В мире животных

Глава 2: Поместье

— Ту-ту! — весело прокричал поезд, подъезжая к платформе 9 ¾.
Был светлый и погожий день декабря. Снега выпало ровно столько, чтобы создать настроение праздника и в то же время не давать ногам слишком уж увязать в сугробах. Впрочем, на станции вокзала Кингс-Кросс снег был предусмотрительно убран, иначе под ногами было бы грязная скользкая талая кашица.
Дети выпрыгивали из поезда в объятия радостных родственников, принимаясь увлечённо болтать об учёбе, предстоящих экзаменах, одноклассниках и вообще обо всём Хогвартсе. Родители, многие из которых сами когда-то учились в этой школе, ностальгически кивали и делились планами на Рождество.
Среди праздничной кутерьмы трудно было найти ещё одно хмурое лицо. Но поводов веселиться у Драко Малфоя не находилось.
Отец и мать никогда не встречали его с вокзала. Иногда они провожали Драко, но и то, как подозревал парень, чтобы увидеть кого-то или проследить за очередным человеком, интересным Волан-де-Морту.
С особой злостью Малфой растолкал семью Уизли, которые обнимали и расцеловывали прибывших чад.
— Эта Амбридж... — донеслось до него. — Куда прёшь, хорёк? — возмущённо заорал младший сын Уизли.
— Рон! — одёрнула его мать. — Пойдём... я уже приготовила рождественский пудинг, и твои любимые пирожки с вишнями, и патоку, я знала, что эта идея понравится тебе, Джинни... Гарри отказался приехать, как жаль... он, наверное, всё такой же худой...
Голос Молли Уизли растворился в шуме и гаме вокзала, но в голове Драко снова и снова, как в заевшей пластинке, эхом отдавались слова: “рождественский пудинг... пирожки с вишнями... патока... всё такой же худой...”.
Рона Уизли ждут любящая мама, дом, куча братьев и сестра, Рождество, письма от друзей... Неожиданно Драко почувствовал себя каким-то ущербным. Как будто ему чего-то не хватало.
“Подумаешь! Моя мать никогда не готовит, она ведь не домовая эльфийка и никакое не грязнокровное отребье! Братьев нет — и слава Мерлину, иначе всё равно пришлось бы их убирать в борьбе за наследство. Нет сестры... да и зачем? эти девчонки такие глупые и примитивные. За своего отца мне по крайней мере никогда не бывает стыдно, я ни за что бы не променял Люциуса Малфоя на Артура Уизли. Лакомства... Наши эльфы готовят лучшие французские и итальянские блюда! Пудинг — это для простонародья. А дружба — это сентиментальная ерунда. Слизеринцы не дружат, они заключают союзы”, — принялся доказывать себе Драко.
Так-то оно было так, но подслушанный обрывок разговора задел какую-то неуловимую струну в душе. После ссоры с Панси он долго размышлял о том, правильно ли живёт. Получалось, что вроде бы и правильно, но его заслуги в этом нет. Всё, что делал Драко, определялось его положением в обществе и убеждениями родителей. Не было ничего, о чём бы парень мог с гордостью сказать: это — моё, и ничьё больше. Исполнение обязанностей старосты было для него чем-то вроде проигрывания хроматической гаммы для пианиста: разминка, тренировка управлять людьми. Теорию всё равно придумал не Драко, а мастистый психолог-маг XVIII-ого столетия.
“Так и до депрессии недалеко”, — подумал Малфой. “Сделать, что ли, прощальный рождественский подарок гриффиндорцам? Может, полегчает?”.
Он огляделся.
Большая группа гриффиндорцев-четверокурсников сгрудилась вокруг Ли Джордана и близнецов Уизли; их сестра Джинни, смеясь, тянула братьев к поджидающей маме.
О, нет, только не Уизли. Сегодня — никаких Уизли.
