Гл. 15. Г.П.Гарри заметил ее в Хогсмиде еще на прошлый уик-энд. Она выглядела странно, но Гарри сам не понимал, почему ему так казалось. Она сидела в углу зала "Трех Метел", и никто не обращал на нее внимания.
Только Гарри не мог не смотреть на нее. Она все время приковывала к себе его взгляд. Он снова и снова поворачивал голову в ее сторону.
А она на него не смотрела. Это Гарри знал точно. За столько лет Гарри научился очень ясно ощущать чужие взгляды. Даже мельком брошенный взгляд он замечал.
Она на него не смотрела.
Почему никто не обращал на нее внимания? В ней во всей была неправильность, странность, что-то, что вызывало гнетущее чувство непонимания.
Но опасности он не ощущал. Что бы ни задумала эта женщина, это было направлено не против него.
Гарри вдруг решился на то, чего никогда се раньше позволял.
Легилименция. На незнакомом человеке.
Он сконцентрировался на женщине.
Никого вокруг нет. Только она. Странная женщина в углу. Вот она. Вот ее воспоминания.
Сначала ему пришлось продираться сквозь серые облака. Он уже знал, что это. Слезы. Море, океан слез. Этой женщине много пришлось плакать. Слез было так много, что они, казалось, полностью погребли под собою воспоминания. С большим трудом Гарри удалось дотянутся до чего-то другого. Он так ничего и не увидел, но услышал.
Два голоса. Мягкий женский голос, и голос ребенка. Женщина и ребенок. Они поют.
"Огги, маленький волшебник,
Самый милый из детей,
Основателей наследник,
Самый лучший чародей"
Песенка повторялась снова и снова, словно бежала по кругу. Но вдруг она прервалась. Резкий крик разорвал ее:
- Мои дети, мои дети! Верни мне моих детей! Верни мне их, негодяй!!
От этого вскрика Гарри даже вздрогнул, и голос Гермионы:
- Что с тобой, Гарри? - вырвал его из путешествия по чужим воспоминаниям.
- Да ничего, задумался. - махнул он рукой, с беспокойством отмечая, что женщина тоже вздрогнула, как от удара: она почувствовала чужое присутствие. Гарри отвернулся, чувствуя стыд за то, что сделал.
Когда он снова посмотрел в ее сторону, ее уже не было.
Потом он увидел ее по дороге в Хогвартс. Она стояла у развилки дорог, стояла так, словно не знала, куда ей идти, а потом вдруг решительно тряхнула головой, и пошла обратно.
На этот раз Гарри спросил друзей, не кажется ли она им странной.
Но ни Рон, ни Гермиона ничего странного в ней не заметили. Они вообще лишь мельком взглянули на нее и отвернулись, не найдя в ней ничего интересного.
Вечером Гарри пошел к Дамблдору. Он знал, что директор его не похвалит, но он должен был признатьсяв своем проступке. Из глупого любопытства он полез в воспоминания незнакомой женщины.
- Как она выглядела, Гарри?
- Она... - Гарри вдруг запнулся. Он понял, что не помнит этого. Не помнит ни цвета ее волос, ни одежды, ни черт лица. Словно он видел ее не пару часов назад, а как минимум, пятьдесят лет назад. - Я не могу вспомнить.
- Заклятье Неузнаваемости, - кивнул Дамблдор. - Вот почему никто не обращал на нее внимания. Потому она и казалось тебе странной.
- Но я обратил внимание. Почему на меня не подействовало?
- Потому что ты всегда готов к опасности. Бдительность, как говорит Аластор. Она иногда помогает в таких случаях.
- Но почему она скрывалась под заклятьем?
- Разные могли быть причины. Что ты видел в ее воспоминаниях, повтори, пожалуйста.
- Огги - маленький волшебник, ля-ля-ля. Что это, профессор?
- Песенка. - профессор улыбнулся. - Детская песенка. Матери поют их своим детям.
- "Верни мне детей". Профессор, кто это может быть? Судя по воспоминаниям, это случилось давно.
- В войну погибли многие, Гарри. Многие женщины потеряли своих детей.
Всю неделю пототм Гарри вспоминал ту женщину. Со стыдом и неловкостью за свою наглость. Гарри дал себе слово никогда не лезть ни в чьи воспоминания.
А потом он снова встретил ее.
Она шла по коридору Хогвартса, вслед за... Северусом Снейпом? Гарри сразу понял, что это она. И на этот раз она не скрывалась. Он видел ее со спины и мог описать и ее платье, и фигуру, и волосы. Описать и запомнить ее навсегда. Гарри ускорил шаг, чтобы увидеть ее лицо, он почти побежал, чтобы ее обогнать, и когда он увидел, он замер от шока.
Он ждал что угодно, только не это.
Кого угодно, но не ее.
Не Нарциссу Малфой.
