Глава 2Из оцепенения Гермиону вывел глухой звук упавшего на пол тела. Она подбежала к профессору, склонилась над ним и тут же отпрянула, вскрикнув от ужаса.
- Что? - тихо спросил Рон, которого девушка схватила за руку.
- Он... Снейп... - Гермиона никак не могла произнести этих слов, но юноша и сам все понял, когда увидел застывшее бледное лицо зельевара. Лицо мертвеца.
- Как страшно, - прошептала Гермиона, не в силах оторвать взгляда от остекленевших глаз зельевара, казавшихся сейчас абсолютно пустыми, как у марионетки.
- Это... инферий, - начал было Рон дрожащим голосом, и тут тело Снейпа на миг окуталось голубоватым сиянием, и перед глазами замерших гриффиндорцев появился сам профессор зельеварения. Точнее, его призрак. Он висел в воздухе, выразительно глядя на вцепившихся друг в друга юношу и девушку. Гермионе на секунду показалось, что зельевар сейчас снимет с них баллы за пребывание вне гриффиндорской башни после отбоя. Как ни странно, эта абсурдная мысль немного успокоила девушку. Снейп, презрительно смотрящий на гриффиндорцев - это было так знакомо, так привычно. Как отголосок недавнего прошлого, о котором теперь можно было лишь тосковать.
- Профессор Снейп? - задавать этот идиотский вопрос, конечно, не было никакого смысла, но Гермиона попросту не знала, как еще начать разговор. Не стоять же, открыв рот и ожидая язвительного комментария. А в том, что зельевар и после смерти не утратил ни капли своего сарказма, девушка не сомневалась.
- Не знал, что у вас плохо со зрением, мисс Грейнджер, - призрачная фигура таким знакомым снейповским жестом сложила руки на груди. Гермиона отметила про себя, что голос зельевара остался таким же - низким и чуть приглушенным. Профессор был недоволен и не пытался этого скрыть.
- Что с вами случилось? - еще один гениальный вопрос, за который Снейп, будь он живым и здоровым, уже снял бы с полсотни баллов. Но девушка не знала, как спросить иначе. От Рона не было никакого толку. Он только бестолково открывал и закрывал рот, как будто никогда не видел привидений.
От фигуры зельевара ощутимо веяло холодом и отчуждением. Снейп и при жизни был так далек ото всех, а сейчас его, казалось, отделяла от остального мира почти осязаемая стена. Он был... другим. Не похожим на обычного призрака. Слишком далекий. При общении с хогвартскими призраками никогда так остро не чувствовалась эта граница между живыми и мертвыми. Гермионе подумалось вдруг, что профессор зельеварения принадлежит в большей степени
тому миру, а здесь оказался случайно и не по своей воле. От взгляда девушки не укрылись следы от ран, нанесенных Нагини: свежие пятна крови, выделяющиеся на полупрозрачной шее, такие же, как на одежде Кровавого Барона. На тело Снейпа, неподвижно лежащее на полу, Гермиона была не в силах взглянуть.
Ожидая резкого и язвительного ответа на свой совершенно неуместный вопрос, девушка опустила глаза. Она не сомневалась: смерть ни капельки не изменила натуру зельевара. Снейп действительно поднял бровь в немом вопросе, но шум, который послышался из противоположного конца коридора, не дал зельевару возможности отпустить колкость.
Из-за угла показались Гарри и двое авроров.
- Что случилось? - закричал один из стражей порядка и осекся, увидев застывшую в воздухе фигуру Снейпа. - Охранные чары сработали... - скорее по инерции закончил маг.
Гермиона с трудом отвела взгляд от лица профессора зельеварения, которое превратилось в каменную маску, едва он увидел Гарри, и посмотрела на своего друга.
