Глава 19Солель смотрел в окно, постукивая длинными пальцами по подлокотнику кресла. Его взгляд блуждал поверх крыш города, устремляясь к горизонту. Мысли были обращены к Хэнгисту.
- Ты ничего не слушал из того, что я тебе говорил? – вздохнул Леон.
Солель подпрыгнул, застигнутый врасплох. Старший рыцарь Круглого стола стоял рядом с ним со свитком в руках. У него был уставший и отчаявшийся вид.
- Сожалею, - Солель с раскаянием улыбнулся.
- Не скажешь, что тебя занимает?
- Ничего. Совсем ничего, - солгал он. – Извини, что я отвлекся. Ты говорил…
- …о списке приглашенных на юбилей Альбиона, - устало ответил Леон и грустно добавил: - Не могу поверить, что Артура не будет. Когда он был моложе, объединение всех королевств Альбиона в одну большую нацию было его любимой мечтой. Он говорил, что это будет самое великое его свершение, благодаря которому о нем будут вспоминать.
- Он был прав.
- Нет, - улыбка Леона стала горькой. - Люди будут помнить о его побеге, а не о том, что он построил. Вот уже скоро год, как он нас покинул…
Солель отвернулся, избегая отчаянного взгляда рыцаря. Он перестал ждать возвращения Артура. Перестал верить в его золотую судьбу и лучшее будущее, которое он должен построить. Какие слова утешения он мог предложить Леону? Какие бы тревоги ни терзали друга по поводу будущего, реальность была гораздо хуже. Леон не знал о саксах, поджидавших на берегах Гедрефа. Не знал, что через месяц золотой век Камелота закончится, уступив место веку рабства.
- Он не вернется, - прошептал Леон голосом, полным боли.- Нашим королем должен быть ты, Солель. Ты управляешь Камелотом в течение года, и ты хороший король. Не только я так думаю.
- Переставать верить в возращение Артура преждевременно, - машинально ответил он. – В остальном, мне не нужна корона, чтобы делать то, что я должен. Я обещал Артуру заботиться об Альбионе до его возвращения, и я сделаю это.
- Да, - кивнул Леон. – Конечно, ты прав.
***
Два месяца протекли с тех пор, как Солель заключил с королем саксов пакт, который должен был спасти Альбион от верного разрушения. С тех пор «Мордред» часто встречался с красноволосым гигантом – сначала против воли, потом, смирившись. Он надеялся на передышку после заключения вынужденного союза, но следовало догадаться, что Хэнгист не даст ее.
В первый раз, когда Серые Тени пришли за наследным принцем в его спальню, он был вынужден последовать за ними во вражеский лагерь. Солель ненавидел ситуацию, в которую его поставил сакс. Ненавидел быть таким беспомощным, превратившимся в марионетку в руках врага… вынужденным готовить капитуляцию, против которой восставало все его существо.
Колдунов было семеро, а он – один. Если бы Солель попытался сопротивляться, они бы быстро его скрутили. Он думал, что они приведут его к своему начальнику в качестве пленного, но Хэнгист показал себя до странности дружелюбным, принимая его в своей палатке, будто уважаемого союзника. Предложил поесть и попить. Посадил рядом с собой. Любезно расспросил о новостях.
Солель подумал, что Хэнгист принимает его за идиота, если думает, что может задобрить своими жалкими дарами, приправленными несколькими льстивыми словами. Какие бы усилия Хэнгист ни прилагал, чтобы убедить его, что они равны, Солель знал, что находится здесь как заложник – во власти этого радушного «хозяина», который, если бы захотел, мог бы уничтожить его в одно мгновение.
- Я вынужден работать с вами. Но не думайте, что я не предпочел бы видеть вас умирающим. Я убил бы вас, если бы мог, - сказал Солель спустя полчаса невыносимых любезностей.
- Ты не умеешь принимать поражение, - улыбнулся Хэнгист. – И я это прекрасно понимаю. Ты великий колдун, Мордред, однако ты, точно дитя, позволил поймать себя в ловушку. Теперь ты подчинен магии моих Серых Теней. Подобная беспомощность должна злить человека, обладающего такой силой…
Солель мрачно посмотрел на него. Он желал только одного: чтобы Хэнгист замолчал. Но король продолжал говорить – медленно, завораживающе:
- Сколько лет ты скрываешь свою магию? Сколько лет не позволял себе пользоваться ею, тренироваться, укреплять ее? И все из-за страха перед собственным именем? Ты силен, Мордред. Сильнее Хорсы. Сильнее самого могущественного из моих нынешних колдунов. Сильнее, может быть, чем легендарный
Эмрис, который убил Хорсу. Я видел, как ты уничтожил дракона Смога. Я видел, как ты сражался. Я
знаю, на что ты способен. Однако сейчас ты проиграл бы самому бесталанному из моих Серых Теней… поскольку тебе страшно не хватает практики… и ты неправильно используешь свои силы.
