Глава 2. Le mort saisit le vif *От горячего питья у меня в горле вырастает комок. Прижимаясь губами к фарфору чашки, я чувствую, как мокрое скользит по моей щеке и капает в какао с тихим «плюх».
Такой отчаянный и жалкий звук.
Внутри становится так горячо, что я изо всех сил сжимаю зубы, чтобы не всхлипнуть и не зашмыгать носом.
Истерика началась у меня уже давно, но стол такой большой, что никто ничего не замечает. Этот обед бесконечен.
....ночью мне приходит в голову, что из тайника, устроенного где-то моим отцом, достать кое- что сможет обычный эльф-домовик, и меня охватывает дикая эйфория .
Кое-что- это вещь, которую взрослый Драко называет хоркрукс.
Одна из частей души Лорда Волдеморта-у нас в доме. И я могу забрать её, и отец никогда не подсунет её дочке Уизли. Наша семья не будет опозорена. Я смогу изменить будущее-прямо сейчас.
Прямо сейчас...
-Драко, почему ты ничего не ешь?
Я и сам не знаю, почему вдруг начал плакать. Знаю, что всё случилось ещё ночью, и я, кажется, уже с этим смирился, но остановиться не могу.
-Поздравляю, Люциус, Нарцисса... Очень милый ребёнок. Достойный наследник своей семьи.
Звенят бокалы.
Может быть, потому, что я до сих пор дрожу от страха, и ненавижу себя, и хочу умереть- из-за того, что я сделал?
Когда я велю эльфу найти мне книгу с пустыми листами, его глаза расширяются. От него исходит ужас, осязаемый, как холодный ветерок, так что я понимаю- он знает, о чём я.
-М-мастер Драко...
-Принеси её мне! -я стараюсь говорить с силой, как отец, но мой голос дрожит и звенит, как старый разбитый колокольчик.
Домовик судорожно мотает головой, зажав корявыми пальцами тонкие уши.
-Это дурная книга, злая книга,-бормочет он, глядя на меня огромными глазами, - Это живая книга, хозяин... Она живая...
Да, она живая.
Ненависть и злоба такие, что могли бы сжечь всё вокруг, сохранённые на века.
Но даже будь у меня теперь в руках редчайший яд, яд василиска-я не смог бы уничтожить эту вещь. Я сомневался, я не мог ненавидеть, я поддался ему...
Мерлин, зачем я заставил эльфа всё-таки принести мне дневник...
Драко, Драко, какой же ты дурак...
Отец уверенно расчленяет ножом и вилкой кусок мяса, прислушиваясь к шёпоту министра, его глаза под опущёнными золотыми ресницами удовлетворённо блестят.
Как ты мог так ошибаться, папа?
И я тоже ошибся.
Я сглатываю и зажмуриваю глаза, чувствуя, как горячие капли бегут из- под ресниц.
Хорошо, что Снейпа сейчас нет-его посчитали слишком незначительным для обеда с министром. Он бы наверняка всё заметил.
Если он умрёт-теперь это будет моя вина.
Отчаяние накатывает медленно- медленно, как наползающий с шелестом океан.
***
Ночью я никак не могу заснуть, ворочаясь в постели. Мысль о дневнике, спрятанном под кроватью, жжёт меня, и я будто лежу на углях.
Я держал его в руках, я к нему прикасался, и это тоже не даёт мне покоя. Я накрываюсь одеялом с головой, считаю гиппогрифов, перворачиваю подушку так и эдак, но не могу заснуть.
Из холла внизу доносятся звуки танцевальной музыки, и это немного успокаивает меня, но ненадолго.
При свете эльфийского светильника я ясно видел этот потёртый кожаный дневник-пустой, старый и мёртвый, но что- то крохотное, неопределимое, как одна-единственная неясная нота в общей мелодии, заставляет меня вздрагивать при мысли о нём.
Зачем я трогал его...
В темноте я пытаюсь разглядеть свои руки, потом щупаю лицо, чувствуя, как горят щёки. Мне всё время кажется, что он чем- то испачкал меня - чем- то отвратительным, но незаметным глазу, и теперь я
изменяюсь.
В темноте мне чудится, что множество насекомых бегают по моему телу.
В темноте...
Когда я наконец засыпаю, я совершенно измучен. В полусне мне кажется, я уже где- то видел его- юношу в чёрной мантии, стоящего прямо передо мной и насквозь пробитого лучом света.
