Четырехмерные шахматыХогвартс, Кабинет директора, ночь.
Лунный свет, пробиваясь сквозь витраж с фениксом, дробился на сотни бликов, словно сама комната превратилась в шахматную доску. Фигуры из голубого мрамора отражали реальные политические альянсы и двигались сами — грифоны Малфоев окружали единорогов Макмилланов, а в центре королева с лицом Дамблдора теряла корону под натиском пешки с гербом Поттеров.
— Вы манипулировали мной с самого начала, — Гарри поставил на доску фигуру с гербом Поттеров, снося королеву Дамблдора. — Мои родители знали о Камнях. Вы использовали их смерть, чтобы связать меня с этой войной.
— Вы знали, что они умрут. — Гарри не спрашивал. Его голос резал тишину, как клинок. — Камни требовали жертвы, и вы подставили их под удар. Моих родителей.
Дамблдор, отложив в сторону леденцы, медленно снял очки. Его голубые глаза, обычно сиявшие мудростью, теперь напоминали потухшие звёзды. Его голос впервые звучал устало:
— Равновесие — не тихая гавань, Гарри. Это буря, где каждый из нас — парусник. Иногда... приходится выбрасывать груз за борт, чтобы не утонуть.
Он провёл рукой над шахматами. Фигура Джеймса Поттера рассыпалась в пыль, а Лили превратилась в мраморную слезу. Гарри сжал фигуру с фамильным гербом так, что трещины поползли по мрамору.
— Равновесие требует жертв, Гарри. Но ты прав — пора тебе выбрать свой путь.
— Мой отец рисовал руны крови на моей колыбели. Мать вплела защиту в само моё имя. А вы...
Он резко двинул пешку, снося королеву. — Сделали меня разменной монетой в вашей игре.
Дамблдор достал свиток с печатью Визенгамота. Золотые буквы пульсировали, как живая плоть:
«Гарри Джеймс Поттер признаётся эмансипированным волшебником с полудня 14 мая...»
— Свобода — это одиночество, — директор протянул документ. — Но, кажется, ты уже выбрал свой путь.
Гарри взял свиток. Бумага обожгла пальцы — заклятие лояльности, сплетённое с чернилами.
— Я не груз. И не парусник. Но спасибо.
Печать на пергаменте сложилась в руну Ансуз — символ мудрости предков, мудрости, купленной ценой потерь.
Кабинет Дамблдора. Ночь.
Воздух был густым от запаха старого пергамента и миндального печенья, которое Дамблдор, как всегда, предлагал гостям, но так и не притронулся к нему. Шахматные фигуры из голубого мрамора замерли на доске, их тени на стенах превращались в искажённые силуэты, будто наблюдающие за происходящим. Гарри стоял у окна, сжимая в руке документ об эмансипации, когда портьера у задней стены дрогнула. Даже Фоукс на жерди повернул голову, перья на его шее взъерошились.
Из-за тяжёлой ткани шагнул мужчина. Его плащ, цвета грозового неба, сливался с полумраком, а капюшон скрывал лицо, оставляя видеть лишь контур резкого подбородка и усмешку, блеснувшую в темноте. Голос прозвучал молодо, но с хрипотцой, словно его обладатель слишком часто смеялся над чужими страхами:
— Поздравляю с инициацией, Поттер. — Он бросил на стол медальон. Металл ударился о дерево с глухим звоном, и змея, обвившая феникса, зашевелилась, словно живая. — «Хранители Равновесия» приветствуют тебя. Мы следили… Интересно, выбрал бы ты свет или тьму? Но ты — как всегда — избрал третье. Истину.
Дамблдор, обычно непоколебимый, сжал посох так, что костяшки пальцев побелели. Его голос, впервые за вечер, дрогнул:
— Альстер. Вы нарушили договор.
Незнакомец — Альстер — рассмеялся. Звук напоминал скрип ржавых петель.
— Договор? — Он сделал шаг вперёд, и свет от камина упал на его руки, покрытые шрамами в виде рун. — Он умер, когда ты позволил Поттерам погибнуть ради своей «великой цели». Мальчик теперь наш.
Гарри молчал, но его взгляд упал на медальон. Змея и феникс вращались, образуя спираль — точь-в-точь как шрам на его груди. В памяти всплыли обрывки видений: тайные собрания в подземельях, где люди в таких же плащах спорили о «балансе», жертвуя жизнями во имя абстрактной «стабильности».