В стороне ото всех стояла грязнокровка Грейнджер, поглядывая на маггловские часы на руке — видно, родители задерживались. У её ног находилась шаткая конструкция из большого чемодана (Драко был готов поспорить, что и тяжёлого — можно только представить, сколько там книг) и плетёной корзины. Пока Малфой обдумывал кандидатуру грязнокровки в качестве жертвы, к Грейнджер опасно приблизилась не кто иная, как Панси Паркинсон.
— Я всё про тебя знаю! — зловеще начала слизеринка. — Ты нарочно помешала нам сегодня! Мы с Драко, если ты не в курсе, жених и невеста!
“Тили-тили-тесто...” — мысленно прокомментировал про себя Малфой, радуясь, что в толпе его трудно заметить.
— У меня сбежал кот, Паркинсон. За ним гнался феникс. В чём я, по-твоему, виновата? — рассудительно ответила Грейнджер. — Если тебе кого-то и стóит обвинять, то не меня, а хозяина феникса.
У Панси был такой вид, как будто её ударили обухом по голове.
— Джейк... он ведь выполняет все приказы... — медленно проговорила она. — Малфой ещё пожалеет! И ты тоже, грязнокровка!
— Ты истеричка. При чём тут я?
— Это всё ты! ты! ты! — Панси ткнула скрюченным некрасивым пальцем в Грейнджер. — Вы сговорились! Он никогда не хотел этой свадьбы, но ведь он же любил меня! Когда мне было шесть!
Драко пообещал себе запомнить происходящее поточнее и добавить это воспоминание в свой мыслеслив. Потомкам, конечно, не покажешь, но для истории сохранить — святое дело.
Однако, пора было уже вмешаться. Драко перехватил клетку с фениксом поудобнее и подошёл поближе.
— В чём дело, Панси? — он обнял её свободной рукой за плечи.
— Я твоего феникса убью. Живьём закопаю. На части разорву! — зло пообещала девушка. Джейк всполошился и взволнованно курлыкнул. — А тебя бы просто удавила! — она обратилась к Малфою.
— В чём дело, Панси? — повторил Драко.
— Ты не хочешь со мной встречаться — это твоё дело; но ты не имеешь права портить мою репутацию! И от свадьбы, запомни, ты никуда не денешься!
У парня голова пошла кругом. Казалось, Паркинсон говорит на каком-то другом, незнакомом языке. Грейнджер, предыдущая «жертва» Панси, поглядывала на Малфоя с сочувствием.
Следовало сказать что-то дипломатичное, свести конфликт на нет, но у Драко уже не было душевных сил на это. Наплевать! Что бы он сейчас ни наговорил, от женитьбы ни Малфои, ни Паркинсоны не отступятся.
— Слушай, ты, выдра, — он брезгливо отстранил Панси от себя. — Ты моя невеста, и пусть — мне всё равно. Любить тебя я никогда не буду, запомни это раз и навсегда. Может быть, найдётся ценитель твоих... — Драко презрительно скользнул взглядом по лицу и фигуре одноклассницы, — прелестей, но даже эта грязнокровка для меня красивее, чем ты. — Панси и Малфой сверлили друг друга злобными взглядами; ни один из них даже не оглянулся на Гермиону, как будто она была предметом мебели. — Перестань меня доставать. Концерт с великой любовью отменяется, мне плевать, что будут думать, но встречаться мы не будем.
Окружающие люди на платформе шокировано молчали; тишина была настолько звенящей, что к Панси, Драко и Гермионе начал проталкиваться дежурный аврор.
— Ты об этом пожалеешь, Малфой, — прошипела побелевшая от гнева Панси. И очень тихо и чётко добавила: — Причём пытать тебя Crucio до тех пор, пока из твоей головы не выбьются все эти глупости, буду не я, а твой папочка.
Теперь уже побледнел Драко, и не от гнева, а от страха. Об отце он не думал.
Что ж, список поступков, совершённых самостоятельно, открыт.

* * *

Гарри дрожал, но не от холода. Его трясло от нервного перенапряжения, хотя на морозном воздухе без покрывала, наброшенного на клетку, не мудрено было бы и простудиться.