Губы Солеля сжались в тонкую линию, когда он в упор смотрел на Хэнгиста ледяным взглядом.
- Пошли, - предложил король. – Я хочу показать тебе кое-что.
Он повел Солеля на прогулку вокруг лагеря и без спешки раскрыл ему свои планы, наблюдая за его реакцией с явным удовольствием. Солель слушал со смесью ужаса и восхищения. Он ненавидел повелителя саксов за все, что тот собой представлял. Но это не мешало ему испытывать восхищение стратегом, прятавшимся за грубой оболочкой.
Хэнгист не терял времени, вернувшись в Саксонию после своего поражения в Немете. Он понял, что его победила магия, и решил сражаться огнем против огня. Он собрал в своей стране армию колдунов, обещая им самую заманчивую для мага награду: неограниченный доступ к источнику, находящемуся на Острове блаженных – как только они одержат победу. Пятьсот шестьдесят мастеров, которые приплыли с королем саксов, были искушенными магами. В отличие от юных учеников Морганы, они были опытны в сражениях и заклинаниях, и вместе составляли армию такой мощи, что леденила кровь.
И все они использовали черные искусства. Солель понял это, почувствовав сильное недомогание, когда Хэнгист привел его на встречу с этими людьми. Некромантия и магия крови подавляли его своей извращенной природой. Солель был окружен ими… пот струился по спине, и его охватило непреодолимое ощущение тошноты.
Когда он оказался перед Икбаалем, двоюродным братом Хорсы и новым главнокомандующим армии Хэнгиста, он почувствовал, как всякие остатки надежды меркнут в уверенности приближающегося хаоса. Злоба этого человека читалась в его недоброжелательном взгляде и в рунах, которыми он был покрыт. И он был могуществен. Кроме него, пятьсот таких же колдунов ждали лишь сигнала, чтобы обратить свои сумрачные силы против народа Альбиона.
До сих пор Солель еще надеялся, что сумеет подготовить контратаку. В бесконечный день после заключения соглашения в отчаянных поисках выхода из ситуации он даже думал, что, возможно, раскрытие его имени и личности являлось ценой, которую он мог бы заплатить, если взамен силам Альбиона удастся приготовить сопротивление. Он говорил себе, что мог бы организовать надежную защиту, объединив кланы друидов, магов Альбиона и учеников Морганы.
Но теперь Солель увидел саксонских колдунов. И понял, что нет защиты против псов войны, покрытых рунами, против кровавого способа, которым они использовали свой дар, против жадной решимости, которую он читал в их глазах. Маги Альбиона не могли сопротивляться такой силе, и это была вина Утера Пендрагона, истребившего всех самых мудрых и самых древних магов одного за другим, лишив их большей части знаний и умений. Новое поколение магов королевства было слишком юным, слишком неопытным, чтобы бросить вызов этим людям. Они жаждали добраться до источника. Это стремление пожирало их и делало готовыми на все.
Солель понял, встретив их взгляды, что был дураком, заключив договор с Хэнгистом. Когда черные колдуны смогут пить из источника магии Альбиона, они его опустошат, и, переполненные его силой, станут неконтролируемы. И тогда они все уничтожат, включая народ, ради защиты которого Солель продался. Икбааль бросил на него презрительный взгляд, заставивший вздрогнуть.
- Это он, Убийца драконов, которого ты так восхвалял? – спросил он у Хэнгиста весьма красноречивым тоном.
- Его магия чиста и сильна, - ответил король.
- Он всего лишь ребенок. Каким бы ни был его потенциал, он не научился использовать его, как следует. Посмотри на него: если я толкну его посильнее, он расплачется.
Ярость вспыхнула в душе Солеля, и ненависть к саксам увеличилась.
- Я хочу, чтобы ты натренировал его, - заявил Хорса. – Обучи его. Раскрой его силы. Таким образом, он
действительно сможет быть нам полезен.