Его яркие синие глаза пронзают меня, как летящий в грудь клинок.
***
...-Томас Риддл!
Полураздетый мальчик бежит так быстро, что холодный воздух, кажется, должен вот- вот разорвать его лёгкие.
-Томас Риддл!!!
Ещё быстрее, и ещё быстрее. Из его груди вырывается яростный крик, когда раскрасневшая толстая женщина догоняет его и, схватив за руки, тянет назад.
-Я не буду!Я не могу!
Под её ногами чавкают гнилые коричневые листья.
Запах приюта накрывает его с головой, как вода.
Чужое дыхание на шее, смех старших мальчиков.
Они убили, убили змею!
...я хочу наказать...
...-Нет, ты не угадал, -насмешливо улыбаясь, говорит человек. В его ярких голубых глазах прыгают поддразнивающие огоньки.
Том цепко уставляется ему в зрачки, но ничего не выходит- глаза незнакомца похожи на ярко-голубое зеркало, отражающее свет, и его воля, напряжённая, как струна, проигрывает чужой-в первый раз.
-Что случается, когда медсестра делает тебе уколы, Том?
Прямые чёрные брови мрачно сдвигаются, придавая лицу злобное выражение.
-Иглы гнутся. Она расцарапала мне всю руку.
-Скажите мне, кто вы!
-Ты не такой, как все, Том. Ты волшебник.
Ты волшебник...
...темноволосая голова клонится над пергаментом-яркий свет библиотечной лампы, бледная кисть со вспухшими венками, слишком короткий потрепанный рукав. У Тома Риддла почти идеальное лицо и почти каллиграфический почерк. Вокруг тёмно и никого нет, за окном сыпет снег.
Он так аккуратен, будто он неживой. Плечи едва заметно напряжены.
К нему никогда в жизни никто не прикасался. Никто. Никогда. Я уверен.
...пустой каменный зал, большое, в рост, зеркало в простой тёмной раме. Юноша в парадной чёрной мантии, поправляющий галстук, внезапно оборачивается. У него ужасные глаза- такой цвет бывает у неба зимней ночью, когда ты выходишь из дома, и стоит тишина, и с тёмно-синих глухих облаков струится мертвенный холод.
Он уже холоден, как лёд, но я всё равно чувствую идущий от него запах мальчика Тома- запах украденных и спрятанных давным- давно жалких засохших сладостей, приютской еды, детской мочи и пота, поношенной одежды, от которой уже никогда не отбить чужой запах.
Прошлое дышит нам в затылок.
Мне так страшно, что я не могу вздохнуть. К нему никогда в жизни никто не прикасался, напоминаю я себе, и моё сердце во сне колотится, предвещая отчаянный шаг вперёд.
Призрак смотрит на меня своими мёртвыми глазами, и мне кажется, что я вижу, как под тёмными ресницами Риддла мелькает отражение моего лица-перед тем, как его тело начинает необратимо расползаться, развеиваться, как клок тумана.
Где-то далеко, там, куда его заточила его собственная хитрость, юноша в форменной мантии беззвучно кричит-почти безумный, пойманный в петлю собственных воспоминаний.
***
Я просыпаюсь ещё до рассвета, задыхающийся, с липкими щеками. Распахиваю окно, впуская поток холодного воздуха, и, сидя в постели, долго смотрю на сброшенную на пол подушку, белеющую в полумраке, как чьё- то далёкое лицо. Жалость, ужас и отвращение борются во мне, оставляя после себя ноющую пустоту.
Моя рука словно сама собой находит под кроватью кожаную обложку дневника.
Я глажу пальцами шершавую страницу и часто моргаю. Как только я признал сам себе, что, даже имея сейчас такую возможность, я не смог бы уничтожить эту вещь, внутри меня словно распрямилась сжатая пружина, и теперь горячие струйки сбегают по моему лицу. Мои слёзы капают на пергамент.
Всё внутри меня онемело.
Кем бы он ни был- сумашедшим, убийцей, чудовищем- там, в этом дневнике - его живая душа.
Чтобы уничтожить хоркрукс, нужно убить человека.
***
После раннего завтрака я брожу по парку, словно во сне. Сегодня в числе гостей поместья будет сам министр, и на мой уход никто не обратил внимания.
Над лесом тлеет полоса красного солнца.
Из-за холма, где находится ближайшая деревня, поднимается дымок, и в тишине ясного утра слышен далёкий лай собак .