— Кто вы? — наконец спросил Гарри, но Альстер уже отступал к портьере, — и с какого я "ваш"?
— Мы те, кто держит весы мира от распада. Ты носишь наш знак, Поттер. Скоро узнаешь — добровольно или нет.
Дамблдор поднялся, его мантия взметнулась, как крылья совы:
— Он не ваша пешка!
— Нет? — Альстер щёлкнул пальцами. Медальон взорвался облаком чёрного дыма, и в нём мелькнули лица: Лили, Джеймс, все, кто погиб, защищая «баланс». — Он уже в игре. И проиграть не может.
Когда дым рассеялся, в кабинете никого не было. Только на столе лежал пергамент с печатью в виде спирали:
«Ждём в логове у Чёрных Озёр. Принеси Камень Памяти. Отказ — смерть девочки с рыжими волосами.»
Гарри посмотрел на Дамблдора. Впервые в жизни он увидел в его глазах страх.
— Да какого хера, профессор? Что еще за равновесие? Мне одного Грин де Вальда выше крыши! — завопил Гарри.
— Гарри, хер — это плохое слово, — улыбнувшись, ответил добрый дедушка.
— Это всё, что вы можете мне сказать? — Гарри неверующе уставился на него.
— Ты сам выбрал свою игру, Гарри, — Дамблдор еще раз улыбнулся и съел лимонную дольку.
Гарри пулей покинул кабинет.
— Сука! — заорал Гарри, захлопнув за собой дверь. Он искренне надеялся, что старый муд услышит.
Дамблдор услышал.
— Настоящий Гриффиндорец, — ухмыльнувшись, произнес он, и начал методично набивать свою трубочку. И совсем не табаком.
Гарри спешил к Снейпу. Он добежал до подвалов Слизерина, и влетел в комнату Снейпа.
— Что-то случилось? — как всегда с ноткой сарказма спросил Снейп.
Гарри передал ему вкратце суть произошедшего.
Снейп долго думал.
— Действительно, сука, — лаконично выдал он. — Давайте разберемся, Поттер.
Я слышал про равновесие, или, как еще говорят, Равноденствие.
Альстер, как я понял — лидер «Хранителей Равновесия», тайного ордена, считающего, что миром должна править элита, жертвующая немногими ради «стабильности». Шрамы-руны на его руках — следы древних ритуалов, связывающих его с магией самой Судьбы. Договор между Дамблдором и Хранителями, похоже, заключался в следующем: Альбус обещал не вмешиваться в их дела, если они оставят Хогвартс в покое. Но вы, как «Сердце Равновесия», нарушили хрупкое перемирие. И да, я советую вам побольше молчать и тренировать окклюменцию. Прямое противостояние сейчас погубит Джинни. Медальон — не просто символ, а маяк, позволяющий Хранителям следить за вами, Поттер.
Снейп встал и достал с полки черную шкатулку.
— Если вам надо побыть инкогнито, кладите его сюда, но не злоупотребляйте, иначе вызовете подозрения. Поздравляю с вступлением в клуб двойных агентов, Поттер, — Снейп криво усмехнулся.
— Думаете, Дамблдор всегда держал меня в неведении из-за этого? Чтобы уберечь от выбора между семьёй и долгом?
— Думаю, что он просто хитрожопый мудак, играющий в игры и поставивший на кон жизнь мальчика. Но теперь тебе, Гарри, придётся играть по правилам тех, кто манипулирует судьбами… или сжечь сами правила. Ты ведь не мальчик?
Гарри грустно кивнул.
— Тогда защищайся!
Снейп начал мощную атаку на разум Гарри.
— Только окклюменция спасет тебя, и сейчас будет урок! — добавил Снейп, проникая в разум отчаянно защищавшегося Гарри.
Коридоры Хогвартса.
Гарри едва шёл по коридору, сжимая медальон. Руна Ансуз светилась на его ладони, указывая путь к потайной двери за зеркалом четвертого этажа. Урок со Снейпом длился больше часа, после чего тот, довольный, отпустил его, и Гарри позвал союзников. За ним, сливаясь с тенями, следовали двое: Элиона Моргенштерн, её пальцы перебирали кромвийские руны на поясе, и Невилл Лонгботтом, неожиданно твёрдый взгляд которого выдавал, что бабушка рассказала ему больше, чем всем казалось.