Той ночью, проводив Солеля к выходу из лагеря, Хэнгист встал перед ним и мягко произнес:
- Ты понимаешь, что я тебе предлагаю? Икбааль может обучить тебя. Он наставит тебя на путь черных искусств и сделает из тебя самого опасного колдуна из всех, когда-либо живших – на Альбионе и где-либо еще.
- Черные искусства извращают источник, - в ярости ответил Солель. – Они идут против самой природы магии. Только еретики вроде вас используют их. Никогда вы не заставите меня ими пользоваться!
- Поэтому ты слаб.
- Мне плевать, что вы думаете. Можете оставить себе свои дары.
Хэнгист нахмурился:
- Мне нужно, чтобы ты был сильным, Мордред. И ты им станешь, хочешь ты или нет.
***
Хэнгист не оставил Солелю выбора. На следующую ночь Серые Тени снова пришли за ним в спальню, и на этот раз они повели его прямо к новому учителю.
Солель ненавидел Икбааля еще больше, чем Хэнгиста. Он ненавидел дуэли, которые был вынужден вести с ним. Он не мог бороться против черной аморальной магии, которую использовал главнокомандующий короля. Он всегда оказывался на коленях, охваченный болью и тошнотой, под смех саксонских колдунов, которые смотрели на него сверху вниз. Ситуация сводила его с ума, поскольку в рамках чистой силы Солель легко бы бросил Икбааля на землю железной рукой магии. Но порочные извращенные методы его противника дестабилизировали его и заставляли уступать. Икбааль умел блокировать его магию или выворачивать ее наизнанку, чтобы истощить. Он забавлялся, направляя силы Солеля против него самого, благодаря своему знанию контрзаклятий. Во время дуэли его удары были всегда подлыми и бессовестными.
И Солель проигрывал. Он проигрывал, потому что отказывался использовать черные искусства. Он проигрывал, потому что цеплялся за те ценности, что еще оставались ему, за ту малую уверенность, которую еще не вырвали у него. Он проигрывал со вкусом пепла во рту, потому что знал: его сопротивление было столь же патетично, сколь бесполезно. К чему вся магия, что текла по его венам, если ее могла задушить ничтожнейшая уловка черных искусств?
В течение двух месяцев способности Солеля умножились в десять раз благодаря постоянному использованию. Однако мерзкой магии саксов всегда удавалось поставить его на колени, блокируя чистую мощь его собственной силы, чтобы помешать ему отвечать. И его ненависть росла каждый день.
- Зачем вы заставляете меня испытывать это? – спросил он Хэнгиста, покидая поле битвы под смех Икбааля, снова весь в крови. – Вам доставляет удовольствие подвергать меня пытке каждую ночь? Я должен заплатить за всех людей, которых вы потеряли в Немете… и за жизнь Хорсы?
- Мордред, - Хэнгист схватил его за плечо и посмотрел в глаза. - Хорса был великим человеком, и он был моим братом. Он научил меня всему, что я знаю о магии. И все же придет день, когда ты превзойдешь его. Ты всех их превзойдешь. Даже
Эмриса. Икбааль может смеяться, но магия, текущая в тебе – чиста. Ты будешь великолепным боевым магом. Если только согласишься
по-настоящему служить мне. Если только
по-настоящему будешь сражаться за меня.
- Разве у вас недостаточно колдунов? – крикнул Солель. – Почему вы не довольствуетесь моим вынужденным сотрудничеством? Зачем пытаетесь переманить на свою сторону?
Пальцы Хорсы сжались на его плече, впившись в тело.
- Разве ты не понимаешь, какой силы можешь достичь, если возьмешь то, что я хочу тебе дать? Ты мог бы стать главнокомандующим моей армии. Ты мог бы стать моей правой рукой. Я дам тебе то признание, которого тебе не хватало на службе у Артура.
Солель задохнулся:
- Почему?
- Хорса играл со мной в одну игру – игру в сражения и силу. И с тех пор, как он умер, я не могу найти для этой игры противника, который мог бы победить меня. Но в тот день, когда Эмрис уничтожил моего любимого брата, я увидел, как один молодой человек убивает дракона. Его храбрость и сила впечатлили меня сверх всякой меры. И я знал, что придет день, когда я смогу найти партнера в этом храбром юном рыцаре, дрожащем от чистой магии. Меньше чем через месяц мы вместе будем править этой страной. Я хотел бы… чтобы наше сотрудничество не было насильственно наложенным игом. Я уважаю тебя, Мордред. Мне хотелось бы, чтобы и ты уважал меня.
