~ Глава 1 ~Сириус Блэк читал маггловские книжки. Много читал. Из вредности. Не таясь. Напротив, даже демонстративно, сидя в парадной гостиной дома номер двенадцать на площади Гриммо. Он удобно располагался на кожаном диване или в высоком кресле с темно-зеленой обивкой под портретом Финеаса Найджелуса, закидывал ногу на ногу и раскрывал книжку в яркой бумажной обложке, так не сочетавшейся с общим декором комнаты.
Матушка, конечно, бесилась и сжигала книги, но Сириус уже на следующий день обзаводился новыми экземплярами. Это было проще простого, так как домовые эльфы не смели ослушаться приказа хозяина и покорно носили ему запрещенную лектуру. Особой забавой для Сириуса было посылать за маггловскими книгами Кикимера, который кряхтел, сокрушался, но неизменно таскал откуда-то книжки.
Матушка всерьез сердилась, называла сына «паразитом» и «мерзопакостным отродьем», грозила изгнанием из лона семьи и просто порчей. Сириус нагло улыбался ей в лицо, стряхивая с брюк остатки только что испепеленной ею книги, и неспешно поднимался к себе в комнату.
В очередной раз, поднявшись на верхний этаж и захлопнув за собой дверь, Сириус, не снимая ботинок, повалился на кровать и принялся глядеть в потолок. Свечи в патронах люстры еще не зажги, и по серебристо-серым шелковым обоям расползались странные тени, возникавшие в падающем из окон свете. Сириус резко вскочил и занавесил окна длинными бархатными портьерами. Комната тут же погрузилась во мрак. Мальчик опять улегся, закинув ноги на резное изголовье кровати.
В отчем доме было нестерпимо скучно. Пыль и неизменный порядок, заведенный в этих стенах, казалось бы, еще со времен четырех Основателей, въедались в зеленые обои и ковры, покрывали собой антикварную мебель, старинные гобелены и картины давно умерших художников, изображавших чуждые новому времени лица и нравы.
Библиотека тоже не отличалась современностью. Труды древних великих магов соседствовали с фолиантами по магической истории и книгами заклятий. Их черные, темно-коричневые и бордовые корешки с потертыми серебряными и золотыми надписями заполняли собой не один книжный шкаф. От этих громоздких томов веяло пылью, затхлостью и стариной. Каждую страницу заполняли давно ушедшие из этого мира маги и их громоздкие свершения, такие же давние, как традиция, по которой к ужину принято спускаться в парадной мантии, даже если за столом сидели лишь родители и два сына. В отличие от этой однотонной, серой действительности маггловская литература казалась глотком свежего воздуха. Тут обычные люди, не обладавшие даже магической силой, жили себе, любили, воевали и умирали.
Сириус извлек из-под подушки очередной томик в желто-зеленой обложке и в свете волшебной палочки принялся рассматривать книгу. Картинка не двигалась. Изображенный на ней ветреный пейзаж застыл, оставляя после себя ощущение незавершенности. Хотелось потрясти книгу, чтобы привести картинку в движение. Но это было бесполезно, как Сириус уже узнал на собственном опыте. Название гласило «Над пропастью во ржи». Наверное, именно такое поле и было на картинке. Сириус понятия не имел, что такое ржа. На обороте напечатана цена: £3.99. Фунтов Стерлингов… Сириус хмыкнул. Маггловские деньги. Он не знал, сколько это будет в нормальной магической валюте. Но всё это – и недвижимые картинки, столь нелепые и тревожные, и странные деньги, на которые не купишь даже шоколадной лягушки – казалось ему удивительно занимательным.
Со скрипом отворилась дверь, и в темную комнату упала полоса света из освещенного канделябрами коридора. Сириус повернул голову и увидел маленькую мальчишескую фигуру, замершую на пороге.
– Мама говорит, ты опять оскверняешь наш дом, – тихо проговорил мальчишка. – Она кричит на эльфов.
Регулус был маленьким для своего возраста, болезненным и хилым. В восемь лет иные парнишки уже вовсю ищут неприятности на свою пятую точку. Сириус и сам был таким, не только в восемь, но и раньше. Его брат же, избалованный и изнеженный материнской опекой, которую она, очевидно, решила не расходовать на первого сына, а всецело приберечь для второго, рос кротким и тихим ребенком.