Гарри, заметив Снейпа, резко остановился и лишь через пару секунд решился сделать еще один шаг вперед. Юноша был растерян, сбит с толку. Он попросту не знал, как вести себя с зельеваром теперь, после воспоминаний из Омута памяти. Раньше все было так просто: "Снейп - плохой, Дамблдор - хороший". Белое и черное - это так легко и понятно. Но этот последний год многому научил Гарри. Он понял, что война - не обычное противостояние двух сил, а нечто более сложное. Гигантский котел, где варятся сотни человеческих душ, со всеми своими желаниями, страхами, предрассудками, моралью. И теперь, после победы, юноша вдруг осознал, что не имеет представления о том, как относиться к людям, которых он считал врагами. Равно как и о тех, кого называл своими друзьями. В особенности это касалось Снейпа. Гарри малодушно подумал на мгновение, что лучше бы зельевар не возвращался - так было легче и понятнее - но тут же отогнал эту крамольную мысль, разозлившись на самого себя. Чего он боится? Этого человека, превратившегося в бестелесный призрак? Может быть, перед ним стоит извиниться? Но за что?! Неужели Снейпу так важно, чтобы Гарри Поттер сказал: "Простите меня, профессор, что подозревал вас в убийстве Дамблдора". Это звучит просто по-идиотски!
Поэтому Гарри стоял молча и, чуть нахмурившись, смотрел на Снейпа. А точнее сквозь Снейпа, потому что не мог заставить себя взглянуть ему в глаза. Остальные тоже молчали. Гермиона зачем-то подошла ближе к лежащему на полу телу зельевара. Рон так и стоял, не выпуская палочку из рук. Авроры напряженно переглядывались и тоже не спешили убирать палочки.
Гарри был почти рад, когда Снейп вдруг тихо рассмеялся, тем самым нарушив воцарившуюся гнетущую тишину.
- Значит, вы все-таки сумели, Поттер, - приглушенно произнес зельевар, и его губы искривились в горькой усмешке. Снейп сильнее обхватил себя руками, словно защищаясь от взгляда Гарри.
Юноша нашел в себе силы только на то, чтобы кивнуть. Он не знал, что сказать и откуда взялся этот колючий ком в груди, от которого в глазах предательски защипало.
А потом Снейп тихо и хрипло рассмеялся, и это было страшно, потому что Гарри никогда не слышал, чтобы смех вырывался из груди вместе с болью, отчаянием, безысходностью. Так должен, вероятно, смеяться заблудившийся в пустыне путник, который, отдав последние силы, дошел до оазиса, а тот оказался всего лишь очередным миражом. Смех еще не безумца, но уже сломленного человека без будущего и настоящего.
- Простите меня, сэр, - чуть слышно прошептал Гарри, когда зельевар умолк и плотнее укутался в мантию, словно привидение может испытывать холод. Гриффиндорец не знал, за что просит прощения. Просто знал, что должен сказать эти слова.
- Все это неважно, Поттер, - покачал головой Снейп и невесело усмехнулся: - Признаться, я рад, что все это, наконец, закончилось.
- Я не уверен, что это может закончиться, - пробормотал юноша, потупив взгляд. Вкус победы только вначале был так сладок. Испив чашу до дна, обнаруживаешь на дне осадок, сводящий челюсти от горечи.
Если Снейп и услышал последние слова Гарри, то ответить на них не успел. Вмешалась Гермиона.
- Профессор, что это? - изумленно выдохнула она, указывая на тончайшую нить, которая образовывала зыбкую связь между материальным телом Снейпа и его призрачным телом. Взоры всех присутствующих тут же переметнулись на эту серебристую ниточку.
- Это долгая история, мисс Грейнджер, - ответил Снейп, и в его голосе была слышна бесконечная усталость. - Но я надеялся, - он на миг замолчал, - что здесь мне могут помочь ответить на этот вопрос. - И зельевар отвернулся.
- Мы должны срочно найти профессора МакГонагалл, - твердо сказал Гарри, радуясь, что можно сделать что-то полезное для Снейпа. - Я уверен, что она поможет вам.
* * *
Кабинет директора... Признаться, Северус уже и не надеялся снова оказаться тут. Когда он выходил отсюда (а ведь это было всего несколько часов назад), зельевар подспудно чувствовал, что в последний раз видит эти стены.
Но нет, он вновь стоит здесь, окруженный любопытно-участливыми взглядами бывших директоров на портретах и удивленно-настороженным шепотом присутствующих в кабинете магов. Северус не мог припомнить, чтобы в бытность его директором Хогвартса здесь было так многолюдно. Еще бы! Бывшего (в том, что эта должность больше ему не принадлежит, Северус не сомневался) директора ненавидели ученики и преподаватели, и одновременно подозревали в измене Упивающиеся смертью, так что принимать гостей Снейпу приходилось от силы пару раз. Но сейчас...
