II. Прощай, мой другII.
Прощай, мой друг, и в покинутом зале
Гитара печально сыграет отбой
И вьюга споёт старый блюз на вокзале
И просто не в кайф расставаться с тобой
Паскаль и А.Иванов «Прощай, мой друг»
=======
- Добро пожаловать домой, мистер Уизли.
«Домой». Слово болезненно отозвалось в груди. Будто ногтями водили по пенопласту и заставляли слушать. Рон скрипнул зубами и наклонился к уху паренька:
- Послушайте, мистер аврор. О моем пребывании здесь не должен знать никто. Вы понимаете? – ник-то.
Молоденький паренек энергично закивал головой. Рону даже боязно стало, что она в любой момент оторвется от цыплячьей шеи.
- Еще одна формальность, - аврор неловко переступил с ноги на ногу. – Вы обязаны сдать волшебную палочку. – И тут же кинулся объясняться: - Это правило едино для всех, и я не могу сделать исключение даже для…
- Все в порядке, - перебил поток излияний Рон, опасаясь, что простоит тут до вечера; и так опаздывал порядочно. – Только мне нечего сдавать. У меня нет волшебной палочки. Я имею в виду, вообще нет.
Аврор изумленно открыл рот, но Рон, не дожидаясь еще одной порции болтовни, хлопнул его по плечу и прошел внутрь.
Плутая по коридорам, Рон отметил про себя, что молодняк был крайне небдительный: по аврориату шастает подозрительный незнакомец – в низко надвинутой на глаза кепке, с довольно большой сумкой через плечо – а его хоть бы кто остановил. Эх, Хмури на них нет.
Поднявшись на «детективный» этаж, Рон не без труда отыскал дверь с надписью «Сомерсет Пимпкинс, детектив». Он хмыкнул, удивившись чуднОму сочетанию имени и фамилии, постучал и толкнул дверь.
В кабинете первым делом в глаза бросились развешанные на стенах запутанные и непонятные схемы каких-то боевых операций. Хотя Рон точно знал, что они просто закрывают дырки в прохудившихся обоях и служат скорее для создания нужной атмосферы, солидности кабинету это все равно прибавляло. На полках стояли несколько баночек с заспиртованными внутренностями, что опять же было бутафорией. Причем, судя по наклейкам, они были изготовлены близнецами Уизли. Рон мимоходом удивился, зачем тут они, ведь это был не кабинет зельеварения. На потолке висела одинокая «лампочка Ильича», печально качаясь из стороны в сторону, как березка на ветру.
Осмотр занял пару мгновений, но даже секундная задержка вызвала у детектива раздражение.
- Мистер Пимпкинс?.. – Рон шагнул к столу и протянул ладонь для рукопожатия.
- Сомс, - с непонятной яростью хлопнул тот по столу.
- Простите?
- Зовите меня мистер Сомс, - чуть более дружелюбно. Ответное рукопожатие. – Присаживайтесь.
Подобно тому, как несчастная Нимфадора Тонкс люто ненавидела свое имя, Сомерсет Пимпкинс моментально выходил из себя, стоило кому-нибудь назвать его по фамилии. Округлое, лаконичное, срывающееся с губ единым дыханием «Сомс» гораздо больше подходило ему, чем мерзко-слащавое и неповоротливое «Пимпкинс», которое прилипало к зубам, как лимонный леденец.
Внешность аврора была не менее противоречивой, чем его имя: интеллектуальное лицо, аккуратная пшеничная бородка-клинышек, проницательные глаза под стеклами «профессорских» очков, блестящая лысинка. А в противопоставление всему этому – богатырский размах широких плеч, двухметровый рост, огромные ладони. Но однако вся его фигура вызывала если не страх, то уважение.
Рон осторожно устроился на трехногом табурете с расшатанными ножками. О комфорте посетителей тут явно не думали.
- Вы опоздали, мистер Уизли. Какая непозволительная непунктуальность.
- Час пик, в метро было не протолкнуться. Я смог залезть только в четвертый по счету поезд. Правда, пришлось брать его приступом и идти на таран. Да и то там, пардон, чуть ли не задницы из окна торчали.
- А что же вы не аппарировали? – изумление в голосе детектива было настолько поддельным, что Рон даже не стал обижаться на шпильку. Он на секунду затаил дыхание, прикрыл глаза и прислушался: мелкий дребезжащей писк – раздражение; диссонансные фортепианные аккорды где-то в контроктаве – злорадство; нечто похожее на гудок поезда, надрывный и пронзительный, - страх. Интересный коктейль чувств.
- Не ужели вы не в курсе моей «маленькой проблемки»? Вам не доверяют такую информацию? – никакого злорадства и ехидства в голосе, только безбрежное спокойствие.
- Ах да, конечно. У вас… некоторые затруднения с владением магией.