До Малфой-мэнора Драко добирался портключем, активировав его прямо на платформе. Стики, один из домовиков поместья, сунулся к “м-м-молодому хозяину” и получил чемоданом в лоб. Малфой был раздражён, разъярён, испуган и подавлен одновременно; какие-то мелкие домовики его не волновали совершенно.
— Клетка, хозяин? — быстро оправившись от удара, произнёс Стики. Младший Малфой, будучи сильно не в себе, только отмахнулся:
— Я сам. Где мать и отец?
— Хозяйка Нарцисса у себя, хозяин Люциус в Министерстве, — кланяясь, пролепетал домовик и скрылся с поклажей. Он должен был разобрать вещи и привести их в порядок.
Драко решил оставить разговор с матерью на потом и поднялся на второй этаж к себе в комнату. Обстановка, как и следовало ожидать, совсем не изменилась. Всё такая же аскетичная и ничего не говорящая о владельце комнаты мебель, светло-серые стены, большая красивая люстра под высоким потолком. Малфоям всегда не нравились постоянно дымящие факелы, оставляющие следы копоти и чада на стенах; а плавающие свечи, как в Большом Зале Хогвартса, считались верхом безвкусицы среди всех воспитанников дома Слизерин.
Чисто, стерильно, безжизненно.
На прикроватном столике в строгой рамке стояла его фотография вместе Панси, сделанная в прошлом году на Святочном Балу. Драко был одет в чёрную бархатную мантию с дурацким высоким воротником (Панси такой фасон не выносит, на что только не пойдёшь ради удовольствия позлить её). Мантия Паркинсон, светло-розовая и с кучей рюшечек и бантиков, ему тоже совсем не нравилась. Интересно, может, Панси тоже хотела его позлить? Хотя, она как раз обожает всё розовое и блестящее. Наверное, всё же надела самую любимую мантию на тот момент.
Феникс неуверенно курлыкнул, и Драко запоздало вспомнил, что проблемы проблемами, а кормить Джейка надо. Малфой не любил УЗМС, но в теории разбирался неплохо. Так что срочно бежать в библиотеку и выяснять, что едят фениксы, не стоило. Парень совершенно точно помнил, что любая птица готова лопать за милую душу всякие семечки и травки.
— Викки! — чётко произнёс он. Перед ним мгновенно появилась домовиха, склонившаяся в поклоне. После освобождения Добби именно Викки была эльфом, которого Драко чаще всего использовал. — Возьми денег на обычном месте и купи в Косом переулке корма для феникса. Выбирай то, что будет дороже. На днях я и сам съезжу туда, приобрету всё, что нужно, так что бери немного. Понятно?
— Да, мастер, — сообразительно кивая головой и хлопая ушами, проговорила Викки. — Я всё сделаю, молодой хозяин.
— Тогда иди, — махнул рукой Малфой.
Парень снова посмотрел на фотографию. И всё же, ещё в прошлом году у него было более счастливое лицо. Мир казался простым и понятным. Жёсткие условия родителей о том, как надо жить, ещё не напрягали. Драко нравилось пакостить гриффиндорцам, нравилось, что у него, в отличие от большинства одноклассников, есть девушка (о да, это звучит гордо); да в конце концов, он нравился себе сам! Он постоянно пребывал в состоянии самовосхищения и помыслить не мог, что через год будет считать себя... да, ничтожеством. За то, что не может построить свою жизнь сам.
И Драко снова испугался. “О чём я думаю? Слизерин и Гриффиндор, Панси, Тёмный Лорд... ведь так всё и должно быть! Разве я хотел бы, чтобы что-то сложилось по-другому? Конечно, нет! Мне повезло родиться на вершине жизни, успеха, славы! Служение Тёмному Лорду даст мне власть, женитьба на Панси — влияние семьи Паркинсонов, а через них ещё на многие ветви чистокровных семейств; издевательства над глупыми гриффиндорцами оттачивают моё умение обращаться с врагами. Мерлин, что я наделал, накричав на Паркинсон! Свадьба-то не отменится, но отношение ко мне будет уже совсем другое. Отец меня убьёт, и будет прав”, — лихорадочно думал Малфой.