Мадам Помфри медленно водила палочкой над материальным телом Снейпа, которое со всей возможной осторожностью положили на наколдованную мягкую кушетку. В дальнем углу пристроились на неудобных высоких стульях Поттер, Уизли и Грейнджер. Все трое неестественно бледные, притихшие. Чуть в стороне сидели МакГонагалл и Флитвик. Черт, и все они смотрели на него! А он, Северус Снейп, стоял, словно провинившийся школьник, которому вот-вот назначат взыскание за плохо приготовленный урок.
Вспышка ярости быстро погасла, оставив после себя все ту же бесконечную пустыню в душе. И только руки на миг до боли сжались в кулаки. Северус рассказывал о плане Дамблдора, "De Immortalitis Adeptione", неудавшемся ритуале, но слова, которые он произносил, казались пустыми, мертвыми.
"Как и я", - мысленно произнес зельевар.
"Бесполезно... Бессмысленно..." - билось в голове, перекрывая все мысли. В тот миг, когда Северус понял, что Вольдеморт побежден, ему захотелось обратно в Визжащую хижину. К кристальной тишине и шепоту дождя. Он выжил. Но ради чего? За миг до смерти Северус мог тешить себя иллюзией, что
там его может ждать Лили. Вдруг душа все-таки не исчезает бесследно в глубинах бесконечного
ничто? Но чем жить здесь, в этом новом и ставшем вдруг незнакомом мире? Ни любви, ни ненависти - самых сильных стимулов, чтобы жить. Снейп привык полагаться именно на эти всепоглощающие чувства, чтобы не сойти с ума в кровавом ужасе только что закончившейся войны.
Из этого странного оцепенения, когда губы двигаются, произнося слова, но сознание находится где-то далеко, Северуса вывел удивленный возглас Поттера. Нахальный мальчишка, кажется, просто перебил зельевара на полуслове, хотя Снейп, хоть убей, не помнил, какую фразу только что говорил.
- Но как? Если я правильно понял, то эти... как их, личи после обряда становятся бессмертными...
Маленький необразованный наглец! Снейп был готов поспорить, что Поттер услышал о личах не далее чем полчаса назад, что нисколько не мешало ему демонстрировать свое невежество.
- Вы правильно поняли, мистер Поттер, - кивнул зельевар, понимая при этом, что Снейп-призрак не выглядит столь же внушительно, как Снейп в своем обычном теле. Это можно было заметить по взглядам, которыми одаривали профессора авроры и гриффиндорское Золотое Трио: одно лишь любопытство. - И что из этого следует?
- Тогда почему Вольдеморт, - все, кроме самого Поттера невольно вздрогнули, - не воспользовался этим способом, чтобы обрести бессмертие? - Юноша казалось, позабыл о том, как совсем недавно робел перед зельеваром. Его зеленые глаза горели жадным любопытством.
"Он что, надеется уличить меня во лжи?" - Снейп изумился. Поттер был поразительно переменчивым. Профессор надеялся, что усмешка призрака не потеряет своей обычной саркастичности. Впрочем, сейчас язвительный тон нисколько не успокаивал а, напротив, вызывал странную холодную тоску, зажимающую сердце в невидимые тиски.
- Дело в том, мистер Поттер, что лич, в принципе, более уязвим, чем маг, расщепивший свою душу на хоркруксы. Хотя лич тщательно оберегает свой филактерий, уничтожить один артефакт все же проще, чем несколько. Особенно с учетом того, что местонахождение филактерия никогда не являет собой загадки - он там же, где и сам лич. Кроме того, обряд по превращению в лича более сложный и болезненный, нежели ритуал создания хоркруксов. Есть и еще одна деталь, - Снейп на миг умолк, собираясь с мыслями. - Вопреки распространенному мнению личами становятся далеко не только жаждущие крови и власти маги, - МакГонагалл тихо фыркнула, что вызвало у зельевара только тупое раздражение. Все волшебники жутко боятся некромантов и творений их рук, а также прочую нежить, но при этом даже образованные волшебники порой отличаются незнанием элементарных вещей. А ведь врага нужно знать в лицо.