— Здесь, — Невил указал на дверь.
Гарри приложил медальон к трещине в стене. Камень отступил, открыв комнату с витринами, где лежали:
Дневник Джеймса Поттера с записями о Камнях.Карта разломов магии, где Хогвартс был центром паутины.Зеркальный кинжал с гравировкой: «Тот, кто отражает — видит истину».
Невилл поднял древний свиток с печатью своей семьи:
— Лонгботтомы охраняли эти архивы. Бабушка говорила... что однажды тебе это понадобится.
Больничное крыло. Рассвет.
Тонкс, замаскированная под медсестру, вручила Гарри конверт с обожжёнными краями:
— От «Хранителей». Не вздумай идти в одиночку.
Внутри — фото Грин-де-Вальда, стоящего над картой с отметками: Хогвартс, Нурменгард, Чёрное озеро. На обороте надпись кровью:
«Он ищет Сердце Равновесия. Оно в тебе.»
Гарри посмотрел в зеркало. Вновь ставшие золотыми глаза вспыхнули в ответ. Где-то за спиной Элиона шептала:
— Ты не один. Теперь мы — семья.
Но в глубине зеркала смеялся Локхарт, собирая осколки Камней в чёрную корону.
Союз с родом Моргенштерн. Кровь не лжёт
Родовое поместье Моргенштернов. Норвегия. Глубокие подземные залы, высеченные в вечной мерзлоте.
Воздух звенел от холода, превращая дыхание в серебристый туман. Стены сверкали голубым льдом, в котором были вмурованы древние руны — их свет пульсировал в такт шагам Гарри. Элиона шла впереди, её церемониальное платье из ткани, как будто сотканной из северного сияния, оставляло за собой мерцающий след. Над головой, в куполе из прозрачного льда, танцевали сполохи — зелёные и фиолетовые, как отголоски магии, застывшей тысячелетия назад.
Ледяной трон возвышался в центре зала. Не монолит, а сплетение тысяч хрустальных нитей, словно гигантская паутина, застывшая во времени. На нём сидела старуха с лицом, покрытым морщинами-рунами. Её пустые глазницы были обращены к Гарри, но он чувствовал — она видит сквозь него.
— Подойди, дитя Равновесия, — голос Хельги звучал как скрип льда под давлением. — Твоя кровь зовет нашу. Но готова ли твоя душа заплатить цену?
Гарри шагнул в круг из черного обсидиана, вписанный в лед. Элиона заняла место рядом, её пальцы дрогнули, касаясь его руки.
— Смешение кровей — не брак, — провидица протянула серебряную нить, свитую из лунного света. — Это договор с тенью предков. Они войдут в твои сны, а ты — в их могилы.
Она взяла прядь волос Гарри, и лезвие изо льда, не оставляя пореза, отделило её. Нить впитала волосы, став алой.
— Кровь Поттеров… — Хельга вплела нить в узор на своём запястье. Лёд трона застонал, и из глубин подземелья донесся рёв, будто проснулся древний зверь. — …и кровь Моргенштернов. Отныне ты — брат по клятве. Но помни: судьба любит требовать долги. Цена — часть твоей судьбы.
Элиона, стоящая рядом в церемониальном одеянии, сжала его руку:
— Наш союз откроет доступ к архивам, о которых Дамблдор и не мечтал. Но будь осторожен — теперь твои сны станут... нашими.
Элиона сняла с пальца перстень — чёрный камень в оправе из кости дракона. Внутри камня клубилась тьма.
— Этот перстень открывал двери, которые не смели трогать даже Грин-де-Вальд и Неназываемый, — она надела его Гарри на палец. Металл обжёг кожу, оставив шрам в виде спирали. — Но теперь он будет говорить с тобой. Каждую ночь.
Первое видение настигло его сразу.
Тёмный зал. Человек в мантии с гербом Моргенштернов ставит печать на договор с молодым Грин-де-Вальдом. «Мы дадим тебе силу, — говорит он, — а ты уничтожишь тех, кто смеет делить свет и тьму». Грин-де-Вальд улыбается, принимая кинжал с тем же чёрным камнем…
Гарри вздрогнул, возвращаясь в реальность. Элиона смотрела на него с жалостью, которую тщательно скрывала.