Но тут он вспомнил это пакостное ощущение, что живёт по плану, что ничего не сделал сам, что ему нечем гордиться. Здесь Драко решил попробовать оценить ситуацию со стороны. По всему выходило так: чтобы вернуть пошатнувшуюся уверенность в себе, нужно сделать что-то сложное и однозначно полезное. Обладая отточенным логическими задачами умом, парень разбил проблему по пунктам (и даже записал их на подвернувшемся обрывке пергамента):
1. Паркинсоны
2. Учёба
3. Малфои
4. Пожиратели
5. Слизерин vs Гриффиндор
По поводу первого он для начала поставил себе цель — помириться с Панси. Причём не просто помириться, а убедить в том, что он любит её и ждёт-не дождётся, когда же они наконец сочетаются браком. Учитывая сцену сегодня на вокзале, это уже достаточно сложная задача.
Второе. Малфои никогда не заваливают экзамены. И никогда из них не выходит плохих старост. Однако, отец не требовал от Драко идеальных оценок в течение года. Итак, теперь парень должен везде получать «П», «В» и никаких отметок ниже «У». И это тоже станет совершенно самостоятельным поступком.
Третье. Кодекс Малфоев... который всегда подсказывает, как лучше всего повести себя истинному Малфою в той или иной ситуации. Драко нехотя признал, что с этим пунктом поделать ничего нельзя.
Четвёртое. Пожиратели и Лорд. Слизеринец задумался. Если уж он должен стать Пожирателем Смерти, то он станет самым умным и самым верным, опорой Тёмного Лорда. Но здесь существовал ещё один момент. Парень не хотел никого убивать. Он не чувствовал в себе силы задавить своей волей кого-то другого. Слишком хорошо врезались в память воспоминания о пытках отца по поводу всяких мелочей. И как он, ещё ребёнок, лежал в подвале Малфой-мэнора, истекая кровью, не в силах не то что подняться к себе в комнату — даже позвать Добби для помощи... смех отца... холодная отстранённость матери...
Парень часто видел, особенно в последнее время, таких Пожирателей: духовно слабых, сломанных ещё с самого рождения. Пытая остальных людей, они сходили с ума. Нужно признать: не выйдет из Драко по-настоящему преданного слуги Волан-де-Морта. Он никогда не научится убивать и пытать. А переступать через себя, чтобы потом лишиться рассудка, Малфой не будет. Вести свою игру за спиной Лорда?.. Драко передёрнуло. Нет, нервные клетки не восстанавливаются, лучше не надо. Но что тогда? Отказаться от пыток среди Пожирателей значило погибнуть.
Тогда парень принял решение затаиться и выжидать. В совсем радикальном случае придётся — у него резко пересохло в горле — исчезнуть. Уйти от всего, что так раздражает, и уехать в другую страну. Только там уже не будет ни отца с его влиянием на Министерство, ни чистокровной родословной. Он резко станет никем и ничем.
“До посвящения в Пожиратели у меня обязательно должен быть запасной выход. Убежище, легенда, деньги, помощники”, — тревожно подумал Малфой.
Пятым и последним пунктом были отношения Слизерина и Гриффиндора. Конечно, в список проблем это попало, можно сказать, случайно... но всё же Драко не мог не признать, что издевательства над гриффиндорцами — как раз то, чего от него ожидают, хотя практической пользы от данного действия нет. Поэтому здесь парень постановил себе решить проблему радикально. То бишь обратить гриффиндорцев в союзников или хотя бы примирить вражду между двумя факультетами. Учитывая, что сам Драко гриффиндорцев на дух не переносил, то предстояло убедить как минимум себя самого, что они — почти нормальные. Заниматься бумагомарательством не хотелось картегорически, поэтому Малфой начал выполнять задание устно, честными глазами глядя на феникса.