- Добровольно превращают себя в лича очень сильные маги, которые зачастую гораздо больше увлечены получением новых знаний, чем войнами, - Снейп обвел взглядом присутствующих. - Безусловно, есть и исключения, ведь кто из нас не мечтал победить смерть, но Темный Лорд, кроме всего прочего, слишком эгоистичен,
был эгоистичен, - поправился зельевар. - Он был привязан к своему телу, к оболочке, хотел вернуть себе молодость. Стать личем, по сути, это отказаться от нее, обречь себя на медленное истлевание. Другими словами, Темный Лорд вполне справедливо счел, что хоркруксы надежнее и предпочтительнее филактерия, а особенно потому что часть души мага после создания хоркруксов оставалась в его теле, обеспечивая нормальное существование без неприятных последствий, вроде превращения в мумию. Ко всему прочему, я не уверен, что Вольдеморт, - профессор все-таки решился произнести его имя, - в силу своего происхождения много знал о личах.
В наступившей тишине голос Гермионы Грейнджер показался очень громким:
- Что же случилось, профессор? К чему привело отсутствие во время ритуала филактерия?
На этот вопрос ответила мадам Помфри:
- Северус превратил в камень души свое сердце.
Раздались удивленные возгласы. Вердикт колдомедика был ошеломляющим.
- Но Снейп... он же дышал! Я видел! - выразил общую мысль Уизли, демонстративно нащупывая в кармане волшебную палочку. - Как можно дышать, когда сердце не работает? - Авроры подались вперед, а Снейп только усмехнулся. Они что, собираются арестовать привидение?
- Метаболические процессы личей - это крайне малоизученная тема, - отрезала мадам Помфри, окинув стражей порядка строгим взглядом. - По сути, тело лича мертво, и неважно, обычное у него сердце или превращенное в магический кристалл. Я могу только предположить, что в связи с неправильным ходом обряда сердце Северуса превратилось в филактерий, а душа разделилась на две половины: одна стала бестелесным духом, а вторая, как и положено, заперта в сосуде. Отсюда и эта связь между двумя частями души, - волшебница указала на тонкую нить, протянувшуюся меж двух тел.
- И что теперь, Поппи? - спросил Снейп, нахмурившись. Он мысленно прокручивал в голове все, что читал в "De Immortalitis Adeptione" о ритуале создания личей, но не мог припомнить, чтобы там описывались "внештатные ситуации" при обряде. Если таковые случались, то маг погибал мучительной смертью, но уж никак не превращался в призрака.
- Кхе, - прокашлялся Финнеас Найджелус, вот уж пять минут пытающийся вставить хоть слово. - Смею вас огорчить, господа, но в "De Immortalitis Adeptione" нет упоминаний о подобных случаях.
- А вы откуда знаете, Финнеас? - недовольно поджав губы спросила МакГонагалл.
- Я был директором Хогвартса, если вы помните, Минерва, - ослепительно улыбнулся Найджелус. - И в свое время тоже прятал "De Immortalitis Adeptione" в надежном месте. Так вот, я должен сказать, что вам не стоит тратить время на бесплодные поиски в Хогвартсе. Здесь нет ничего заслуживающего внимания.
- Что же делать? - Поттер почти повторил вопрос, который сам Снейп задал не далее чем минуту назад. - Мы должны помочь профессору Снейпу вернуться в свое тело! - Сейчас Гарри был настоящим гриффиндорцем, видящим цель и упорно идущим к ней. Его глаза горели решимостью. - Надо найти и изучить книги, где описываются эти ритуалы! Я, к сожалению, ничего в этом не смыслю, но ведь вы, профессор МакГонагалл и вы, профессор Флитвик, вы же знаете, что надо делать!
Поттер сверлил жадным взглядом деканов Гриффиндора и Райвенкло, ожидая, что они с радостью вызовутся помочь, но они молчали. Снейп тихо хмыкнул и демонстративно отвернулся к окну.
- Извини, Гарри, - произнесла, наконец, преподавательница Трансфигурации, - но у нас с Филеусом сейчас очень много дел. Увы, но мы ничем не можем помочь Северусу.