Вот и сейчас, стоя в двери комнаты старшего брата и теребя край белой рубашки, выбившийся из-за пояса брюк, Регулус с явным испугом в голосе добавил:
– Кажется, она одного убила…
– Эльфа? – не сдерживая смеха, спросил Сириус. – Что ты дергаешься, малявка? Она же их по поводу и без давит.
Регулус стеснялся собственного испуга. Он не любил показывать перед старшим братом слабину. Ведь чаще всего Сириус не упускал случая поиздеваться над ним. Однако сейчас старший брат явно был в хорошем настроении, как всегда, когда ему доводилось взбесить мать, вызвать в ней бурю эмоций. Так что благодушный Сириус поманил мальчишку к себе, позволив поглядеть на книгу.
Ведь еще Сириус извращал юное поколение, в частности, своего младшего брата Регулуса, читая ему отрывки и особо увлекательные места из маггловских книг. Причем делал он это не столько из желания позлить матушку (которая, естественно, злилась и старалась оградить Регулуса от вредного влияния), сколько из потребности поделиться с кем-нибудь своими интересами.
Регулус был благодарным и хорошим слушателем. Он не перебивал брата, а если вдруг забывался и отвлекался, то получал от него подзатыльник. Но случалось такое редко, ибо Сириус читал выразительно, и младший брат чаще всего сидел с открытым ртом, не пропуская ни слово и глядя на Сириуса с преданным блеском в глазах.
Сириус читал о магглах, которые, как оказалось, тоже жили полной волнений и приключений жизнью. И не раз Регулусу хотелось крикнуть: «Ну, как же так можно без палочки?!» или «Я бы его Ступефайем!» Однако мальчик молчал, уводимый голосом брата к чужим берегам и странам.
Когда Регулусу исполнилось восемь, Сириус одно время очень любил книгу «Пролетая над гнездом кукушки». Странная это была книжка, непонятная и наполненная кучей неизвестных слов. Парню потребовалось достаточно много времени, чтобы разобраться с чуждым лексиконом.
«Лоботомия» – это, как пояснил Сириус, «нечто вроде заклятия Обливайте, только куда действеннее и страшнее. Заставляет человека забыть даже то, что он человек. Империо выглядит на этом фоне гуманно».
Регулуса так и не понял идею маггла Кена Кизи. Ведь МакМёрфи-то потерял всё! Какой тогда прок ему был выступать против тех, что был сильнее его?
– Дурень, – ответил на его вопрос Сириус, легонько постучав брата по голове. – Он пожертвовал собой ради того, чтобы иные могли стать свободными.
– А смысл, если сам он не мог? – не понял Регулус, упрямо хмурясь.
– Смысл в том, что он дал пример сопротивления, – отрезал Сириус тоном, дававшим понять, что тема исчерпана. Регулус добросовестно обдумал этот ответ…
Тишину нарушали лишь тиканье часов, шуршание перелистываемых Сириусом страниц и скрип деревянных половиц, которые скрипели сами по себе от старости, хоть Сириус и любил пугать Регулуса тем, что это, мол, шаги невидимых призраков-убийц, кровожадных чудищ, подкрадывавшихся к спящим.
Регулус спал поперек кровати на подушках, посапывая во сне, как щенок.
За занавешенными окнами стояла уже глубокая ночь. Дом давно погрузился в сон, лишь где-то сновали по комнатам эльфы, убираясь и подготавливая всё для следующего дня.
Сириус, зевнув, отложил книгу. В скромном свете палочки он растолкал брата.
– Иди спать в свою комнату!
Регулус, ворча и спотыкаясь в темноте, побрел к себе.
~*~
Поезд мчался по сельской местности, огибая холмы и устья речушек. Вокруг буйствовала осень, окрасившая леса в оранжевые, красные и желтые цвета.
Сидя в купе Хогвартс-Экспресса, Сириус Блэк с аппетитом поедал шоколадных лягушек, разворачивая их, не глядя скидывая коллекционные карточки на сиденье рядом с собой, и отправляя сладости себе в рот. Перед ним на столике было разложено приличное собрание разнообразных лягушек – из молочного, белого и из горького шоколада, с миндалем и фундуком, с изюмом и с кокосовой стружкой. Сириус предпочитал молочный шоколад. Много его не съесть за раз, но зато он очень вкусный, тает во рту и оставляет после себя сладкий привкус. И пятна на пальцах. Сириус, немало не стесняясь, вытер руку об обивку сиденья.
