Глава 19Часть 2
Глава 1: Лето, или Ад с газонокосилкой и семейными ценностями
Лето у Дурслей оказалось таким же ебучим, как я и помнил. Жара, вонь от только что подстриженного газона (который я, естественно, и стриг) и постоянное, гнетущее чувство, что я застрял в самом скучном фильме ужасов на свете. Фильме под названием «Семейные ценности по-дурслевски».
Вернон, до сих пор напуганный до усрачки моими знаниями о его амурных похождениях, старался делать вид, что меня не существует. Петунья, с лицом, вытянутым от постоянного недовольства, швыряла мне еду, как милостыню нищему, и шипела что-то про «ненормальность» под нос. Дадли… Дадли просто жирел и тупел дальше, что, в общем-то, было его единственным талантом.
Я проводил дни в своей каморке, тренируясь. Не только физически (отжимания, покачивание пресса на скрипучей койке), но и магически. Окклюменция давалась всё лучше — я мог почти полностью отгородиться от идиотского ментального фона Дурслей, который в основном состоял из мыслей о еде, деньгах и соседях. Магия без палочки тоже прогрессировала: я уже мог левитировать не только перо, но и книгу. Правда, после этого у меня болела голова, как после бутылки дешёвого виски, но игра стоила свеч.
Письма от Рона и Гермионы приходили регулярно, но скучными они не были. Рон жаловался на жизнь в «Коте» (их семейная лачуга), на то, что все его вещи достаются ему по наследству, и на то, что Фред и Джордж пытаются подсунуть ему то заколдованное печенье, то говорящие носки. Гермиона прислала список книг на второй курс и три пергамента с подробным анализом каждой. Я ей ответил кратко: «Прочитал. Сплю. Вижу кошмары про библиотеку. Шли что-нибудь веселее».
Она прислала вырезку из «Пророка» о каком-то нападении на магглов. Со странными подробностями. Люди находились в каком-то подобии транза, не помнили себя, а рядом всегда находилась какая-то маленькая, тёмная вещица. Я прочитал и выбросил. Потом вытащил из корзины и перечитал ещё раз. Что-то щёлкало в памяти. Что-то… знакомое.
Но главной проблемой был не скука и даже не предчувствие беды. Главной проблемой был домовой эльф.
Он появился однажды ночью, прямо в моей каморке. Я проснулся от того, что кто-то смотрит на меня. Открыл глаза — и чуть не врезался в стену от неожиданности. На сундуке сидело самое жалкое существо, которое я видел в обеих своих жизнях. Большие, как теннисные мячи, глаза, оттопыренные уши, нос картошкой и одетый во что-то, напоминающее старую, грязную наволочку.
— Гарри Поттер! — пропищал он, и его голос звучал так, будто его давят гравитацией. — Такой честь! Такой честь для Добби!
Я сел на кровати, потирая глаза.
—Ты кто, блядь, такой и как ты сюда попал?
— Добби! Добби — домовой эльф! — он склонился в низком поклоне, стукнувшись лбом об сундук. — И Добби пришёл… пришёл предупредить великого Гарри Поттера! Нельзя возвращаться в Хогвартс!
Я вздохнул. Вот блядь. Началось. Я совсем забыл про этого засранца.
—Добби, да? — я посмотрел на него без особой радости. — Слушай, друг. Я ценю твою заботу, правда. Но я уже слышал эту песню. «Опасность», «заговоры», «нельзя возвращаться». Можешь сразу перейти к той части, где ты нахуйчишь мне всю почту, чтобы я не мог связаться с друзьями?
Добби заморгал своими огромными глазами.
—Гарри Поттер… он знает? Но как?
— Я много чего знаю, — я потянулся за очками. — Например, знаю, что ты работаешь у ублюдков, которые ненавидят меня и всех мне подобных. И что твой «план» — это на самом деле часть другого, большего плана. Так что давай, выкладывай. Кто тебя послал? Люциус Малфой?
Имя хлынуло из меня само собой, и эффект был instantaneous. Добби взвыл, как раненое животное, и начал биться головой о сундук.
—Добби не должен говорить! Добби плохой эльф! Добби должен наказать себя!
— Эй, эй, прекрати! — я встал и схватил его за тощую руку. — Прекрати это немедленно! Это приказ!
Он замер, дрожа всем телом, и посмотрел на меня с благоговейным ужасом.
—Гарри Поттер… он приказал Добби… — он прошептал. — Добби должен слушаться…
— Вот и хорошо, — я отпустил его. — Теперь слушай сюда. Я знаю, что ты пытаешься сделать. И знаю, что это глупо. Опасность в Хогвартсе? Да я сам там — главная опасность. Так что можешь идти к своему хозяину и передать, что Гарри Поттер не собирается прятаться. И что если он хочет войны, он её получит. Но сначала он получит мой сапог в своей жопе. Понятно?
Добби смотрел на меня, и слёзы катились по его щекам.
—Но… но Гарри Поттер не понимает! В замке будет открыта Тайная Комната! Наследник Слизерина вернётся! Он убьет всех грязнокровок!