— Теперь ты понимаешь? — она прошептала. — Наш род всегда балансировал на краю. Мы не ангелы и не демоны. Мы… необходимость.
Хельга подняла руку, и лёд вокруг них ожил. Стены поползли, открывая проход в библиотеку, где свитки висели в воздухе, обёрнутые пламенем, которое не горело.
— Здесь хранятся секреты, ради которых Дамблдор готов был продать душу, — Элиона провела пальцем по древнему фолианту. Текст на его обложке менялся, подстраиваясь под мысли Гарри: «Хроники Равновесия», «Ритуалы Крови», «Песни Ледяной Бездны». — Теперь они твои. Но чем больше ты знаешь, тем сильнее тянет в пропасть.
Гарри открыл случайный свиток. Чернила, написанные смесью крови и звёздной пыли, сложились в карту — Хогвартс, Нурменгард, Чёрное озеро… и его собственное сердце, помеченное руной Ансуз.
— Он ищет это, — Элиона указала на метку. — Грин-де-Вальд хочет вырвать Сердце Равновесия. И единственный способ остановить его…
— …стать им самому, — закончил Гарри. Перстень сжал палец, напоминая о цене.
Хельга засмеялась сухо, как треск ломающегося льда:
— Умный мальчик. Но сможешь ли ты удержать тьму, не став ею?
Внезапно стены задрожали. Свитки рухнули на пол, а пламя погасло. В проёме, заполненном чёрным дымом, возник силуэт в плаще с капюшоном.
— Кажется, я опоздал на праздник, — голос Локхарта звучал насмешливо, но в его руке пылал кинжал Моргенштернов. — Не возражаете, если я начну сбор долгов заранее?
Элиона выхватила клинок, но Гарри остановил её. Перстень на его пальце вспыхнул, и дым рассеялся, открыв пустоту.
— Он уже здесь, — прошептал Гарри, глядя на карту. Метка Сердца Равновесия пульсировала кровавым светом. — Игра начинается.
Хельга склонила голову, её голос прозвучал в умах всех троих:
«Помни, дитя: кровь не лжёт. Но она всегда требует платы».
Элиона взяла Гарри за руку, её прикосновение было холоднее льда.
— Теперь мы семья. И наши кошмары тоже.
Где-то в глубине поместья завыл ветер, неся запах жасмина и пепла.
Локхарт, покидая поместье, написал в дневнике: «Гарри породнился с Моргенштернами и получил фамильный перстень Моргенштернов, позволяющий управлять древними артефактами. Но каждую полночь его будут посещать видения прошлого рода — казни, измены, ритуалы с Камнями».
Политическая игра: Совет девяти
Министерство магии, зал Совета девяти. Гербы древних родов на стенах оживают, шепча проклятия.
Сводчатый потолок, расписанный фресками битв древних родов, давил тяжестью веков. Гербы на стенах — драконы, грифоны, змеи — шевелились в полумраке, их глаза сверкали ядовитыми оттенками. Люциус Малфой сидел в кресле с высоким золочёным изголовьем, его трость с серебряным набалдашником в виде кобры мерно стучала по мраморному полу. Дафна Гринграсс, холодная и неприступная, как айсберг, указывала на пустой трон из чёрного дуба, украшенный выцветшим гербом Поттеров — львом, сжимающим меч и звёзду.
Гарри вошёл под перекрёстными взглядами: Малфои, Блэки, Макмилланы. Дафна Гринграсс, представляющая нейтральные кланы, указала на пустой трон из чёрного дуба:
— Пятнадцать лет это место пустовало, — её голос звучал, как скольжение стали по льду. — Совет требует кровной присяги. Клятвы верности. Иначе твоё место останется призрачным.
Гарри вошёл в круг света, падающего из витража с изображением Феникса. Его мантия, расшитая рунами Моргенштернов, мерцала тусклым серебром, а на пальце чёрный перстень поглощал свет.
— Кровь уже пролита, — он бросил на стол Камень Памяти. Артефакт, украденный из Нурменгарда, ударился о мрамор с глухим звоном. Внутри камня заклубились тени — лица забытых предков членов Совета. — Ваши семьи когда-то просили Моргенштернов спрятать эти воспоминания. Но я вернул их.