Лицо Гарри вспыхнуло от гнева.
- Но как? - возмущенно воскликнул он, задыхаясь. - Я же говорил, я же объяснил... Я доказал, что профессор Снейп ни в чем не виноват! Что Дамблдор сам... - Гарри судорожно сглотнул и тут же продолжил: - Как вы можете?! - юноша судорожно втянул ртом воздух и в наступившей на миг тишине прозвучал звонкий голос Гермионы:
- Не волнуйся, Гарри. Я помогу профессору Снейпу.
* * *
Солнце клонилось к закату, медленно опускаясь за верхушки деревьев Запретного леса. Последние лучи полоснули по кронам многовековых исполинов, придав им зловещий алый оттенок.
Вот и закончился первый день, прожитый в мире.
Гермиона сидела на кровати в выделенной ей тесной комнатушке, уцелевшей после битвы за Хогвартс, уставившись невидящим взглядом в открытое настежь окно. Закат уже не полыхал рубиновым цветом, окончательно уступив место фиолетовым сумеркам. Девушка была рада, что непроглядная ночная тьма скоро накроет искалеченный битвой город. Скоро Хогвартс восстановят, и серые стены станут такими же крепкими и надежными, как и раньше. А Гермионе так хотелось, чтобы излечить душу можно было бы так же просто.
Именно теперь, на исходе этого первого послевоенного дня, ей захотелось оглянуться назад, вспомнить... Этот последний год прошел для девушки словно в тумане. Гермионе он казался одним большим, затянувшимся безумием, когда не ты, а некая неведомая сила управляет тобой: твоими мотивами, поступками, даже чувствами. Она жила, отчаянно борясь со злом, отдавая все силы этой борьбе. Они с Гарри и Роном все время куда-то спешили, боясь не успеть, ссорились, мирились, творили множество заклинаний, в том числе и Непростительных; любили и ненавидели. Жизнь тогда казалась необычайно сложной и яркой, но теперь, вспоминая о прошлом, Гермиона не чувствовала ничего. Этот разноцветный калейдоскоп событий, лиц, ощущений вдруг померк, превратившись из огромного живого мира в незатейливую детскую игрушку.
Гермиона была рада победе, она знала, за что они сражались и умирали. Это знание было выжжено у нее в душе. Вот только гриффиндорка устала. Вспоминая себя, она порой ужасалась: разве можно было вести себя как истеричка, которая закатывает скандал по любому поводу? Запал от битвы длиною в несколько последних лет прошел. А что впереди?
- Я помогу профессору Снейпу.
Из-под кровати вылез, сладко потягиваясь, Косолапус. Недолго думая, кот запрыгнул на колени к Гермионе, чтобы продолжить свой сон в более приятном месте. Девушка почесала кота за ухом, а потом, зарывшись лицом в мягкую рыжую шерсть, всхлипнула. Но через миг всхлип превратился в смешок.
Ха! Нужно было видеть вытянувшиеся лица всех присутствующих в кабинете директора магов, включая и самого зельевара. Гриффиндорка испытала какое-то злое удовлетворение, глядя на то, как недоуменно хлопают глазами авроры, как недовольно сопит Рон и хмурит брови МакГонагалл. Только Гарри спокойно кивнул, соглашаясь с подругой, да мадам Помфри взглянула на девушку с одобрением.
- Как же так, Герми? - с беспокойством начал Рон. - Ты хотела...
- Я знаю, - Гермиона улыбнулась ему, хотя внутри царила пустота. - Но сейчас важнее помочь профессору Снейпу. Если я правильно поняла, ритуал нужно завершить как можно скорее, ведь никто не знает, что может случиться в том случае, если обряд по превращению в лича пойдет не так.
- Хорошо подумайте, мисс Грейнджер, - в голосе Минервы МакГонагалл явственно слышалось неодобрение. Потом что-то опять говорил Рон, его перебил один из авроров... Но Гермиона не слышала их слов. Она смотрела в пол, ощущая, как крошечными молоточками глухо бьется в висках кровь. Девушке было все равно, что скажет даже сам Снейп. Впрочем, он почему-то молчал.