Солель, с трудом дыша, молча смотрел на него. Хэнгист лгал. Он был уверен в этом. Но не мог понять, с какой целью. Солель думал: «Вы угрожали моей стране и моему народу. Вы заставили меня предать своих. Я сам себя не уважаю. Не ждите, что я стану уважать вас. Я убью вас, король саксов». Но вместо того, чтобы произнести это вслух, он ответил:
- Мне нужно время.
***
Что толкнуло его на эту реплику? Что заставило дать понять Хэнгисту, что он может перейти на его сторону? Солель не знал. Но он знал, до какой степени испытываемая им ненависть была стойкой и глубокой. Тем вечером его ждала новая дуэль… словно для того, чтобы довести его до предела.
Но тем вечером он чувствовал себя… по-другому. Как если бы он слишком далеко зашел в обороне. Как если бы что-то новое родилось в нем.
Солель сопротивлялся искушению повернуться к Леону, который спрашивал о расположении комнат для гостей на время великого праздника, и заставить его замолчать голой правдой: «Какая разница, даже если наши союзники будут спать на земле? Они мертвы. Они все уже мертвы. Митиан, Аннис, Баярд, Лот. Я приговорил их, когда торговал их жизнями с саксами и проиграл». Он подавил свой порыв и дал несколько любезных советов Леону, прежде чем отпустить его, порекомендовав ему поспать.
После чего ушел в свои апартаменты. Слуга принес ему ужин, но Солель не чувствовал голода. Желудок свернуло, гнев увеличивался, и в то же время он был охвачен ледяным могильным спокойствием.
Когда Серые Тени пришли за ним, он был готов к сражению. Как и в остальные ночи в течение двух месяцев Солеля вытолкнули в центр арены, где его ждал Икбааль, окруженный пятьюстами саксонскими колдунами, которым не терпелось снова полюбоваться на его поражение. Однако Солель немедленно заметил разницу. Хэнгиста не было. Обычно он сидел в первом ряду зрителей, и Солеля встревожило это отсутствие.
- Ты ищешь нашего короля? – с широкой улыбкой спросил Икбааль, видя, как он вглядывается в толпу. – Ты не найдешь его здесь. Он не знает, что я пригласил тебя.
Солель непонимающе повернулся к противнику.
- Он приказал мне дать тебе сегодня выходной, чтобы ты подумал. Но я решил все равно позвать тебя, поскольку я совершенно иначе смотрю на многие вещи, - Икбааль одарил его насмешливым взглядом. - Знаешь ли ты, что обычно Хэнгист навязывает мне свои правила перед нашими дуэлями? Я имею право избивать тебя только до определенного предела. Он не хочет, чтобы я слишком навредил тебе.
Саксонские колдуны позади него засмеялись, и Солель в ответ скрипнул зубами.
- Ты его забава, его новая любимая игрушка. Он не хочет, чтобы я сломал тебя – с кем ему тогда развлекаться? Но сегодня ночью с тобой немного развлекусь я. И сделаю это по-своему.
Атака была прямой и одновременно коварной. Руны, нарисованные на теле Икбааля, начали сверкать, и Солель почувствовал, как его собственная магия обращается против него. Он сдавленно икнул, чувствуя страшное жжение, растекающееся по венам. Черное колдовство пожирало его изнутри, выжигая, точно кислота. Если бы он не прервал пытку, то оказался бы на земле, корчась от боли.
Но Икбааль сурово обходился с Солелем каждый вечер в течение двух месяцев, и, несмотря на страдание, его сила взревела в нем в состоянии боевой готовности. Он ответил молниеносной атакой, взрывом белизны, который бросил саксонского колдуна в воздух. Солель хотел бы взорвать его, но Икбааль слишком быстро снова стал хозяином положения. Он блокировал его, схватив за сердце, навязывая ему противоестественный отпечаток своей искаженности, пачкая его, заставляя отступать по мере того, как проникал внутрь.
Солель ощетинился и встряхнулся, пытаясь вырваться из хватки, и ему это удалось в новом взрыве чистой силы, которая жестко облучила Икбааля, вынуждая его отступить. Колдун пришел в бешенство. Он тут же снова напал, выигрывая площадь при каждом новом ударе.