– Слушай, можно мне твои карточки забрать? – тихо спросил сидевший рядом пухленький мальчик с пепельными волосами. Он уже давно с жадностью смотрел на с таким пренебрежением сваленные в кучу богатства Блэка, и теперь, наконец поборов стеснительность, заискивающе улыбался ему.
Сириус, жуя, повернулся к мальчику, оглядел его с ног до головы, от чего тот явно смутился. Питер Петтигрю ему не нравился. Ему не нравилась его манера угодливо скалиться и глядеть с такой тошнотворной покорностью, будто бы он был не магом, а домовым эльфом. Так и хотелось стукнуть его первым попавшим под руку предметом.
Сириус задумчиво посмотрел на стопку карточек на сидении. Он давно не собирал карточки, ему это наскучило. Чаще он просто отдавал их Регулусу, у того были три коробки из-под обуви, наполненные карточками с разными знаменитыми волшебниками. Изображенные на карточках маги приветливо махали и поблескивали улыбками.
– Нет, – просто ответил он и стряхнул их на пол купе.
– Ты что? – вырвалось у пухленького Питера. Глаза округлились от изумления и шока. Он даже порозовел от избытка чувств и кинулся подбирать карточки.
– Я же сказал «нет»! – повысил голос Сириус и взмахом волшебной палочки сжег карточки прямо под носом у испуганного Петтигрю. Этому фокусу он научился у матери. Огня было совсем мало, что исключало возможность пожара, зато объект воздействия целиком превращался в прах. Так и сейчас на полу остались лишь несколько еле заметных горсточек пепла. Питер обижено глянул на жующего Блэка и обреченно уселся на место.
Потянувшись за лягушкой, Сириус встретился взглядом с сидевшим напротив черноволосым мальчиком в очках. С Джеймсом Поттером они тоже познакомились в поезде. Вот этот не смотрел как раболепный эльф, напротив, карие глаза за стеклами очков горели здоровым задорным блеском. Только сейчас в них читалось еще и осуждение.
– Это было мерзко, – заметил Поттер и взял со столика одну из шоколадных лягушек Сириус. Взял без спроса, но Блэк не возражал.
– Разве? – усмехнулся он. – По мне, так мерзко то, как он бросился подбирать их с пола.
Питер отвернулся.
Джеймс молча пожал плечами, достал лягушку из обертки и принялся разглядывать коллекционную карточку.
– Мерлин, – констатировал он. – У меня их уже пять штук дома. Петтигрю, хочешь?
Моментально позабыв все обиды, Питер ликующе обернулся к Джеймсу и закивал. Сириус усмехнулся.
– Держи, – добродушно подмигнул Поттер, отдавая карточку. Петтигрю с радостью взял ее и стал с увлеченностью маленького ребенка рассматривать.
Сириус хмыкнул, разворачивая очередную лягушку. Молочный шоколад приятно таял на языке, и во рту разливалась такая сладость, что уже становилось приторно и противно.
– В Слизерин? – вдруг воскликнул Поттер, переключив свое внимание на двух ребят, сидевших в углу купе, которых Сириус до этого даже не замечал, теперь же с вялым любопытством оглядывал.
Худенький, черноволосый мальчик затравленного вида и рыжеволосая девочка с зареванными глазами; видать, уже плачет по дому. Тоже первогодки, они до сих пор сидели и тихонько беседовали о чем-то своем, пока Джеймс не обратил на них внимание.
– Кто это тут в Слизерин хочет? Я бы сразу из школы ушел, а ты, Блэк? – со смехом спросил его Поттер. Сириус не улыбнулся.
– Вся моя семья училась в Слизерине, – ровным голосом ответил он.
Поттер удивленно охнул.
– Понятно, откуда у тебя эти слизеринские замашки, – рассмеялся он.
– Может, я нарушу семейную традицию, – криво усмехнулся Сириус. – А ты бы куда пошел, если бы выбирал сам?
– В Гриффиндор, как мой отец! Там учатся храбрецы, – вскинул подбородок Поттер. Черноволосый с длинным носом фыркнул. Джеймс резко обернулся к нему.
– Тебе что-то не нравится? – с вызовом спросил он, прожигая мальчика взглядом.