- Я сквибб, мистер
Пимпкинс. Называйте вещи своими именами…
«… и я тоже буду». Только не злиться, только не выходить из себя – утихомиривал себя Рон. Небрежность, с которой он произносил эти слова, скрывала собой годы безнадежного отчаяния.
Аврор покраснел от ярости, тоненькие усики приподнялись, словно уши у насторожившегося пса.
- Разумеется, я в курсе, - припечатал детектив и швырнул на стол толстую папку. – Ознакомьтесь с содержимым. Собственно, именно из-за этого дела мы вас и вызвали.
Рон неуверенно взял папку и взглянул на обложку. На ней небрежным почерком было выведено: «дело Лонгботтома».
- Невилл… - тихо выдохнул Рон и поднял глаза на детектива: - Он не в ладах с законом?
- Откройте же наконец эту папку, мистер Уизли, и сами все увидите.
Еще немного фортепианных аккордов и назойливого писка. Рон явно не понравился детективу.
Рон открыл папку и достал несколько колдографий. Несколько секунд он недоуменно вглядывался в них. Красное, море красного, какие-то непонятные разводы…
- Твою мать!.. – заорал Рон и отшвырнул от себя снимки. От резкого движения несчастный табурет жалобно крякнул и сложился, как карточный домик. Рон больно приложился кобчиком второй раз за день, но не издал не звука.
Он медленно встал и оперся руками на столешницу. Опустил голову, так что длинные рыжие пряди упали на глаза, словно завесив их сеткой, и тихо спросил:
- Это Невилл?
- А вот это уже вам лучше знать, мистер Уизли.
- Я не понял. Вы меня в чем-то обвиняете? – Рон вскинул голову, гневно сверкнув глазами, едва удержавшись, чтобы не съездить детективу по роже за такие предположения.
- Ну что вы, мистер Уизли, как вы могли подумать.
Аврор взмахом волшебной палочки восстановил табурет.
- Садитесь.
Рон рухнул на табурет и закрыл лицо руками. Он привык к картинам убийств, привык к морю крови и вывороченным внутренностям. Но он не привык видеть лицо своего друга со стеклянными глазами, расширенными от ужаса, с застывшей гримасой боли, с выпотрошенным животом и кишками, раскиданными по полу. За время войны он привык, что в любой момент и его, и любого из его друзей могут убить. Но только не так: в мирное время, в собственной квартире, зверско, жестоко и не по-людски.
Мерлин, год за годом остается все меньше и меньше его соседей по хогвартской спальне. Гарри погиб на войне, Симус умер спустя два месяца в св. Мунго от ран, так и не приходя в сознание, теперь вот Невилл… Дружище Невилл. На первых курсах – неуклюжий мальчишка с кучей комплексов, на старших – довольно уверенный в себе и своих силах паренек, готовый защитить твою спину в любой стычке… Чер-р-р-рт.
Рон скрипнул зубами, пообещав себе напиться вечером, и снова взял колдографии. С минуту он внимательно рассматривал их, машинально размышляя вслух.
- У вас довольно бездарный фотограф, мистер Пимпкинс. Он снял планы, которые не позволяют восстановить картину преступления. Плюс съемка против света… Неряшливо и смазанно, словно у него дрожали руки… - Рон осекся.
- Кажется, вы знаете в этом толк, - прищурившись, заметил аврор. – Профессионал или любитель?
- Я криминальный фотограф в маггловской полиции, - нехотя отозвался Рон.
- Вот как, - Пимпкинс откинулся в кресле, сияя, как новенький унитаз. Его искренний интерес был настолько неискренним, что у Рона создалось впечатление, будто детектив уже построил стройную теорию и реплика за репликой получал доказательства.
- Раз вы не понаслышке знаете о полиции, не буду терять время и перейду к делу. Все улики указывают на то, что мистера Лонгботтома убил знакомый ему человек. Человек, которому он доверял, человек, которого он беспрепятственно впустил в тщательно охраняемый дом, человек, на которого защитное поле УЖЕ было настроено. Убийство было совершенно маггловским способом, без малейшего применения магии. Отсюда можно сделать вывод… Ничего, что я вслух размышляю? Мы же с вами в некотором роде коллеги, - сарказм и ехидство в голосе. Вот козел.
Рон напряженно кивнул.
- Отлично. Отсюда можно сделать вывод, что это мог быть маггл. Но если принять во внимание антимаггловские чары на доме мистера Лонгботтом, этот вариант отпадает. Значит действовал маг, который по какой-то причине не хотел применять магию. Может, потому что он был… сквиббом? – Рон похолодел, понимая, куда тот клонит. – И я хочу задать вам вопрос, мистер Уизли: где вы были позавчера вечером между девятью и десятью часами?
TBC
