Глава 18Киото встретил их терпким запахом цветов, суетой туристического города и японской речью, приятно ласкающей слух. Тсуна вдохнул непередаваемый, чуть солоноватый запах родной страны, и довольно улыбнулся — Японию он любил, несмотря ни на что, даже такое короткое путешествие вызывало непередаваемые ощущения. Приятная усталость, лёгкая грусть, то и дело накатывающая ностальгия по былым временам, когда он был просто школьником и просто полицейским, тихо и спокойной расследующим преступления в славном городе Муроран, округе Ибури, префектуре Хоккайдо.
Их самолёт прилетел вечером, и японская сим-карта начала просто разрываться от огромного количества телефонных звонков. Начальство, коллеги, старик Ямада — привычные имена плавали в сознании, казались далёкими и незнакомыми, словно из другой жизни. Хотя почему «словно»? Действительно, из другой.
Пёс радовался больше всех. Суетился, заглядывал в каждую витрину и, кажется, пытался отплясывать что-то национальное, пугая прохожих широкой, искренней улыбкой. Как его, традиционалиста, вообще в Италию занесло? Хотя ответ очевиден — так же, как и их всех.
Реборн. Старый хамелеон, прекрасно выполняющий свою работу, точно знал критерии отбора — потомки Хранителей Примо, примерно одного возраста с наследником, при прочих равных выбирать мальчика. Ноно хотел, чтобы из них сделали Нео Примо — в противном случае оставался шанс, что семьи не одобрят его кандидатуру и продолжат продавливать Занзас. Ноно, разумеется, всё равно добился бы своего, при любом раскладе, но в руках его дочери оказалось бы слишком много власти, и она стала бы настоящим Консильери. Так что жизнь парням ломали за прапрадедушек, за породу, а потом активно вбивали новые навыки.
— Какой план, Босс?
Пёс, разумеется, появился в Японии не просто так — он был ищейкой, который захотел помочь Рыбе разобраться в делах. Появление Ямамото всё упрощало, и Тсуна полагал, что они найдут документы уже этой ночью. Они передали ищейке всю имеющуюся у них информацию, и судьба последнего из Венков Джессо была предрешена.
— Ты идёшь по следу нашего Венка, находишь его и забираешь папку. Кенгуру, ты на подстраховке. Мы с Ежом ненадолго отойдём — надо отдать старый долг.
Хибари подобрался, но промолчал — ему не нравился этот план, но Тсуна считал, что рискнуть определённо стоило. Остальные не стали комментировать его желание встретиться с преследующими их мафиози один на один.
— Двойная охота, Босс?
Савада кивнул, доставая из пачки первую японскую сигарету.
— Она самая. Буду признателен, если вы сделаете вид, будто это мы с Ежом напали на след Венка, а вы нас страхуете. Если я прав, это упростит всё ещё сильнее.
А он, конечно же, прав — потому что мафия всегда одинаковая. А охотиться на хищника одно удовольствие — особенно если в этот момент он охотится на тебя.
Они гуляли по городу около получаса, прежде чем на них напали. Нож в спину, мешок на голову — всё именно так, как и планировалось. Услышать за секунду до нападения, отклониться, чтобы лезвие вспороло пиджак, перехватить и всадить в нападающего. Ногой во второго, промах, добить кулаком. У него очень тяжёлая рука — Реборн потратил кучу времени, чтобы он научился дробить кости с первого удара. Нападающий вскрикнул и пошатнулся — Тсуна воспользовался этим, чтобы ударить ещё раз, мимоходом отметив, что перед ним женщина. Не имеет значения — повалить на землю, ударить в живот и наступить на горло, так, чтобы хрустело. Повернуться ко второму, добить его. Прыгнуть, перекатиться за чьё-то крыльцо и не попасть под обстрел. Потесниться для присоединившегося Ежа.
— Ты как?
Телохранитель ничего не ответил, только медленно вытер кровь со щеки и достал пистолет. Тсуна кивнул, убедился, что они в порядке, и достал свой.
Перестрелка в городе — удовольствие то ещё. К несчастью для нападающих, у Савады не было ни времени, ни желания упражняться в уличных стычках. А вот самодельная бомба Пантеры — была.
Глупо, конечно. Незнакомый город, незнакомое место — преимущество на стороне тех, кто здесь уже был. Но им не нужна победа — им нужно, чтобы в мутной воде блеснула чешуя главной рыбины. А это значит, нужно почти победить — так, чтобы у противника создалось впечатление, что они ускользают из их цепких лап. К речке, например. Туда, где сейчас идут по следу Кенгуру и Пёс.
— Может, всё-таки покажешься лично? Всё равно уже перестреляли всех твоих людей.