Я сам не замечаю, как забредаю на незнакомую тропинку. На дне небольшой лощины приглушённо шумит река. Скалы на другом берегу поросли пожелтевшим орешником.
Сквозь стоящее перед глазами исчезающее лицо Риддла, искажённое криком, я вижу листья, покорно срывающиеся в реку в своём последнем полёте .
Человек, который хотел победить смерть ...
Листья кружатся в воздухе, сверкая ярко- жёлтым, а потом их уносит тёмный поток .
Он всего лишь боялся того же, чего боятся и все люди.
И сейчас, наедине с собой, я знаю, что не мог бы не протянуть ему руки.
***
После обеда я совершенно неожиданно вижу в одной из гостиных Снейпа, сидящего на диване у самого огня, и бросаюсь к нему, как к единственному убежищу. Пока отец распивает огневиски с Фаджем и ведёт двусмысленные разговоры, крёстный- мой, на целые несколько часов !От этой мысли мне становится легче дышать, и даже слёзы и паника, неожиданно нахлынувшие на меня во время обеда, отступают.
В руках у Снейпа толстая книжка, худые плечи обтянуты стареньким маггловским свитером, мантия переброшена через колено, а встрёпанные слипшиеся волосы почти закрывают лицо. Если его заметят гости, мама будет в ужасе.
Когда я тихо залезаю на диван рядом с ним, он даже меня не замечает, и я понимаю,что он просто спит над книгой. Лицо у него совершенно серое и очень усталое, и я осторожно касаюсь ладонью его волос, отводя их в сторону.
-Драко? -со сна голос у него тихий и хриплый, но чёрные глаза быстро яснеют, -Как ты себя чувствуешь?
Тонкая рука несмело касается моего плеча, притягивая меня ближе, и крёстный заглядывает мне в лицо.
В груди сразу же теплеет, как будто во мне тает снег.
Я молча утыкаюсь ему в плечо, и только спустя минуту шепчу:
-Привет.
***
-Очень странно, -бормочет себе под нос Снейп, -Ты уверен, что твой озноб не магического свойства? Зелье должно было помочь...
Он пристально смотрит на меня, но больше никах объяснений не требует.
Я вжимаюсь в него всем телом и закрываю глаза, и его рука снова медленно гладит мою спину. Его тепло погружает меня в мутную полудрёму- до тех пор, пока мне не кажется, что на меня снова смотрят чужие мёртвые глаза.
Вдруг становится тесно и холодно в груди.
-Драко?
-Скажи, ты... когда-нибудь делал что-нибудь ужасное? То, о чём потом очень жалел? -вдруг тихо спрашиваю я.
Крёстный долго молчит.
Единственный звук в комнате-постукивание о блестящий фарфор серебряной ложки, которой вызванный Снейпом эльф накладывает бело-розовато-жёлтый салат, и треск поленьев в камине. Домовик притащил столько закусок, печенья и конфет, что нас можно в них похоронить.
-Драко, я...безусловно, делал такие вещи, но я... не хотел бы рассказывать об этом тебе.
Если бы я не был ближе, не смотрел внимательнее, я бы вообще не расслышал-не прочитал по его губам этот шёпот.
-Что?
Лицо Снейпа очень близко. Он моргает, и я завороженно смотрю, какие у него длинные чёрные ресницы-длиннее, чем у мамы. Они взмахивают, как крылья.
Какая у него анимагическая форма?
-Спроси меня что- нибудь другое , -тихо произносит он, и я вижу, как вздрагивают его губы, и сердце под моей щекой глухо бьётся-так быстро, будто он сейчас задохнётся.
Хрустко шуршит фантик от конфеты, и Снейп механически засовывает шоколад себе в рот-хотя никогда его не любил-словно готов на что угодно, чтобы не говорить дальше. Я удобнее усаживаюсь у него на коленях, отстранённо глядя, как его пальцы комкают шуршащую золотую бумажку.
-Расскажи мне про анимагию, -неожиданно вырывается у меня.
Снейп откидывает голову на спинку дивана и вздыхает. Его губы испачканы шоколадом, а кончики чёрных волос щекочут мне щёку.
-Надеюсь, ты помнишь, что стать незарегистрированным анимагом-значит нарушить законы Министерства.
Я напряжённо улыбаюсь, чувствуя, как ноют щёки, и снова утыкаюсь ему в грудь, тёплую под маггловским чёрным свитером.