Заморыш даже ответил. Сириус не думал, что он и глаза-то поднимет. А нет, не струсил, ответил с неумелой наглостью в голосе:
– Почему же? Если хочешь быть храбрым, а не умным…
– А ты куда думаешь попасть, если в тебе нет ни того, ни другого? – бросил ему Сириус. Поттер расхохотался, оценив реплику. Довольный произведенным впечатлением, Сириус ожидал реакции заморыша, но не дождался, так как поднялась рыжеволосая плакса. Вся красная от возмущения девочка, явно лишенная чувства юмора и болезненно чувствительная, неприязненно зыркнула на Джеймса и Сириуса и гордо отчеканила:
– Пойдем, Северус, поищем другое купе…
Сириус переглянулся с Поттером, и они хором завыли, захохотав над этой нелепой парочкой. Петтигрю тоже подвывал, но получалось у него скорее жалобно.
~*~
Церемония распределения первогодок по факультетам школы Волшебства и Чародейства Хогвартс отличалась особой торжественностью и пышностью. Под вечер, когда все ученики и учителя собирались на праздничный ужин, приуроченный к началу нового учебного года, под высоченным потолком Главного зала, стены которого будто бы уходили в бесконечную высоту, зажигались сотни белых восковых свеч.
Как только ученики второго по седьмого курса, громко и радостно переговариваясь и делясь свежими еще воспоминаниями прошедшего лета, расселись по столам своих факультетов, в зал заходили учителя, занимая свои места за учительским столом. Звонкие юные голоса около двух сотен ребят напоминали птичий щебет, там и тут слышался веселый смех. Последним всегда заходил директор. С его появлением ученики заметно притихали.
Директор, окинув зал благосклонным взглядом голубых глаз, садился в высокое кресло, стоявшее ровно посередине за учительским столом и различимо возвышавшееся над креслами остальных преподавателей. Место рядом с ним пустовало. Тут ученики как правило замолкали, и в наступавшей тишине Альбус Дамблдор с видимым удовольствием провозглашал:
– Церемония распределения начинается!
Своим видом директор при этом напоминал ребенка, впервые очутившегося на цирковом представлении. Он явно наслаждался церемонией и с предвкушением ожидал ее начала. Глядя на Дамблдора, некоторые из учеников тоже заряжались его настроением и взволновано глядели на пространство между учительским и факультетскими столами, как на пустую сцену перед началом представления.
На эту сцену выходили ряды маленьких, слегка перепуганных первоклассников, большими глазами озиравшихся по сторонам. Они неизменно выглядели очень юными и беспомощными. Неуклюже и робко входившие в незнакомый и внушающий священный трепет зал, мальчики и девочки явно чувствовали себя не в своей тарелке. Кое-кому везло, и он, оборачиваясь к учительскому столу, встречался с одобряющей улыбкой Дамблдора или иного учителя. Такому ученику невольно отлегало от сердца, он начинал улыбаться и понимал, что всё не так уж и страшно, как могло показаться на первый взгляд.
Сириус Блэк был одним из таких счастливчиков. Черноволосый мальчуган с пытливыми серыми глазами, выйдя с толпой других детей в ярко и празднично освещенный Главный зал, принялся с интересом и долей беспокойства вертеть головой, отмечая и сидевших среди учеников привидений, и замершие в воздухе свечи, не истекавшие воском, и забавно чихнувшего профессора с пышными усами. Оглядывая учителей за столом, Сириус встретился взглядом с Дамблдором. Длиннобородый маг добродушно улыбнулся, и мальчик невольно расплылся в ответной улыбке. Лицо директора было Сириусу отлично знакомо, хотя бы по коллекционным карточкам – Дамблдоров в коробке Регулуса набралось аж семь штук. Директор кивнул куда-то вперед, и Блэк обернулся в указанную сторону. Как раз вовремя чтобы увидеть следующую часть представления.
Минерва МакГонагалл с прямой спиной и гордо поднятым подбородком вносила в зал старенькую табуретку, на котором расположилась еще более древняя и невзрачная остроконечная шляпа. Этот магический артефакт ученики видели лишь один раз в год – первого сентября. И торжественность этого момента всякий раз чуток нарушалась волной шепота.
Кто-то из младших учеников привстал, чтобы лучше разглядеть вносимый предмет. МакГонагалл поставила табуретку перед толпившимися первогодками.
– Распределяющая шляпа, – Дамблдор пояснял это не залу, а лишь стоявшим перед учительским столом первоклашкам. Для остальных же не было секретом, что эта старая, видавшая виды шляпа из темного, кое-где протертого до серости, материала и есть тот самый, легендарный магический артефакт. Всем присутствующим она была прекрасно знакома, все они когда-то надевали ее.