— Итак, гриффиндорцы... Я не люблю их собирательно, а не по отдельности. Значит, всё кроется в их общих факультетных качествах. — Он сделал паузу, и феникс, как парню показалось, чирикнул что-то ободряющее. — Они прямолинейные, самоуверенные и нахальные. И не умеют думать.
Здесь Драко задумался.
— Однако, говорят, что Годрик Гриффиндор выбирал себе только самых смелых. Видимо, то, что я воспринимаю как нахальство, Гриффиндор принимал за смелость. Предположим. Но больше всего меня бесит то, что они не раздумывают над своими действиями. Это полностью противоречит мне как слизеринцу. А гриффиндорцы, видимо, не переносят нас за изворотливость по жизни и умение добиваться своего.
Феникс курлыкнул. Малфой с сомнением покосился на него.
— Ладно-ладно, скорее всего, причина не в этом. Может быть, мы с ними говорим слишком резко?.. Хотя, я же предлагал Поттеру дружбу. И он отказался, причём скорчил такую рожу, что любой слизеринец позавидует.
Джейк клювом открыл задвижку на клетке (Драко, погрузившись в свои мысли, приземлился на свою кровать, напрочь забыв выпустить птицу) и уже привычно перелетел на левое плечо Малфоя.
— Так, без Поттера дружбы с гриффиндорцами не выйдет, поэтому придётся разбираться. Наша первая встреча состоялась в магазине мадам Малкин, — парень вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату. — Я сказал, как сейчас помню, совершенно нормально: «Привет! Тоже в Хогвартс?». Он ответил «Да». Я увидел, что он парень неболтливый, это классно, — ненавижу друзей, которые постоянно о чём-то говорят, — и решил разговорить его. Спокойно так и по-прежнему нормально говорю: «Отец сейчас покупает учебники, мать смотрит волшебные палочки. А потом потащу их посмотреть гоночные мётлы. Не могу понять, чего их только нельзя иметь первокурсникам. Думаю, мне удастся убедить отца купить мне одну... А потом как-нибудь тайком пронесу в школу». Поттер стоит, как чурбан, и смотрит с отвращением на меня. Ну и чего ему не понравилось?! Не нарушение же школьных правил?! — Драко, вспоминая свою детскую обиду, невольно распалялся и обижался на тогдашнее поведение Поттера ещё сильнее. — Можно подумать, я сам родителей заслал выбирать за меня учебники и палочки. К книгам отец не хотел меня подпускать, чтобы я однажды не попытался ненароком отомстить ему за все вечера пыток в подвале. А палочку моя дорогая мамочка подбирала так, как ей хотелось. Дал бы мне кто, как Поттеру, СВОЮ палочку! А мётлы... как Панси хвасталась тогда своей новенькой метлой! Главное, сидеть на ней не умеет, но и мне полетать не даёт. В общем, вижу, что что-то не то говорю, решил, что нужно не только о себе, но ещё и о собеседнике поинтересоваться. «А у тебя, — говорю, — есть своя собственная метла?» — это тоже, кстати говоря, абсолютно нормально было сказано! Он: «Нет». Я: «А в квиддич играешь?». Он: «Нет». Я так прикинул, что он на все вопросы будет только «Да» и «Нет» отвечать, и попытался более общий вопрос построить. Чего-то там про сборную факультета наплёл, и спрашиваю: «На какой факультет попадёшь?». Он опять говорит, что ничего не знает. И чего я не догадался, что он маггловский?! Уж после такого-то заявления?! Ну, и продолжаю соловьём разливаться: никто не знает, но я-то уж точно в Слизерин, вся моя семья там... и мне ещё хватило выдержки не сорваться, как припомнил пару Crucio, которыми меня отец угостил в воспитательных целях по поводу факультетов. И я про Гриффиндор даже ни слова! Говорю, «Если в Хаффлпаф попаду, — уйду из школы». Поттер мычит что-то невнятное. Я понял, что он тип неразговорчивый