Солель яростно сражался, но борьба была неравной. Он атаковал, словно рыцарь в доспехах, несущий тяжелое копье, а Икбааль – словно извивающаяся змея, которая лишь ловко увертывалась, чтобы вонзить зубы в самые нежные места. Используя магию только в естественном направлении, Солель был предсказуем в своих действиях. Икбаалю удалось его схватить и снова сжать, стиснув его тело своей силой, стягивая магией кости, пока они едва не начали ломаться. Он вынудил Солеля встать на колени, отвел его щит своими изогнутыми когтями. И вдруг Икбааль ворвался в него, непристойно играя с его магией, манипулируя ее потоком, смеясь над безнадежными попытками оттолкнуть его.
Когда Солель был задушен до такой степени, что не мог даже шелохнуться, сотрясаемый непроизвольными спазмами, Икбааль снова принялся жечь его изнутри – безжалостно, заставляя стонать вопреки своей воле.
- Как это просто, - смеялся над ним колдун.
Он никогда еще не заводил пытку так далеко. Солель страшно страдал под его жгущим и едким проникновением. Слезы текли по лицу, он уже не мог дышать. Когда он позвал на помощь, взрыв жестокого хохота разразился вокруг него. И вдруг он вошел в белую зону, которая была словно глазом его внутреннего урагана, и на него обрушилось все, что он перенес в последний год. Это была не только пытка, которую он терпел сейчас, когда над ним насмехались враги. Это была ревность, пожиравшая его при виде того, как Мерлин обнимал Моргану. Вина, которую он испытывал от того, что уничтожил Артура. Предательство, которое он чувствовал, когда покинул свой народ. Разочарование и одиночество, которые он перенес в течение своего царствования. Отчаяние, которое охватило его, когда он понял, что ему больше не во что верить. Ужас, который внушало ему видение будущего. Все эти эмоции сплавились в ненависть – совершенную, абсолютную – и она отперла в нем дверь, которую он закрыл на ключ.
Во вспышке озарения Солель понял, что существует только один способ победить черноту некроманта Икбааля. И этот способ – слиться с ней. Он должен прекратить сопротивляться и пойти по темному пути. Он должен сделать это
сейчас, если не хочет оставаться на коленях, будто ритуальная жертва. Чтобы победить. Если он бросит свое оружие и использует оружие врага, если откажется от своих принципов, чтобы повторить его движения, он не только сравняется с ним, но превзойдет его. Прошло время оплакивать свою судьбу. Чтобы победить саксов, он должен думать, как они.
И тогда он сделал это. Будто снял пальто с личностью Солеля, уронив его на землю, и переживал возрождение сущности. Внизу остался сияющий и бесполезный рыцарь – со своим глупым чувством долга и напрасными надеждами, позволивший раздавить себя грузом своих ошибок. Солель был лишь оковами морали, которые душили его, и когда он избавился от них, в нем произошло нечто необыкновенное.
Страх исчез, чтобы уступить место уверенности. Движение его магии сменило направление, когда Мордред позволил тьме проникнуть в себя и развратить. Он овладел чернотой и стал с ней единым целым. Когда он слился с ней, барьеры, запирающие его магию, исчезли в одно дыхание. И он почувствовал, как она струится под его кожей вдвое сильнее, растекаясь и приобретая размах. Сила. Никогда прежде Мордред не знал такой силы. Она была свободной, пьянящей и тянущейся во все стороны. И она принадлежала ему.
Он поднялся вдоль когтей Икбааля и почувствовал, как они увядают и рассыпаются в пыль. Он протянулся к сосредоточию власти, которую колдун имел над ним, и ударил в самую сердцевину его рун, растворяя их рисунок на его коже. Икбааль закричал от боли и удивления и покачнулся, прежде чем вернуться к нему с новой силой. Он не понял, что не мог достать его.
Магия пела в Мордреде убийственную и мрачную песнь. Воздух сиял от силы, которая изливалась из него белыми молниями. Его глаза сверкали чистым золотом, сверхъестественный ветер приподнимал одежду. Он протянул руку, и чернота хлынула из нее, заткнув рот саксонскому колдуну, заставив его замолчать. Когда его братья хотели приблизиться, чтобы помочь ему, Мордред оттолкнул их небрежным жестом. Одна из Серых Теней решила коварно атаковать его: он заставил ее взорваться дождем окровавленной плоти. Чувство, которое он испытывал, было пьянящим. Отныне он был хозяином. И они будут его рабами – или умрут. Источник кричал и плакал от его прикосновения, но даже его он мог подчинить. Мордред чувствовал себя
непобедимым. Больше ничто не могло его остановить.
