понимаешь, каким ты стал? Чего достиг? Твое величие затмит всех тех, кого многие сейчас почитают, а через несколько лет затмит и тех великих, о которых мы знаем со страниц истории, - произнесла я, глядя в его бездонный колодец его глаз. – Министерство магии ничего не сможет сделать против твоей армии, которую ты собрал и собираешь. Всего несколько лет… может десяток, а может и больше… Но это неважно. Время… время, Том… (на этот раз я обратилась не к волан-де-мортовской душе, где таился мрак, а к частичке души Тома, где хранились знакомые мне черты) Но время над нами не властно, ты понимаешь? Ни над тобой, ни надо мной… Вечная жизнь… Разве кто-то в Министерстве живет столько? Никакой аврор не сможет тебя остановить! Ты это понимаешь?
Его губы расплылись в лукавой улыбке, которая каждый раз поражала меня прямо в сердце.
- Я говорил не называть меня Томом, - ответил он.
- Ты неисправим, - я театрально закатила глаза. – Эти Малфои… Богатые аристократы, ничего не смыслящие в настоящей игре. Они так полезны, не правда ли? Хотя могут ускользнуть в любую минуту.
- Слизеринцы, - по комнате пронесся холодный смех. – Они все как змеи. Скользкие гады. С ними нужно обращаться очень осторожно.
- Но тебе не привыкать, не так ли? – я встала на цыпочки и поцеловала Волан-де-Морта в ухо, прошептав, - И ползают они перед тобой на коленях, как пресмыкающиеся.
- Попробуй не поприсмыкайся, - усмехнулся он. – Тогда им придется делать то же самое, только уже под Круциатусом.
- Какой ты злой, - мои губы с легкостью дотронулись до его раздвинутых в улыбке губ.
- И тебе это нравится.
Я внимательно посмотрела в темные глаза.
- Снова прочел мои мысли?
- Не могу устоять перед искушением, - его пытливая рука сползла по моей талии к бедрам.
- Я же говорила тебе так не делать.
- А я говорил не называть меня Томом.
- Это невозможно.
- Вот и я о том же…, - усмехнувшись, он поцеловал меня в лоб, после чего предложил руку. – Пойдем править бал, моя милая Кристин.
- А скоро и править миром, - добавила я с улыбкой, положив свою руку на его.
- А начнем мы с Малфой – Мэнора, - его последний поцелуй, и мы вдвоем спускаемся по лестнице к выходу, где нас ждала карета…
Я шла по скверу, вспоминая этот эпизод. И невольно улыбалась.
Пошел мелкий холодный дождь, но настроения он мне не испортил. Раскрыла зонт и продолжила свой путь, вдыхая свежий лондонский воздух. Я никогда не считала Англию своим домом. Да и Париж… У меня не было родины. Не было страны, за которую хотелось бы бороться. Так странно – быть свободной от государства, от общества, от законов… Быть свободной даже от чувств. Жить так, как нравится, а не так, как диктуют порядки, предрассудки, условия жизни.
За все годы, что мы с Томом провели вместе, нам даже не пришло в голову связать себя узами брака. Только теперь, шагая по тротуару, я вдруг подумала, что у меня нет мужа, а есть мужчина, с которым я просто провожу свое время.
Том никогда ни на ком не женится. Он свободен от этого, как и я. Отцы подбирают для девушек из аристократической семьи достойного мужа, тогда как женихи не могут тем временем жениться на каких-нибудь девках, потому что – несмотря на всю страсть, слезы и боль в сердце, - им никто никогда не даст право взять в семью таких возлюбленных. Я знала, что бывают случаи, когда чистокровного принца тянет к нищей грязнокровке, и он с радостью бы разделил с нею свою жизнь, потому что на это его движет желание, но… но этого никогда не произойдет в силу долга перед родителями и обществом.
А нам с Томом было наплевать на это. Мы могли быть вместе, могли жить хоть вечность под одною крышей, могли гулять друг с другом по улице, не боясь ничего – ни осуждения, ни перешептываний за спиной. Мы перешагнули через барьер и освободились.
И теперь делаем то, чего хотим.
Кто-то сказал мне однажды, что для волшебника главное – его сила.