Дальше следовала ежегодная песнь шляпы. После ее окончания ученики и учителя радостно аплодировали, а бедные первогодки удивленно хлопали ресницами и с открытыми ртами глядели на магический головной убор. Песня всякий раз производила впечатлением своим пафосом и значительностью.
Потом в руках МакГонагалл появлялся пергаментный свиток. В зале воцарялась абсолютная тишина – было слышно, как скрипнул стул под кем-то из преподавателей. Всё внимание оказывалось прикованным к профессору. А она, надев на нос очки с прямоугольными стеклами, разворачивала свиток и читала первое имя.
Названный, вздрогнув и побледнев, или же наоборот покраснев от смущения, выходил вперед, садился на табуретку. Профессор опускала ему на голову шляпу, и та после короткого молчания произносила название факультета. Счастливый ребенок направлялся к столу, за которым ему предстояло сидеть последующие семь учебных лет.
– Блэк, Сириус, – раздался голос профессора МакГонагалл. Взволнованные первокурсники переминались с ноги на ногу, испуганно глядя на длинные столы факультетов и сидевших за ними учеников. Над их головами всей своей громоздкостью нависал вечерний небосвод.
Сириус вышел вперед и присел на табуретку. МакГонагалл сдержанно улыбнулась и надела ему на голову шляпу. Бесформенная и пахнувшая стариной, она опустилась мальчику на глаза, милосердно скрыв от его взора полный зал, обращенный теперь на него лишь одного.
– Ну-с, – Сириус вздрогнул от звука чужого голоса у себя в голове. Потом до него дошло, что говорила распределяющая шляпа.
– Ну-с, – повторила она скрипучим голосом. – Храбрый малый, Блэк… Жестокий, свободолюбивый, сообразительный… Куда ты хочешь?
– Не в Слизерин, – подумав о своей матери и той истерики, которую она закатит, если он не попадет на факультет своего рода, прошептал Сириус. Шляпа молчала.
– В Гриффиндор, – вспомнив о Поттере, добавил мальчик. Шляпа молчала.
Сириусу показалось, что в распределяющей шляпе что-то щелкнуло… Какой-то механизм, которого там и быть-то не могло. Шляпа молчала. И безмолвие это было таким сплошным и безжизненным, что Сириус даже засомневался, слышал ли он вообще голос шляпы, или ему это почудилось. Он расслышал одинокий кашель кого-то из учеников. Молчание шляпы затягивалось. И тут, будто бы с нее спало какое-то наваждение, шляпа вновь ожила и звонким голосом произнесла на весь зал:
– СЛИЗЕРИН!
Освободившись от тяжести древнего головного убора, Сириус, зажмурившись на ярком свету, встал с табуретки и повернулся в сторону слизеринского стола, ученики за которым радостно шумели, приветствуя его. Проходя мимо ряда ожидавших своей очереди на сортировку первоклашек, Сириус с кривоватой ухмылкой кивнул Поттеру. Но тот лишь сжал губы. Гордый без пяти минут гриффиндорец не любил слизеринцев. Сириус, разозлившись, отвернулся и упрямо зашагал к своему столу.
Какой-то высокий парень освободил ему место рядом со старостой факультета, в котором Сириус без труда узнал своего дальнего родственника Люциуса Малфоя. Этого белобрысого парня трудно было с кем-то спутать, да и не стоило. Малфой ненавидел, когда его не узнавали, и мог надолго отбить у незадачливого знакомого желание путать имена и лица.
– Блэк, – Люциус улыбнулся краешком рта. Эту его фирменную ухмылку Сириус находил откровенно нелепой. – Добро пожаловать!
Сириус тряхнул головой в неком подобии кивка. Между тем распределение продолжалось.
– Не то, чтобы мы сомневались, – доверительным тоном, но во всеуслышание сидевших рядом слизеринцев, продолжил Люциус. – Но когда молчание шляпы затянулось, мы почти что начали тревожиться за тебя.
– Блэки учатся в Слизерине. Закон такой, – не глядя, бросил Сириус.
Люциус неопределенно хмыкнул. Сириус окинул его быстрым взглядом и заметил насмешливую ухмылку, сильно его разозлившую.