— Наследник Слизерина, — я фыркнул. — Этот сопляк? Уже возвращался. Не впечатлил. Иди, Добби. И больше не появляйся. И не трогай мою почту. Это приказ.
Добби всхлипнул, посмотрел на меня с каким-то странным обожанием, и щёлкнул пальцами. И исчез.
Я остался один в темноте, с только что подорванной нервной системой и растущим чувством раздражения. Тайная Комната. Опять. Дневник Тома Реддла. Гигантская змея. Истерия по поводу грязнокровок. Как же мне это всё остоебало.
На следующее утро я спустился вниз с тяжёлой головой. Петунья ставила на стол яичницу. Вернон за газетой что-то бурчал про курс акций. Дадли уже уплетал свой пятый бекон.
— Почта! — просипел Вернон, тыкая пальцем в окно.
Я взглянул. По дороге к дому шёл почтальон. А рядом с ним… рыжая, высокая фигура. И ещё одна, поменьше.
— О, боже, — пробормотал я. — Нет. Только не это.
Дверь распахнулась, и на пороге возник Рон Уизли. В своей убогой hand-knitted кофте и с перепачканным землёлицом. Рядом с ним стояли Фред и Джордж, сияя одинаковыми ухмылками.
— Привет, Гарри! — крикнул Рон. — Мы приехали тебя спасать!
Вернон побледнел, как полотно. Петунья ахнула и уронила тарелку. Дадли перестал жевать, его рот был полон еды.
— Спасать? — просипел Вернон. — От чего?
— От вас, — весело сказал Джордж.
—И от скуки, — добавил Фред.
Я закрыл лицо рукой. Вот же ж блядь. Летающая машина. Побег. Всё как по расписанию.
— Гарри некуда ехать! — выкрикнула Петунья, находя голос. — Он наказан! Он остаётся здесь!
— О, мы не спрашивали разрешения, — сказал Фред, заходя внутрь.
—Мы информируем, — кивнул Джордж.
Рон смотрел на меня с гордостью.
—Мы прилетели на машине отца! Она летает! Мы вытащим тебя отсюда!
Я посмотрел на Дурслей. На их перекошенные от ужаса и злости лица. На Рона и близнецов, таких наивных, таких глупых. На всю эту сюрреалистичную хуйню.
И я рассмеялся. Просто не мог сдержаться. Это было так идиотично, так предсказуемо, так… неизбежно.
— Ладно, — сказал я, всё ещё смеясь. — Почему бы и нет? Только давайте быстрее, пока эти уёбки не вызвали копов.
— ГАРРИ! — взревел Вернон, поднимаясь из-за стола.
Но было поздно. Фред и Джордж уже схватили меня под руки. Рон распахнул дверь.
— Всем прекрасного дня! — крикнул Джордж на прощание.
—Не скучайте! — добавил Фред.
И мы выбежали из дома. Сзади неслись вопли Дурслей. Впереди, на лужайке, стояла та самая летающая «Англия» синего цвета.
— Залезай! — крикнул Рон, открывая дверь.
Я залез на заднее сиденье. Фред сел за руль, Джордж — на пассажирское. Рон втиснулся ко мне сбоку.
— Поехали! — скомандовал Фред, и машина с грохотом поднялась в воздух.
Я выглянул в окно. Дурсли выбежали на лужайку и смотрели на нас, открыв рты. Вернон тряс кулаком. Петунья плакала. Дадли… Дадли, кажется, просто хотел ещё бекона.
Машина рванула вперёд, набирая высоту. Ветер свистел в окнах. Рон сиял.
—Ну как? Здорово, да?
— Здорово, — согласился я, откидываясь на сиденье. — Просто… блять… здорово.
Мы летели над пригородом, потом над полями. Я смотрел на удаляющуюся землю и чувствовал… не облегчение. Не свободу. Раздражение. Всё шло по плану. По тому же ебаному плану, что и в прошлый раз. Побег на летающей машине. «Уиллоу». Ссора с Роном из-за дневника. Всё это уже было. И я был fucking зритель в самом заезженном шоу на свете.
— Эй, Гарри, всё в порядке? — спросил Рон, заметив моё выражение лица.
—Ты выглядишь так, будто тебя тошнит.
— Всё в порядке, Рон, — я закрыл глаза. — Просто… ненавижу повторы.
Он не понял, конечно. Просто пожал плечами.
Машина летела дальше. Я смотрел на облака и думал о том, что меня ждёт. Тайная Комната. Джинни. Змея. И снова — Том Реддл. Молодой, красивый, смертельно опасный псих.
Но на этот раз… на этот раз я был готов. У меня были знания. Ярость. И сорок лет едкого цинизма, которые не давали мне расслабиться.
— Ладно, Том, — прошептал я так, чтобы никто не услышал. — Давай сыграем. Посмотрим, чья возьмёт на этот раз.
Машина рванула вперёд, унося меня навстречу очередному учебному году. Году, который обещал быть ещё более долгим, ещё более опасным и ещё более ебучым, чем первый.
Но, по крайней мере, не скучным.