Но зельевар оказывается, не сводил с нее тяжелого взгляда. Подняв голову, Гермиона встретилась с ним глазами. Она не могла бы сказать, что выражали эти бездонные омуты, которые, утратив черноту, не потеряли при этом той странной завораживающей глубины, которой так часто боялись ученики. Губы Снейпа разжались и он медленно, будто с неохотой, произнес:
- Я принимаю вашу помощь, мисс Грейнджер.
Позади раздался возмущенный возглас МакГонагалл. Зашушукались авроры. Гермиона понимала их: профессор говорил так, словно делал ей одолжение. Его язвительную натуру не могла исправить даже смерть, однако девушка не обиделась на зельевара за эти слова. Признаться, она не хотела бы оказаться сейчас на его месте, и, если говорить честно, Гермиона была почти уверена, что сама она в такой ситуации могла бы сказать что-то резкое, даже нагрубить этим людям. Пройдя через ад войны, они все-таки не впустили в свои сердца милосердие и сострадание, неважно, к другу или врагу. Потому Гермиона молча кивнула Снейпу и отвернулась, чтобы уйти. Ей в голову пришли слишком опасные мысли о том, что Фред, Тонкс и Люпин могли погибнуть напрасно, и девушке стало страшно.
Наступившую тишину нарушил тихий шорох в углу и восклицание Гарри:
- Профессор Дамблдор!
Гермиона обернулась и увидела, что предпоследний директор Хогвартса вернулся на свой пустовавший до этого портрет.
- Северус! Мой мальчик! - всплеснул руками старый маг, заметив полупрозрачную фигуру Снейпа.
Зельевар не произнес ни слова. Он замер сотканным из серого тумана фантомом, его лицо, и без того не выражавшее никаких эмоций, застыло, превратившись в ледяную маску. Гермиона вновь поразилась тому, сколько чувств горело в глазах Снейпа: и радость, и боль, и растерянность. Встреча зельевара-лича и Дамблдора не была похожа на встречу соратников или союзников. Нет, это было нечто иное - девушка так и не смогла понять, что. Снейпа и Дамблдора с портрета объединяла пережитая обоими смерть, но и это было не все. Директор выглядел смущенным. Он нерешительно сделал шаг вперед, протянув к зельевару руки, словно собирался обнять его, но через миг пальцы старого волшебника натолкнулись на невидимую преграду портрета, и Дамблдор, тяжело вздохнув, опустил руки. Снейп не шевелился, только смотрел, и Гермионе на миг показалось, что он плачет. Но это было лишь иллюзией: заглянувшее в окно солнце бросило на полупрозрачное лицо профессора несколько бликов.
Гриффиндорка почувствовала себя лишней. Эта встреча была слишком личной, не требующей свидетелей. Поэтому девушка встала и медленно пошла к выходу. Взявшись за дверную ручку, она услышала, как начали вставать со своих мест остальные.
И вот прошел день, но Гермиона еще не сделала ничего, что могло бы помочь профессору зельеварения. В промежутках между дежурствами возле раненых в больничном крыле девушка все-таки умудрилась просмотреть несколько книг на интересующую ее тему, вот только не нашла там вообще никаких упоминаний о любых обрядах, связанных с некромантией. Впрочем, это ничуть не удивило Гермиону. Некромантия была запрещенной областью магии уже более трехсот лет, и в книгах редко можно было встретить даже намеки на черномагические ритуалы, имеющие отношение к манипуляциям с душой. Мадам Пинс, которая, как наивно полагали многие ученики, уже раз по сто перечитала каждую книгу в Запретной и Общей, сразу же сказала девушке, что на успех в поисках не стоит рассчитывать. Большинство по-настоящему ценных книг по темной магии хранилось в домашних библиотеках чистокровных магических семей.
В конце дня обессилевшая девушка с трудом добралась до своей комнаты. Гриффиндорка понимала, что ей просто необходимо отдохнуть и хорошенько выспаться. Гермиона опасалась лишний раз смотреть на свое отражение в зеркале. Но вместо того, чтобы спать, она просто сидела, плененная воспоминаниями о прошлом.
Косолапус беспокойно зашевелился и вдруг с громким мяуканьем спрыгнул с колен девушки, больно оцарапав ее. Кот рыжим вихрем метнулся под кровать, и в тот же миг в комнату
вплыл профессор Снейп.