В зале повисла тишина. Герб Малфоев — изумрудный змей — зашипел, свернувшись в кольцо. Люциус встал, его лицо исказила ярость:
— Мальчишка играет в игры, которые не понимает! — он ударил тростью, и кобра на набалдашнике ожила, зашипев в сторону Гарри. — Ты думаешь, камушек и блестящий перстень дают тебе право сидеть среди нас?
— Мальчишка, — Гарри активировал перстень Моргенштернов, заставив герб Малфоев потускнеть, — который пережил смерть дважды.
«Я точно тебя разорю и подчиню, козлина», — подумал Гарри.
Гарри повернул перстень. Чёрный камень впитал свет, и зал погрузился в темноту. На стенах вспыхнули проекции — сцены из прошлого:
Люциус, подписывающий договор с Грин-де-Вальдом в обмен на защиту от Министерства.Дафна, тайно встречающаяся с лидером оборотней в обмен на поддержку её клана.Старейшина Макмилланов, стирающий память о своих предках, замешанных в торговле ядами.
— Право даёт не камень, — Гарри шагнул вперёд. Тени сомкнулись за ним, образуя мантию из тьмы. — А знание. Например, знание, что вы все... трусы.
Дафна подняла руку, прерывая ропот. Её голубые глаза, холодные как арктические льды, изучали Гарри:
— Что ты хочешь взамен? Деньги? Власть?
— Молчание, — он поднял Камень Памяти. Тени в нём завыли, складываясь в лица членов Совета. — Вы позволите мне занять место Поттеров. А я не расскажу, как ваши предки предавали друг друга ради клочка власти.
Лорд Барк, представитель древнего рода алхимиков, хрипло рассмеялся:
— Угрозы? Мы уничтожали таких, как ты, ещё до того, как твой отец научился ходить!
Гарри щёлкнул пальцами. Перстень вспыхнул, и герб Барков — тигр с пылающей гривой — рассыпался в пепел.
— Ваш прадед продал секрет философского камня маглам в 1890-м. Думаю, Грин-де-Вальд заплатил бы щедро за эти сведения.
В зале взорвался гул. Дафна поднялась, её мантия взметнулась, как крылья совы:
— Довольно! — её голос разрезал шум. — Совет голосует. Признать ли Гарри Поттера наследником места Поттеров?
Малфой яростно ударил тростью:
— Нет! Этот выскочка...
— Да, — неожиданно прозвучал голос из глубины зала. Из тени вышел старик в мантии, расшитой звёздами. Орион Блэк, считавшийся мёртвым тридцать лет. Его лицо было изборождено шрамами, но глаза горели молодой яростью. — Я, глава рода Блэков, голосую за Поттера. Он вернул мне память... и честь.
Люциус побледнел. Орион был его дядей, тем, кого он сам предал, чтобы занять место в Совете.
— Семья Блэков... — начал Малфой, но Орион перебил:
— Мёртвая семья, благодаря тебе. Но сегодня она воскресает.
Гарри встретил взгляд Ориона. В его глазах читалась не благодарность, а расчёт. Союзник? Или новый враг?
Дафна подвела итог, ударив жезлом о пол:
— Голоса разделились. Но по древнему закону, если Камень Памяти возвращён, Совет обязан принять того, кто им владеет. — Она повернулась к Гарри. — Место Поттеров — твоё. Но помни: здесь выживают только те, кто умеет ждать.
Гарри сел на чёрный трон. Дуб, возрастом в пять столетий, затрещал под ним, но выдержал. Перстень сжал палец, напоминая о цене власти.
Люциус прошептал, проходя мимо:
— Ты думаешь, победил? Здесь нет победителей. Только те, кого ещё не съели.
— Зато я, — Гарри улыбнулся, активируя перстень, — знаю, что ты боишься темноты. Привет от Нарциссы.
Герб Малфоев дёрнулся и потускнел. Люциус, не сказав ни слова, исчез в клубах зелёного дыма в камине.
Кабинет Ориона Блэка. Полночь.
— Зачем ты помог ему? — спросил призрак Регулуса Блэка, материализовавшись у камина.
Орион разглядывал карту с отметками Грин-де-Вальда:
— Поттер вскрыл гнойник, копившийся века. Теперь Совет уязвим. А уязвимыми людьми... легче управлять.
Он бросил в огонь письмо с печатью Моргенштернов. В пламени мелькнули слова:
«Орион. Он ключ к Сердцу Равновесия. Используй его — и мы вернём тебе сына.»
Ожидаем след. главы.....................