Со стороны выглядит странно, конечно — безлюдная улица, куча трупов и мужчина, курящий сигареты и разговаривающий сам с собой. Но если он прав, то собеседник его услышит и выйдет на свет.
Морщины, залысины, загар. Почти не изменился, зараза — мог бы и сильнее постареть за эти десять лет.
— Привет, пап. Я знал, что это ты.
Савада Иемитсу презрительно скривился, осмотрев своего сына с головы до ног. Неопрятный, пиджак грязный, на костяшках кровь — ничего общего с идеалом, который можно сравнивать с детьми коллег.
— Понял всё-таки. Что же, меньшего я и не ждал.
Рыба оскалился и сделал шаг вперёд.
— Разумеется, понял. Меня учил лучший, в конце концов.
«Лучший, а не ты». Висит в воздухе, застывает между ними, вязнет, будто в смоле — их связь настолько крепкая, что не разорвать.
— Я знал, что рано или поздно твоё терпение кончится, сын. Ты бы не смог по-настоящему отказаться от этого — хотя, признаю, в какой-то момент ты почти смог меня обмануть. Но знаешь, что тебя выдало, Наследник? Протокол. В следующий раз научи своего коровёнка подтирать следы.
Тсуна замер, а потом напрягся изо всех сил, чтобы не расхохотаться. Иемитсу этого не заметил — он разошёлся, расхрабрился, играл в провидца и ходил перед своим ребёнком, активно жестикулируя.
— За идею с ребёнком хвалю, переиграть эту бешеную суку дорогого стоит. А в остальном — провал по всем фронтам. Долго тянул, половина тебя забыла, хотя твои шавки изо всех сил старались нагнать жути. Детектив? Серьёзно? Сын, ты ещё никчёмнее, чем я думал. И знаешь, почему? Потому что я знаю, на что ты рассчитывал. Байки про кресло оставь Дечимо — этот идиот думает, что ты вылез из своей дыры, чтобы занять его место, но я знаю, всегда знал, что ты метишь выше, сынок. Твоей целью был я, верно? Ты с самого начала метил на место Консильери.
Дальше сдерживаться не было сил, и Рыба расхохотался, согнувшись в три погибели. Ржал в голос, не сдерживаясь, и от избытка чувств бил себя по ногам.
— Серьёзно? Ты прирезал Блюбелл, заминировал мою машину и подбил Дечимо похитить моего ребёнка из-за этого?! Ты псих, пап. Типичный сбрендивший старикан.
Иемитсу оставался на месте — Ёж держал его на прицеле с самого начала. Где-то там, в соседнем доме, сидели Кенгуру и Пёс. Трупы всё ещё истекали кровью — красные ручейки медленно собирались в реки и капали в водосток.
— Это Омерта, пап. Месяц назад ко мне пришёл Реборн, попросив найти нескольких Джессо. И всё это время я просто искал. И я действительно собирался состариться на Хоккайдо — до того, как ты решил убить меня.
Смотреть на свой триумф всегда приятно. На то, как меняется чужое лицо, как на нём проступает сначала понимание, потом осознание и ужас от сложившейся ситуации. Как взгляд блуждает по трупам и смотрит на них по-новому, как сжимаются и разжимаются руки, а всемогущий Консильери превращается в беспомощного старика, не понимающего, что он натворил.
Вдоволь налюбовавшись, Рыба выпрямился и перестал хихикать. Он замолчал — так, как молчит толща океана, когда наступает штиль. Тихое время на большой воде. Мёртвое.
— Я не собирался возвращаться в Италию. Я и ехать-то туда не особо хотел. Но должен сказать, ты подал мне отличную идею.
Смазанное движение, и пистолет смотрит прямо в лицо его отца. Конечно, у него тоже есть пистолет — Савада Иемитсу и не думает его вытаскивать.
— Ты не выстрелишь, сын. Если бы ты мог, то давно сидел бы в кресле Дечимо.
Глаза в глаза. Серьёзность. Лёгкая, даже мягкая улыбка.
— Думаешь, пап? Забыл?
Выстрел. Ненавистное лицо, смотрящее в небо, с навеки застывшим изумлением в глазах.
— Я Рыба, которую создал Реборн.
Сигарета закончилась. Жалко. Впрочем, верный Ёж протягивает новую.
— Отпилишь ему голову, прежде чем сбросить тело в океан? А то, помнится, Фредерико ждёт от меня обещания, подкреплённого Омертой.
Рыба медленно затянулся и прикрыл глаза, наслаждаясь солоноватым запахом порта, крови и своей родины.
Всё было именно так, как должно было быть.