- Не думаю, что у меня получится стать анимагом, даже если я очень сильно захочу. Ты ведь... превращаешься в птицу, да?
Наши носы почти соприкасаются, и на секунду мне кажется, что усталые глаза Снейпа слегка поблёскивают.
-Разумеется, я не анимаг, потому что никогда не нарушаю законов, Драко. Но если допустить, что я был бы анимагом, то... да, я бы летал. Я очень хотел летать, но был бы не птицей, а, допустим, летучей мышью.
Он мягко поглаживает мои волосы, и я замечаю в уголках его губ лёгкую улыбку.
Летучая мышь...ничего себе.
-А как ты понял, в какое животное ты будешь превращаться? В смысле, если, ммм... допустить, что ты анимаг?
Снейп некоторое время молча мнёт конфетный фантик.
-Обычно делаются нумерологические расчёты, учитывающие твоё имя, дату и время рождения, но опыт показывает, что они часто оказываются неверными, -наконец отвечает он, -С моей точки зрения, это из- за того, что в анимагической форме прежде всего воплощается наше главное желание.
Летать ...
Быть свободным?
-По-моему, конечный результат есть смешение того,чего мы сами желаем, и того, к чему мы предрасположены.
-А можно превращаться в волшебных животных ? -жадно спрашиваю я.
Снейп слабо вздыхает.
-Я рад, что ты начал проявлять хоть какой- то интерес к знаниям, но я сейчас... я пришлю тебе одну книгу. Думаю, тебе будет интересно.
Он устало смотрит куда-то поверх моего плеча, и я вижу, как между его бровей пролегает глубокая морщинка.
-Тебе нехорошо ? -взволнованно спрашиваю я.
Наверное, я впервые вижу его таким... уязвимым. А может, просто раньше не замечал.
-Я немного устал, Драко, -крёстный касается пальцами висков, но тут же убирает руку.
Я несмело касаюсь ладонями его скользких волос, заправленных за уши, и Снейп удивлённо поднимает голову, когда я острожно распутываю пальцами гладкие прядки.
-Мама так делает мне, когда у меня мигрень, -я смущённо улыбаюсь, почти ожидая, что он попросит перестать, но Снейп молча наклоняет голову, как лошадь, и впервые в жизни у меня создаётся впечатление, что он не знает, что сказать.
Я снова глупо улыбаюсь его тёмной макушке и нежной, отдающейся где-то в груди тишине.
Волосы у него пахнут дымом и тёплом, и я, осмелев, погружаю в них пальцы, массируя, поглаживая, спутав тёмные пряди в волнистую массу.
Мои собственные отчаянные мысли, горечь и страх отступают, словно тоже растопленные этим теплом.
Снейп тихо вздыхает, когда я глажу его затылок. Тяжёлая темноволосая голова ложится мне на плечо, и это неожиданно приятно- прикосновение мягких волос к обнажённой шее.
-Спасибо, Драко, -его губы почти касаются моего уха, пальцы накрывают мою руку, выпутывая её из своих волос.
Крёстный молча встряхивает головой.
Я никогда не видел, чтобы кто-то к нему прикасался-неожиданно понимаю я. Руку ему не жмут. Гуляя со мной и мамой, он никогда не брал её под руку, и никогда я не видел его участником дружеских объятий.
Единственный, кому он позволяет практически всё-это я.
Он так же одинок, как... как, наверное, был и ещё один человек...
...а ты когда-нибудь совершал что-нибудь ужасное?...
Голос Снейпа заставляет меня очнуться.
-...поговорю с твоим отцом насчёт того, чтобы пораньше сходить с тобой на Косую аллею.
-Никогда не понимал эту традицию покупать всё в общей толчее, -негромко продолжает он ,-Думаю, некоторые учебники тебя очень заинтересуют, а времени осталось совсем немного ... через полторы недели мы с тобой отправимся в Хогвартс.
Хогвартс... Я погружаюсь в мысли о том, сколько я всего ещё не прочитал, и это доставляет мне немалое удовольствие.
Знания-это возможность управлять всем... Единственное, что есть настоящего в этом мире.
Снейп молча смотрит на меня. Его глаза полны тёмной теплоты, и я заставляю себя улыбнуться ему, хотя на самом деле мне хочется закричать.
Я-Драко Малфой, сын Люциуса Малфоя.
Но мысли у меня сейчас были-Тома Риддла.
***
* "Мёртвый хватает живого"