Возможно, это было правдой. Том приобрел такую силу, что Министерство пребывало в ужасе, а первые люди страны падали ниц… Сила решает все. И в этом жестоком и беспощадном мире сильный выживает. Потому что если ты слаб, то тебе остается лишь надеяться на лучшее. В то время как это самое лучшее для тебя решает тот, кто сильнее.
Весь мир построен на этом. И Том понял систему и полностью ее осознал еще в детстве. А уж в Хогвартсе он принялся себя «делать».
Не знаю, сколько времени я блуждала по лондонским улицам, пока не оказалась в смутно знакомых местах. Мрачная улица, которую я когда-то давно проклинала. Где-то здесь стоял магловский приют. Где-то здесь я познакомилась с мальчиком по имени Том.
Только приюта не было.
Я стала оглядываться, выискивая взглядом железную ограду, за которой должно было находиться серое здание.
Но ничего подобного не видела.
Где же приют?
Мимо проходила пожилая женщина, закутавшаяся в желтое пальто.
- Простите, - окликнула я маглу. Она обернулась и удивленно на меня посмотрела.
- Простите, но вы не знаете случайно, где здесь детский дом? – спросила я.
- А вы что, ребенка собираетесь сбыть с рук? – женщина бросила на меня неприязненный взгляд.
- Нет, что вы, - поспешила я ее уверить. – Я из Франции, понимаете? Мне говорили, что когда-то здесь был приют.
- Приют…, - прогнусавила магла. – Ну был здесь приют. Сама-то я не знаю, но мне говорили, что он сгорел много лет назад.
- Много лет назад? – глупо повторила я.
- Да, лет двадцать, а может и больше… Сожгли приют дотла.
У меня не было никаких сомнений, кто виновен в этом.
- Да, еще в газетах писали, - продолжила женщина. – Что многие дети в нем сгорели. Не успели выбраться, бедняги. Жаль малышей. Я ничего не знаю, просто слышала об этом. Да и случай долго был на слуху. Не каждый же день детский дом поджигают.
- Да, не каждый день, - согласилась я, а про себя добавила: «И не каждый человек».
Женщина пошла дальше, а я нашла взглядом место, где должен был стоять магловский приют. Наше с Томом детство…
Он хотел перечеркнуть свое прошлое. Избавился от приюта, не подумав о детях, которые погибли в огне, избавился от презренного отца, которого ненавидел, избавился даже от собственного имени.
Вот с чего он начал путь великого и несравненного темного мага Лорда Волан-де-Морта. С убийств. С крови.
Я даже не удивилась.
Наверное, привыкла. А может быть, я превратилась в безжалостную эгоистку.
В аду мне за это гореть. Только совесть все равно молчит.
Тогда я впервые задалась вопросом, в кого я превратилась на самом деле?
В моей голове сразу же нарисовалась картина.
Вот Том подходит к высокой железной ограде. Его окружает ночь, и никто не видит, как он поднимает палочку и произносит заклинание. Мгновение, выстрел огнем – и серое здание объял пожар. А на бледном лице Тома пробегает знакомая улыбка, в темных глазах искрится красное пламя… Плач маленьких детей, испугавшихся стены огня, крики мисс Коул, которая не может выбежать из здания… И взрослые, и дети умирают в страшном огне.
Том уничтожил их своей ненавистью. И своими способностями, за которые в приюте над ним столько издевались.
И в его душе не появляется ни капли сожаления. Наоборот, он чувствует себя счастливым.
Он отомстил.
- Мерлин, кто же ты такой, - прошептала я, закрыв глаза, чувствуя, как слеза катится по щеке. – Кто же мы с тобой такие? Разве можно так… так…
Я не нашла сил, чтобы продолжить.
Но никакого сожаления по-прежнему не возникало. Словно мне было не жаль бедных малышей.
Я пыталась найти в своей душе жалость, пыталась пробудить милосердие, но ничего не получалось.
Не было ни жалости, ни милосердия. Лишь бездна и окутывающий мрак, в который погрузил меня Волан-де-Морт.
-----------------------------------
коротенькая глава, вы уж простите. Сессия, ничего не поделаешь.
Жду ваши комментарии.