уж совсем, и о глобальных вещах с ним не поговоришь. Перевёл разговор на окружающее. Сначала хотел мантии обсудить, но они все чёрные и одинаковые. Смотрю за окно, а там верзила какой-то зверской наружности. Ну, думаю, тут-то у нас мнения и совпадут! «Ну и ну, ты только глянь на этого!». А Поттер мне: «Это Хагрид, он работает в Хогвартсе!». И довольный такой, сволочь, — меня ведь подловил на том, чего я не знаю! А я мстительно так: «Аааа... он из прислуги, да?». Поттер совсем скривился и выдаёт: «Нет, он лесник». Можно подумать, лесник — это не прислуга! Я бедного мальчика просветил, какой он там лесник, Поттер заявил, что Хагрид хороший. Дальше я, конечно, сглупил. Про родителей спросил. И соболезновать я тогда ещё не научился. Пусть мне и дела нет, что у мальчика, которого я знаю с минуту, умерли родители, но нужно было сочувствовать искреннее. Да ещё и не сопоставил факты и не сообразил ничего. Сказал, что те, кто не знали про Хогвартс до письма, учиться в нём не должны. Тут Поттеру пора было уже уходить, и я вполне вежливо попрощался. В отличие от него, он вообще не оглянулся.
Малфой шумно выдохнул после своей тирады.
— Расшифровываем. Я Поттера обидел, но не смертельно. То есть ненавидеть меня, как сейчас, он после этого не должен был. Значит, дело в событиях, случившихся дальше. Например, придя к ним в купе по дороге в Хогвартс, я не догадался, что Поттер успел подружиться с младшим Уизли. Тот никогда не отличался тактичностью и, по идее, должен был наговорить глупостей. Слово за слово... а ведь я был прав. Его родители не знали, с кем нужно связываться и с кем нет. Они могли бы служить Лорду, и их бы никто не тронул. Они могли бы не доверять Сириусу Блэку. В общем, дальше Поттер везде воспринимал меня в штыки, я язвил, и поэтому мы имеем то, что имеем. Так? — Драко рассеянно дёрнул Джейка за маховое перо. Феникс воспринял это без восторга и слетел с плеча Малфоя. — Ладно, вернусь-ка я к этому попозже, — решил парень, глядя на птицу. — Пока нужно поздороваться с матерью и показать ей тебя, — Драко протянул Джейку руку, и тот послушно впился когтями в запястье. Малфой поморщился и передвинул своего питомца поудобнее.

* * *

Профессор Дамблдор задерживался уже на целых сорок минут. Изрядно нервничавшая Гермиона с тоской наблюдала, как окончательно опустела платформа 9¾, как пришли и ушли маги-уборщики, и как надвигается огромная туча, приносящая обильный снегопад. Обязательной гриффиндорке даже в голову не пришло уйти, не дождавшись директора. Но, если честно, она начала сильно замерзать, настолько, что подпрыгивание и растирание лица перчатками уже не помогало. Девушка была близка к тому, чтобы расплакаться.
Наконец перед ней материализовался Альбус, держащий в руке старый и о-о-очень грязный ботинок, служивший портключем. Вид у Дамблдора был серьёзный и сосредоточенный. Не поздоровавшись и даже не предложив лимонную дольку, он схватил её за локоть и повёл к выходу с платформы. Гермиона едва справлялась с тяжёлым чемоданом и корзиной Глотика.
— Куда мы идём? — растерянно спросила Грейнджер.
— Сейчас — в здание вокзала, — лаконично ответил директор. — И мы очень, очень спешим.
Они почти бегом влетели в главный вход вокзала, пробежали и мимо касс, и мимо охраны, и мимо помещений простых рабочих. Гермиона была очень удивлена, когда они заняли очередь в женский туалет. Но стоять в довольно длинной очереди так же не довелось. Дамблдор увёл девушку в ту часть зала ожидания, где никого не было, и внимательно уставился на неё, кажется, что-то прикидывая и вычисляя в уме.