Он бросил Икбааля на колени. Он почувствовал, как гнев поднимается в рядах саксонских колдунов, и на него со всех сторон посыпались атаки. Мордред ответил смехом, повернув магию своих противников против них самих, заставляя их кровь вскипеть и почернеть. Он слышал их крики агонии и боли, и испытал настоящее наслаждение при виде их мучений.
Вы смеялись, когда я страдал. Теперь вы умрете.
- Ты не должен был провоцировать меня, - жутким голосом сказал он Икбаалю, приблизившись к нему. – Гори, демон…
Лицо саксонского колдуна исказилось, глаза наполнились ужасом. Серые Тени ответили на мучения их начальника настоящим восстанием. Но вдруг раздался крик Икбааля:
- Стойте!
Мордред опустил глаза и понял, что главнокомандующий Хэнгиста смотрит на него с выражением, которого он никогда не видел у него прежде. С восхищением.
- Стойте, - повторил Икбааль, не отрывая взгляда от своего победителя. – Хэнгист был прав насчет него… Наконец… Мордред… ты раскрылся…
Мордред сильнее стиснул его, заставив задыхаться от боли, и яростно произнес:
- Я должен бы тебя убить.
- Я бы не стал этого делать на твоем месте. Я единственный, кто стоит между тобой и армией в пятьсот шестьдесят колдунов, - выдохнул Икбааль.
- Я не боюсь вас. Я сильнее любого из вас.
- Это правда… но ты один, Убийца Драконов, - с трудом проговорил Икбааль. - А нас несчетное множество.
Мордред обдумал это. «Хэнгист хотел поиграть со мной, - подумал он. – Теперь я буду играть с ним. Я похищу его силу и его людей. Я отомщу ему. Я его обойду и уничтожу».
- Я Мордред, принц Альбиона, - заявил он громко и угрожающе. – И вы будете служить мне. Вы будете мне служить, потому что я стою сотни таких как король без магии, за которым вы следуете.
Шепот пробежал по рядам колдунов. Икбааль пристально посмотрел ему в глаза.
- Мы пришли сюда по одной причине. Мы хотим источник магии. Хэнгист обещал его нам. Так он привел нас сюда и убедил сражаться за него. Но у него нет власти дать его нам… поскольку он охраняется созданием, которое только ты можешь уничтожить. Созданием, против которого вся наша магия бессильна, и которое способно смести с лица земли целую армию…
Мордред холодно посмотрел на сакса. Его лицо было умоляющим и полным страсти.
- Убей для нас последнего дракона! – воскликнул Икбааль. – И мы будем служить тебе. Ты будешь нашим королем. Ты, а не Хэнгист. Если ты подаришь нам сердце зверя, когда настанет время выбирать между твоими и его приказами, мы встанем рядом с тобой. Мы будем принадлежать тебе. Мы сделаем все, что ты прикажешь. Мы будем
твоей армией, Мордред Альбионский.
Мордред смотрел на колдуна, видя его жадные глаза, его горячее желание. Он знал, что Икбааль не лжет. Тот, кто подарит ему источник, станет его хозяином. Его взгляд скользнул по лицам людей, столпившихся позади него, в ожидании. Они неотрывно смотрели на его губы. Абсолютная власть была на расстоянии вытянутой руки. С армией магов в его распоряжении он перевернет исход битвы.
Мордред представил лицо Хэнгиста, когда тот поймет, что его люди бросили его. Представил его выражение, когда он будет разрублен мечами своих слуг – обойденный, преданный. Как эта победа будет сладка! Как он насладится своей местью! С Серыми Тенями в своем распоряжении Мордред заставит исчезнуть угрозу, нависающую над его народом. И когда по окончании битвы он наденет корону Альбиона на свою голову, он будет свободным сильным королем, а не чьей-то марионеткой.
Саксонские колдуны начали ритмично стучать, не спуская с него глаз, с уважением скандируя его имя:
- Мордред. Мордред. Мордред. Мордред.
Он отозвал свою силу, и Икбааль уже по собственному желанию преклонил перед ним колено, в ожидании его ответа.
- Ты будешь нашим вождем?
Мордред принял решение, не колеблясь. На этот раз он возьмет то, что ему предлагают. Он пожертвует Айтузой, чтобы иметь свою армию. Он никому и ничему не позволит забрать у него власть, за которую он так дорого заплатил.
- Я сделаю это, - громко произнес он. – Клянусь. В обмен на вашу верность я принесу вам сердце белого дракона.