Блэк не мог похвастаться хорошим отношением с Малфоем. Манеры Люциуса его всегда раздражали. Да и мать вечно приводила его в пример. «Люциус учится на Слизерине». «Люциуса приняли в факультетскую команду по квиддичу». «Люциус стал старостой факультета». «Люциус стал капитаном команды по квиддичу». «Люциус сдал СОВ без единого Выше Ожидаемого». «Люциус помолвлен с Нарциссой». Слушая всё это, Сириус твердо решил не поступать в Слизерин, ни за что не становиться старостой, не играть за команду по квиддичу и сдавать все экзамены на одни Выше Ожидаемого.
И вот он уже на одном факультете с Малфоем. Слава Мерлину, хоть помолвка с Нарциссой ему точно не грозила. Сириус мрачно усмехнулся. Его кузина, такая же светленькая, как и ее жених, сидела за этим же столом. К слову, Нарцисса была одной из немногих блондинок в семье Блэков, обычно отличающихся темным цветом волос. Особенно забавен тот факт, что обе ее сестры темноволосые. Сириус не раз слышал, как мать с другими дамами обсуждали эту странную данность и строили самые нелицеприятные для Друэллы Блэк, матери Нарциссы, догадки. Муж Друэллы, Кигнус Блэк, брат матери Сириуса, был шатеном. Впрочем, Сириус никогда не прислушивался особо к этим сплетням, справедливо находя их скучными, мелочными и полными еле прикрытой зависти.
Нарцисса, заметив взгляд кузена, снисходительно ему улыбнулась. Она была почти на два года старше Сириуса, и поэтому чувствовала себя рядом с ним чуть ли не взрослой. Это не делало ее более приятной в общении. Нарцисса принадлежала к тому типу людей, которых воспитывали в полной уверенности того, что мир крутиться лишь вокруг них, что нет никаких иных причин для существования вселенной, кроме как исполнения их прихотей и желаний. Сириус и сам временами грешил подобным восприятием действительности, но старанием родителей скоро убеждался в неверности такого подхода. Поэтому ему было еще любопытней узнать, что же случится с его милейшей кузиной, когда ее иллюзии разрушатся. Мальчик усмехнулся с мрачным злорадством. Нарцисса тряхнула своей самой большой гордостью – длинными светлыми волосами, и отвернулась.
С другого конца стола Сириусу улыбнулась вторая его кузина, еще не окончившая школу, Андромеда Блэк. Она ничуть не походила на свою младшую сестру, внешне больше напоминая старшую, Беллатрикс. Такие же темные волнистые волосы, карие глаза, правильные черты лица. Как и Белла, Андромеда была красивой девушкой. Но по характеру они разительно отличались. Если Белла с ранних лет вела себя как светская дама и с энтузиазмом готовилась к предназначенной ей семьей и традициями роли, то Андромеда, напротив, кидалась из крайности в крайность, всю свою подростковую жизнь пробуя на прочность оковы отчего дома.
Сириус улыбнулся ей в ответ. Андромеда была его любимой кузиной, единственной из этой троицы с которой можно было нормально беседовать. Да и всякий раз, приезжая на площадь Гриммо, она не забывала привезти Сириусу какую-нибудь приятную мелочь, от карты маггловского метрополитена Лондона до книжек Льюиса Кэрролла и джинсов-клеш с нарисованными цветочками и надписью «Make love not war».
Андромеда шаловливо подмигнула мальчику и отвлеклась на своего соседа, что-то прошептавшего ей на ухо. Сириус еще раз окинул взглядом учеников, собравшихся за слизеринским столом… Знакомая компания. В таком обществе он вращался с рождения.
Слизерин, так Слизерин. Не то, чтобы он сам сомневался. В душе он ожидал такого расклада. Он же Блэк, у него родословная как у приличной породистой собаки. Только обидно, что мать опять победила. Не получилось нарушить семейные традиции. Видать, и правда существовал такой закон, по которому Блэки учились в Слизерине. Испокон веков. И против породы не попрешь… Почему-то от этих мыслей становилось до боли тоскливо.
Сириус наблюдал за тем, как радостный Поттер отправился в свой вожделенный Гриффиндор, с ним же там оказались Петтигрю и рыжая плакса. А длинноносого заморыша определили в Слизерин. Очевидно, сегодня все получали то, что заказывали. Все, кроме него, Сириуса Блэка, образцового представителя своего семейства. Мать будет в восторге…