— Профессор..? — робко спросила отличница. За всё то время с третьего курса, которое она провела за занятиями с директором, ей ещё никогда не приходилось видеть Альбуса в таком состоянии.
Дамблдор кивнул каким-то своим мыслям, глянул, как продвигается их очередь в женский туалет, и торопливо начал говорить:
— Гермиона, я учу тебя уже почти два года. Используя Маховик Времени, мы добились ошеломляющих результатов. Но меня больше всего интересуют твои успехи в анимагии. Сегодня это очень важно.
— Я умею превращаться в кошку, сэр, — заученно проговорила Грейнджер. — Оба облика — человеческий и животного — целостны и не смешиваются друг с другом.
— Очень, очень, очень хорошо, — рассеянно проговорил Дамблдор. — А как насчёт одежды?
Гермиона покраснела чуть сильнее, чем обычно это бывает после мороза.
— Ну, моя одежда уже не исчезает, когда я возвращаюсь в облик человека, но я могу быть уверена только в нижнем белье. У меня только два раза получалось вернуть одежду полностью. Простите, а как это связано с тем, что мы делаем здесь? — она огляделась по сторонам.
— Не сейчас, девочка моя. А как насчёт спонтанных превращений?
— Их не было уже три месяца, — с гордостью сообщила Грейнджер.
Директор покивал уже более уверенно.
— Нет проблем с массой тела?
— Нет, сэр.
— Что ж, тогда... Гермиона, я вынужден высказать тебе одну просьбу... — медленно произнёс Альбус. — Нужно пробыть в анимагической форме все каникулы, а может быть, придётся и дольше... и пожить в семье магов. Это важно для борьбы с Волан-де-Мортом, понимаешь? Может быть, ты сможешь что-то разузнать или увидеть...
— Ну? — поторопила его Гермиона, видя, что директор замолчал.
— Мне просто некого отправить, кроме тебя, все люди на виду... ты могла бы это сделать? Я не заставляю... просто ты бы оказала такую услугу...
Гермиона была достаточно умной девушкой и понимала, что сейчас ей предлагают нечто, грозящее едва ли не смертельным исходом (всякую чепуху не связывают с борьбой против Тёмного Лорда). Но она была гриффиндоркой и не привыкла отступать. Она сообразительная, справится со всеми неожиданностями. Отличница взвесила все «за» и «против», вспомнила обо всех делах, намеченных на каникулы, и таки решилась.
— Сэр, я согласна.
Дамблдор заметно расслабился, но по-прежнему оставался собран, как будто было ещё что-то, что причиняло ему беспокойство.
— Я напишу твоим родителям и Рону.
— А... а Гарри? — удивилась девушка. Альбус выглядел раздосадованным.
— И ему, конечно, ему тоже.
— Сэр, чего я не знаю? — насторожилась Гермиона. Ситуация казалась ей подозрительной.
— Всё в порядке, моя девочка, — бодро улыбнулся старик и блеснул стёклами очков. — Сейчас ты зайдёшь в кабинку и перевоплотишься. Верхнюю одежду лучше сразу сними, чтобы потом не терять. Я потом доставлю чемодан, вещи и Глотика твоим родителям. Кстати, помни, что не стóит запираться в кабинке, иначе кошкой не откроешь дверь. Дальше всё просто. Я телепортирую тебя к границе владений этого семейства, и дальше ты доберёшься сама. Рядом нет домов, поэтому ты не заблудишься и выйдешь прямо к поместью. Э-э-э... постарайся найти общий язык с этими людьми, и, если что, держись младшего. Ну, вот, твоя очередь уже почти подошла, будь готова. Я подожду здесь.