- Простите, что без стука, - язвительно сказал он, но сарказм в голосе зельевара был вялым. Гермионе вообще казалось, что Снейп мог потерять часть своих чувств и эмоций, ведь они все-таки являются частью души. Сейчас его фигура казалась особенно зыбкой: дунь - и она развеется, исчезнет как легкая утренняя дымка. Таким же зыбким, несмотря на старания Гарри, было положение зельевара в магическом мире. Даже свидетельство самого победителя Вольдеморта не могло уберечь Снейпа от подозрений и перешептываний за спиной.
Жалость. Просто жалость к человеку, волею судьбы попавшему в трудную ситуацию - вот что испытывала в тот момент Гермиона, глядя, как зельевар привычным жестом закутывается в мантию и складывает на груди руки.
- Вам все же лучше предупреждать о своем появлении, профессор, - спокойно ответила девушка.
- Я учту ваше пожелание. - Гриффиндорка так и не смогла понять, издевается Снейп или говорит серьезно. - Насколько я понял, вам не удалось обнаружить ничего стоящего в Запретной секции...
- Да, но там масса книг... - попыталась возразить Гермиона.
- Не стоит терять времени, - покачал головой зельевар, перебивая ее. - "De Immortalitis Adeptione" содержит лишь косвенные упоминания о нужном нам обряде. А если уж в этой Библии для некромантов, - маг усмехнулся, - есть лишь намеки, значит, нужно искать более ранние книги, которых точно нет в библиотеке Хогвартса. В те времена книги по черной магии были гораздо более информативны, а их авторы не задумывались о вопросах морали.
- Неужели настолько старые книги еще где-то сохранились? - удивленно подняла брови девушка. Разговор с профессором пробуждал в ней обычное любопытство, с которым девушка стремилась узнать как можно больше об окружающем мире.
Снейп улыбнулся кончиками губ. Но его улыбка тут же погасла, и зельевар строго посмотрел на гриффиндорку.
- А вы подумайте, мисс Грейнджер, где могут храниться по-настоящему ценные книги и артефакты. Понятно, что не в музеях Министерства магии.
- В семьях чистокровных волшебников! - с готовностью ответила Гермиона, но тут же осеклась, вспомнив о том,
кем по большей части являлись чистокровные маги, и об их роли в только что завершившейся войне.
- Вот именно, - кивнул бывший профессор зельеварения, наблюдая за выражением лица девушки. - По большей части владельцы интересующих нас вещей сидят в Азкабане, но все же я знаю, к кому обратиться. - Он на мгновение замолчал. - Впрочем, вы и сами, вероятно, уже поняли: это Малфои. Люциус в Азкабане, но, насколько я понял, Поттер сегодня добился условного срока для Драко. Уверен, Нарцисса не откажет нам в помощи.
- Вы хотите исследовать малфоевскую библиотеку? - у Гермионы загорелись глаза.
Зельевар странно на нее посмотрел, словно сочувствуя. Гриффиндорка почувствовала неловкость. Она не знала, как глаза Снейпа-призрака могут быть такими живыми. Даже если бы она не знала профессора раньше, то все равно не сомневалась бы, что его глаза в жизни были черны как ночь.
- Да, - медленно произнес профессор, как будто сомневаясь, стоит ли продолжать. - Но только это будете делать вы. - Предвосхищая вопрос гриффиндорки, он поднял руку и продолжил объяснение. - Я не могу слишком далеко удаляться от своего тела. А за пределы Хогвартса я вообще выйти не могу. Если связь порвется, - Снейп бросил взгляд на тянущуюся от сердца серебристую нить, - то эта моя часть души погибнет, и все наши усилия будут напрасными. Я уже продиктовал Поттеру письмо для Нарциссы. Она ждет вас завтра. Если вы, мисс Грейнджер, согласны.
Гермиона невольно плотнее завернулась в мантию. Она взглянула в непроницаемое лицо Снейпа и решительно кивнула.
- Да, я согласна.
Зельевар искривил губы в горькой усмешке и тихо проговорил:
- Спасибо, мисс Грейнджер.