Гермиона выполнила всё так, как и ожидал директор. Из очереди практически никто ничего не заметил, а те, кто заметил, решили, что просто невнимательно смотрели по сторонам и девушка вышла из кабинки раньше. Ну, а кошка, волочащая по полу что-то в зубах... Да, странно, и что?..
Когда портключ был настроен, и Дамблдор, желая удачи, потрепал серую кошечку по голове на прощание, последней мыслью Гермионы было: что-то здесь не так...
Но затем она оказалась в огромном сугробе. Вдалеке виднелся большой дом, видимо, то самое поместье. Идти было холодно и не особо удобно, девушка приобрела ещё слишком мало опыта в ходьбе на кошачьих лапах.
Добираясь до дома, Гермиона собиралась точить когти о дверь до тех пор, пока не откроют. Но когда она была у входа, появился домовик с метёлкой, чтобы расчистить крыльцо.
— Стики хороший домовой эльф, — бормотал он себе под нос, — Стики заслуженно получил от молодого хозяина... — он заметил Грейнджер. — Хозяйка не любит котов, Стики выгонит кота! Выгонит!
Гермиона жалобно посмотрела на эльфа, совершенно непритворно дрожа от холода. Домовой немного смягчился.
— Хорошо, Стики даст коту тёплого молока и выгонит! Стики слушается хозяев, Стики хороший эльф!
С мявом (“Я не кот, я КОШКА!!!”) Гермиона бросилась к нему. Эльф переместился вместе с ней в какое-то помещение, наверное, кухню.
— Викки! — позвал уже знакомый ей эльф. — Викки!
— Викки ушла по поручению молодого хозяина, — мгновенно появившись отрапортовал ещё один домовой. Он заметил Гермиону и очень сожалеюще покачал головой: — Стики, ты же знаешь, что хозяйка Нарцисса не переносит кошек. Ты зря её принёс. Бауми советует тебе наказать себя.
— Стики только напоит его молоком.
Бауми снова покачал головой:
— Это девочка, ещё котёнок... — но затем он опомнился и продолжил: — Плохой Бауми! Плохой Бауми! Нельзя оставлять кошку в Малфой-мэнор!
Если после упоминания имени Нарциссы у Гермионы и оставались какие-то сомнения, то теперь она села на пол, ни живая ни мёртвая от шока. Почему Дамблдор не предупредил? Ведь Люциус — один из самых верных слуг, здесь попросту опасно!
— Стики, почему не подметено крыльцо?! — раздался очень сердитый голос, в котором гриффиндорка к своему ужасу опознала голос главы семейства Малфоев.
— Простите Стики, мастер Люциус, не убивайте Стики, мастер Люциус, Стики всё сделает, Стики хороший эльф! — очень быстро говорил домовой, телепортируясь в прихожую. Гермиона догадалась, что вход в дом находится близко от кухни, потому что всё было хорошо слышно.
— Прячься! — шикнул на неё перепуганный Бауми. — Мастер Люциус не в духе, он тебя убьёт! Прячься немедленно!
Гермиона забилась в щель между двумя шкафами с антикварной посудой, и, зажмурившись от страха, услышала вопль: Crucio! — и крики эльфа.
“Он ужасный человек! Теперь понятно, в кого Драко такой”, — только и могла думать она. Точно услышав её мысли, Люциус проревел:
— ДРАКО! Спускайся немедленно!
Бауми вздрогнул и с тоненьким всхлипом опустился на стул.
Примерно половину минуты ничего не происходило, но затем раздались шаги и послышался притворно-спокойный голос одноклассника Гермионы:
— Здравствуй, отец.
— Здравствуй, сын, — Люциус почти выплюнул это слово. — Сегодня ты от меня одним подвалом не отделаешься.
Он говорил вроде бы не угрожающе, но каждое слово отпечатывалось в сознании калёным железом, и Гермиона всерьёз начала опасаться, что сегодня жизненный путь Драко Малфоя закончится.
А где-то далеко Рон Уизли жевал пирог с вишнями и был искренне уверен, что Гарри и Гермиона счастливы так же, как и он...